Газировка с горьким кофе.

Привязанность. Такое странное незнакомое в первое время чувство, что приходит, отнюдь, не сразу. Это может быть обыденное знакомство с любым ранее незнакомым человеком, но после это самое знакомство может перерасти во что-то необычное, совсем новое, и вскоре ты сам не замечаешь, как начинаешь желать занять каждую секунду времени того самого человека собой, общаться часами напролет. Ты буквально улавливаешь все: будь то значок " в сети " или же свободный день для совместной прогулки — важно лишь время и место, а все остальное подождет потом, после. Иногда ты начинаешь нервничать перед ним или без него, иногда ты чувствуешь незабываемое тепло лишь от легкой улыбки и чужого присутствия. И, зачастую, именно это называют любовью. Вот и Ома — невысокий милый юноша из старших классов — искренне верил, что между ним и его парнем — Шуичи Сайхарой — не та самая больная привязанность, что мерзко называют "абьюзом", а та самая искренняя любовь, при том, с обоих сторон. Именно та самая любовь, о которой пишут смазливые романы, тошнотворные песни и стихи, будто кроме этого чувства ничего более не вдохновляет, не помогает творить под дюженой наркоты и алкоголя поздней ночью. Искренне верил и надеялся, ведь совсем недавно у него не было никаких причин для сомнения. Шуичи буквально был ангелом воплоти, ведь кто еще бы так панькался с ним, как не он? Отзывчивый и добродушный юноша, что и от хулиганов защитит, и панту купит, лишь бы его мальчик лишний раз улыбнулся и обнял его крепко-крепко, восклицая счастливое "Спасибо, Сайхара-чан!". Всё было настолько хорошо, что Кокичи отказывался верить в своё счастье: ведь как он - Шуичи Сайхара - прилежный ученик и авторитет школы обратил внимание на него - прямую мишень для насмешек и издевательств, серую скудную мышь? Но все же обратил. И сделал его весомой частью своей обыденной жизни вскоре. В какой-то момент Сайхара начал занимать всё его свободное время собой: учеба, прогулки, переписки — всё-всё, лишь бы они контактировали, лишь бы были у друг друга на виду. А Ома, в свою очередь не знавший ранее дружбы, да, черт возьми, такого понятия как “влюбленность”, со временем начал ждать. Выжидать каждого мимолетного сообщения, каждой новой встречи, а вскоре и каждого прикосновения со стороны детектива. Обычные встречи превращались в ночевки и ночные прогулки. Ночные прогулки превращались в посиделки на крышах разных домов ( когда заброшенных, когда полностью жилых ), где оба сидели чуть ли не краю и смотрели на звезды. И ведь можно было насладиться той самой ночной тишиной, что лишь изредка прерывали гул машин снизу, но Ома очень любил говорить. Очень любил говорить о звездах, о созвездиях. Он мог говорить про них часами напролет, лишь иногда утихая, чтобы сказать тихое "спасибо" и после вновь начать говорить-говорить, аж до тех пор, пока сам не устанет. Шуичи не говорил почти ничего. Он внимательно слушал. Внимательно слушал, докуривая последние сигареты из пачки, а после прижимал подмерзшее тельце к себе, пытаясь согреть и уберечь от ночного холода. Мальчишка не сопротивлялся, напротив, прижимался еще крепче и тараторил еще несколько минут о том, как счастлив, что встретил его. А после все же затихал, наслаждаясь теплыми объятиями и той самой тишиной, которую ранее перебивал своим мягким неумолкающим голосом. В такие моменты он был благодарен всему миру, что может вот так просто сидеть с кем-то посреди ночи, обсуждая всякие глупости и незначительные вещи, о которых на следующих день никто и не вспомнит. Но почему звездное небо так быстро сменилось серым потолком, а спокойные вечера всхлипами юного мальчишки?.. Всё разрушалось так медленно, осторожно и незаметно, что Ома не сразу начал понимать, во что ввязался. Внезапно все теплые чувства и воспоминания забылись, как сладкий сон под утро, а на смену им пришла тошнотворная боль и чувство ненависти, отвращение к самому себе. Все казалось кошмарным сном. Не может же Его Шуичи стать таким жестоким спустя лишь пару месяцев? Ведь Шуичи никогда не посмел бы сделать ему больно, никогда бы не унизил и не стал глумиться над чужим телом, как того пожелает? Не стал бы заставлять его носить то, что он не хочет, он не стал бы... Не стал бы, не стал бы, НЕ СТАЛ БЫ! Это лишь кошмарный сон. Сознание, что пугает его. Ведь так? Верно?.. *** — Малыш, почему тебе не нравятся юбки? — уже который раз прозвучал этот вопрос. Ома прерывисто вздыхает, поджимая худощавые ножки-спички к себе ближе. Он нервно натягивал бедные края юбки, проклиная её за то, что она столь коротка. — Потому что я парень, Сайхара-чан...— он отвечает одинаково каждый раз. Он не любил ни юбок, ни платьев, ни чулков, ни гольфов, но ради Сайхары носил все это. Носил, ибо боялся, что его любимый детектив будет недоволен, разочарован, расстроен, из-за чего мог начаться очередной скандал. — И что? — золотоглазый не сдерживается, повышая тон. — Ты очень красив в подобном одеянии.. — и резко смягчается, садясь рядом. Он притягивает мальчишку к себе, крепко прижимая к широкой груди. В такие моменты Ома невольно вспоминает те самые вечера на крышах домов и на душе стаёт чертовски тошно. Тошно и одиноко, хоть, казалось, рядом был тот же самый человек. А может и не тот же самый. Того Шуичи, что был ранее, Ома и не помнил. А того человека, с которым живет уже около трех месяцев тем более не знал. Он помнил его имя, внешность, голос, тембр, манеры и поведение. И, кажись, ничего не поменялось, но это был не его Шуичи. Не его милый и заботливый Шуичи Сайхара, что был ранее. Нет. — Сайхара-чан, почему ты делаешь всё это?... — тихо, будто с опаской спрашивает юный лидер, опуская лицо вниз. Ему было страшно. Страшно сделать что-то не то, спросить, сказать не тем тоном — страшно все, за что он может с легкостью получить от детектива. Парень затихает на время, а после аккуратно приподнимает чужое личико к себе, заставляя смотреть прямо в глаза. В аметистовых глазках давно пропал тот самый счастливый огонек, заменяя тусклыми цветами, но даже так они были красивы и по-своему неотразимы. Шуичи любил их. Любил Кокичи своей безумной любовью и старался это донести, хоть и не самыми ординарными способами. Он старался, старался для обоих и был совершенно уверен в том, что делал все правильно. — Потому что я люблю тебя, Кичи... — и в подтверждение двигается вперёд, накрывая чужие пухловатые губы своими - тонкими. Властный поцелуй слился во что-то горько-сладкое: привкус панты на губах Кокичи и горького кофе на губах Шуичи создавали своеобразный вкус, одновременно приятный и неприятный для обоих. Это чем-то походило на их отношения еще с самого начала, но даже так оба убеждены, что прекрасно подходят друг другу.