Что-нибудь придумаем...

— Можно? — Локи шагнул в сумрак чужого дома, не дожидаясь ответа хозяина. — Проходи, — тихо, с налетом какой-то едва уловимой тоски, отозвался тот, кто звал себя демоном ада, приподнимая рыжую голову и глядя на принца Асгарда желтыми змеиными глазами. — Выпить хочешь? Змей лениво приподнял руку, щелкая пальцами. Локи чуть прикрыл глаза ощущая чужую, опаляющую опасностью магию, древнюю, как само мироздание, в который раз поражаясь ей… У ног его материализовалось кресло, а на стеклянном столике, что стоял подле трона демона, блеснули стеклом стаканы и наполненная выпивкой бутыль. — Виски? — чуть приподнял бровь Локи выуживая из памяти название любимого пойла Старка, и осторожно опускаясь в кресло, зудящее чужеродной асгардцу магией. По сути ему было все равно, что в бутылке, но невероятно захотелось заполнить паузу, чтобы потянуть время и разобраться в настроениях хозяина дома. — Скотч… — искривив губы в невеселой усмешке отозвался Кроули. — Годится, — кивнул Локи, устраиваясь в кресле и забросив ногу на ногу, исподлобья наблюдая, как Кроули наполняет один стакан за другим… Ему действительно было все равно что пить и пить ли… асгардец не имел нездоровой тяги к алкоголю, но решил не отказывать демону, догадываясь, что тот испытывает от человеческого пойла если не удовольствие, то хотя бы удовлетворение. Вокруг витал привкус тоски, которую Локи уловил в первой фразе Кроули и это тревожило… — Что запиваем? — Не удержавшись от ехидства, определенно нарываясь спросил Локи принимая из рук демона стакан. — Не похоже, что празднуем… В желтых глазах демона на миг блеснуло пламя, но… Несмотря на свое положение и сущность, Кроули, вопреки законам мироздания, был добряком, как ни странно это могло звучать. Локи уловил это еще в их первую встречу, когда раздираемый болью, сорвавшись с радужного моста выпал в этот мир, отчаянно похожий на Мидгард, но, в тоже время, не имеющий с родиной Мстителей ничего общего. Здесь бал правили Силы света и Тьмы, именуемые Ангелами и Демонами. С Мидгардом эту Землю роднили лишь смертные… Выпал Локи эффектно, волею провидения, едва не угодив под колеса Кроули. И последнее, что он успел услышать, срываясь в болезненную темноту, это визг тормозов и громкое ругательство, произнесенное хриплым голосом. Очнувшись, Локи обнаружил себя лежащим на заднем сидении автомобиля под пристальным взглядом совершенно нечеловеческих глаз… А еще была магия, струящаяся вокруг смотрящего, горячая, недобрая, почти осязаемая. — Что ты за хрен с горы? — губы глядящего мага, а в том, что обладатель змеиных глаз был колдуном для Локи являлось очевидным, сломались в кривой усмешке, но любопытства чужак не прятал. — Я — Локи, сын Одина, наследный принц Асгарда, — заученно и, несмотря на боль твердо произнес Локи, вскидывая голову… — Ага, — хмыкнул колдун, — а я Белоснежка… Однако несмотря на скепсис, чужак легко щелкнул пальцами, разгоняя скручивающую Локи боль, сращивая сломанные кости… Сам младший сын Одина позаботится о себе был не в силах. Позже выяснилось, что боги Асгарда в этом мире слыли языческими сказками. Кроули знал об Одине, Торе, да и имя Локи ему было известно. Локи тогда задержался в этом мире на несколько дней, сравнивая ее с Мидгардом, жил в Лондоне, в квартире своего нового знакомца, который оказался демоном местного Хельхейма, пылающего и поглощающего души грешников… И было нечто странное в том, что демон так просто и спокойно жил среди смертных, не гнушаясь человеческими вещами, поглощая их еду и, что самое невероятное, не пытаясь захватить власть и поработить человеческое стадо. Локи было о чем поразмыслить по возвращению в подвластные Всеотцу миры. С этим тоже Кроули пообещал помочь, и помог, показав Локи лазейку-портал. С тех пор Бог Хитрости и Обмана, иногда заглядывал к обитателю огненного Хельхейма, иногда за советом, иногда за утешением, ибо чувствовал подлинное доверие к Змею, который не считал для себя трудом выслушать пришельца. Как Локи вскоре понял, Кроули был любопытен и жаден до всего нового, потому не отказывал во внимании и никогда не опускался до предвзятости, осуждения… Что Локи в нем ценил, позволяя себе некое подобие привязанности. Тому сопутствовала их похожесть — оба были мастерами обмана и хитрости, оба изгои, чужаки в своем окружении и было еще одно сходство, до конца признать которое Локи не позволяла гордость. Они оба были бесконечно одиноки… Впрочем, в случае с Кроули все оказалось до смешного нелепо, рыжий Змей был безответно влюблен (это Локи разглядел, став случайным свидетелем встречи друга с его противником) в представителя местной Вальхаллы, что являлось безнадежнее, чем собственная любовь/ненависть Локи к сводному брату. Пожалуй, будь они обычными смертными, такие отношения можно было бы даже звать дружбой, но… смертными они не были, и Локи предпочитал не слишком задумываться о том, отчего его тянет к демону, так, как если бы тот был для него настоящим братом, единым по духу и образу мыслей. Тянет, вот как, к примеру, сегодня… — Отмечаем начало конца, — хмыкнул Кроули, обхватив тонкими пальцами, почти такими же, как чуткие пальцы самого Локи, свой стакан. — Конца чего? — В голосе Змея Локи почудилась вся скорбь девяти миров… — Этого мира, — выдохнул Кроули залпом вливая в себя содержимое стакана. — Я запустил конец света, совсем недавно, пару часов назад… — Рагнарёк? — Локи широко распахнул глаза и затаил дыхание. Будучи богом Лжи, неправду он чувствовал лучше всего остального. Кроули говорил совершенно искренне. — Что-то вроде того, — тяжко выдохнул демон, щелчком снова наполняя свой стакан, — я дал отсчет древнему пророчеству, вследствие которого через десяток лет от земли останутся… Впрочем, у меня не было выбора. Кто я такой, чтобы помешать исполнению непостижимого плана? — И ты не желаешь, чтобы это случилось… — Догадался Локи, глядя в посеревшее лицо Кроули. — Точняк… — фыркнул тот, снова осушая свой стакан. — Как бы тебе этот объяснить… Мне слишком нравится этот мир, малыш. Я совершенно не готов его терять… И люди, со всеми их глупостями и невероятными придумками, Локи… Когда все случится здесь не останется ни единой живой души… Только гребанные ангелы, что уцелеют в Последней битве, и не менее гребанные демоны… Понимаешь? — Ты всегда можешь уйти, — фыркнул Локи понимая страдания Змея очень условно, — за пределами этого мира, полно других, и там тьма тьмущая смертных… — Нет, парень, — Кроули тряхнул копной рыжих волос, — я привязан именно к этому миру. Ни в одном другом больше нет моего… — демон запнулся, понимая, что сболтнул лишнего, но Локи совершенно точно понял, что именно Кроули имел ввиду. Вернее, кого… И это было одновременно глупо и так чудовищно безысходно, что Локи физически ощутил идущую от Змея тоску, понимая, что тот никуда не пойдет, не станет спасаться перед лицом надвигающегося бедствия, погибнет в огне сгорающего мира… — Можно что-нибудь сделать? — очень тихо спросил Локи удивляясь собственному неравнодушию, вот правда, что ему за дело до чужих бед далекого и неподвластного Асгаргду мира? — Не знаю, малыш, — качнул головой Кроули и прикрыл золотистые глаза, пряча в них болезненную, размытую алкоголем растерянность, — совершенно не представляю, что тут можно сделать… — Десять лет, приличный срок, — Локи крепче сжал стакан, почувствовав внезапное желание, накрыть руку Змея своей ладонью, чтобы поддержать, как делала прежде Фригга, утешая приемного сына, словно своего. И при всей неуместности этого порыва, Локи понял, что действительно желает помочь, как если бы Змей был частью его семьи, той семьи, что была у него до проникновения в Йотунхейм. — Одиннадцать, — буркнул Кроули, без особого энтузиазма, снова наполняя свое стекло Скотчем, до краев. — Тем более, Кроули, тем более, — отозвался Локи, ловя себя на том, что совершенно искренне, без подвоха и подтекста обещает: — Что-нибудь придумаем…