главное, не отпускай

      Мин останавливает машину в двух кварталах от дома, откидывается на спинку сидения и тяжело вздыхает, прикрыв глаза. Он устал. Вся его жизнь катится к каким-то ебеням. На работе творится такое, что и врагу не пожелаешь. Осознавать, что его предал самый близкий друг — больно. Подставил. Взял и подставил один из самых доверенных людей в его жизни и компании, практически подсидел. Дома стоит тяжёлая атмосфера из-за всего этого дерьма, потому что он стал часто срываться на Чимина по мелочам. Младший все чаще плачет, ничего не понимая, и где-то пропадает. Юнги его не винит, все понимает. Мало кто выдержит такое отношение к себе. — Как же мне сказать ему? — тихий вопрос разносится по салону автомобиля в никуда.       Скорее всего, он потеряет все, что сейчас имеет. И теперь ему придётся расстаться со всем, что у него есть, оставаясь не на улице, конечно, но дом придётся сменить на маленькую квартирку на окраине города, хорошую машину на общественный транспорт, и, практически, ежедневные походы в ресторан на обычные, стандартные закупки в супермаркете.       Его любимому вряд ли понравится такая жизнь. Он был воспитан в семье с высоким достатком, никогда ни в чем не нуждался, так что парень привык к красивой жизни. Поэтому Юнги в отчаянии.       Он до сих пор в мелочах помнит день их знакомства. Была середина осени, день выдался очень тёплым и солнечным, и не скажешь, что на улице все уже ходили в мягких, плотных свитерах и куртках. Чимин буквально свалился ему в руки, как подарок небес. У Мина намечалась короткая командировка в другой город, потому он решил, что поездка на поезде будет очень неплохим решением. Влетая в поезд, который чуть ли не трогается с места, мужчина чертыхается уже не совсем уверенный в правильности своего выбора. Немного проспал и вот, что вышло. Пришлось идти через огромное количество вагонов, чтобы дойти до своего места. Заходя в купе, Мин понял, что едет с соседом, — тот лежал на верхней полке, отвернутый лицом к стене, так что не было возможности его рассмотреть. Уже когда Мин стоя переодевался в футболку, поезд резко дернулся и в руки Юнги свалился молодой, до невозможности красивый и очаровательный парень. — Здрасте, — сказали ему растерянно, хлопая длинными пушистыми ресницами, держась за плечи спасителя. — Привет, — заворожено ответил старший, жадно пробегаясь глазами по нежным чертам. — Мин Юнги, приятно познакомиться. — Пак Чимин. Можете поставить меня? Но, если не можете, мне и так неплохо. — смущение от сказанного накрыло мальчишку так стремительно, что он аж пискнул в плечо улыбающегося Мина.       Так и познакомились. Юнги - двадцать восемь, Чимину — двадцать. Один едет в командировку на три дня, другой в Пусан на неделю, наконец-то повидаться с семьёй, учеба отнимает слишком много времени и сил, на частые визиты просто не хватает энергии.       Разговорились, обменялись номерами, а на перроне не хотели расставаться, но лучший друг, что приехал встретить младшего, силой уволок хныкающего парня. Всё время, пока Чимин был в Пусане, они только и делали, что общались друг с другом по фейстаму или переписывались. Стоит ли говорить, что первым делом по приезду мальчишки, Юнги позвал того на свидание?       Мин выныривает из воспоминаний с очередным тяжелым вздохом. Что мы имеем сейчас? Прошло четыре года с их знакомства. Мин все так же безмерно любит, но в то же время понимает, — Чимин достоин большего, чем вечные скандалы и задрыпанная однушка черт знает где в ближайшем будущем.       Юнги уже месяц не хочет возвращаться домой, практически каждый его приход заканчивается ссорой, слезами, упреками и хлопающей дверью уходящего из квартиры младшего. Поэтому останавливается тут, в неприметном уголке возле круглосуточного магазина, чтобы успокоить свои сердце и нервы.       Дверь со стороны пассажирского сиденья резко открывается. Мин распахивает шокированные глаза, таращась на своего, как оказалось, парня, что молча уселся рядом. В машине воцаряется тишина, совершенно отличающаяся от той, что обычно была между ними. Не то нежное и тёплое чувство, а что-то тёмное, тяжёлое, абсолютно для них чужое. Страшное. — Здравствуй, хен. — голос не дрожит, он сквозит холодом, и неприкрытой разочарованностью. — Что ты тут делаешь? — Юнги сбит с толку, растерян, его сердце отдается бешеным стуком в глотке и ушах. А ещё младший никогда не разговаривал с ним «так». — Кажется, это я должен спрашивать, не находишь? — Чимин горько усмехается, поворачиваясь к нему. — Что мой мужчина делает каждый день после работы, в машине, в двух кварталах от собственного дома? В то время как сам говорит мне, что задерживается на работе? — он смотрит так колюче, словно пытается оставить ожоги на теле старшего. — Я… — он прокашливается. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мне нельзя остановится возле магазина и купить сигареты? — Мин нервно дергает рукой в сторону здания указывая на него, и намеревается отстегнуть ремень безопасности, чтобы сбежать от разговора. — Если ты сейчас выйдешь из этой чертовой машины, ты больше никогда меня не увидишь. — Мужчина дергается от этих слов, как от удара. Одно дело представлять это в своей голове, а другое — услышать в реальности. Кажется, он даже забыл как дышать. — Что происходит, Мин Юнги? — А что происходит? — Юнги сдается, что он может на ощупь почувствовать наэлектризованный воздух между ними. Младший на грани. Снова. — Ты издеваешься надо мной? — хрипло, полушепотом задает вопрос, но так, чтобы Мин слышал. — Я для тебя настолько мало значу, что ты не можешь и не хочешь говорить со мной? Тебе совсем плевать на мои чувства, скажи мне, хен? — парень старается сдерживать клокочущий в горле рев отчаяния, и выспросить наконец-то все, что терзает его последний месяц. Почему их сказка со счастливым концом, превратилась в замкнутый круг из слез и гнева? — Что случилось между нами? Ты… Ты разлюбил меня, да?       Юнги словно выпадает из реальности, что ему стоит сейчас ответить? Что любит настолько сильно, что готов отпустить младшего, ради его комфорта? Что не хочет, чтобы любовь всей его жизни видела, как он теряет все, как разрушается его мир на части с таким трудом построенный тяжелой, кропотливой работой и нервными срывами? Он боится, что Чимин бросит его, когда поймет, что жить без удобств совсем не его история? Страх опутывает его разум и горло до невозможности выдавить даже жалкого мычания. Парень расценивает молчание по-своему и горько улыбается. — Хочешь бросить меня, хен? — Чимин не смотрит на мужчину прямым взглядом, только через зеркало, а тот не смотрит вообще, застыв на месте. Пак кивает сам себе. — Я понимаю. Прости, что не понял этого раньше. Тебе, взрослому мужчине, вероятно, было тяжело с кем-то вроде меня. Прости, что пришлось нянчиться со мной.       Он растягивает свои припухшие от нервных покусываний губы в жалком подобии улыбке, вспоминая сколько раз он дурачился, выставляя себя и хена не в самом лучшем свете перед посторонними людьми. Сколько раз капризничал, словно избалованный ребенок, если мужчина не уделял ему должного внимания. Это его вина, что все случилось вот так, да? Судорожный вздох слетает с губ, осознание того, что его сейчас накроет самой настоящей истерикой, заставляют выпалить последние предложения:  — Я соберу свои вещи и уеду, ты меня больше не увидишь, прости, что все так получилось. Будь счастлив, хен, и… Спасибо за все. Я люблю тебя. — Он бросает короткий, полный тоски взгляд на, теперь уже не своего мужчину и со скоростью сверхновой вылетает из машины под дождь, так внезапно начавшийся.       Мин не успел опомнится, как дверь за его личным солнцем захлопнулась, а он погрузился во мрак. «Это то, чего ты хотел? Жить в темноте, пустоте и тошнотворном самобичевании, да, Мин?» — издевательски шепчет ему подсознание. Он даже не понял, как начал истошно кричать плача, крепко упираясь руками в руль. Это конец для них? Для него, скорее.       Все не так должно было закончится. Его мальчик не должен винить себя.       Юнги мутит. Он резко открывает дверь и его выворачивает наизнанку. Страх перед будущим без Чимина сводит желудок в новом спазме. Готов ли он оставить все как есть? Готов ли отпустить без объяснений? Готов ли отпустить? Нет.       Он срывается на бег. Бежит так, словно за ним гонится стая голодных обозленных волков. И если он хоть на секунду сбавит темп, его поглотят те черные, дурные мысли из-за которых, может лишится смысла жить, если уже не.       Так страшно не успеть.       Выпадая из лифта на нужном двадцать седьмом этаже, ему кажется, что легкие горят огнем, а весь он сам находится в агонии. Волнение, которое охватывает его, заставляет воздух застревать в горле. Что будет, когда он откроет эту дверь? Сгорит заживо или возродится как феникс? Очень хочется второе.       Юнги делает шаг вперед. Поворот ключа.       Первое, что он видит, когда открывает дверь — Чимин. Чимин, сидящий на полу рядом с дверью и смотрящий на него глазами полными слез. — Я не смог… — хрипит младший, видимо вконец сорванным голосом. — Ч-что? — Мин подходит к парню, садясь на корточки напротив. — Я не смог уйти, хен. — и смотрит так виновато, будто правда в чем-то провинился. — Пожалуйста, не прогоняй. Я сделаю все, чтобы ты вновь полюбил меня. — Замолчи. — получается резче, чем рассчитывалось, и совсем не то слово сказано, ведь младший дергается, будто Мин залепил ему пощечину. — Прости! — намеревается сбежать. — Нет! Стой! — Юнги хватает его за запястье, притягивая в объятия. — Нам нужно о многом поговорить. — тише говорит он куда-то в макушку. — Я должен объясниться.       Он отводит Чимина в гостиную усаживая в кресло, а сам идет к барной стойке налить им виски. Тело потряхивает, руки не слушаются, поэтому часть содержимого он благополучно проливает мимо. — Успокойся. — Шепчет сам себе, делая глубокий вдох и протяжный выдох. Взяв стаканы, Мин возвращается к младшему, отдает один, и придвигает второе кресло аккурат напротив парня. — В самую первую очередь, — тихо начинает Юнги.— Я должен попросить у тебя прощения. — Н-но… — Не перебивай. Пожалуйста, Минни. — И смотрит очень сожалеюще. — Иначе мне не хватит смелости все сказать. — Чимин только кивает, взглядом прося продолжить.       Юнги рассказывает все, как он начинал свое дело, как они с близким другом по крупицам собирали компанию, как впитывали в себя все знания по руководству, как не спали ночами, разрабатывали стратегии. Какими счастливыми были, когда получили первую крупную прибыль и как напились, когда их партнер через время разорвал контракт, но их это не сломило. Однако, самого Юнги сломило то, что его друг, практически родственная душа — засадил нож в спину. — Я случайно узнал. — Он смотрит в бокал, медленно раскачивая виски по-кругу. — Оказался не в том месте, не в то время. Или как раз-таки наоборот? — Мин грустно улыбается. — Он разговаривал с кем-то по телефону, говорил, что уже почти все готово и в скором времени я разорюсь. Вероятно, ему заплатили неплохую сумму за такую подставу. — Он откидывается на спинку кресла и убирает бокал в сторону. — Я ведь даже никогда не проверял его работу, потому что доверял больше, чем самому себе. А тут… Знаешь, что самое поганое? Он даже не раскаивается… — Юнги потер ладонями лицо и посмотрел на Чимина, что боялся даже дышать громко, чтобы не спугнуть откровения. — Все это началось месяц назад, как раз в день нашей первой ссоры. Я тогда был настолько зол, что не контролировал себя. Но это не оправдание. Прости меня. — Он спускается с кресла на колени и подползает к своему любимому мальчику. Мин берет в свои руки ладошки парня и прикладывается к ним лбом. — Прости меня, маленький. Я так виноват перед тобой. Ты не сделал ничего плохого, ты — свет моей жизни. — Он чувствует как одна из ладошек исчезает и появляется в его волосах с легкими поглаживаниями. — Поначалу я злился, что не могу ничего контролировать, а после я стал осознавать, что все теряю. Что все разваливается на части. — Но почему же ты мне ничего не рассказал? — не выдерживает младший. — Мне было стыдно за себя, я струсил. До сегодняшнего дня боялся рассказать тебе, я думал… Что ты оставишь меня, если поймешь, что жизнь без достатка не для тебя. — Юнги чувствует как ладонь не осознано сжимает его волосы крепче. — Но как только дверь за тобой захлопнулась, и ты ушел, полностью обвинив себя в наших ссорах… Вот тогда мне стало действительно страшно. Быть без тебя — страшно и не правильно. Поэтому прости меня, малыш. Прости, что я у тебя такой трус и неудачник. — Хватит, хен, — парень наклоняется и обнимает руками голову Юнги, целуя в макушку. — Не скажу, что мне приятно слышать о том, как ты думал, что я могу тебя бросить из-за денег. Но я не стану тебя винить в этом. — Он притирается носиком к волосам хена и шепчет возле уха. — Я бесконечно предан тебе, я так сильно люблю тебя, хен. Спасибо, что рассказал обо всем. Но, пожалуйста, — Минни приподнимает голову Юнги, заглядывая тому в покрасневшие от слез глаза. — Позволь помочь тебе! Я знаю, как ты не любишь просить помощи, милый, но это совершенно иная ситуация. Мои родители — влиятельные люди. Они смогут помочь! — А если ничего не выйдет? — А если не выйдет, мы что-нибудь придумаем, любимый. — Он ласково улыбается своему мужчине и целует в уголок губ. — Я не позволю нашей сказке, закончится плохим концом. А ты?       Мин мгновение любуется своим мальчиком, а после притягивает за шею ближе. — Я тоже, мой ангел. — Шепотом в самые губы.       Их поцелуй выходит каким-то отчаянным, немного резким, с привкусом уходящей истерики, но не менее долгожданным. — Как же я скучал, маленький. — Хён… — сладкий полустон, полувсхлип слетают с губ Чимина, а Юнги ловит их в поцелуе.       Старший подхватывает свое сокровище на руки, направляясь в их спальню. Он будет любить свое солнце долго, тягуче и очень очень чувственно, извиняясь за все свои слова и действия. И младший обязательно простит его, потому что не может не.

Не все придет в норму сразу. Им предстоит пройти через многие трудности, но они сделают это, вместе.