Клетка

Однако несмотря на свою решимость, терпеть издевательства некроманту было нелегко. Рене не заставил себя долго ждать и на следующую же ночь появился в спальне. Дориан в тот же миг очнулся от легкой дремы и замер на постели, прислушиваясь к осторожным шагам. В комнате было темно – блеклый свет луны лишь серебрил оконные рамы, отчего все остальное казалось еще чернее. Приоткрыв глаза, некромант с трудом различил неясный силуэт, тенью приближающийся к постели, и вновь почувствовал бешеные волны желания, умноженные нетерпением. Лихорадочно пытаясь придумать, как лучше поступить в такой ситуации, Дориан слегка пошевелился, и в тот же момент на него навалилось чужое горячее тело, вжимая в простыни и стискивая его предплечья стальными пальцами. Пропитанное чем-то терпким дыхание обожгло щеку, и Дориан едва успел увернуться от прикосновения сухих губ. Дрожа как в ознобе, некромант попытался сбросить с себя противника, но тот был сильнее, и Дориану пришлось покориться. Вздрагивая, он чувствовал, как руки Рене ползут по его телу, ощупывая, сжимая и сдавливая, заставляя Дориана стискивать зубы, чтобы удержать невольные стоны. Некромант все пытался разглядеть лицо призывателя, и, наконец, сумел встретиться с ним взглядом. Пылающие страстью глаза Рене сверкнули в темноте, и в следующее мгновение Дориан вновь ощутил его жгучее дыхание на своих губах. На этот раз отвернуться он не успел, и чужой язык проник меж его зубов, забираясь глубоко в рот и жадно исследуя его изнутри. Глухо застонав, Дориан выгнулся на постели и уперся ладонями в плечи Рене, пытаясь оттолкнуть, но тот, не обращая внимания на эти попытки, сжал руками виски соперника и продолжал бешено целовать его, будто хотел выпить досуха. Извернувшись, некромант вцепился в волосы противника и с трудом заставил Рене поднять голову. Недовольно шипя, призыватель стиснул плечи некроманта, оставляя на них багровые пятна, и, ухмыляясь, уставился на его перекошенное от ненависти лицо. - Ну как, нравится? – хриплым от возбуждения голосом прошептал Рене, скалясь в хищной ухмылке. – Перестань сопротивляться, если не хочешь, чтобы я причинил тебе боль. Позволь мне довести тебя до возбуждения, и тогда ты сам будешь желать моих ласк! - Не думаю, что мне сейчас этого хочется, – процедил Дориан в ответ. – Ты похож на самца обезьяны, который хватает понравившуюся самку и пытается заставить ее подчиниться. Но я не самка, и у меня нет никакого желания продолжать эти нелепые игры. Ты, конечно, можешь попробовать взять меня силой, но могу заверить – тебе нелегко это дастся. Подумай, хочешь ли ты этого? - Почему ты сопротивляешься, Дориан? – наклоняясь к противнику, спросил Рене. – Ты похож на того глупца, что отказывался попробовать новое, неизведанное лакомство, которое всем так пришлось по вкусу. - Видимо, это лакомство не сумели правильно приготовить, – съязвил Дориан, глядя в миндалевидные глаза соперника. – Поэтому тот глупец не сумел по достоинству его оценить. - Ты намекаешь, что я не знаю, как доставить тебе удовольствие? – хмыкнул Рене, почти касаясь кончиком носа щеки Дориана. – Но ты сам не хочешь позволить мне это сделать! - Я ни на что не намекаю, – проговорил некромант, отвернувшись и глядя на белеющий в темноте квадрат окна. – Я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Ты слишком рано и слишком грубо пытаешься навязать мне свою волю. Если бы ты оказался на моем месте, вряд ли ты уступил бы так быстро! Рене молчал, хмуря брови и продолжая сжимать плечи пленника, и Дориан чувствовал, что его жажда начала угасать. Неохотно выпустив некроманта, демонолог уселся на край постели и задумчиво потер подбородок. Дориан приподнялся на локте и внимательно прислушался к бурлящим в душе противника эмоциям. Рене обернулся, смерил взглядом бледное дрожащее тело, и некромант вновь ощутил волны пробуждающегося вожделения. Словно боясь, что не сможет справиться со своим желанием во второй раз, призыватель резко поднялся на ноги и шагнул в темноту. Распахнув дверь, он застыл в проеме, и теплый желтый свет из соседней комнаты окутал его черный силуэт. - Не радуйся, что сумел так легко от меня избавиться, – обернувшись, вполголоса проговорил Рене. – Если ты будешь продолжать сопротивляться, то я найду средство сломить твое упрямство. Я и не думал, что ты сегодня же согласишься. Посмотрим, что ты скажешь через неделю, через месяц. У меня в запасе столько времени, сколько понадобится, так что посмотрим, как долго еще ты продержишься. И все же, – он с досадой покачал головой, – зря ты мучаешь себя и меня. Насколько лучше было бы, если б ты отбросил притворство и просто позволил своему телу ненадолго подчинить себе разум. - Ты, видно, совсем позабыл то, что читал про магов и, особенно, про некромантов, – усмехнулся Дориан, садясь на постели и прикрывая бедра теплым одеялом. – Иначе ты бы понял, что мы не можем позволить своему телу командовать разумом. По крайней мере, я не собираюсь этого делать. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем. - Посмотрим, – хмуро повторил Рене и, перешагнув порог, плотно прикрыл дверь, оставив пленника в прежней темноте. Дориан провел ладонью по вспотевшему лбу. Да, на сей раз каким-то чудом ему удалось удержать Рене, но как долго он сможет и дальше ему сопротивляться? Причем так, чтобы не вызвать у противника желания применить силу. Не то, чтобы Дориан приходил в ужас от того, что Рене хочет с ним сделать – его телу доводилось переживать и более страшные вещи – но его гордость и чувство собственного достоинства никак не могли допустить и мысли о добровольном подчинении. Вся сущность некроманта трепетала от возмущения, стоило ему лишь подумать об этом. Рене лишил его свободы, не оставил ему никакого выбора, и после этого еще хочет, чтобы он сам отдал себя в его руки?! Да ни за что на свете! Что бы ни случилось, Рене никогда не подчинит себе его душу! Демонолог приходил каждую ночь. И каждую ночь некромант вырывался из его жарких объятий, отталкивал жадные руки, отворачивался от горячих поцелуев. Скоро он потерял счет дням, и не мог сказать, сколько уже времени выносит эту пытку. А терпеть становилось все тяжелее. Несмотря на то, что Рене, к большому удивлению Дориана, все так же останавливался, дойдя до определенной черты, постоянное нервное напряжение и тягостное ожидание нового ночного нападения заполнили разум некроманта, и он с большим трудом сохранял видимость спокойствия. Он пытался понять, чего хочет добиться Рене, если до сих пор не торопится исполнить свое заветное желание. Казалось, будто призыватель, забавляясь, тянет, играя с жертвой, заставляя противника постоянно быть на взводе и думать только об одном. И Дориан, хотя все еще держался благодаря силе воли, должен был признать, что такая тактика приносит свои плоды. Он пробовал занять себя чтением книг или исследованием замка, но не мог сосредоточиться – его разум помимо воли отсчитывал часы, оставшиеся до заката. И каждый раз, глядя сквозь мутное стекло на угасающую у горизонта полоску, он внутренне сжимался от мысли, что, может быть, сегодня ночью Рене все же перейдет грань… Кроме того, Дориан был изрядно обеспокоен тем, что его тело постепенно переставало подчиняться разуму и начинало диктовать ему свои условия. Все тщательно подавляемые и загоняемые внутрь животные инстинкты внезапно пробудились. Лишившись жесткого контроля, они начали мучить некроманта, будто в отместку за вынужденное долгое бездействие. Постоянное нервное напряжение еще усиливало их, и Дориан с тревогой думал, что будет делать, если не сможет больше контролировать эти эмоции. Его кожа стала непривычно чувствительной, и он ощущал малейшие прикосновения, которых раньше даже не заметил бы. И мало того, эти ощущения его возбуждали! Ложась на постель, он старался не ворочаться лишний раз, но все равно не мог подавить растущее возбуждение от соприкосновения голой кожи с прохладой атласного белья. Его член начинал твердеть, мошонка наливалась тяжестью; он стискивал зубы от дикого желания дотронуться до набухшего органа, но все же не позволял себе это сделать. Если Рене увидит следы его семени – все будет потеряно! Вся его борьба с самим собой будет проиграна, и противник будет торжествовать. Ведь именно этого он и добивается – чтобы некромант утратил над собой контроль и потерял голову от плотского желания. Лишь продолжая бороться с этим животным инстинктом, он сможет прямо смотреть в глаза своему врагу! Дориан ворочался в постели, прерывисто дыша и мрачно хмуря брови. Ах, если б он мог контролировать свое тело, как прежде! Но Рене отнял все бутыльки с магическим зельем, и, хотя Дориан еще долго мог без них продержаться, но это заметно сказывалось на обмене веществ. Да еще и кормят его какой-то острой пищей, и вся спальня провоняла благовониями. Дориан уже достаточно хорошо был знаком с возбуждающими веществами, чтобы почувствовать их воздействие, пусть и слабое. - Эх, Рене, Рене, – с горечью пробормотал Дориан, глядя на окрашенные в бордовые тона оконные рамы. – Ты ведешь нечестную игру. Неужели ты так боишься меня, что готов на любую подлость, лишь бы выиграть наверняка? Где же твой азарт и любовь к риску, которые у тебя были раньше? Только вряд ли демонолог ответит на этот вопрос. Он действительно изменился с той последней встречи. Дориану ужасно хотелось узнать, что же произошло тогда, но он медлил с расспросами, подозревая, что Рене не скажет ему правды. По крайней мере, не сейчас…