Проклятый цветок

– Уверен? – Уверен. – Если напиздел – убью. – Санеми выплёвывает последнее скорее на автомате, нежели с настоящей злобой, после чего шумно встаёт и уходит прочь из забегаловки, забыв про еду, отдых и того, с кем вёл беседу. “Голубая паучья лилия может воскресить мёртвого.” Сказка, которая перестаёт казаться бредом, когда лишаешься последнего человека, ради которого хотелось защищать этот мир. Вернее, защищать человека от этого абсолютно поехавшего мира. Коли демоны существовали не одну сотню лет, то почему бы не расти цветку, что исполняет самые потаённые желания? Чем чёрт не шутит. Какая ирония. Прошло несколько недель с момента последней битвы. Теперь Шинадзугава – обычный человек, который проводит ночи не в сражениях с монстрами, а в бесконечных странствиях, стараясь не прерываться на сон. Потому что во сне приходит он. [ – Аники, пусть я и не могу овладеть дыханием, зато способен пожирать демонов! Я стану таким же сильным, как ты! – Ты мне омерзителен. Прочь из моей жизни. ] Едкий кошмар, кажется, отпускает, но на деле всаживает свои поганые кривые когти куда прочнее. [ – Ты у меня самый замечательный брат на свете. – Не смей умирать! Н е с м е й! ] Благо, в лесу, кроме диких зверей, некому слышать душераздирающие вопли, вырывающиеся из груди вместе со всей скорбью, что беспощадно копится глубоко внутри. Санеми очухивается и с остервенением трёт глаза, ослеплённые лучами рассветного солнца. Надо продолжать свой путь. Кто он сейчас? Да никто, по сути. Лишь дуновения летнего шального ветра окутывают руки, словно напоминая о себе и давая пройти воздушным прядям меж пальцев. Всё-таки, кем-то он являлся. Дерьмовым братом, например. Отголосок детского счастливого хохота, что издалека принёс на себе невидимый соратник, так похож на него. [ – Нии-сан, смотри, сколько орехов я нашёл! Всем хватит! – Мама будет гордиться тобой, мелкий. – Нами! – Хорошо, нами. ] Измученный, но искренне не замечающий своего истощения Шинадзугава взбирается всё выше и выше на очередную непокорную гору, чтобы вновь столкнуться с бьющим под дых поражением и найти лишь самые обычные цветы, едва различные в сумраке подкравшейся со спины ночи. Зажмурившись и вдохнув как можно глубже, Санеми ведёт носом по игривому воздушному потоку, прислоняясь спиной к давно опавшей вишне. – Туда, значит. – едва дрогнувший уголок губ тускло отражает остатки надежды, которая теплится нежным неувядшим бутоном. [ – Я лишь хотел, чтобы у тебя была нормальная семья, дубина! – Ты – моя семья. ] Сжимая края сумки, в которой хранится безжалостно изрезанная, украшенная запёкшимися пятнами крови форма охотника и лиловый потёртый жилет с набитыми патронами карманами, бывший столп ветра встречает новый день. – Я достучусь до всех богов и демонов, но вытащу тебя обратно. То ли в бреду, то ли взаправду, но он, наконец, натыкается на проклятую лилию, жутко подсвечивающуюся в окружении жухлой травы. Срывая слегка подрагивающими руками хрупкий цветок, Санеми стискивает в ладони витиеватые лепестки, прижимая к груди. Солнце вот-вот сядет, необходимо успеть сделать всё правильно, насколько вообще возможно. [ – Не трогай, аники. ] Совсем уже рассудка лишился, видимо. Ибо мужчина готов поклясться – голос раздаётся практически вплотную к нему. [ – Усопших вечным сном не пробудить. ] – Заткнись! Ты ничего не понимаешь, дуралей! – слёзы предательски скапливаются болезненным комом в глотке. О цене сокровенного желания догадаться не сложно – равноценный обмен понятен любому существу. [ – В следующей жизни мы обязательно будем счастливы. ] – Плевать я хотел на твои слова и на следующую жизнь! Ты нужен мне сейчас. Как никогда нужен. – листья начинают тлеть, рассыпаясь, подобно пеплу. Прямо как тогда. [ – Ты у меня самый лучший. Обещаю больше никогда не оставлять тебя. ] Улыбку младшего брата Шинадзугава ощущает каждой клеточкой тела. Будто он стоит совсем рядом, глупый такой лохматый мальчишка с наивным взглядом и урчащим от голода желудком. – Генья. Генья! – даже следа на грубых ладонях не остаётся. Всё-таки, мелкий снова пожертвовал собой даже с того света, обесценив все безумные старания Санеми. Невероятно глупый. В ответ крику вторит лишь мертвенная тишина, отдающаяся звоном в ушах. – Я дух из тебя выбью, как только встречу. – мечник лишь в бессилии руки опускает, падая на колени. Найдя ночлег в каком-то сарае у горного подножия, опустошённый произошедшим Санеми впервые вздохнёт без ломоты в рёбрах. Отныне его сон будет безмятежен, будто кто-то пристально охраняет бывшего столпа от любых тварей, смеющих покушаться на видения, где братья в каком-то диковинном подобии формы мечников и чудаковатых шляпах без тени боли и страха улыбаются друг другу, не зная горечи потерь. Остаётся лишь дождаться, когда всё это станет явью.