Смысл

Спустя восемь месяцев после Последней войны Сейчас бы Мёрфи точно назвал крик усладой для своих ушей, ведь давящее на них молчание пугает сильнее, чем неизведанный космос, в который так влюблена Рейес. Он нарезает круги возле палаты уже около четырёх часов, ведь внутрь его не пускают — Джексон не позволяет. Он врач, его слушать надо, и Мёрфи на одном месте вертел эту его просьбу, но ему всё же нехотя приходится подчиниться под напором его крайне серьёзного взгляда. Рейвен незаметно, словно призрак, даже прихрамывая тише, чем обычно, подходит к Мёрфи со спины и проговаривает своё коронное «бу», из-за чего тот дёргается и выкрикивает пару бранных слов: — Блять, Рейвен, — он совсем ненаигранно хватается на сердце. — Это было бы смешно в какой-нибудь другой день, но не в этот. — Какие мы серьёзные, — закатывает она глаза и отходит к стоящему у противоположной стены столу с какими-то брошюрами и книгами. Отодвинув их к самому краю, она усаживается на него поудобнее и начинает болтать ногами, словно маленькая девчонка. — Не знала, что власть и ответственность так сильно изменят тебя. Мёрфи фыркает. — Не неси херню. Я просто волнуюсь за неё, ты же знаешь. Рейвен действительно знает. Она думает, что в жизни Джона Мёрфи не было никого важнее, чем Эмори. Это заметно по тому, как он сражается за неё, как заботится о ней. Он относится к ней, словно к королеве, что смешно, ведь королевой назвал он отнюдь не её. Рейвен и сама чуть трясётся от неизвестности и затяжного ожидания, но имеет самые светлые и позитивные мысли, по крайней мере, пока. …Очередной взрыв раздаётся вдалеке, и Эмори крепче сжимает руку Джона. Её сердце колотится как заведённое, дыхание неровное, а ноги будто наполнены ватой — их не согнуть и не передвинуть. Мёрфи рвётся туда, спешит на помощь, а Эмори, вопреки всему, не хочет его отпускать. Она боится. Но отпустить приходится, потому что там Рейвен, там Кларк, там Мэди, там их семья. — Джон, не геройствуй, — напутствует она ему и притягивает к себе, чтобы подарить поцелуй, который, Эмори надеется, не станет для них последним. — Режим таракана включен, — с усмешкой на губах шепчет Мёрфи. — Я вернусь. Обещаю. Он проводит ладонью по её щеке, убирая с неё слёзы и чмокает девушку в нос. Уже собирается уходить, как Эмори не позволяет отойти далеко, так и не отпуская его руку. Притягивает ближе и произносит на ухо: — Ты обещал. Помни, — и руку кладёт на живот. Столь понятный и одновременно приводящий в шок жест даёт ему сил, даёт стимул вернуться, ведь теперь он не может этого не сделать. Теперь он обязан. Джон может подвести Санктум, но никогда не сможет подвести Эмори и их нерождённое дитя… Мёрфи отходит от двери, в которую уже битый час ему не позволяют войти, и оказывается подле Рейвен, опираясь на стол, на который она уселась, будто стульев не существует. — Думаешь, девушка, что сумела посадить ракету и остановить поломку ядерного реактора, не сумеет справиться с каким-то ребёнком? — Рейвен щурится и клонит голову в бок. Они налаживают зрительный контакт, и на дне его зрачков отражаются страх и волнение. — Не с каким-то ребёнком, а с моим ребёнком, — шепчет Мёрфи, будто и сам не до конца осознаёт, что это происходит наяву, а не в очередном его сне. — Это мой ребёнок, а этот ублюдок Джексон даже не пускает меня к ней. Я убью его! — Расслабься, — она выставляет руку прямо перед ним, когда он опять рвётся к двери, преграждая ему путь. — С ней всё будет хорошо. От беременности ещё никто не умирал. — А вот от родов — да, — протестующим тоном выдаёт он и вновь желает прорваться к чёртовой двери. — Мёрфи, ты выбрал самую сильную девчонку во всей вселенной, как ты смеешь в ней сомневаться? Она справится. Я уверена в этом. Мёрфи прыскает. В глазах Джона сейчас лишь немой вопрос — серьёзно? Самую сильную? Что она, чёрт возьми, несёт? Принижать себя — не одна из черт характера Рейвен, Джон знает. Должно быть, она просто принимает попытку поддержать его, старается успокоить, хотя усомниться в её словах насчёт Эмори он также не может — его мнение имеет точно такой же характер. — Мне бы твой оптимизм, — он вновь облокачивается о стол, берёт в руки одну из брошюрок и начинает читать вслух, дабы отвлечь себя и Рейес от паршивых мыслей, но тем самым только рождает новые. — Кайли Первородная… — Какого чёрта мы до сих пор не сожгли эту дрянь?! — она вырывает брошюрку у него из рук и, скомкав её, выкидывает на пол. Режим монстров, что отнимали чужие тела и правили послушным стадом с напрочь промытыми мозгами, пал. Затем и режим кровавого тирана, бывшего командующего и худшего кошмара всех санктумовских детей объявил о своём завершении, таком же быстром и внезапном, как и приходе. Теперь у них тут мир и большое желание построить общество, которое будет жить без войн. — Смотрю, нервишки шалят не у одного меня, — хмыкает Мёрфи, а Рейвен закатывает глаза. — Молчи. И Джон замолкает. Внутри все органы из-за волнения неистово рвутся наружу, а сердце пускается в настоящую пляску. Ощущение не из приятных. Ему кажется, что вот-вот он упадёт на пол и последний раз вдохнёт лёгкими такой необходимый воздух. По его внешнему облику можно сразу же понять, что он чувствует, и Рейвен, которая внимательно глядит на него уже минуты три, желая хоть немного поддержать, берёт его за руку и крепко её сжимает. Мёрфи поднимает на неё глаза, и в них в страха больше, чем было минутами ранее. Это заставляет и её начать волноваться ещё сильнее и тяжело вздохнуть. Он вновь отводит свой взгляд и начинает пялиться в дальнюю точку на противоположной стене — след от выстрела. Месяцами ранее тут шла ожесточенная битва, в которой немало народу полегло, а скоро тут появится новый человек. Весёлая, однако, эта штука — жизнь. Рейвен укладывает голову ему на плечо, чем заставляет парня немного отвлечься от пугающих мыслей и возражающе заявить: — Нашла себе подушку? Смею заметить, я на это согласие не давал. — Да ладно тебе, Мёрфи, побудь паинькой, у меня затекла шея. Она явилась сюда прямо из реакторной, ведь работа не ждёт. Тут может и всё в порядке и пришло в норму, но дел всё равно по самое горло: утвердить план их будущего поселение, следить за жизнеобеспечением этого поселения, чинить и латать их средства связи и передвижения. Слишком много работы для неё одной. Она чувствует, что не справляется. Эмори забеременела, и у Рейвен всё из рук начало валиться. Тут мало кто действительно смыслит в механике, ей бы учеников поспособнее, тех, кто будет слушать, а не лезть на рожон. — Работа — отстой, да? — спрашивает так, будто не он почти каждый день помогает Рейвен с ней, вместо Эмори — как-никак он тоже чему-то да научился от Рейес на Кольце. Но сегодня не пришёл на выручку — Эмори разбудила посреди ночи и сообщила, что, кажется, день «X» настал. — Ага. Так что просто заткнись и расскажи мне какую-нибудь глупую шуточку в своём стиле, — она встречается с его непонимающим взглядом. — Что? Не ты один тут нервничаешь. И Мёрфи принимается выполнять её просьбу, глубоко внутри благодаря Рейвен за то, что не осталась в стороне, как все остальные, а пришла поддержать. Лучше друга у него в жизни не было, и от этого смешнее всего становится то, с чего они когда-то начали.

***

Мёрфи замолкает, когда вместо тишины из палаты слышится лёгкий крик. Он так и не успевает договорить Рейвен очередную глупую историю, которую она так просила, и ему на это становится глубоко начихать. У него в голове сейчас почти пусто, лишь мысль о том, что что-то не так, пульсацией отдаётся в голове. Он подрывается на ноги, а следом за ним и Рейвен соскакивает со стола и в очередной раз не даёт ему прошибить дверь в глупой попытке проникнуть в палату. Она девчонка не глупая, училась на «отлично», это все подтвердят, так что происходящее с Эмори ей понятно. А вот Мёрфи в этом вопросе не сильно просвещён. Он пинает носком ботинка стену и со всей силы ударяет по ней кулаком. — Успокойся, Мёрфи. — Я не могу успокоиться! — срывается он на ней, но ему тут же становится стыдно за это. Шокированный взгляд Рейвен приводит его в чувства. — Прости. Я просто… — Ты просто идиот, — заканчивает она, и Мёрфи криво улыбается. Рейвен хватает его за руку, и Мёрфи с удивлением смотрит сначала на её ладонь, чуть испачканную в его крови, а затем на её рассерженное лицо. — Я думаю, что начались потуги, а это значит… — Значит, что она скоро родит. Не такой уж я и идиот, да? — он мягко скидывает её руку и отходит в сторону. — Тебе нужно обработать рану. — Единственное, что мне сейчас нужно, это уви… Из палаты вновь слышится тихий крик. В этот раз он не срывается с места и не бежит к двери, а лишь поворачивается лицом к Рейвен и смотрит на неё с испугом во взгляде. — Так, если ты сейчас же не успокоишься, я попрошу Габриэля вколоть тебе снотворное. Либо ты успокаиваешься, тогда я обрабатываю твою рану, либо ты и дальше продолжаешь вести себя, как идиот, и исход ты знаешь. Выбирай! — решительно произносит Рейвен, потому что и сама волнуется за лучшую подругу, которая сейчас невероятно сильно трудится там, за дверью, но ещё больше ей приходится переживать за её нерадивого парня. — Как скажешь, босс. Он проходит обратно к столу и присаживается на стул, бросив быстрый взгляд на дверь позади Рейвен. А девушка идёт к противоположной двери, чтобы взять то, чем можно обработать раны Мёрфи.

***

Вскоре, когда Мёрфи уже более спокоен, а Рейвен клюёт носом, двери открываются, и оттуда выходит Джексон. На самом деле, это смешно, что нейрохирург принимает роды, но он скорее выступал в роли ассистента, ведь врачей не хватает. Едва Мёрфи успевает понять, что происходит, легко толкает Рейес в плечо, и она просыпается. — С ней всё хорошо? — вскакивает со стула и, даже не дожидаясь ответа, забегает в палату. Рейвен и Джексон переглядываются, и во взгляде девушки тоже читается волнение, которое быстро улетучивается, стоит Джексону улыбнуться и кивнуть. А она ведь говорила, что всё будет хорошо! Мёрфи должен ей пару бутылок сока Джо. Она спокойно поднимается со своего места и заходит в палату. Джон стоит прямо у койки Эмори, а ребёнка обмывают где-то вдалеке. Эмори улыбается и машет Рейвен рукой, взглядом указывая на отсутствие живота. Рейвен ухмыляется и подходит к Габриэлю. Он здесь тоже в каком-то смысле был на взаимовыручке, а сейчас уже собирался покинуть палату. — Она хорошо справилась, — кивает мужчина. — Никогда в ней не сомневалась, — Рейвен гордо, будто роженица она сама, складывает руки на груди. — У них здоровая и крепкая девочка, — улыбается и кивает на пеленальный столик, с которого медсестра аккуратно поднимает малышку и подносит к молодым родителям. Тут же улыбка трогает и лицо Рейвен, и она счастливо выдыхает. Ей сразу вспоминается, как Эмори слишком переживала о том, что ребёнок может унаследовать болезнь, и как Мёрфи тогда успокаивал девушку. …Он вернулся, а она не может избавиться от навязчивой мысли. — Я люблю тебя такой, какая ты есть, — шепчет он ей, притягивая к себе сильнее и обнимая, будто в последний раз, но это всё для того, чтобы унять её слёзы. — И его буду любить точно так же. — Джон… — Я уже люблю его. И это никогда не изменится, ты меня поняла? Эмори лишь кивает. А Джон целует её в висок и благодарит все высшие силы за то, что чем-то когда-то заслужил эту прекрасную девушку… Габриэль выходит из палаты, попрощавшись с коллегами, но перед этим обращается к Рейвен со словами о том, что придёт помочь ей вечером, та кивает, а потом подходит к счастливой парочке. Эмори глядит на свою девочку взглядом, которым все матери смотрят на своих чад, если те было желанными и долгожданными, конечно. А Джон не может наглядеться на них обеих, переводя взгляд то на Эмори, то на малышку в забавной жёлтой пелёнке. — Сегодня лучший день в моей жизни, — шепчет Джон, и на глазах его выступают слёзы. — Да-а, — тянет согласно Эмори. А Рейвен просто радуется за них обоих, считая, что это именно то, что они заслужили. Счастье. Может и она когда-нибудь обретёт своё, но пока в её жизни есть эти двое, то оно у неё уже имеется. — Я не знаю… как её назвать, — как-то грустно шепчет Эмори и смотри на Джона с надеждой, будто бы он сможет подсказать нужное имя, но мысли Джона сейчас очень затуманены происходящим, ему, так же как и Эмори, сложно подумать о чем-то другом, кроме как о комочке радости, лежащем у неё на груди. — Алекс¹, — говорит Рейвен, и Джон вместе с Эмори поднимают на неё взгляд. Мёрфи будто прошибает током, а Эмори просто догадывается, о чём именно сейчас думает Джон. Мёрфи помнит, что он рассказывал ей свою историю, должно быть, одной из немногих в этой вселенной. Точнее, только лишь два человека сейчас знают её: Рейвен и Эмори. И именно эти два человека являются самыми главными в его жизни, а сейчас к ним присоединилась и третья. — Тогда познакомься с Александрой Рей Мёрфи. Рейес благодарно улыбается, и из глаз тут же скатываются маленькие слезинки-бусинки, которые она тут же убирает, проводя по щекам ладонью. — Поверь мне, как только Алекс начнёт ходить, я возьмусь обучать её всему, что знаю. Ведь её отец тот ещё болван, может с дочерью получится иначе, — решает отшутиться Рейвен, ведь лить слёзы так не в её характере. Они втроём смеются. Этот день не только стал одним из лучших в жизни Мёрфи и Эмори, но и для Рейвен он является таковым. День, когда не проливается ни чья кровь, а наоборот — появляется новая чистая жизнь, как луч света в их непроглядной тьме, как надежда в их запутанном мире. Эмори вытягивает руку вперёд и просит, чтобы Рейвен подошла к ним. Рейес присаживается на самый краешек кровати, и девушка чуть отодвигает пелёнку, давая подруге взглянуть на дочь. У неё пухлые щёчки, тёмные, как у Эмори, глаза и совершенно счастливый вид. Она не плачет и не капризничает, а наоборот тихонечко посапывает в тёплых руках матери. И момента лучше никто из них в жизни не знал. Ни Джон, ни Эмори, ни Рейвен никогда не догадывались, что их жизнь придёт к этому, но сейчас не жалеют об этом ни на один процент. Эмори не может отвести глаз от дочери, потому Джон лишь крепко сжимает её руку и чмокает в губы, а затем поднимает на Рейес глаза, когда Алекс издаёт какой-то нечленораздельный звук. Он кивает, будто бы благодаря за имя или просто за то, что она была рядом, и она кивает в ответ, а затем вновь устремляет взор на ребёнка. Она подарила ему прощение, а они ей — смысл дальнейшего существования. Ведь кто, как не она, научит их девочку всему и даже больше?