without a dream

Жить без мечты. Жить с километровой сквозной дырой в груди. Пытаться на протяжении всего своего жалкого существования заполнить эту дыру такими бесполезными вещами как: нелюбимая работа, ненастоящая любовь, липовые деньги, дешёвое удовольствие. Редкий человек не позволит себе такой роскоши – жить без мечты. Очень редкий. Чонин самый обычный человек. Во всех смыслах своей обычности. Он никогда не потребует больше, чем нужно. Даже счастливый Ким Чонин, если учесть, что он невзрачная разновидность офисного планктона. Ладно, может и не такая невзрачная, беря во внимание приятную внешность и глубокий бас, но ничего более. У Чонина есть всё, начиная от удобной ему работы с достойной зарплатой, заканчивая друзьями и вагонами хороших знакомых. Разве что девушки нет. Но это ещё будет. Карьера – несомненный приоритет. Стыдно признаться, но когда будет больше денег, проблема с парой отпадёт сама собой. Хотя чему тут уже стыдиться. Поэтому, когда его ослепительно счастливую жизнь ничтожно втаптывают в грязь ногами, Чонин не знает, что делать и как существовать дальше. Что же делать? Всё началось с неудачного рабочего дня. Так всегда случается. Пара не самых прибыльных контрактов с невыгодными компаньонами, неправильно заполненный отчёт, а дальше по мелочи. Непривычно ужасный рабочий день довершается чашкой ослепительно горячего кофе на новом дизайнерском пиджаке от Prada. Что этот кофе по сравнению с пиджаком? Какая наглость и, небеса, как горячо-больно-обидно. Даже досаднее, чем невыгодный контракт, честное слово. Чонин взвывает то ли от боли, то ли ещё от чего. Жизнь сошлась клином на этом дне, как же иначе. - Вам помочь? – отвлекает Чонина от бренности незнакомый голос. Ким осматривает каждый клочок тела незнакомца-уборщика. Принадлежность к профессии легко определилась с помощью оранжевого комбинезона-униформы и швабры в руках. Миловидный молодой человек примерно одного возраста с Чонином, может, старше, но явно ненамного. Пухлые губы сердечком и аномально большие для азиата глаза. Оливковая кожа, наверняка, вкусная. Чонин заинтересовывается, не обращая внимания на швабру. Это очень кстати. - А разве тут уже поможешь? Мусоркой, может быть. - Сколько вам до дома ехать? – парень явно до глубины души поражён таким расточительством. – Если долго, то лучше застирать пятно прямо сейчас. У меня есть всё необходимое в кладовке. Чонин молча хихикает такой внезапной заботе, больше похожей на манну небесную. Его тянет к парню, так почему бы не застирать чёртово пятно? - Только если ты не сделаешь ещё хуже, - шутит Чонин. - Нет, что вы, я постараюсь, - серьёзничает уборщик. По пути в мистическую кладовку Чонин интересуется именем парня. «До Кёнсу» сладким осадком остаётся на языке Кима. А ещё привкус горечи, пока что совершенно необъяснимой. Кёнсу мастерски сначала орудует щёткой, потом промывает пятно в тёплой мыльной воде, и ещё целый список действий, не имеющий смысла для Чонина. Но выглядит потрясно. Надо же, Ким жил двадцать пять лет и не знал, как выводить кофейные пятна. Поражает, сколько всего можно не знать в этом мире. - Любишь похозяйничать? – по-доброму интересуется Чонин, пытаясь отплатить за заботу хотя бы своим вниманием, так как парень от денег отказывается. - Немного, - смущённо отвечает Кёнсу. – Извините за вопрос… А у вас всё хорошо? Чонин открывает рот, но не издаёт ни звука. Всё ли у него хорошо? Невозможный вопрос. Почему-то с ним приходит осознание того, что, чёрт возьми, нет, нехорошо, и дело даже не в кофе или неудачном дне. Тёплая понимающая аура Кёнсу просто обязывает к воплю души. - Не думаю, Кёнсу-а, - тянет Чонин, пряча взгляд под тёмной челкой, как будто он сокроет вместе с ним свои беды. – Ты вряд ли сможешь застирать в тёплой воде мою жизнь и вывести из неё все пятна. Кёнсу клонит голову набок, закусывая губу. - Ну, для каждого пятна есть свой способ стирки. Чонин хрипло смеётся, поражаясь, насколько этот парень интересен, да, всё ещё не смотря на швабру и нелепый оранжевый комбинезон. - Разве можно равносторонне заменить счастье на несчастье? – Чонин улыбается одними уголками губ. – Боже, этот разговор слишком пафосен для кладовки. Может быть, ты закончишь свой рабочий день, и мы выпьем где-нибудь? Кёнсу соглашается одним кивком головы. Вполне достаточно. Чонин покидает кладовку с безумно аккуратно сложенным пиджаком в пакете. Как будто бы счастье, вроде бы даже подлинное. Впервые кто-то слушал его, не ожидая своей очереди заговорить. Как же это дико для гнилого мирка Ким Чонина. Он моментально сгребает все свои вещи в кожаный портфель (правильно догадались, да, тоже дизайнерский) и отправляется в обратном направлении за Кёнсу. Тот ждёт его у выхода из здания в своей обычной одежде: серая футболка, потёртые в нескольких местах (Чонин заметил) джинсы и кеды с «говорящей» подошвой. Даже смешно, что Чонин вначале хотел вести это недоразумение в дорогой ресторан. Обычный бар подойдёт. И Киму не стыдно за предрассудки. Кто в наше время стыдится? А полуночный бар уже ждёт их. Кёнсу вполне комфортно себя чувствует. Хотя он и в кладовке не стеснялся особо. Чонин стремительно увеличивает коэффициент алкоголя в своих коктейлях, впрочем, его никто и не останавливает. Всё равно завтра выходной. Кёнсу же смиренно попивает какой-то клубничный морс (как ему вообще удалось такое отрыть в баре?), ссылаясь на то, что он работает даже по выходным. Чонин отчаянно жалуется на жизнь. Взахлёб. С пеной у рта. Такое, честно сказать, впервые. Он ведь счастливый человек, да? А значит и причин для жалоб не существует? Нелогичный тогда сегодня вечер получается. - Ты можешь всё ещё изменить, - замечает Кёнсу. – Никогда не поздно. - И это говорит мне парень с мозолями от швабры на руках? – неосознанно язвит Чонин, из-за чего моментально жалеет. Но Кёнсу не злится, нет, а лишь тепло улыбается. - Я только на пути к своей мечте. А подрабатываю, потому что без денег, к сожалению, не выживу. Работа получше займёт слишком много времени, так что как-то так, - До виновато пожимает плечами. - Надо же, как романтично, - Чонин тянется за следующим коктейлем. – И что за мечта такая, ради которой ты записался в половые тряпки? - Хочу быть писателем, - скромно шепчет Кёнсу. – Но сначала надо получить самое лучшее образование. - И что же мешает? Кёнсу молчит долгие десять минут. Его взгляд мечется от одного цветастого предмета в баре к другому. Когда Чонину кажется, что он так и не услышит ответа, с губ До слетает: - Я хочу быть самым лучшим. На меньшее не согласен. Так что уже десять лет пытаюсь поступить в престижный университет на единственное бюджетное место, которое они ежегодно выделяют, - его взгляд оживает необъяснимой любовью. – Когда-нибудь получится, я знаю. Чонин не может определить, шутит ли Кёнсу или притворяется. Ему одновременно тошно и противно. Гадко от себя. Почему-то в одно мгновение этот парень возвышается до небес, а Чонин, такой обыденный и бесполезный, остаётся прогнивать на бренной почве. Мечта Кёнсу ослепляет. Поэтому на утро, когда Чонин, сопровождаемый похмельем и давящей изнутри на мозги черепной коробкой, обнаруживает До Кёнсу в своей постели, уже знает, почему так случилось. Потому что невзрачный мотылёк всегда летит на свет, даже если в итоге его убогие крылья воспламенятся тысячами искр. - Доброе утро, - сладко улыбается Кёнсу. – Голова болит, да? Да, а ещё вот тут. В затянувшейся липкой серостью сквозной дыре в груди. У Чонина и Кёнсу складываются стойкие отношения с алгоритмом «Чонин жалуется на жизнь – Кёнсу слушает – Кёнсу стонет под Чонином». Сначала Ким для интереса предлагает До деньги, но тот вежливо отказывается, даже обижаясь. Просто это сплошное фэнтези для Чонина, что кто-то готов выполнять такой трудоёмкий комплекс услуг для его относительного счастья. А Кёнсу искренне хочет помочь, постепенно привязываясь к Киму, по неясным даже для его чрезмерно доброй души причинам. И так длилось бы бесконечно долго, Кёнсу мигал бы сиянием своей звезды, как маяк для Чонина. Но свет ослепляет, если смотреть на источник без солнцезащитных очков. Свои Ким случайно потерял. Дело не в том, что у Чонина нет мечты, нет. Леденящий ужас в том, что её никогда и не было. Даже самой маленькой и жалкой, самой невзрачной. Всю жизнь ничего не хотеть и не требовать. Простите, сделано несколько ошибок в слове «жизнь», должно было быть написано «тупое существование». В одну из вечерних исповедей Чонин запинается. Он вдруг понимает, что критически надо что-то делать. А точнее это понимает алкоголь в его крови, опасно переваливающий далеко за норму. Он лихорадочно придумывает себе одну мечту за другой, не понимая, что ему действительно нужно. А Кёнсу беспредельно радуется, потому что ему обманчиво кажется, что это прогресс. - Я ведь всё могу, да? – гогочет Чонин. – А полетели в Африку, полетели, Кёнсу-а? Кажется, я всегда хотел посмотреть на африканских слонов, которые умеют играть на барабанах. Ну, знаешь, по дискавери показывали. Кёнсу беззаботно смеётся. Ведь африканский слон как раз того самого размера, чтобы заполнить дыру в груди Чонина. И это гораздо лучше, чем тотальное отсутствие желаний. И почему бы прямо сейчас Кёнсу не поехать за чемоданами, а Чонину не заказать билеты? Все же так просто. Кёнсу-то уехал и даже вернулся, таща за собой потрёпанную сумку на колёсиках, одолженную у добрых (даже слишком добрых) соседей. Но. Поражающе много «но». Кёнсу очень долго простоял под дверью Чонина. Сначала просто звонит в дверь. Потом смущённо стучит. Под конец пятьдесят три раза звонит тому на мобильный. Вы не подумайте, с Чонином ничего плохого не случилось. Относительно, да. Он просто протрезвел за то время, пока Кёнсу радостно собирал вещи. Протрезвел и настолько испугался своей мечты, настолько ужасно опасной для своего несчастья она ему показалась, что сил воплотить её не осталось. Ведь счастливым быть так страшно, не находите? - Уходи, Кёнсу-а, - шепчет Чонин через дверь. – Ненавижу тебя, уходи. Кёнсу плачет обидой и разочарованием. Ведь он верил в Чонина, даже любил его, наверное. Он всё ещё хочет помочь и показать, насколько прекрасной может быть жизнь, если только немножечко захотеть. Само присутствие мечты делает тебя лучше. Но Кёнсу не знает, как выразить это доступными словами для Чонина и поэтому говорит слезами. Но через дверь слезы не видны, а Чонин решительно отказывается их слышать. - Просто не попадайся мне больше на глаза, Кёнсу. Просто не показывай мне, насколько я ущербен. Прекрати сиять. Это больно. Кёнсу уходит под утро, увольняясь с работы в тот же день. Ещё через два года он поступит в тот чёртов университет, станет писателем, даже возьмёт за основу образ Чонина в одной из своих гениальных книг. Но это хэппи энд, а история ведь о Ким Чонине. Пустующая дыра в груди которого разрослась настолько сильно, что и сам Чонин исчез.