Где-то ангелы кричат: «Прости, прощай!» Плавится душа, как свеча Разлилась по сердцу печаль Я - на веки твой Ты - ничья.
Напряжённая спина. Молчание. «И долго я буду ждать?» — он явственно слышит этот немой вопрос. Нужно всего лишь сделать шаг, обнять её за талию, привлечь к себе, а потом, сжимая в крепких объятиях, целовать эти манящие губы. Ему, конечно, хотелось бы нежности — или хотя бы тёплой, мягкой податливости, но Ира, как всегда, холодна и неприступна, хотя здесь и с ним: он чувствует этот холод, даже не касаясь её тела. Ира на него не смотрит. Не уходит. Вынимает заколку, и тёмные локоны рассыпаются по её хрупким плечам. Гроте вздыхает — противиться желанию бесполезно, особенно если это Ирина желает окончательно сломить его упрямство. За окном уже сгустились сумерки, комнату освещает уличный фонарь. Только что сброшенная Ирой блузка смутно белеет в полутьме, на кресле, и сейчас её кожа сияет нежным перламутром. Джошуа медлит. Ира ждёт. «Зачем?» — спрашивает он себя и горько признаётся, что и так сделает всё, что она попросит. И для этого вовсе не нужно... Ирина молча оборачивается, и Джош тут же, не задумываясь, устремляется к ней, а она обвивает руками его шею. — Пожалуйста, — шепчет она и легко касается губами его губ, затем быстро расстёгивает пуговицы на его рубашке. — Пожалуйста... От поцелуев сбивается дыхание, сладко замирает сердце. Руки у Иры неожиданно тёплые, губы горячие, и кровь закипает от её жарких настойчивых ласк. — Да, — стонет он и увлекает её на нерастеленную кровать, на прохладный шёлк покрывала, тщетно старается не лишиться рассудка от близости её тела — но всё же позволяет себе забыться, сосредоточившись на её нежной коже, на мягком изгибе спины, на лихорадочном блеске её глаз, на том, как Ира подаётся ему навстречу; и тягучая волна удовольствия накрывает их обоих.***
За окном брезжит серый рассвет. Сыро, пасмурно. Кофе готов. У Иры самолёт в тринадцать тридцать, и Гроте звонит домой, предупреждает, что будет только после обеда. — Ирине привет, — с усмешкой в голосе говорит его мать, но потом совершенно серьёзно добавляет: — Только не вздумай в Москву к ней переезжать, не отпущу! — Меня мама к тебе ревнует, — смеётся Гроте и садится рядом с улыбающейся Ирой, кладя голову ей на плечо, та гладит ёжик волос на его макушке. Гроте в очередной раз убеждается, что не сможет без неё и, спустя неделю, приедет снова. Сорвётся, как всегда, возьмёт билет на самолёт и прилетит в любое время суток, несмотря на то, что их разделяют тысячи километров — увидеть её для него самое необходимое! У них разные имена, разный характер, порой разные мнения, но она — это он, а он — это она. Так было и всегда будет. Они встретятся вновь спустя годы разлуки. Единое целое может быть разделено, но должно быть рядом. И в один прекрасный день — Джош уверен — жизнь станет такой, какой она и должна быть. Большой город, шум машин, вокруг полно людей, которые куда-то спешат. Но для них этого не существует. Они вне пространства, вне времени, друг для друга — целый мир. Идут навстречу друг другу, протянув руки вперёд, и через несколько мгновений сплетают свои пальцы. Даже лёгкое касание сводит с ума. Прикосновения — словно электрический разряд по всему телу — пускают ток. И существуют лишь они. Пальцы, сплетённые в замок, перерастают в крепкие объятия, из которых не появится желания выбраться даже спустя сотню лет. Они оба это знают. Два тела воссоединились, у которых на двоих одна душа. По венам течёт одна кровь, а взгляды устремлены друг на друга. Они пройдут вместе через всю жизнь. У них будет своя история длиною в вечность. Они в этом полностью уверены.