Name of love

Вот уже неделю сколько бы он не возвращался домой, комнаты встречали его нагнетающей тишиной и холодом, от которых сразу становилось не комфортно. После тренировок обычно его ждали долгие нежные поцелуи у порога и горячий ужин, однако обыденность, по которой так сильно скучал Цукаса, вмиг перевернулась и они с Сенку поменялись ролями. В отличие от него будущая госпожа Шишио возвращалась домой очень измотанной и раздражительной, однако из последних сил старалась сдерживать свой порыв накричать на ни в чем неповинного возлюбленного по пустякам. Молодую ученую слишком нагрузили из-за нового проекта в исследовательском центре космических объектов, и девушка взяла в моду засиживаться там почти до глубокой ночи. К счастью, понимающие коллеги практически пинками сопровождали ее до ворот дома, игнорируя ее гневные изречения, и питали огромную благодарность к знаменитому атлету Японии, что действовал на девушку, как спасительный кондиционер. Ибо когда Сенку всерьез на чем-то сосредоточена, ее остановить невозможно и выкладывается на полную, подобно пламенному вихрю исследуя и экспериментируя. Сегодняшний день — не исключение. Дом пустовал и сердце парня чувствовало невероятную тоску и одиночество, что так рьяно тянулось заключить в свои львиные объятия Сенку. С минуты на минуту она должна вернуться с работы, с кучей папок и чертежей, которые после ужина начнет разбирать, делая новые заметки для своего отчета. Но такими темпами и до больничной койки недалеко. А этого Шишио категорически не мог допустить. Так случилось, что Сенку, начиная со времен старшей школы, стала буквально их частым гостем, а смирившиеся со взрывным характером «девочки-логики» назначали курс таблеток, что очень не нравилось Цукасе. Что тогда, что сейчас. Он вообще с сомнением относился к такого рода лечениям, ибо содержащие невесть что медикаменты вряд ли помогают справляться с ментальным здоровьем. Ну, а сама ученая успешно забывала принимать их после третьего дня. Если и есть на свете нечто эффективное, то для Сенку — это он сам. У него всегда припрятаны варианты, как вытащить возлюбленную из плена ее горячей страсти к науке. Иногда ему хотелось запрещать девушке многие вещи, но он не позволял себе такого, ибо прекрасно понимал, что в науке крутилась вся ее жизнь. Как, собственно, его жизнь — в спорте. И в то же самое время, их жизнь, что была наполнена искренней любовью и доверием, сильно зависела друг от друга. Их счастливые и горькие времена прожигались в этом самом доме, который он купил специально для них, в самом безопасном и тихом районе столицы. Кажется, все началось с той поры, когда он впервые ее повстречал в бутике с различной бижутерией. Цукаса искал подвеску для младшей сестренки, дабы потом украсить ее собранными ракушками. Совершенно случайно они столкнулись друг с другом. Точнее, Ишигами стукнулась лбом о его крепкую накаченную грудь, и глубоко поразила его тем, что малышка (своевольно и неуместно, но ведь потом она стала ею лишь для него одного) не визжала и не прыгала на шею, как подобным образом поступила любая другая. Однако Сенку ясно дала понять, что она — не любая другая. Влюбленная в науку ни в коем разе не интересовалась парнями, к тому же знаменитостями, предпочитая им дорогостоящие оборудования и научные мемуары. Ему говорили, что она редкий вымирающий вид, и незачем такому парню, как он тратить на неё свое драгоценное время и внимание. Конечно же, он не стал слушать. И это привело их к тому, что теперь они близки уже десять лет. Сенку — не любая другая, и этим до клеток завоевала его, не выпуская из своих шипастых лоз. Но розам свойственно увядать, а в её случае, это не только увядание. Работа учёных донельзя тяжела, способна уничтожить тебя и физически, и морально. Сенку как никогда нужна его опора. Вот только жаль, что до него порой это долго доходит. Ничего же страшного не произойдёт, если Ишигами отвлечется этим вечером от проекта? Плюс ко всему завтра воскресенье и было бы неплохо выпросить у её босса выходной. Мизуки должен же понимать, что Сенку — не железная леди. Ей тоже необходимо отдыхать, чтобы продолжить работу с новыми силами. Цу стоял перед зеркалом в ванной комнате и перебирал скляночки с аромамаслами, с трудом решая, какой выбрать. Возлюбленной нравятся абсолютно все, но нужно такое, чтобы девушка могла расслабиться и наслаждаться, позабыв на время о том, что она прирожденный гений астрофизики. Вербена… Лаванда… Роза… Жасмин… — Думаю, жасмин и роза, — решил, наконец, Шишио, и оставил баночки на столике, а остальные положил на место. Входная дверь слабо захлопнулась. Цукаса моментально вылетел из ванной, и замер у прохода, пугаясь убитого вида девушки. Она еле-еле передвигалась своими стройными ножками, слегка покачиваясь, а голова была низко опущена. Зачем-то прятала за спадающими прядками свои карминовые глазки, но он заметил их лихорадочный блеск. — Все хорошо? — осторожно спросил, убрав ее вещицы на тумбу, и прижал к себе, чувствуя ее дрожь, — Хэй, ты чего? — мягко улыбнулся, взяв в свои широкие ладони ее горящие щеки. Улыбка мигом спала, стоило ему увидеть покрасневшие от слез глаза. Лицо атлета нахмурилось, и в голову закрались не самые радужные мысли. Ее кто-то обидел? Если так, то ему не жить. А за похороны, так и быть, заплатит. — Давление, — шепотом произнесла Сенку, пряча бледное личико под его ключицами, и обвила руками за талию. — Я немного перестаралась с опытом. — Это уже неделю продолжается, — с укором выдал Цу, целуя лоб возлюбленной. — Только не начинай, пожалуйста, — насупилась она, легко ударяя его кулачками по груди. Черт, она такой ребенок. — Прости-прости. — Есть, что пожевать? — вырвавшись из его объятий спросила, сняв на ходу жакет, — Даже пообедать не успела. Но молодая ученая толком не ела, ковыряясь вилкой в рагу, подперев щеку другой рукой. Налитые свинцом глаза были полуприкрыты, реснички заметно подрагивали. Ему ничто не осталось, кроме как самому покормить ее, словно малое дитя, которое каждую минуту возникало. Сенку недовольно морщилась, пытаясь вырваться из его хватки, однако Цу не отпускал ее, усадив к себе на колени. Так хотелось подшутить старыми добрыми шутейками «за маму, за папу», но не сейчас. Пока она в его власти, будет разумно подкрепить ее хоть немного. Кажется, Ишигами смирилась со своим положением и после наплыва недовольства все же поглотила из ложечки прожаренные овощи. Затем еще и еще, пока ее тарелка не стала пустой наполовину. Признаться честно, ей даже нравилось вот так сидеть на коленях возлюбленного и играть капризного ребенка. Девушка видно взбодрилась, но совсем немного. Ванна все же не помешает. — Как насчет искупаться? — спросил, дыша ей в шею. — Можно, — ответила Сенку, слезая с него и направляясь в их спальню, — Приготовь — раз уж предлагаешь. Шишио довольно ухмыльнулся.

***

С его-то двумя метрами обычная ванна не выдержала бы его, уж тем более двух человек. К счастью, если хорошенько поискать, можно найти ванны побольше, благо, хорошее материальное положение позволяло ему купить. Что он, собственно, и сделал, как только они с Сенку приобрели этот частный дом. И вот, в который раз они лежали в обнимку в горячей воде, пропитанной эфирными маслами. Эффект не заставил себя долго ждать, и Сенку блаженно улыбалась, прижавшись спиной к его мощной груди. Приятный аромат цветов окутал всю комнату, а лепестки роз, которые чудом нашел в пакете под ванной, дополняли романтическую атмосферу. Не хватало свечек, но и при тусклом белом свете ламп было довольно неплохо. Тонкие руки лениво игрались с пузырьками пены, лопая их то в воде, то в воздухе, и Цу счастливо заулыбался. И присоединился к «глупой, но отчего-то притягательной» игре, как бы выразилась Ишигами. Доросло до того, что они буквально готовы были подраться друг с другом, чтобы слопать последний пузырек. — I won, — с довольным лицом пролепетала ученая, всем телом поворачиваясь к нему и как на кухне усаживаясь на его бедра, но уже добровольно. — Yeah, you did, — ответил ей, резко притянув к себе. Целовались они медленно, пробуя на вкус губы. Цукасе всегда нравилось целовать возлюбленную, ловя неземное наслаждение от ее мягкости и игривости. Странное маниакальное удовольствие приносило еще то, что он все время вспоминал, как стал тем, кто украл ее первый поцелуй. В нем загорался яркий огонек, и в ход пускался юркий язычок. Сенку желанно принимала его в себя, вновь вступая в их привычное соревнование — кто кого зацелует. Иногда выигрывала она, иногда — он. И, черт, это было поистине великолепно. Ее учитель, с которым и по сей день поддерживает теплые отношения, сказал бы «элегантно». Она и не спорит. Девушка издала протяжный стон, когда его губы исчезли с ее и переместились до очень чувствительной шеи. Что-то Цукаса разошелся, ибо целовал он сильно, кусая молочную кожу и оставляя свои отметины, коих потом придется скрывать за шелковым платком или слоем тонального средства. Но ей не понравилось, что только она одна будет светиться засосами. Поэтому и опустилась чуть ниже, чтобы остро впиться в его шею и ключицы. Его приглушенные стоны и рыки невероятно пробуждали в ней охотницу, хотя она чертовски устала. Но как тут устоять перед разгоряченным возлюбленным? К тому же он сам того хотел, когда предложил принять ванну вместе. Но больше всего отрады ей приносили обычные поцелуи, и она вновь приподнялась, не сдержавшись. Цукаса крепко обвил ее за талию, прижимая к своему обнаженному телу, и протяжно мычал ей в губы, иногда прямо в них шепча о том, что скучал и любит. В словах есть мощная сила. Что в правдивых, что в лживых. Что в приятных, что в мерзких. И его слова «люблю» делали ее такой слабой… нет, сильной. Именно эти произнесенные слова звали Сенку домой, где ее всегда ждал Цукаса. В их уютный уголок, где они кирпичик за кирпичиком строили свое счастье. В их пропитанную наслаждением и похотью комнатку, где они подолгу предавались столь жаркой и неземной любви. Широкие ладони гладили ее по спине, опускаясь ниже, до упругих бедер. Они были такими горячими, что заставляло ее почти что жалобно скулить, когда она не чувствовала их на своей коже. Непонятно, то ли Сенку прижимала его к себе, боясь отпустить, то ли она вжалась в него, ища в его объятиях укрытие. Неважно. Их все равно ничто и никто не сможет разделить. Они — одно целое. Влажный язык ласкал ее грудь, смакуя в ленивом танце розоватые бусинки сосков. Потом он по-новой возвращался к ее идеальному изгибу шеи, оставляя яркие следы, и опускался ниже. Сладкие звуки были усладой, его личной тюрьмой, из которой он ни за что не захочет сбежать. Если уж и быть в плену, то только в ее. Цу нежно прошелся носом по привычному маршруту от шеи до груди, протяжно вдыхая любимый запах вперемешку с медовым амбре цветов, что витал над ними, и проницательно, с нескрываемым обожанием взглянул в пленительные рубины. Сенку ерзала на его коленях, прикусив нижнюю губу, и ждала. К единственному пальцу, что яростно двигался в ней до того, прибавился еще один и еще один, вырывая ее долгие, почти хрипловатые вздохи. Губы не отделялись от ее тела, и он отвлекся лишь для того, чтобы войти в нее своим сильно возбужденным членом. Осторожно, миллиметр за миллиметром, чтобы она привыкла. Все же недельное воздержание порой хорошо сказывается на них. Сенку уже успела позабыть, каково ей было чувствовать в себе возлюбленного. Божественно, ни с чем несравнимое удовольствие. В ванне, к счастью, им не было тесно. Они и прежде занимались любовью в ванной и душевой кабинке, но сегодня почему-то все как в первый раз. Возможно, это воздействие масел. А возможно… Да какая к черту разница? Ни Цукаса, ни Сенку не сдерживались, крича и задыхаясь от экстаза. Их руки были повсюду, их губы были повсюду. Ученая спрятала свое лицо, зарывшись носом во влажные длинные волосы шатена, обвив руками шею. Он же несколько рвано дышал ей чуть ниже ключиц, прикусывая кожу и тут же облизывая ее. Почувствовав скорую разрядку, Шишио вовремя вышел из возлюбленной и излился во внутреннюю сторону бедер, пачкая их своими белесыми каплями. Они переплели в пальцы, яростно сжимая их и не желая разжимать. Однако сил целоваться так же практически не осталось, но их вовсе не волновало это. Они были пропитаны нежностью, сладким упоением и покоем. Дыхание постепенно приходило в норму и Сенку обессиленно припала к мощной груди, ноготками проводя по ней вверх и вниз. Одна рука Цукасы покоилась на ее плече. — Завтра никуда не пойду. Пошли они все нахрен, — блаженно выдавила из себя Сенку, прикрывая усталые глазки. — Ну, тогда, как насчет второго захода? — с хитрецой улыбнулся Шишио. — Не здесь. Не проблема. У них всегда найдется местечко, где они бы снова предались своим страстным утехам. Раз Ишигами решила не идти завтра на работу, то они могут затянуться до самого утра. А кто, собственно, против?