///
Мужчина повернул ключ в двери и зашёл в свою квартиру. Его встретило громкое мяуканье. Матвей устало улыбнулся. В последнее время этот кот, по случайности зашедший в его дом, был единственной радостью в жизни мужчины. — Иду, иду уже, сейчас покормлю, — сказал Муравьёв-Апостол, но первым делом пошёл не на кухню, а в спальню и по совместительству гостиную. В начале карьеры он задумывался о покупке двушки, но в какой-то момент понял, что ему и так одиноко, а в двухкомнатной квартире будет ещё хуже. Положив документы на рабочий стол, Матвей забыл о них до завтрашнего рабочего дня. Сегодня бумажной волокитой он заниматься точно не будет. Под громкое мяуканье наконец прошёл на кухню и насыпал сухого корма в обычное керамическое блюдце, стоящее на полу, так как кошачью миску всегда забывал купить. Вымыл руки и только тогда понял, что всё это время ходил по дому в испачканном костюме. Матвей поставил чайник и пошёл переодеваться. Потом они сидели вместе с котом на диване, пили чай (питомцу Апостол налил туда молока) и смотрели Доктора Хауса по ноутбуку. Ну, кот может и смотрел, а вот Матвей решил излить животному душу и только и делал, что жаловался на сегодняшний день. — Представляешь? Так и сказал! Я ему помог от чистого сердца, а я за это вообще-то деньги обычно беру, а он… Хотя сначала показался мне вполне милым… Ну, как милым? Вежливым молодым человеком и так далее. Несмотря на то, что так безалаберно относится к собственному здоровью. Но в итоге оказывается, что все люди одинаковые и неблагодарные, — заключил мужчина и посмотрел на кота в ожидании какой-либо реакции. Кот медленно моргнул своими пронзительными янтарными глазами, будто и вправду соглашаясь с Муравьёвым. Матвей запустил руку в длинную рыжую шерсть и кот довольно замурчал. Видели бы это Серёжа с Полей сразу бы покрутили у виска. Мол, ты серьёзно изливаешь все свои проблемы коту? Лучше собеседника не нашёл? Но братья его не видели, да и не собирался Муравьёв изливать душу кому-нибудь другому. С этим рыжим наглецом было проще. С людьми не так. Однажды, когда он ездил на курсы повышения квалификации в Москву, Матвей решил проверить на себе эффект попутчика и завёл душевный разговор с совершенно незнакомой дамой в поезде. В итоге у него осталось только чувство неловкости, что потревожил бедную девушку, и ощущение того, что он говорил в пустоту. Легче не стало точно. А близких людей не хотелось грузить совершенно, хотя если бы Муравьёв поговорил с Серёжей или с Полей про своё ментальное состояние, то даже младший брат догадался бы, что у Матвея есть определённые проблемы. Но сам Матвей упорно не хотел замечать их. Он привык считать, что психических заболеваний вообще не существует, что нужно просто отвлечься чем-нибудь, например, работой, и всё пройдёт. Не проходило. Но Апостол стойко продолжал их игнорировать. Надо заполнить бумаги. Надо сходить в магазин. Надо сосредоточиться на операции. Надо, в конце концов, покормить кота. Ему некогда болеть. Тем более такими эфемерными болезнями, про которые даже не скажешь, есть они или их выдумали люди. Матвей снова посмотрел на кота. Кот посмотрел на Матвея. Мужчина улыбнулся. Нет, у него всё в порядке. Есть замечательная мама, братья, которые всегда будут с ним, и хорошие друзья. Рыжик вот этот вот. С таким набором не может у него быть всё плохо. Правда же? — Ещё по чашечке? — Муравьёв заглянул в пустую чашку кота. Тот согласно мяукнул. Они вместе ушли на кухню.///
Сентябрь и октябрь напоминали Матвею день сурка, за исключением тех выходных, когда он ездил к маме и виделся с братьями. В остальном же… Казалось, что взяли один самый скучный день в его жизни и сделали на сканере сто копий. Даже на работе разнообразия не было, поэтому приходилось практически всё время работать с бумагами или в приёмной с пациентами, которым нужно было выписывать больничный или диагностировать банальное ОРВИ. Ещё чуть-чуть и он станет понимать Хауса, который брался только за головоломки. Это было хотя бы увлекательно. Работа, квартира, заполнение документов и просмотр сериала в обнимку с котом. И в этот ноябрьский пасмурный и холодный день всё должно было быть также. Но, похоже, что сканер его жизни, к счастью, сломался и больше не желал делать копии. Как раз тогда, когда он монотонно заполнял формуляры и готовил отчёты по предыдущим делам, в кабинет залетела медсестра. Это была его ассистентка по операционной работе. Если пришла именно она, значит сегодня будет хоть что-то интересное. Он сразу встал из-за стола и приготовился идти куда скажут. — Матвей Иванович, прибыл пациент с открытым переломом ребра, есть ли повреждения внутренних органов неизвестно, везли не в скорой, поэтому потерял достаточно много крови, могли занести инфекцию, — говорила девушка, пока они шли к операционной. В ней уже собрались несколько хирургов, анестезиолог, медсёстры и даже главврач. Пациент определённо был ценным. Или за его лечение предлагали большую сумму. В частной клинике и такое могло быть. Матвей просто сопоставил в голове эти очевидные факты, пока на него надевали халат. Хирургическую маску и перчатки он надел сам. Зашёл в операционную, где ждали только его, и сразу почувствовал себя в своей тарелке. Он делал такое уже много раз и всегда справлялся, сегодняшняя операция не должна была что-то изменить. Но изменила. Изменила, как только он взглянул на лицо пациента. Это был тот самый неудачливый парень, который свалился с лестницы. Ну, блять, тебе же говорено было бросить эту ерунду паркурскую, ну вот куда ты опять полез, Мишань?! Матвей никогда не проводил операции знакомым, отказывался даже те пару раз, когда ему предлагали. Знакомых, а тем более близких, сразу по-другому воспринимаешь. Может, некоторые врачи наоборот схватились бы за возможность самому лечить близкого человека, но Муравьёв не мог. А этот парень… Даже знакомым не был по сути, так почему же у Матвея едва заметно дрожали руки, когда он держал скальпель? Всё прошло хорошо, Матвей не напортачил, хотя очень боялся это сделать. После операции он был вымотан и физически, и эмоционально. Было сложно. И страшно. Можно успеть привязаться к человеку за десять минут, пока ты помогаешь ему с растяжением ноги? Он ведь даже не вспоминал практически о Мише после случившегося. Что же это тогда было?.. Муравьёв-Апостол тряхнул головой и решил не заморачиваться. По крайней мере не сегодня. Но когда он уже собирался уходить, его окликнул заведующий клиникой. — Матвей Иванович, вы будете вести дело Михаила, — говорил он так, будто это было само собой разумеющееся. Приплыли… — Почему я? — Апостол правда этого не понимал. Он, конечно, был травматологом, но также по совместительству практикующим хирургом. Ему никогда не поручали вести дела пациентов. — У парня перелом. Очевидно, что его дело должен вести травматолог, — Муравьёву это было не очень очевидно. — Владимир Борисович, я… — Это не обсуждается, Матвей Иванович, — стальным тоном произнёс мужчина и сразу же ушёл в направлении своего кабинета. Матвей недовольно поджал губы. — Вы выпишите мне за это премию! — крикнул он в догонку удаляющемуся. — Обязательно, вы только дело возьмите, — крикнули ему в ответ. Ладно. Возьмём. Проводив Владимира Борисовича тяжёлым взглядом, Муравьёв-Апостол направился домой. Только бы снова не встретить какого-нибудь пострадавшего, которому понадобится помощь врача. Не хотелось переживать ещё больше. На следующий день Матвей пришёл в клинику пораньше. Не потому что специально так планировал, просто встал на полчаса раньше будильника. Хотел снова попробовать заснуть, но кот сразу заметил пробуждение хозяина, активировался и затребовал еды. Поэтому Муравьёву пришлось выползать из одеяла и кормить этого троглодита. После этого желание спать вообще напрочь отбило. Бросив рыжему реплику о том, что тот неблагодарный паразит, который живёт в его квартире без прописки, он почесал ему пузо и пошёл на работу. Прямо у входа его встретила медсестра и вручила медицинскую карту Миши. Даже не глядя, Апостол сунул её под мышку и направился в кабинет. Там он бросил карту на стол и отвернулся к окну. И если вчера он безумно переживал за Мишу, то сегодня на него накатило глухое раздражение. Из-за того, что ему придётся вести это дело, из-за того, что мальчишка этот совершенно не заботился о своём здоровье, и из-за того, что Матвей какого-то черта всё равно за него беспокоился. В окно тотчас заморосил дождь, буквально за минуту усиливаясь до ливня. Мужчина оптимистично порадовался, что пришёл раньше, а то бы точно попал под него. Но стоило кинуть взгляд на медкарту, раздражение вернулось. Тяжко вздохнув, Муравьёв открыл её и сразу заметил одну занимательную деталь. Карта была новой. Совершенно новой, как будто распечатали пару дней назад, но ещё более странным было то, что записей в карте было очень мало. Пролистав её в начало, Матвей не заметил там ни имени, ни фамилии, ни даже года рождения владельца. Нахмурившись, он подхватил её и направился к Владимиру Борисовичу. — Извините, а это что, позвольте спросить? — вот так, ни здрасьте, ни как дела. — Вас что-то не устраивает, Матвей Иваныч? — не отрываясь от компьютера спросил заведующий. — Карта неполная. — Представитель не пожелал разглашать личность и данные пациента, — будничным голосом произнёс Владимир Борисович. — Так пацан, вроде, совершеннолетний… И вообще, как мне его лечить с такой картой? — наполовину растерянно, наполовину возмущённо спросил Матвей. — Какую карту нам дал представитель, такую мы дали и вам. Будьте добры, идите работайте, — чуть устало произнёс заведующий, отвлекаясь от монитора и потирая глаза. Муравьёва снова кольнула чёртова совесть и он удалился. Посмотрев на бесполезную по сути тетрадь, он решил сходить в палату своего пациента. Нашёл он её быстро, располагалась она очень близко к кабинету Муравьёва. Мужчина тихонько приоткрыл дверь и вошёл в палату. Миша спал, но, как только услышал еле уловимый скрип, проснулся. Выглядел он болезненно, потому что помимо перелома ребра он заработал ещё многочисленные ссадины и синяки, которые были у него даже на лице. Где в конце концов так пострадать можно? Не с моста же он в самом деле прыгал. — Я разбудил тебя? Не хочешь ещё поспать? — сразу забеспокоился Матвей, мысленно ругая себя за это. Какого хрена он так реагирует на этого пацана?! — Нет… Здравствуйте, а вы кто? — Миша попытался приподнять голову, чтобы получше разглядеть вошедшего, но тут же поморщился, ведь двигаться было больно. — Стой-стой! Не двигайся, лежи на месте, растревожишь шов, — Апостол в мгновение ока оказался рядом и мягко попридержал парня за плечо, чтобы тот вернулся в изначальное положение. — Хорошо, я… Вы?! А… как вы тут оказались? — увидев наконец Матвея, Миша удивлённо распахнул глаза. — Ну, я тут работаю. Другой вопрос: как ты тут оказался, — Муравьёв сразу решил прояснить причины появления Миши в больнице с поломанным ребром. — Я… Нечаянно, — смущённо промямлил пацан. — Слава богу, что не специально. Как хоть упал? — не отставал Матвей. — Больно упал, — Мише почему-то совершенно не хотелось говорить, что произошло. То ли не хотелось выслушивать нотации врача, то ли не хотелось этого врача разочаровывать своим безответственным поведением. — Я жду. — Ладно, — парень тяжело вздохнул, но снова поморщился. Дышать ему, видимо, тоже было больно. — С лестницы, которая на крышу многоэтажки вела. На мусорный бак. — Закрытый? — Закрытый… Свалился я в общем, прямо на железную крышку. Больно стало, помню как брат на машине в больницу вёз, но как тут оказался не помню, — Миша поджал губы и осторожно посмотрел на Матвея, ожидая его реакции. Тот только вздохнул и покачал головой. — А я тебя предупреждал. От этого паркура одни беды. Кстати, как у тебя с коленом? — Муравьёв осторожно прикоснулся к ноге Миши, но сразу же отдёрнул руку. — С ним всё в порядке. Неделю дома полежал, стало лучше, — расслабился парень. Рановато. — Подожди, неделю? Я же сказал тебе полтора месяца! — вот сейчас Матвей явно собирался читать нотации. — Простите! Но мне нужно было ходить в университет, да и врач, который к нам приходил, сказал, что всё не так серьёзно, — попытался оправдываться Миша. Апостол смерил его нечитаемым взглядом. — Хорошо. Но теперь твоё дело поручили мне, поэтому после этой травмы будешь сидеть дома два месяца. А перед этим месяц тут. Я просто сразу решил предупредить, — улыбнулся врач и направился вон из палаты, но вдруг неожиданно обернулся, вспомнив кое-что важное. — Аллергия и противопоказания есть? А то твоя медкарта пользы никакой не принесла. Миша только покачал головой. Он ощущал вину за то, что сказал, всё-таки этот врач желал ему только добра. Кстати о этом враче… — Простите, мне не сказали, как вас зовут. — Матвей Иванович, — мужчина ненадолго задержал взгляд на Мише, но всё равно ушёл. Пошёл не в кабинет, а в кафетерий на первом этаже. Дома он не завтракал никогда, кусок в горло с утра не лез, только пил кофе. У мамы сохранять режим было сложнее, потому что дражайшая Анна Семёновна всегда пыталась накормить голодного, по её мнению, сыночка, но он держался. А на работе, ближе к десяти часам утра, он заказывал салат. В принципе, ему хватало до часа дня. Сейчас он направлялся туда за второй порцией кофе за сегодняшнее утро. — Матвей Иванович, простите! — сразу с порога начал Миша. — Я ведь не специально… Мне Сашка постоянно говорит, что у меня язык вперёд мозгов бежит. Матвей не сдержал улыбку. Этот наглец выглядел сейчас слишком виноватым, чтобы на него злиться. — Ничего. У меня у самого братец такой же, как ты, — воспоминания о Поле резанули тянущей болью, давно он не видел братьев, а ещё дольше у мамы дома не был. — Насчёт твоего лечения, Миш… Осложнений у тебя нет, противопоказаний тоже. Полежишь у нас в клинике реабилитационный период и свободен. Не знаю, зачем Владимир Борисович поручил мне твоё дело, тут даже новичок бы справился, — он вдруг заметил, как парень поник. — Эй, что-то случилось? — обеспокоено спросил Муравьёв. — Вы хотите отказаться от… моего дела? — странно запнувшись произнёс Миша. — Что? Нет! Я просто хотел приободрить тебя, что всё будет хорошо, и ты скоро выздоровеешь, — Матвею не хотелось говорить, что он просто напросто не мог отказаться. — Спасибо, — пацан благодарно улыбнулся. — Кстати, не хочешь пояснить за свою медкарту? — Матвей спешно перевёл тему. Не хотелось снова скатываться в односторонние обиды. — А должен? С ней что-то не так? — Да она практически пустая. Я даже не могу посмотреть на какие лекарства у тебя может быть аллергия. — Блин, это, наверное, Сашка со своими вечными загонами. После… Одного события он как параноик стал, — Миша ненадолго задумался. — Если хотите, я могу попросить кого-нибудь из братьев попросить принести полную карту. — Нет, не имею я права просить это. В конце концов, анализы сдать тут можно. К тебе через два часа медсестра придёт, капельницу поменяет, а мне ещё в приёмную надо. — Вы придёте вечером? — с надеждой в голосе спросил Миша. — Куда ж я денусь, — улыбнулся Муравьёв. И пришёл. И приходил потом ещё много-много раз. Даже Владимир Борисович, который думал, что Муравьёв легкомысленно отнесётся к такому простому делу, и который усиленно наблюдал за тем, как травматолог выполняет свои обязанности, уже через два дня оставил Матвея Ивановича в покое, видя, как тот практически всё своё время проводит в палате Миши. Заведующий подумал, что, наверное, Муравьёву-Апостолу нужна обещанная за этого пациента премия, но он был категорически не прав. Матвей просто чувствовал себя с Мишей живым. Парень то ли был до жути доверчивым, то ли вёл себя так только в присутствии своего врача, но факт оставался фактом, он безумно любил болтать. Муравьёв-Апостол еле удерживал его от попыток выдать всю свою подноготную, аргументируя это тем, что его брату это очень не понравится и влететь может не только Мише за вечную болтовню, но и заведующему, который по идее должен обеспечивать сохранность сведений о пациенте. Миша на Матвеевы аргументы хмурился, но Муравьёв пообещал, что как только его выпишут, тот сможет рассказать ему всё, что считает нужным. Поэтому беседовали на отстранённые темы. Кино, музыка, книги, домашние животные. Особенно домашние животные. Как только Матвей обмолвился, что у него в квартире живёт кот, Миша, практически не переставая, расспрашивал о нём и вечно просил Матвея Ивановича показать новые фотографии кота. Миша говорил, что с детства мечтал о питомце, но у Сашки аллергия, поэтому Мишины хотелки не учитывались. На слова о том, что они могли бы завести сфинкса, брат Миши сначала нагуглил, как те выглядят, а потом впал в ужас и сказал, что не потерпит в доме это лысое чудище. Поэтому пацан был безумно счастлив просто смотреть на фото и видео рыжика, который жил у его лечащего врача. Матвей специально для Миши каждый вечер проводил целые фотосессии для своего кота, хотя раньше в телефоне было только одно его фото и то только для того, чтобы показать братьям, какая животина теперь у него живёт. В таком темпе прошла неделя. Муравьёв-Апостол против своей воли безумно привязался к парню, и ещё сильнее испугался за него, когда у того вдруг резко подскочила температура. Он сидел с Мишей две ночи подряд, пока температура не начала падать. Персонал клиники как мог успокаивал Матвея Ивановича, просил пойти домой и нормально поспать, но мужчина никого не слушал и сидел подле Миши, пока его температура не опустилась до положенных тридцати шести и шести. И тогда он будто очнулся ото сна. Что, чёрт побери, с ним происходило?! Почему он поступал в последнее время так, как не делал никогда? И причём тут Миша, этот паркурист или трейсер, не важно! Матвей ведь просто терпеть не мог безалаберных людей. А Миша — это просто верх безалаберности, особенно если судить по его рассказам о вылазках на мосты и крыши. Так почему же… Муравьёв-Апостол потёр переносицу и решил, что разберётся со своими ощущениями позже. Он слишком сильно устал. Матвей грел руки о стаканчик кофе, любезно принесённый медсестрой, и смотрел на спящего Мишу. Забавно, они уже так много общались, но пацан даже не попытался выболтать ему свою фамилию. Ну, ничего, ещё успеется. У него не оказалось инфекции, жар сошёл на нет, а через две недели он уже сможет поехать домой. Главное, чтобы снова не полез куда не следует. Но Матвей за этим проследит. Муравьёв неосознанно поймал себя на этой странной мысли, но почему-то посчитал её правильной. А почему бы нет? Мужчине казалось, что парень будет совсем не против продолжить общаться. — Матвей Иванович, — на его плечо легла рука, травматолог вздрогнул и резко обернулся. Перед ним стоял заведующий. — Идите-ка сегодня домой. Замотались вы с Михаилом, выспитесь хоть. — Так только шесть часов, а у меня сегодня ночная смена. — Считайте, что ночные смены были у вас вчера и позавчера. Вы даже домой не уходили. Идите, Матвей Иванович, это приказ. За пациентом главврач присмотрит. — Я останусь. А завтра обязательно пойду домой. Позвольте остаться только сегодня, — умоляюще произнёс Матвей. Владимир Борисович устало покачал головой, но разрешил. Муравьёв благодарно ему кивнул и снова перевёл взгляд на Мишу. Тот вдруг слабым голосом что-то сказал. Матвей ничего не услышал через стеклянную стену, но медсестра, сидящая рядом с кроватью пациента, вышла из палаты и позвала травматолога. — Миш, ты чего проснулся? Чувствуешь себя не очень? — первым делом спросил Матвей, когда подошёл к парню. Тот в ответ слабо улыбнулся. — Матвей Иванович, покажите фотки вашего кота, а? — Миш… Что же ты меня так пугаешь? — Муравьёв-Апостол облегчённо вздохнул и буквально упал на стул, стоящий рядом с койкой. Когда он снова посмотрел на Мишу, тот уже дремал. Устал, бедный… Впервые за всё время работы Матвей не ночевал дома так долго. Наблюдая за улыбающимся во сне Мишей, он сам не заметил, как заснул на неудобном стуле. На тумбочке остывал забытый им кофе. Муравьёв выльет его в раковину по пути из палаты, когда его завтра, в шесть утра, разбудит медсестра с просьбой пойти наконец домой. А Матвей отчаянно не захочет домой, он захочет либо остаться здесь, с Мишей, либо к маме. Остаться никто бы ему не позволил, поэтому он выйдет из клиники и направится к ближайшей станции метро. Впереди его будут ждать суббота и воскресенье, которые он наконец-то проведёт с родными.///
Муравьёв старший проснулся от громкого смеха на кухне. Сонно посмотрел на часы, решил, что семь часов утра вполне приемлемое время для подъёма, и что головы он сегодня никому откручивать не будет. В конце концов этот хохот спас его от опоздания на работу, потому что будильник на телефоне он благополучно забыл включить после выходных. Выполз на кухню, посмотрел на притихших братьев и Мишеля, весело подмигнул им и пошёл заваривать кофе, потому что пить эту растворимую бурду, которой не брезгуют младшие отпрыски Анны Семёновны — это, по его мнению, преступление. Вспомнишь лучик, вот и солнце. Из ванны, с полотенцем на голове, вышла мать сего семейства. Матвей поцеловал её в щёку, она потрепала старшего сына по отросшим волосам, потом то же самое повторила поочередно с Серёжей, Полей и Мишей, и пристроилась рядом с Матюшей — готовить завтрак для своих любимых мальчиков. Вообще, в квартире обычно было намного малолюднее. Просто так получилось, что у Серёжи с Мишей были каникулы, и они решили провести их не в общаге, а в домашней уютной обстановке. К родителям Миши в Нижний было ехать далеко и затратно, поэтому студенты содержались эту неделю Анной Семёновной. Впрочем, та была только рада. В остальное время в квартире находились только Поля с мамой, так как отец семейства свалил в закат после новости о парне Серёжи, в пух и прах поссорившись с сыном. Прошло уже три года после его ухода, но дела хуже не становились, так как Матвей зарабатывал приличные деньги в частной клинике, а Анна Семёновна была менеджером в крупной фирме. Серёжа сначала, конечно, корил себя за всю эту ситуацию, но остальные члены семьи его поддерживали, поэтому вскоре об этой истории осталось лишь воспоминание и неприятный осадок. Матвей поставил турку на плиту, попросил маму приглядеть за кофе, а сам ушёл в ванную. Пусть он не жил тут, но его мама была самой предусмотрительной женщиной из всех, кого Муравьёв знал, поэтому она держала дополнительные полотенца, зубные щетки и прочие средства личного пользования для своих гостей. Настроение, обычно очень хреновое по причине «опять топать в эту блядскую клинику лечить людей» этим утром было хорошим, если не сказать прекрасным. А всё из-за этого придурошного паркурщика. Матвей снова его увидит. От осознания этого факта он широко улыбнулся. Когда Матвей снова зашёл на кухню, все уже сидели за столом, ели яичницу с помидорами и обсуждали предстоящие экзамены Поли, в то время как сам мелкий сидел, уткнувшись в свою кружку с чаем, и благоразумно помалкивал. Матюше есть с утра как всегда не хотелось, поэтому он взял кружку со свежесваренным кофе и не успел сесть к остальным, как в дверь постучали. — Я открою, мам, — улыбнулся матери Матвей и пошёл к двери. На пороге стоял высокий молодой человек. — Здравствуйте… Матвей? А Поля дома? — с некоторой вопросительной интонацией, но совершенно спокойно поинтересовался он, заглядывая за спину Муравьёва. — Он попросил подвезти, а сам на звонки не отвечает, подумал, может подняться? — чуть менее уверено продолжил парень. — Дома… Ну, пойдёмте, что же вы тут стоять что ли будете, — попытался проявить гостеприимство Матвей, забыв на несколько секунд, что сам является в этой квартире гостем, и пытаясь понять, откуда этот юноша знает его имя. Незнакомец улыбнулся, снял кроссовки и прошёл вслед за Муравьёвым на кухню. Как только они пришли, Матвей обратил свой взор на Ипполита, будто спрашивая, какого хрена сейчас происходит, и что это за незнакомый парень. Тот в свою очередь на Матюшу даже внимания не обращал, а испуганно и как-то обречённо смотрел на другого вошедшего. — Здравствуйте, Анна Семёновна, Сергей, Михаил, — все перечисленные ошарашенно смотрели на незнакомого парня и не понимали, откуда он знает их имена, но молодой человек уже перевёл свой взгляд на Ипполита. — Поль, ты не отвечал на звонки, а я тебе уже полчаса названивал… — виновато проговорил парень, будто оправдываясь за свой неожиданный визит. — Поля, а почему ты нам не рассказывал про своего друга? — спросила Анна Семёновна и, улыбаясь, обернулась на молодого человека. — Вы присаживайтесь, позавтракайте с нами. Одни Серёжа с Мишей ничего не говорили, а лишь молча с интересом переводили взгляд от одного говорившего к другому. — Подождите… Друг? Поль, ты же, вроде, говорил, что рассказывал семье про меня, — растерянно проговорил парень, спрятав руки в карманы куртки. — Видишь ли, Стась, я, наверное, забыл сказать, что ты парень, — нервно улыбнулся Ипполит. Все ненадолго замолчали, а Матвей сразу вспомнил все разговоры младшего брата о некой Стасе, с которой он начал встречаться месяца четыре назад. Но все уговоры мамы пригласить наконец её в гости, он отнекивался. Теперь понятно почему. — Так это вы Стася? — слишком спокойно для такой ситуации переспросила Анна Семёновна, но потом встала из-за стола и достала из шкафчика пузырёк с успокоительным. Матвей хотел было ей сказать что-то насчёт вреда здоровью, но промолчал. — Анастасий. Кузьмин. — напряжённо сказал Стася и многозначительно посмотрел на Полю. — Ну да, я встречаюсь с парнем, мам! И вообще я ни разу не говорил, что Стася — девушка, вы это сами себе придумали! — возмутился Ипполит, вскакивая со стула, принимая защитную позу и стараясь встать поближе к Анастасию. — Ты мог хотя бы предупредить! — с каким-то отчаянньем сказала Анна Семёновна. — Почему ты не сказал? Ты же знаешь, что я нормально к этому отнесусь, — с глубокой обидой в голосе добавила она. Пузырёк с валидолом никак не хотел открываться, и женщина нервничала от этого ещё сильнее. — По тебе видно… — недовольно пробурчал Поля, но выглядел при этом виновато. — Это не из-за Анастасия, — она всё-таки открыла лекарство. — Это из-за того, что ты мне не доверяешь, — женщина налила в чашку воду из чайника, чтобы разбавить успокоительное. — Прости, мам… Я бы обязательно рассказал всё тебе напрямую, но попозже. Мне надо было подготовиться… — пытался оправдаться Ипполит. Но тут на его плечо легла рука Стаси, и он затих. Анне Семёновне определённо следовало всё переварить для начала. — Матюш, обещай, что если ты гей, то ты мне сразу всё скажешь, чтобы я подготовилась к тому моменту, как ты приведёшь в дом своего парня, — будто бы в шутку, но очень нервно сказала Анна Семёновна, по капле отмеряя валидол в чашку. — Хорошо. Говорю сразу, — ляпнул, не подумав, Матвей. Не подумав, зато почему-то вспомнив своего невыносимого пациента. Блять. Картина маслом: Серёжа с Мишей, молча сидящие за столом с ошарашенными глазами, Стася, стоящий в проходе на кухню в неснятой куртке, Поля, пристроившийся рядом со своим парнем, и Анна Семёновна, уже было отложившая пузырёк с лекарством, но после слов Матвея, вновь протянувшаяся к нему. И сам старший Муравьёв-Апостол, который вообще не хотел усугублять ситуацию, так просто само получилось. Тишину разорвал весёлый голос Поли. — Мам, да у тебя комбо, — Ипполит не удержался и прыснул в кулак, но тут же получил несильную затрещину от Анастасия. Женщина залпом выпила воду с валидолом, потом серьёзно посмотрела на своих сыновей и сказала: — Значит, решили оставить меня без внуков? Только попробуйте так поступить с родной матерью! Потом встала из-за стола, потеснила Полю и Стасю, вышла в коридор, надела пальто, подхватила сумку и вышла из квартиры. Даже дверью не хлопнула. Удивительно. — Матюш, ты похоже разрушил последние надежды нашей мамы, — подал голос Серёжа. — И как, позволь спросить, его зовут? — Ты о чём? — устало спросил Матвей, кивком приглашая Анастасия сесть вместе со всеми. Тот только отрицательно покачал головой и сильнее стиснул руку на плече Ипполита. Тот посмотрел на Стасю, потом на старших братьев и Мишу, закатил глаза и ушёл с Кузьминым в свою комнату. Матвей остался наедине с Серёжей и Мишелем. — О том, Моть, — продолжил Сергей, задумчиво помешивая сахар в кружке чая, — ты не стал бы заявлять маме, что ты гей, если бы не нашёл себе кого-нибудь. А зная тебя, ты точно не стал бы влюбляться в какого-нибудь незнакомого человека, ты же у нас притереться к нему должен, узнать получше. Поэтому я предполагаю, что ты как минимум должен знать его имя, — Серёжа внимательно посмотрел на старшего брата. Матвей не стал ничего отвечать, пошёл в гостиную, надел свой рабочий костюм, подумал немного и заглянул в комнату Поли. Брат со своим молодым человеком сидели на диване и о чём-то напряжённо переговаривались, но сразу же стихли, как только зашёл Муравьёв старший. — Анастасий, вы ведь на машине? — после сегодняшнего утра жутко не хотелось ехать на метро, Матвей уже сам стал всё чаще о покупке автомобиля, но слишком любил ходить с работы до своей квартиры пешком по парку. А вот из дома мамы приходилось всегда добираться до клиники в подземке. — Да, а вас подвезти, Матвей? — вежливо спросил Кузьмин. Польке бы у него поучиться. Главное, чтобы сам мелкий не стал плохо влиять на парня. — Если вам не трудно. Отсюда минут пятнадцать максимум до моей работы, — облегчённо вздохнул Муравьёв. На метро мотаться не придётся. — Эй, Стась, ты вообще-то обещал меня довезти до школы! — подал голос Ипполит. — Сам дойдёшь, Кис, пешочком пройдёшься, полезно. Заодно морально подготовишься к сегодняшнему разговору со мной и Анной Семёновной, — Анастасий выразительно посмотрел на Полю. — Вы уже собрались, Матвей? Пойдёмте? Муравьев кивнул, сдержанно улыбнулся и пропустил Стасю из комнаты первым. Потом кинул взгляд на обиженного младшего и обнадёживающе подмигнул. Пока Анастасий обувался в коридоре, Матвей сказал, что отлучиться буквально на несколько секунд и снова заглянул на кухню. — Миша. — Что? — откликнулся на своё имя Бестужев, отвлекаясь от беседы с Серёжей. — Парня, который мне нравится, зовут Миша. И ушёл, не став больше ничего объяснять. Матвей сидел на переднем сидении и внимательно смотрел на Анастасия, который ещё даже не завёл автомобиль, а просто сжимал руль до побелевших костяшек. Потом вдруг прислонился к рулю лбом и отчаянно зажмурился. Муравьёв неловко положил руку ему на плечо, будто бы это могло его успокоить. Но это сработало. Анастасий поднял голову, посмотрел на Матвея и грустно улыбнулся. Матюше захотелось его пожалеть, настолько потерянным Стася выглядел в это мгновение. — Простите меня за эту ситуацию, я не знал, что мой приход может вызвать такое… — растерянно начал парень. — Кис… Точнее Поля всегда уверял, что его семья обо мне знает. Я правда не хотел расстраивать Анну Семёновну. — Вы ни в коем случае не виноваты! — попытался убедить Кузьмина Матвей. — Поля нам и в правду рассказывал о вас, просто не упоминал, что вы парень… — Анастасий слабо ухмыльнулся. — И мама расстроилась совершенно не из-за этого, просто думала, что Поля ей доверяет, а он видно чего-то испугался, ничего страшного не произошло, они поговорят, успокоятся, и всё будет в порядке, вы не переживайте, Анастасий, — обнадёживающе улыбнулся Матвей. Кузьмин улыбнулся в ответ. — Можно Стас. — Давайте на ты. — Спасибо вам… тебе. — Не за что, и добро пожаловать в «муравейник», Стас. Кузьмин выдохнул поспокойнее, наконец повернул ключ зажигания и включил навигатор. Матвей, машинально наблюдая за действиями парня, мысленно посочувствовал Стасу. Поля — это ведь тот ещё засранец. Ехали молча, на третьей минуте Анастасий включил в салоне музыку, и неловкость исчезла. Ещё минуты через три поговорили о работе. Ипполит обычно уходил от разговоров о своей второй половинке, и семья Апостолов просто знали, что она была, и звали её Стася. Как оказалось, его. Поэтому Матвею было интересно послушать о жизни Стаса. Ему было двадцать шесть (Матвея хоть и напрягала такая разница в возрасте, но он решил предоставить Поле возможность строить свою личную жизнь самому), работал программистом, а познакомился с Полей, когда тот случайно пролил на него кофе. Муравьёв на это предположил, что совершенно не случайно, а специально. Стас только посмеялся, потому что думал точно так же. За этими разговорами они подъехали к месту работы Матвея. Мужчина вышел из машины, пожелал Кузьмину удачного дня и пошёл в клинику. Его ждал очередной рабочий день. С Мишей. Это делало день чуть лучше. — К-как перевели? Куда? — Матвей растерянно смотрел на заведующего. — Александр приехал, сказал, что хочет перевести брата в другую клинику, — старательно пояснил Владимир Борисович, не отрываясь от работы на компьютере. — Но он не мог… Я вёл Мишино дело, а у меня даже разрешения не спросили! — Александр не спрашивал разрешения. Он попросил перевести Михаила в другую больницу. Мне нужно было только знать в какую. Он мне предъявил расписку, что в той клинике согласны принять пациента. Ваше мнение не учитывалось. — Даже трёх недель не прошло, он мог потревожить кости и шов! — Теперь это не ваши проблемы, — заведующий мельком взглянул на своего врача и сжалился. — Михаил точно не пострадал, его везли прямо на той койке, пока он спал. Можете не волноваться, — улыбнулся мужчина, ожидая положительной реакции. — Скажите мне название клиники, в которую его увезли, — если Матвею не ответят на этот вопрос, то он морально закончится. — Не могу, конфиденциальная информация, — как можно мягче постарался сказать Владимир Борисович. Не ответили… Муравьёв-Апостол даже не стал уговаривать, знал, что ему ничего не скажут. — До свидания, — бросил он и хлопнул дверью, не став выслушивать ответное прощание. Выйдя из кабинета заведующего мужчина обессиленно прислонился к стене. Ну почему с ним так поступили?! День, начавшийся с утра так сумбурно, но, вроде бы, неплохо, занял первое место в списке самых худших дней. Он не пошёл к себе в кабинет. Матвей не мог больше тут работать. Даже находится. Хотелось выбежать на улицу, кричать и звать Мишу, будто бы он мог откликнуться. Каково это узнать, что больше не увидишь человека, в которого ты, оказывается, был всё это время влюблён? Осознание своих чувств разрывало душу на куски. Мужчина рывком открыл дверь, которой недавно хлопнул. — Я увольняюсь. — Матвей Иванович… Вы с ума сошли? — Владимир Борисович после этого заявления сразу оторвался от всех дел и ошарашенно смотрел на своего врача. — Давайте не будем пороть горячку, вы успокоитесь, мы поговорим… — Завтра я приду оформлять заявление. Если хотите, даже отработаю неделю. И снова ушёл. На этот раз к себе. Когда Муравьёв переступил порог собственной квартиры и не услышал привычного мяуканья, он испугался. А потом пришёл в ужас. Из него просто отвратительный хозяин. Как он мог оставить бедного кота одного дома на целую неделю? Теперь на его совести будет смерть несчастного рыжика. Но обойдя квартиру он не заметил ничьих трупов. Сняв своё пальто он снова почувствовал что-то неладное. Было пиздецки холодно. Проверив все окна, Матвей нашёл причину пониженной температуры и отсутствия кота. Форточка на кухне, которую он всегда держал приоткрытой, была настежь распахнута, мало того, на ней была порвана сетка. Муравьёву лишь осталось надеяться, что котяра не разбился, пытаясь выбраться из квартиры второго этажа. Так, в один день он лишился двух важных аспектов его жизни. Потеря питомца и собственная безалаберность просто добили Матвея. Он без сил рухнул на диван и уставился в потолок. И лежал так до самого вечера. Он уволился. Он неделю не выходил из дома и чувствовал себя отвратно. Он сбрасывал звонки братьев, сбросил один единственный звонок от мамы, настолько ему было п о х у й теперь. Когда вечный трезвон смартфона поднадоел просто отписался в сообщениях, что он жив, но его лучше сейчас не трогать. Не хотелось вот этого всего. Хотелось снова сидеть рядом с Мишей в его палате, смеяться над видео с котами, пересказывать содержание серий доктора Хауса, и слушать потом, как Миша говорит о своих любимых сериалах. А потом Серёже и Поле, похоже, надоело ничего не знать о состоянии их старшего брата, и они решили, что припереться к нему без приглашения будет просто прекрасной идеей. Застав Матвея в плачевном состоянии младшие переглянулись и потащили его на улицу. Развеяться. И сколько бы Апостол старший не отбивался, перед Полиным «Матюш, хотя бы ради нас» он был бессилен. В итоге любимые братики протащили Матвея по кинотеатру, кафе и торговому центру, который уже к середине ноября начали украшать к новому году. Фильм, который они смотрели, он не запомнил, еда в кафе была совершенно невкусной, а праздничное настроение, царившее в торговом центре, раздражало. Настроение у Матвея не улучшилось от слова совсем, но он старался улыбаться. Получалось из рук вон плохо. Тогда Серёжа, который понял, что ничего у них не получилось, вполголоса попросил Полю позвонить Стасу, чтобы он отвёз их домой. Кузьмин приехал быстро, дорогу домой преодолели в полной тишине — Стас, Серёжа и Поля обеспокоено переглядываясь, а Матвей прислонившись к холодному запотевшему стеклу. «Не помогло» — билась тревожная мысль у него в голове. Даже общение с любимыми и родными людьми не помогло. Муравьёву стало тошно от этого факта. Зря он всё-таки уволился, можно было бы как всегда зарыться в работу и не замечать ничего вокруг. Он ведь всегда так и делал… Мысли о работе, с которой он уволился, тоскливо отозвались в сердце. По ней он тоже скучал, намного меньше, конечно, чем по Мише и коту, но всё же. Он на скорую руку нагуглил вакансии травматолога, выбрал пару, которые его устраивали, отправил резюме и стал ждать, будто ответ ему должны были прислать через десять минут. На самом деле, на хорошего травматолога, а ещё и практикующего хирурга всегда был спрос, поэтому в одной клинике его приняли на работу сразу, а в паре других пригласили на собеседование. В любом случае, в декабре он уже ходил на привычную работу непривычным маршрутом. По крайней мере место, где он впервые увидел Мишу не мозолило глаза. Новый год он провёл один, смотря «Иронию судьбы» и закидываясь мандаринами и коньяком.///
— Матюш, ну не могу я его забрать, Стас тоже не может, ну зря ты что ли тачку покупал? Забери его, а? — упрашивал Серёжа по телефону. Матвей тяжело вздохнул. Знал ведь, что если купит эту грёбаную машину, то Серёжа заебёт его просьбами забрать отовсюду. И если брательнику он ещё мог отказать, то Бестужеву отказать рука не поднималась. И хоть просил Серёжа, но забрать надо было всё-таки Мишеля, поэтому он повернул ключ зажигания и поехал по скинутому адресу. В итоге Муравьёв запутался в трёх кварталах, свернул один раз не туда, из-за этого ему пришлось сделать целый круг, а заезжать во двор оказалось для него целым испытанием. Поэтому, когда он припарковал автомобиль, нервы у него уже были на взводе, и он громко хлопнул дверью машины. На звук сразу обернулся мужчина, который заехал во двор прямо перед ним. Матвей не обратил на него внимания, осмотрел многоэтажки и достал телефон, чтобы ещё раз посмотреть код от домофона и номер подъезда и квартиры. Так, второй подъезд. Ещё бы найти его… Нашёл! Когда дверь за Муравьёвым уже было собралась закрыться, её кто-то придержал. Матвей посмотрел на вошедшего. Тот самый мужчина, который заехал во двор перед ним. Подозрительно, конечно, но не выгонять же его. Подойдя к лифту (слава богу тут был лифт, иначе до десятого этажа он бы не дополз), посмотрел на неловко мнущегося незнакомца и спросил: — Вам на какой этаж? — На десятый, — сразу улыбнулся мужчина. — Удачно как, мне тоже. Они зашли в лифт и незнакомец вдруг поинтересовался: — Вы в сорок восьмую квартиру? — Да, а как вы?.. — недоумённо посмотрел на мужчину Матвей. — Наугад сказал. Тоже своего студента приехали забирать? — Ну, не совсем своего… Он скорее брата моего, — весело ответил Муравьёв. Нынче какие-то несамостоятельные студенты пошли, раньше с вписок своим ходом добирались. — Константин, — мужчина протянул руку. — Матвей, — он пожал протянутую ладонь. — Как часто я теперь слышу это имя, — улыбнулся Костя. — А при каких обстоятельствах раньше слышали, если не секрет? — с интересом спросил Муравьёв. — Брат все уши прожужал про какого-то Матвея. Этого брата я отсюда и забираю. — А у вас только один брат? — Матюше вдруг захотелось пожаловаться этому незнакомому человеку на судьбу и на задолбавших его младших братьев. — Три, — тяжело вздохнул Константин. — Да… а я-то думал, что это у меня всё плачевно. Сочувствую, у меня только двое — пожаловаться не удалось. — Мы, кстати доехали. Идёмте забирать своих бешенных. На самом деле Серёжа мог и не указывать номер квартиры, так как громкие басы из сорок восьмой говорили сами за себя. Не став заморачиваться правилами приличия, они зашли в прихожую без стука и тут же наткнулись на гору обуви и пару человек, которые звенели бокалами прямо в коридоре. Они с Костей переглянулись, и пообещали друг другу встретиться тут, если их конечно не утянет водоворот бухих студентов. Мужчины разошлись по комнатам, так как, к несчастью, их было три. Если прибавить ещё кухню, ванную и балкон, то ситуация складывалась совсем печально, потому что найти в этом сборище конкретного человека было очень сложно. Матвей уже заглянул в одну из комнат и теперь протискивался на кухню, попутно отказываясь от предлагаемого девушками алкоголя. На кухне он тоже никого не нашёл, но решил заглянуть на балкон, может Миша оказался бы там. Миша и вправду был там. Только не Серёжин Миша. Это был его Миша. Когда образ этого невыносимого парня приобрёл в мыслях Матвея собственническое местоимение, он не помнил. Может сразу, как его привезли к ним в клинику, а может только сейчас, когда Муравьёв спустя почти пять месяцев увидел этого кудрявого паркуиста на вписке, откуда вообще-то должен был забрать Бестужева. Но мысли о Мишеле отошли на второй план. Сейчас он думал только о парне, который с задумчивым видом смотрел на ночной город. — Ну что ж, привет, Миш, — негромко поприветствовал его Муравьёв. Но Миша всё равно услышал. Обернулся и посмотрел на Матвея неверящим взглядом. — Матвей Иванович? — и вдруг бросился к своему врачу, порывисто обнимая его. Матвей от такого напора чуть не упал, но потом нерешительно положил свои руки на спину Мише, прижимая парня поближе. В объятиях было уютно. Особенно в Мишиных. Запоздало Матвей услышал сбивчивый монолог. –… а Саша не хотел искать на вас ничего, и я подумал, что если я вас ещё раз встречу, то это уже будет судьба, и я всё вам расскажу, что не успел сказать, и вот… Встретил! — парень радостно уткнулся мужчине в шею, его дыхание едва уловимо пахло алкоголем. — Кто же в наше время в судьбу верит, дурачок? — ласково прошептал Муравьёв, зарываясь пальцами в Мишины кудряшки. — А если бы я сегодня не приехал забирать отсюда знакомого? Я ведь даже фамилии твоей не знал, чтобы найти… — Матвей вдруг отчаянно испугался. А если он и вправду не поехал бы за Бестужевым, не оказался бы в этой квартире и не зашёл бы на этот балкон? Он даже представить не мог, что было бы дальше в его жизни, если бы не это случайная встреча. — Но ведь ты же приехал! — от волнения парень даже перешёл на ты. — И ещё ты мне нравишься… — он запнулся. — Я обещал себе, что скажу это, если ещё раз тебя… вас увижу, — смущённо продолжил Миша, снова соскочив на вы. — Ты мне тоже нравишься, Миш. Представляешь, я влюбился, как сумасшедший, — тихо посмеиваясь, признался Матвей. — Врачам не положено влюбляться в пациентов, но я вот оказался таким неправильным. — Я больше не ваш пациент, — чуть отстранился от Муравьёва Миша и заглянул тому в глаза. Не могла судьба быть с ним настолько жестокой, что спустя столько времени Матвей ему откажет, аргументируя это никому не нужным правилом. — Ты можешь стать им снова, если не прекратишь лазать под мостами, — честно, Матвей очень старался удержаться от этого упрёка. Не смог. — Даже в такой ситуации вы умудряетесь читать мне лекции, Матвей Иванович, ну что это такое? — недовольно пробурчал Миша, пытаясь шутливо вывернуться из объятий Муравьёва, и выглядеть при этом обиженным. — Я тебя уже терял, больше не отпущу, и не мечтай, — он притянул к себе слабо сопротивляющегося парня. — Ну прости, хочешь, я приглашу тебя в кино, чтобы загладить вину? — Хочу, — тихо шепнул Миша, не отводя взгляда от губ Матвея. Не особо соображая, он инстинктивно потянулся к ним. Но его инициатива была безбожно остановлена ладонью мужчины. — Миш, ты пьяный. — Блять, вы сейчас серьёзно? — Не выражайся, — нахмурил брови Муравьёв, но Мише всё равно было видно, с какой нежностью мужчина смотрел на него. — Не стройте из себя Капитана Америку, Матвей Иваныч! Как можно испортить такой романтической момент во второй раз? — возмутился парень. Матвей в ответ только чмокнул его в нос. Миша от этого невинного поцелуя сразу растаял и забыл все обиды. — Поехали, довезу до дома, — Матвей легонько подтолкнул пацана к балконной двери из-за которой раздавалась музыка. потом кое-что вспомнил. — Чёрт… — мужчина хлопнул себя по лбу. — Что-то случилось? — с тревогой обернулся на него Миша. — В общем, такое дело. Мне надо тут ещё одного Мишу найти. Я же всё-таки за ним приехал. — И какая же фамилия у твоего Миши? — Матвей надеялся, что ревность в голосе парня ему только послышалась. — Он не мой, он брата моего. Бестужев-Рюмин, если тебе так интересно, — ответил Муравьёв, внимательно рассматривая подозрительное лицо Миши. — Мишель что ли? — недовольная складочка между бровями разгладилась. — А я его знаю, мы сегодня вместе сюда пришли, — радостно сообщил Миша, утягивая Матвея за руку на кухню, а потом в одну из комнат. Пока они шли, Муравьёв поражённо переваривал полученную информацию. Неужели Бестужев знал Мишу? Это не могло быть простым совпадением. Или могло? В любом случае, когда они нашли Мишеля, то удивляться Матвею пришлось ещё сильнее. Ведь Бестужев самым наглым образом стоял рядом с тем самым Константином и обнимал его за плечо. Слава богу, Серёжа этого не видел, а то его либо хватил бы удар, либо удар хватил бы Костю, причём нехилый такой удар, увесистый. — А вот и Мишель. А это… Костя… Какого хрена он тут забыл?! — Миша при виде Константина почему-то нахмурился и решительно направился в его сторону. Матвей понимал в этой ситуации всё меньше. — Мишаня! А я тебя обыскался! — произнёс Константин радостным, но уже порядком пьяным голосом. Видно Матюше придётся развозить по домам всех троих. — Оно и видно, — Миша сердито посмотрел сначала на Мишеля, потом на Костю и продолжил, — Ты что вообще тут делаешь? — Так мне Сашка сказал забрать тебя и скинул этот адрес, — язык у Константина чуть заплетался, но перекрикивать музыку и говорить внятно у него пока что получалось. Из монолога мужчины Матвей понял, что его Миша тот самый брат, которого нужно было забрать Косте. — Миш, — на Апостола обернулись сразу два парня. — Эм… Бестужев который. Мне Серёжа сказал забрать тебя. Константин, — он перевёл взгляд. — Вас за руль в таком состоянии я не пущу, довезу вас с Мишей сам. Попрошу на выход, господа тусовщики. Со всем остальным он разберётся позже. Теперь Мишу он не потеряет. Да хоть у Бестужева спросит его номер телефона. Матвей впервые за долгое время чувствовал твёрдую землю под ногами. Когда тем же вечером он счастливый приехал домой, то его ждал ещё один приятный сюрприз. — Рыжий, ты вернулся?! Прости меня, я ужасный хозяин, клянусь, что такого больше не повторится, — пообещал Матвей коту и открыл перед ним дверь. Тот только приветственно взмахнул пушистым хвостом и прошествовал в квартиру.///
— Матюш… Я не хочу на пары, — Миша с головой укрылся одеялом, чтобы Муравьёв прекратил его расталкивать и оставил в покое. — Романов, я пожалуюсь на тебя Саше. И не будешь ты больше нежится в кровати до семи, потому что он снова заберёт тебя домой, за тридевять земель от твоего универа. Будешь вставать в шесть и без поцелуев в лобик. Угроза подействовала, и Миша недовольно сполз на пол прямо с одеялом. По его мнению, это считалось за «встал с кровати». Он недовольно посмотрел на Матвея снизу вверх. — А в лобик меня и здесь никто не целует… Мужчина только усмехнулся на его слова и, опустившись рядом с ним, поцеловал в лоб. Парень расплылся в улыбке и шутливо повалил Муравьёва на себя. Из кухни раздалось громкое возмущённое мяуканье, а потом Рыжик, как окрестил его Миша, зашёл в комнату и с укоризной посмотрел на валявшихся на полу хозяев. Теперь почти каждое утро Матвея начиналось радостно, потому что рядом был любимый человек. Правда, с ним ещё нужно было ужиться, но это было выполнимой задачей. Миша не приносил неудобств, разве что своей чрезмерной любовью, хотя Апостол не назвал бы это неудобствами. Романов был выше него на полголовы, и в его объятиях Матвей мог утонуть, но в действительности всё было почему-то наоборот. Это Миша ластился к Муравьёву под руку, это Мишу нужно было обнимать. И Матвею бы пришло сравнение с котёнком, но Романов походил скорее на милого ручного медвежонка. Особенно когда ложился на грудь Матвея, придавливая его к дивану и будто не осознавая своего веса. А Муравьёву хоть дышать становилось и сложнее, но прогонять Романова он не собирался. Потому что ему можно. — Моть, тебе не тяжело? — всегда спрашивает Матвея Миша. — Лежи, Солнц, — всегда отвечает Матвей, пропуская между пальцев его золотые кудряшки. Рядом с ним хотелось жить, а не существовать. Рядом с ним он заново полюбил всё вокруг. А ещё когда Миша был рядом, Матвей точно знал, что он не лазает на какой-нибудь крыше.