Начало конца

Если бы кто-нибудь сказал Боше пару недель назад, что Эмити Блайт бросит её, то она бы непременно разбила этому глупцу лицо, а потом оставила бы на тонкой шее любимой напоминание о том, кому принадлежала самая перспективная протеже Императорского ковена. Эмити, конечно, не была ничьей и была вольна в определённой мере в своих действиях, но каждый ученик и учитель Хексайда знал, что младшая Блайт - собственность трёхглазой ведьмы. Это было так же неоспоримо, как и существование магии на Кипящих островах. Боша любила Эмити горячо, страстно и так сильно: только рядом с Блайт трепыхало её железное сердце, рвались нежные слова наружу и грубые руки, создающие смертоносные яды, с необычайной заботой касались мягких циановых волос. Правда, зельеварка не могла сказать того же о своей девушке, ведь рядом с ней Эмити витала в облаках, грустила и с понурой улыбкой принимала знаки внимания Боши, понимая, что не имеет права отказать, но и ответить ей взаимностью не может. Обманчивое спокойствие их отношений пошатнулось с появлением в Хексайде Луз Носеды, ходячего недоразумения, как сразу прозвала её Скара. На эту кличку тогда рассмеялась вся компания, кроме Эмити, что не ускользнуло от цепкого внимания Боши. Вечером у девушек состоялся неприятный разговор, итогом которого стало слияние двух тел в немом противоборстве. На следующее утро Эмити ушла в библиотеку и вернулась оттуда подозрительно задумчивой. Встречавшую её Бошу такое поведение напрягло, но ведьма-зельеварка решила вместо допроса устроить экстремальную гонку на кроссолётах до поместья Блайтов, чтобы развеять тягостные думы своей пассии. На прощание девушке достался лёгкий успокаивающий поцелуй. Время шло, а сомнений, закрадывающихся в душу ведьмы становилось больше. Боша не была наивной. Когда Эмити уходила от наводящих вопросов и отвечала, что ничего не изменилось, то девушка кивала головой, а в мыслях проклинала человеческую расу и каждого её представителя. Боша не была доверчивой. Когда Луз Носеда пыталась подружиться с ней, ведьма натянуто улыбалась той (и то, только потому, что заметила Эмити, которая тревожно наблюдала за человеком), сжимая покрепче в кармане ядовитое зелье, созданное ею в тщетных попытках отвлечься от своих далеко не светлых мыслей. Боша не была слепой (с её то тремя глазами). Она видела. Видела не только глазами, но и сердцем, что Эмити от неё ускользает, становится отстранённой, почти что чужой. Человеческой. Боша ревновала: закатывала скандалы, умоляла, целовала, обещала, угрожала и унижала. Блайт была растеряна, смотрела с сожалением, вся сжималась перед Бошей и просила отпустить. Отношения между ними накалялись до невообразимого предела, и этому пределу, очевидно, должен был настать ужасный конец. Эмити впервые за долгое время почувствовала себя свободной от влияния и давления Боши, поэтому всё чаще и чаще дерзила, отказывала в прогулках и поцелуях, вставала против самой зельеварки, когда та позволяла себя издевательства над другими учениками Хексайда, а вскоре, шокировав всех, в споре с розововласой ведьмой вместо привычной покорности, не стерпев, ответила на оскорбление пощёчиной. Боша успокаивала себя, когда Эмити тратила их перемены на разговоры с Луз и Уиллоу, аргументируя это тем, что всегда мечтала поговорить с настоящим человеком. Боша молчала, когда Блайт проводила часы в Совином доме, неожиданно обретя там семью и друзей. Но это происшествие стало последней каплей. Спустя неделю после происшествия Боша пригласила девушку к себе домой под предлогом примирения. И если бы Эмити не была такой доверчивой, то точно распознала бы ловушку. Но лучшая ученица Хексайда в своём потоке никогда бы и не посмела подозревать подругу в коварстве, потому что знала, что под титановой бронёй зельеварки прячется ранимая и понимающая девушка. Жаль, Эмити не знала, что в душе ведьмы мало места осталось для светлых чувств, так как всё заполонила жгучая ревность. Блайт вошла в комнату вслед за её хозяйкой и застыла. Что-то было не так: вся комната мерцала перламутром, который был едва различим при ярком свете магических шаров, подвешенных к высокому потолку. Неожиданно резко закрылась дверь в комнату и послышался характерный щелчок, и взволнованная Эмити заметила, как растворяется в воздухе волшебный след заклинания, сотворённого Бошей. — Вот мы и одни. Один взмах и младшая Блайт прижата к стене антимагическими наручниками. Этому трюку Бошу научил отец, являющийся главой департамента по обеспечению безопасности на Кипящих островах. В глазах Эмити легко читался страх, но трехглазой ведьме было всё равно. Слишком долго она терпела выходки с человеком и непокорность. Пора было взять своё. Ведьма сделала шаг вперёд к пленнице, потом один и ещё один, пока не оказалась настолько близко к девушке, что смогла ощутить её неровное дыхание на своих губах. От зельеварки не укрылось, как отчаянно водила пальцами в воздухе Эмити, пытаясь обезопасить себя, но тщетно. — Боша, — нервно раздалось в гнетущей тишине, — я не... Ведьма не стала ждать ни слов, ни мольб, ни оправданий. Не давая закончить, она схватила Блайт за волосы и затянула в грубый поцелуй. Боша дерзко сминала чужие губы, кусала, тянула, твёрдо проводила языком, но не получала ответа. Тогда девушка с недовольством отстранилась и увидела полные слёз глаза Эмити, горевшие неприкрытой яростью. Это разозлило Бошу, и она, не убирая руки с затылка пленницы, оттянула ту за волосы, открывая себя доступ к манящей шее и аккуратно выступающим ключицам. Свободной же рукой ведьма оттянула ворот любимой чёрной рубашки Эмити. Не медля ни секунды девушка припала к мягкой коже Блайт, терзая её, чтобы оставить как можно больше напоминаний о себе на теле своей прекрасной пленницы. Послышался всхлип. Тихий и смиренный. — Б...бо... — попыталась вымолвить Эмити. Зельеварка вновь отстранилась и немного отошла. — Если ты хочешь сказать, что тебе больно, можешь не стараться, — раздражённо заговорила девушка. — Нас никто не услышит из-за заклинания поглощения, а мы только начали. — Бо...Боша, п-пожалуйста... — вымученно проговорила Блайт и, опустив голову на грудь, затряслась в подступающей истерике. Что-то треснуло и надломилось в Боше в тот момент. Она неверяще взглянула на свои руки и на дорогую сердцу девушку, которая сейчас страдала по её вине. Осознание нахлынуло мощной волной, и в два взмаха ведьма освободила пленницу и открыла дверь. Ослабевшая от переживаний Эмити рухнула на подкосившиеся колени и обняла себя за плечи. Боша медленно опустилась рядом и прижала Блайт, шепча той успокаивающие слова и нескончаемые извинения. К счастью, это помогло. К счастью, Боша вовремя остановилась. К счастью, Эмити простила её. . . . Через несколько дней у них состоялся тяжёлый для обеих девушек разговор. Но, на удивление, они расстались друзьями. И теперь, каждый раз, когда Боша видела, как счастлива Эмити с Луз, в её душе поднималась не отравляющая сердце ревность, а тягучая тоска и искренняя радость за Блайт. Боша пока не знает, что и ей улыбнётся удача, ведь на Громе, который состоялся через пару месяцев, Скара наконец признается в любви трехглазой ведьме, которая ответит взаимностью и наконец обретёт тот покой, который давно терзал её душу.