Накажи, папочка

      — Господин Ким, можно?       Брюнет, не дожидаясь ответа, проходит в просторный кабинет начальника, который, оторвав, наконец, взгляд от стопки бумаг, смотрит на парня.       — Я разве давал разрешение, стажёр Чон? — губы мужчины трогает еле заметная ухмылка.       — Но я очень соскучился, хён, — улыбается парень и, в несколько шагов преодолев расстояние между ними, ловко усаживается боссу на бёдра.       — Хён? — старший игриво ведёт бровью, заглядывая в любимые наглые глазёнки, в которых сейчас усердно отплясывают чертенята. Ой, не к добру… Не к добру. Уж Тэхён-то знает.       — Папочка, — мило тянет самый главный чертёнок, целуя Кима в щёку. И… блять. Заводит и умиляет одновременно. Тэхён ненавидит это чувство ровно на столько, на сколько обожает.       — Чонгук, — мужчина зарывается пятернёй в мягкие волосы на макушке младшего, ласково их перебирая, а вторую руку укладывает на бедро, — у меня совещание через пять минут, ты же знаешь.       — Знаю, — кивает и обниматься лезет, а у Тэхёна нет сил и желания противиться.       — Тогда слезай, детка, — Ким легонько хлопает по упругой попке в облегающих брюках… Чёрт. — Завтра у меня выходной. И у тебя тоже…       — Я завтра работаю вообще-то, — дуется Чонгук, шкрябая ноготками сильные плечи.       — Уже нет. Начальник я или где? — хрипло смеётся Тэхён и видит обворожительную радостную улыбку. — Слезай же.       — Да, папочка, — Чон улыбается шире — настроение ощутимо поднялось после новости о выходном, который он полностью проведёт с любимым, — и ловко стекает под стол, удобно там устраиваясь между тэхёновых ног.       — Какого чёрта, Чонгук? — вскидывает брови старший и вздрагивает, слыша стук в дверь. — Вылезай, срань малолетняя! — шёпотом орёт он, уже самостоятельно пытаясь вытащить Чонгука, который успел уложить свою ладошку на его пах, из-под стола.       — Ну что же ты… — тихо хихикает он, ловко выворачиваясь и сминая полувставший член. — Хочешь и молчишь?       Стук в дверь слышится второй раз.       — В… — Тэхён прочищает горло, краем глаза видя, как Чон победно улыбается, и откидывается на спинку кресла. — Войдите!       В кабинет заходит невысокий мужчина в очках, закрывающих половину лица, классических брюках горчичного цвета и серой рубашке с большим малиновым галстуком — новый менеджер в отделе продаж. Тэхён принял его на работу всего неделю назад.       — З-здравствуйте, господин Ким… — он нервно прижимает увесистую на вид папку к своей груди. — Простите, я очень волнуюсь, всё-таки первый раз…       Тэхён, правда, внимательно слушал подчинённого до тех пор, пока не почувствовал проворные пальцы, что нагло принялись расстёгивать ремень на его брюках, а затем расправились с пуговицей и ширинкой…       — НЕ СМЕЙ! — выкрикивает Ким, только по испуганному лицу менеджера понимая, что вышло то, что вышло. — Те. Не смейте переживать, м-менеджер Ли, — уже мягко говорит он, ободряюще улыбаясь. — Всё будет в порядке. Вы прекра-а… сный специалист, — еле договаривает мужчина сквозь зубы, потому что Чон Чонгук, сучёныш, отлично ему дрочит. Но так не вовремя, мать его за ногу!       Парень под столом уссывается беззвучно, медленно водя рукой по всей длине, головку влажную большим пальцем гладит и губу закусывает от понимания, что его папочка уже безбожно течёт.       Тэхён покрывается испариной, когда осознаёт, что он элементарно встать не может, чтобы поприветствовать подчинённых, которые один за другим заходят в его кабинет и располагаются за длинным столом. Даже если случится чудо и Чонгук вылезет прямо сейчас, лучше не станет — поползут слухи, которые им обоим ой как не нужны.       С ним все здороваются, а он кивает болванчиком да еле улыбку из себя выдавливает, едва не шипя, когда горячий кончик языка проходится по головке.       «Тебе не жить, если не прекратишь прямо сейчас», — быстро чиркает на маленьком листочке Ким и суёт его под стол, где парень, быстро пробежав по коряво написанным буквам глазами, ухмыляется и проводит языком по всей длине члена, комкая несчастную бумажку в кулаке и выкидывая ту на пол.       — Господин Ким, я могу начинать? — осведомляется один из сотрудников, заставляя Тэхёна вздрогнуть и тихо зашипеть, потому что из-за резкого движения чувствительная головка задела передние зубы младшего.       — Д-да, конечно. Начинайте…       Тэхён жмурится, сжимая и разжимая кулаки, когда чувствует, как чонгуковы губы ласково выцеловывают каждую венку, а потом обхватывают плоть, сразу насаживаясь почти до конца. Ким еле удерживается, чтобы не выругаться посреди доклада своего работника. Он понятия не имеет, насколько сейчас странно выглядит, просто молит всех известных ему богов, чтобы никто ничего не понял или, упаси всевышний, не решил подойти к нему.       «Пиздец тебе, Чон Чонгук», — мысленно угрожает мужчина, уже даже не пытаясь слушать, ибо все мысли сосредоточены на одном грязном ротике, который насаживается на его твёрдый член. Чонгук втягивает щёки, умело помогая себе языком и пальцами, которыми массирует хёну мошонку, берёт по основание, утыкаясь носом в лобок, а Ким готов поклясться, что видит перед собой Богоматерь и фейерверки одновременно. Он с силой закусывает нижнюю губу, случайно ломая карандаш в руке пополам, и дышит тяжело, проклиная весь мир и Чонгука, которому, кажется, вообще до лампочки, где сосать своему хёну: будь то в спальне, будь то в его собственном кабинете под столом с кучей работников в придачу. Чон знает, что Тэхён зол, Чон знает, что ему дадут пиздюлей, но это, чёрт возьми, так весело и так возбуждает, что он только быстрее двигает головой, каждый раз чувствуя, как головка проталкивается ему в глотку.       — Господин Ким, с Вами всё в порядке?       Тэхён даже не сразу понимает вопрос, но потом смотрит расфокусированным взглядом на молодую девушку, расслабляя свой галстук.       — Не… не уверен, — выдавливает он.       — Вам плохо?! — взвизгивает девушка, уже собираясь подлететь к начальнику, но, благо, тот успевает остановить её, выставив руку вперёд. — Может, вызвать «Скорую»?!       — Нет… не стоит. Просто… — Ким прокашливается. — Просто давайте перенесём совещание на понедельник…       — Конечно…       Сотрудники удивлённо переглядываются, потому что это первый раз, когда Ким Тэхён меняет рабочий план. Что бы ни случалось, у них всегда всё было согласно расписанию, а тут такое.       Чонгук не перестаёт делать горловой минет, а люди постепенно покидают помещение, периодически странно поглядывая на босса, который еле выдавливает из себя подобие улыбки и нервно убирает со лба прилипшие чёрные волосы. Спустя минуты три дверь захлопывается за последним человеком, а Тэхён вскакивает и, схватив за шкирку, вытаскивает наглого засранца из-под стола.       — Охуел?! — шипит он, приближая довольную мордашку к своему лицу.       — Папочка… — тянет Гук охрипшим голосом, водя кольцом из пальцев по мокрому от слюны и смазки члену. — Позволь мне закончить, а потом будешь ругаться, — мило улыбается он, опускаясь на колени.       И Тэхён, блять, не в состоянии ему сопротивляться хотя бы потому, что разрядки хочется очень сильно.       — Глубже, — рычит мужчина, с силой надавливая на затылок парня, из-за чего тот вжимается носом в его пах и давится от неожиданности, пытаясь отстраниться. Но кто б ему позволил… — Играть с папочкой по его правилам уже не так весело, малыш? — зловещим голосом, от которого у Чонгука крупные мурашки по всему телу, произносит Ким, начиная самостоятельно толкаться младшему в горло.       Гук мычит, стараясь привыкнуть и максимально расслабить глотку, и хватается за тэхёновы бёдра, смаргивая маленькие слёзки.       — Да, вот так… — Тэхён запрокидывает голову, прикрывая глаза, и усиливает хватку на затылке своего непослушного мальчика, грубее толкаясь бёдрами. — Не думай, что… — он облизывает свои пересохшие губы, — качественным отсосом загладишь… вину…       Мужчина толкается последний раз и прижимает голову Чона вплотную, обильно кончая и издавая низкий стон. Он чувствует, как парнишка мычит, посылая приятные вибрации по члену, и криво улыбается.       — Глотай всё, малыш, — шепчет он и несильно хлопает по розовой щёчке.       А Чонгук слушается, после чего с колен поднимается и смотрит самым блядско-невинным взглядом из всех, что имеются в его арсенале, медленно облизывая припухшие губы. Тэхён смотрит на этого сексуального засранца, смотрит на то, как по подбородку стекает слюна вперемешку со спермой и его смазкой, протягивает руку, собирая это всё большим пальцем и с силой надавливая на нижнюю губу парня, чем заставляет облизать его.       — Теперь ты мне скажешь, какого чёрта это было? — голос Кима строже некуда, мужчина застёгивает свои брюки, а Чонгук чувствует приятные мурашки, что пробежались по позвоночнику от этой хрипотцы, и дрожь в коленках. Да ради этих ощущений он готов злить Тэхёна каждую секунду, правда…       — Я просто сделал папочке приятно. Что в этом такого? — невозмутимо осведомляется шатен, кладя ладошку на тэхёнову щёку.       — Придуриваешься? — хмурит брови старший.       Кажется, он и правда злится…       — П… прости?       Чонгук кладёт руки на грудь хёна, чуть шкрябая ноготками чёрный дорогой пиджак, и в глаза виновато (нет) смотрит. Боже, как же Тэхён его любит. Всё простит, а тут даже не то чтобы серьёзно сердится.       Но парень сам напросился.       — Чонгук, нас могли заметить.       — Это ты про ту заботливую мымру? Я был бы только «за», — забавно дуется парень, складывая руки на груди, — может, она тогда бы перестала к тебе так открыто и нагло клеиться.       — Да кто-то ревнует? — хмыкает Тэхён и медленно тянется к белой рубашке младшего, вытаскивая ту из брюк.       — Да больно надо… Ты чего? — Гук ойкает, когда Ким внезапно хватается за кромку его брюк и тянет на себя, из-за чего сталкивается с ним нос к носу.       — Разве ты не этого добивался, детка? — наигранно удивляется, ловко расстёгивая пуговицу и ширинку, а затем резко спуская их до колен вместе с бельём.       Красивое лицо озаряет пошлая улыбка, и Тэхён хитрым лисом смотрит на потерявшегося парня, приближаясь к порозовевшему ушку.       — Настолько нравится, когда я деру твой грязный ротик? — хрипло шепчет он, невесомо пробегаясь длинными пальцами от груди к тазовым косточкам, прикрытыми краями рубашки, и сжимает вставший член своего мальчика, чувствуя под подушечками остатки спермы. — Какой развратный, грязный мальчик… Кончил, когда отсасывал папочке?       — Нравится, — тихо говорит Чонгук. — Мне всё, связанное с тобой, нравится…       Они вместе уже три года, и младший окончательно перестал смущаться даже самых откровенных вещей…       — Мой малыш, — Ким ласково гладит щёчку, за ушком, — ты не задобришь меня этим, — хмыкает, — нагибайся, детка.       Чонгук в который раз вздрагивает от этого мягкого, пугающего и одновременно возбуждающего баритона, и слушается, опираясь локтями на поверхность стола и открывая кимову взгляду персиковые ягодицы, которые всё ещё наполовину прикрыты рубахой. Это Тэхён, к слову, быстро исправляет, задирая ткань до середины спины.       — Мой мальчик рассчитывал на большее? — мурлычет Тэхён, облизываясь, когда видит анальную пробку с красивым прозрачным камушком, и берёт двумя пальцами за основание, вытаскивая и резко вгоняя обратно. На тихий полустон он лишь ухмыляется и ещё несколько раз повторяет свои действия с игрушкой.       Чонгук жмурится, хватаясь за края дубового стола, потому что у него встал окончательно, и что-то подсказывает, что кончить второй раз ему не дадут…       — Папочка… — выдыхает парень и чувствует обжигающую боль на правой ягодице.       Тэхён ударяет ещё раз и ещё, любуясь покрасневшей кожей и тем, как младший вздрагивает и тихо скулит от каждого шлепка. Он сжимает упругие полушария, с эстетическим наслаждением наблюдая за небольшими складочками под пальцами, а потом снова, замахнувшись, с силой опускает ладонь, заставляя Чонгука вскрикнуть.       — Ещё не все разошлись по домам, тебе следует быть тише, малыш. Ты ведь не хочешь, чтобы все узнали, как ты любишь, когда папочка тебя шлёпает на своём рабочем столе, как грязную шлюшку? — Ким, смиловавшись, растирает многострадальные ягодицы, но не удерживается ещё от пары шлепков. В конце концов, этот негодник на самом деле заслужил.       Поднявшись с локтей и теперь уже опираясь на ладони, Чонгук выгибается, максимально оттопыривая задницу и демонстративно ей виляя, потому что Ким уже где-то минуту бездействует.       — Чего хочет мой мальчик? — хитро улыбается Тэхён, вжимаясь пахом в округлую попку, и проходится поцелуями от кончика уха до пульсирующей венки на шее.       — Чтобы папочка трахнул его, — даже не думая медлить, отвечает Чон, прикрывая глаза и облизывая уже давно искусанные и пересохшие губы.       — Какой похотливый малыш…       Тэхён снова играется с пробкой, то двигая ею внутри, то вытаскивая полностью и заново вставляя. Ему нравится слышать тихие всхлипы, нравится ощущать, как Чонгук, желая почувствовать его губы лучше, откидывает голову ему на плечо, прижимаясь как можно теснее, нравится, как парнишка вздрагивает, когда Ким кусает его за ушко, нравится целовать его в щёчку, пусть они и стоят сейчас в такой интересной позе.       Ему весь Чонгук нравится.       — Я вылижу тебя между ног, — горячо шепчет Тэхён в самое ухо, смыкая пальцы на чужом члене. — Хорошенько трахну тебя языком, малыш, — младший мычит, блаженно прикрывая глаза, а Ким только быстрее надрачивает ему, не переставая ласкать ушко губами, — а после, когда твои красивые ножки уже будут разъезжаться на простынях, я войду в тебя и буду трахать до слёз и скулежа, трахать до невнятных просьб разрешить тебе кончить…       — Ах, папочка…       Чонгук постанывает и закатывает глаза, чувствуя приближающийся оргазм…       — Но это всё дома, малыш, — слышится издевательский смешок, а рука, только что ласкающая член, исчезает в самый ответственный момент…       Чонгук знал. Чонгук вот так и знал!       — За что-о? — недовольно хнычет он и уже было тянется к ноющему возбуждению, чтобы самостоятельно довести начатое до конца, но кимова рука его останавливает, схватив за запястье.       — Уже забыл? — ехидничает. — У меня есть ещё несколько небольших дел, так что поезжай домой первым, я вызову тебе такси, — говорит Тэхён, натягивая штаны обратно на всё ещё недовольного таким раскладом парня. — Там мы продолжим разговор о твоём поведении.

***

      Их знакомство произошло идиотством чудом и по большей части благодаря Хосоку — другу Чона. Чонгуку тогда было почти семнадцать, если быть точнее, должно было исполниться через два месяца, и он подрабатывал в кафе своего дяди. Условия для школьника, надо сказать, были просто шикарными — дядюшка постарался для любимого племянника, составив удобный график и, чего уж скрывать, платя ему и Хосоку явно не как работникам на полставки и на неполной рабочей неделе.       У Тэхёна в тот день знакомый сильно опаздывал к назначенному времени, поэтому он зашёл в кафе неподалёку от места встречи. Здесь должно быть что-то по типу «и вот, колокольчики над дверью оповещают о новом посетителе, их взгляды встречаются, и Тэхён незамедлительно раскладывает милого парнишку на столе». Не совсем. Просто у Чонгука изо рта вытекла вся вода, большой глоток которой он сделал секундой ранее. Благо, посетитель этого не заметил, и Чон пошёл переодеваться, а Хосок — принимать новый заказ, который состоял только из зелёного чая и кекса.

Flashback

      — Чонгук, отнеси, пожалуйста, заказ. Пятый столик. Мне нужно отойти на пару минут… — просит Хосок, развязывая фартук. — Чонгук? — слегка трясёт он чужое плечо, когда друг не отвечает.       — Я?       — Я других Чонгуков не знаю, — смеётся парень и отдаёт поднос Гуку.       — Хён, погоди, я… — попытался связать два слова, но поздно, Хосок уже свалил.       Как таковой проблемы отнести заказ, конечно же, не было, просто Чонгуку как-то не по себе немного, а ноги ватные. Самое время было всё свалить на пубертат и, затолкав идиотские мысли подальше, отнести уже этот дурацкий чай с кексом. И, видимо, затолкал Чонгук только язык в задницу, потому что даже не поприветствовал гостя, молча перед ним поставив чашку с тарелкой, и поспешил смыться, перед этим словив на себе мимолётный взгляд чёрных глаз. Ох…       Минут десять после школьник пытался понять свою реакцию. Этот мужчина охуенен. Собственно, тут уже можно заканчивать размышления… И всё же. Чёрный костюм с белой рубашкой, строгий, серьёзный взгляд стали причиной выплюнутой Чонгуком воды. Незнакомец всего лишь, как вошёл, быстро глянув на свои наручные часы, сел за самый дальний столик у окна, а Чон уже успел попрощаться со спокойным сном. Это всё так странно…       Сейчас Чонгук, стоя у кассы, исподтишка наблюдает за статным брюнетом, который почему-то так и не притронулся к своему чаю. Он лишь что-то задумчиво листает в телефоне, изредка поглядывая в окно, а парень сразу грустнеет от мысли, что он наверняка ждёт свою девушку. И ведь так нелепо расстраиваться, по сути, из-за пустяка, ведь он даже и не думал о том, чтоб на что-то рассчитывать. Не думал же?       — Ты сейчас либо слюной изойдёшь, либо сожрёшь этого папика глазами, — послышался смешок друга совсем рядом. — Прекращай, слишком палевно.       — О чём ты? — вмиг дёргается младший и смущается под этим насмешливым взглядом друга. — И какой ещё папик, Боже… С чего бы мне… — мямлит, теребя свой коричневый фартук.       — Брось, мы оба знаем, что ты читаешь гейские фанфики про папочек и их деток, просто мечтая оказаться на месте последних.       — Да тише ты! — шипит на хёна Гук, еле удерживая себя от того, чтобы не заткнуть его ржущий рот ладошкой. — Совсем конченный?       То, что он далеко не по девочкам, Чонгук понял ещё лет в четырнадцать. То, что ему нравится порно с БДСМ и папочками, он понял где-то через год и по сей день прилежно удаляет историю браузера. То, что в самом деле хочет быть отодранным мужчиной постарше, он понял примерно сегодня.       Отношений у Чонгука никаких и никогда не было. С девочками по понятной причине, а с мальчиками ссыкотно и вообще… Не такие они все какие-то, что ли. Зато мыслишки у него, тихони-девственника нецелованного, по которому сохнет вся женская половина класса, то, что надо…       — У меня есть идея!       — Мне она не нравится.       — Но я даже её не озвучил! — возмущается Хосок.       — Всё равно.       — Что, так не хочешь привлечь внимание этого самца?       — Ты совсем поплыл? — натурально охреневает Чонгук. — И уж если на то пошло, то явно не с помощью твоих гениальных идей…       — Да ты послушай! — шёпотом ругается старший Чон, разворачивая к себе тонсена.       — У тебя десять секунд, — Гук закатывает глаза и складывает руки на груди, ожидая очередного долбоебизма.       — Короче, — заговорщически начинает воодушевившийся Хосок, — подходишь к нему и…       — Ни за что.       — Дослушай! — парень сопровождает это пинком под зад. — Подходишь к нему и просишь лишить тебя девственности, — он радостно хлопает в ладоши, а Чонгук устало трёт переносицу.       — Это были самые бесполезные десять секунд в моей жизни, — обиженно бормочет он, глядя на улыбающегося друга, — и с чего ты вообще взял, что я…       — Бро, — старший, поправив свою каштановую чёлку, кладёт ладонь на чужое плечо и легонько похлопывает, — этого не надо стесняться, когда я был в твоём возрасте…       — Ты на год старше меня, не выёбывайся.       — Хочешь мне доказать, что я не был в твоём возрасте? — выгибает бровь Хосок.       — Всё, отвали, — Гук скидывает с себя руку и собирается заняться выкладкой пирожных на витрину, но у его хёна другие планы.       — Давай в КНБ? Две победы из трёх мои — ты идёшь к этому красавчику, м-м? — Хосок играет бровями, явно находясь в предвкушении веселья.       — Да не буду я… — совсем тушуется парнишка, жалея, что посетителей практически нет — только этот незнакомец и какая-то бабушка. В общем, обслуживать некого, а значит, от одного чокнутого Чона не отвязаться.       — Брось, Гуки. Это же как игра на спор, ну. Ты ничего не потеряешь.       — Ты же знаешь, что я ещё ни разу не выигрывал в эту сраную игру.       — Не дрейфь. Может, именно сегодня тебе повезёт.       У Чонгука две проблемы — азартность и ебанутый друг.       И да. Не повезло, конечно же.       — Я никуда не пойду.       — Йа! Мы договаривались!       — Я с тобой ни о чём не договаривался.       — Ссыкло малолетнее, — фыркает Хосок, заставляя Гука возмущённо вскинуть брови.       — А я и не отрицал!       — Послушай, вот что ты упёрся? Как минимум, он просто окажется натуралом и вежливо тебе откажет. Он не похож на быдло, которое будет покрывать трёхэтажным матом…       — А как максимум, окажется гомофобом и начистит мне ебальник.       — Переживёшь и накатаешь заяву за нанесение телесного вреда несовершеннолетнему.       — Хён… — Чонгук вздыхает. — Я не хочу позориться перед совершенно незнакомым человеком. Да он вообще, может, девушку свою ждёт.       — Час?       — Да! Девушки склонны опаздывать, — с видом знатока сообщает парень, снова хмурясь. — И даже если нет, и я к нему подойду… Ты нормальное что-то не мог придумать?       — Так ты точно ему запомнишься, — улыбается Хосок.       — Как тупорылый озабоченный малолетка…       — Ключевое тут «запомнишься». Иди.       — Простите, можно счёт, пожалуйста? — слышится мягкий бархат, а Чонгук невольно губу закусывает под довольное хосоково «у-у-у».       — Это твой шанс! Пиздуй. Иначе сейчас я пойду и всё сам сделаю. Ты меня знаешь.       Вот сейчас был аргумент.       — Я тебя ненавижу, — хнычет Чон.       — А я тебя обожаю. Пиздуй, говорю.       Чонгук считает себя натуральным идиотом, но всё равно идёт. Действительно, что он потеряет, в конце концов? Да его даже не уволят — дядя максимум у виска покрутит, если узнает. Выглядеть придурком, конечно, не хочется, но живём-то один раз, да? Наверно…       — Ваш счёт… — мямлит парнишка, а потом и вовсе громко икает, тут же прикрывая рот ладошкой, когда вишнёвые губы трогает едва заметная улыбка. — Извините… — ему сразу становится ещё более неловко. К чёрту! Не будет он говорить всякую херню…       — Спасибо, — дружелюбно улыбается мужчина, кладя несколько купюр на стол, и встаёт. — Что-то не так?       Чонгук только сейчас понимает, что мешает ему пройти.       — Нет… Извините, — он кланяется и отходит в сторону, пропуская.       А за барной стойкой ему активно жестикулирует Хосок, явно угрожая, что он сейчас всё сам порешает, если Чонгук не соберёт свои яйца в кулак. Вот же ж блять…       — П… послушайте, — тихо начинает Гук и вздрагивает, когда мужчина поворачивает голову и смотрит на него… как? Недовольно? С интересом? С насмешкой? Чонгук не понимает.       — Что такое? — тон спокойный. Ну ладно…       — Знаете… Я могу лишить Вас девственности…       Блять.       — Что?       — То есть… Вы меня… м-м-можете… Лишите, в общем, девственности. Меня.       Позор.       — Пожалуйста.       Финиш.       — Боже, простите… И забудьте, умоляю.       Чонгук с силой прикусывает язык, шлёпая себя по лбу, и краем глаза видит, как Хосок сложился пополам и ржёт беззвучно. А потом жмурится, ожидая пиздюлей.       — Подкат десять из десяти, малыш, — вдруг начинает смеяться незнакомец, а Чонгук, уже весь пунцовый, поднимает на него удивлённый взгляд. — Я спешу, так что держи, — всё ещё посмеиваясь, мужчина вручает ему какую-то прямоугольную карточку, достав ту из внутреннего кармана своего пиджака, и скрывается за дверью.       — В-визитка? — вылупляет глаза Чонгук, только минуты через две догнав, что находится в его руке.       — Она самая, бро, — подлетает невероятно весёлый Хосок, — можешь начинать брить ноги и готовить задницу.       — Идиот…

***

      — Да позвонишь ты уже или нет? — закипает Хосок, глядя на то, как младший снова вертит эту несчастную бумажку в руках.       — Нет, — отрезает, а Чон закатывает глаза.       — Я уже неделю наблюдаю эту драму, как ты вздыхаешь, сверля его визитку взглядом.       — Я просто считаю, что с его стороны подло так подшучивать… — бубнит Чонгук и получает подзатыльник.       — С чего ты взял, что этот, — парень на пару секунд забирает визитку из рук друга, читая, — Ким Тэхён пошутил?       — Он смеялся, блять, Хосок. Отвали. Ты даже представить не можешь, как мне стыдно.       — Боже, что за мямлю я вырастил…       — Ты меня не растил…       — Позвони уже и успокойся.       — Не буду.       — Да почему? — вскрикивает Хосок, привлекая внимание некоторых посетителей.       — Да, почему?       Чонгук сейчас чуть не родил. Мысленно молясь, чтобы ему это послышалось, он медленно оборачивается и почти матюкается, когда видит перед собой за барной стойкой свою недельную головную боль.       — Д-д-добрый вечер, чего желаете? — с перепугу дежурно осведомляется Гук, периферийным зрением видя, как хён фейспалмит.       — Что, если тебя? — усмехнувшись, в лоб спрашивает Ким Тэхён и подпирает подбородок кулаком, наблюдая за забавно округлившимися оленьими глазками официанта.       — В… Ваша шутка з-затянулась, я… — усиленно краснея, начинает бормотать Чонгук, но его вдруг прерывает Хосок, демонстративно зажимая губы большим и указательным пальцами и отвешивая дружеский пендель.       — Не слушайте, он не в себе. Не позвонил потому, что стесняется и ссыт в компот, простите мой французский, — улыбаясь, отчитывается он, полностью игнорируя протестующе мычащего тонсена и только сильнее сжимая его губы, отчего тот ещё больше смахивает на возмущённого утёнка.       — Так… Его предложение в силе? — Киму определённо понравилась эта игра в посредника, так что он тоже делает вид, что не замечает брыкающегося парнишку, и продолжает вести беседу с лучезарно улыбающимся парнем.       — Разумеется! Ещё в какой силе! В сильнейшей силе! — активно кивает тот.       — И во сколько это трусливое чудо сегодня освободится? — мужчина определённо забавляется.       — Как раз через двадцать минут…       — Я не трус! — выпаливает Чонгук, только-только освободившийся от сильных пальцев хёна, и обиженно потирает припухшие губы.       — Мы поняли, — говорят одновременно новоиспечённые кореши и смеются.       — А Вы мне нравитесь, — подмигивает Хосок и поднимает большой палец вверх в знак одобрения. — Смотрите, не обижайте его!       Чонгук стоит, в ахере вылупив глаза, и даже не знает, как себя вести в такой ситуации. В ситуации, где друг буквально сосватал его незнакомцу, а последний и не против. Да не то чтобы сам Чонгук против, просто… Просто по-идиотски всё как-то выходит, что ли.       — Не буду, — мило улыбается Тэхён, а Чон вконец теряется и не успевает переваривать происходящее. — Через двадцать минут буду ждать у входа в кафе, — наконец обращается он к жующему губу парню, — прогуляемся. Пойдёшь?       — Эм… Я…       — Пойдёт-пойдёт! — вновь встревает Хосок.       — Отлично. С нетерпением жду, — подмигивает брюнет и оставляет друзей одних.       А до Чонгука только сейчас окончательно доходит, что произошло, и он присаживается на корточки, зарываясь пальцами в свои волосы и тихо хныча.       — Ты ужасен… — шепчет парень. — Как стыдно…       — Не очкуй, потом благодарить меня будешь, — смеётся старший. — Забыл уже, что сделал практически то же самое, когда я сох по Хани? Я с ней встречаться благодаря тебе стал, спешу напомнить.       — Лучше бы ты был гомофобом, — не слушая, продолжает бубнить себе под нос Гук.       — Иди лучше переодевайся уже, хватит тут канючить, — ржёт ни о чём не сожалеющий Чон и поднимает младшего, подталкивая того в сторону служебного помещения.

***

      — Оу, Вы и правда здесь… — вслух удивляется Гук, почему-то до последнего полагая, что это уж точно было шуткой.       — Я вроде не похож на отпетого шутника, в отличие от твоего знакомого, — поворачиваясь к парню, улыбается Тэхён и складывает руки на груди, явно оценивая того взглядом.       — Ну… И куда мы пойдём? — неловко интересуется Чон, переминаясь с ноги на ногу, чем вызывает у мужчины хитрую улыбку.       — Могу отвезти сразу к себе, а могу просто проводить тебя до дома. Что выберешь?       — До дома! — как-то резковато выкрикивает Чонгук, а Ким тихо посмеивается над ним. — Моего, в смысле, дома. Да… Пойдёмте.       — Ну, пойдёмте, — Тэхён даже не пытается скрыть своё веселье, а вот у парнишки скоро уши сгорят.       Чонгук рукой показывает, в какую им сторону, и неловко шлёпает следом, ещё пару раз прокляв Чон Хосока, который сейчас наверняка гаденько хихикает, представляя позор за позором мелкого.       — И сколько тебе лет? — вдруг спрашивает Тэхён, замедляясь, чтобы сравняться с парнишкой, который сразу останавливается, глупо таращась на него.       — Мне… Двадцать, — и гордо вздёргивает носик.       Зачем напиздел — сам не понял.       — Неправда, — усмехается мужчина, а Чонгук офигевает.       — Д-девятнадцать с половиной… — уже не так уверенно отзывается он, а Ким начинает смеяться.       — Опять враки же, — он упирает руки в бока, выжидающе смотря на Гука, который обречённо вздыхает.       — Почти семнадцать…       — Вот это уже похоже на правду.       — Откуда знаете? — щурится Чонгук.       — А ты в следующий раз для большей убедительности подгузник надевай, — улыбается Тэхён и, наклонившись так, чтобы его глаза были на уровне чонгуковой груди, читает: — Чон Чонгук.       И парень допирает, что стоит перед ним в своей школьной форме.       — Ну, а Вам сколько? — интересуется Чонгук, не желая долго задерживать внимание на своём вранье и феерическом проёбе.       — Двадцать четыре.       — Не такой уж и старый, чтоб я выкал, — растягивает губы в лёгкой улыбке Гук, секундой позже понимая, что сморозил.       — Так не выкай, — пожимает плечами Ким и наконец идёт дальше, что делает и младший.       Чонгук только сейчас замечает, что мужчина сегодня выглядит не так, как в прошлый раз. На нём синяя толстовка, светлые рваные джинсы и кеды. Обычнее некуда, а выглядит просто нереально.       — Я это… — тихо начинает Чон после трёхминутного молчания. — Ещё раз извиниться хотел. Глупо тогда вышло. Я себя обычно так не веду.       — Да? Очень жаль. Было забавно.       — Издеваешься?       — Да, — Тэхён лыбится сытым котом, а младший зависает на мгновенье, откровенно залипнув на этой потрясающей улыбке.       Они перекинулись ещё парой банальных фраз, и Чонгук даже успел забыть о неловкости и каким образом вообще получилось так, что этот красавчик провожает его до дома.       — Так что там с девственностью? — с ноткой издёвки интересуется Ким, когда они остановились у нужного подъезда.       — С ней всё в порядке, — отвечает Чонгук раньше, чем успел подумать, а Тэхён опять над ним смеётся.       — И всё же ты очаровательный малыш, — умиляется старший, а парень смущается то ли от этого «малыш», то ли от этой игривой улыбки, то ли и от того, и от другого.       — Ты… извращенец? — осторожно осведомляется Чонгук, потому что… Ну потому что ему надо знать, в конце концов.       — И это ты у меня спрашиваешь? — выгибает бровь брюнет, определённо точно намекая на подкат года от Чон Чонгука.       — Ну да… — задумчиво тянет парнишка.       — Встречаться-то будем?       — Так сразу?       — Хочешь конфетно-букетный период?       — Фу, нет… — морщится школьник, а Тэхён, кажется, ещё не насмеялся сегодня на год вперёд.       — Ну и славно.       — Тогда… до завтра? — спрашивает Чон, чеша затылок, и неуверенно протягивает руку улыбающемуся во все тридцать два мужчине, который, посмотрев на слегка дрожащую от волнения ладошку, хватается за неё и внезапно притягивает ойкнувшего паренька к себе, крепко обнимая.       — Мы же встречаемся, какие рукопожатия? — тихо хихикает он в самое ухо замершего Гука. — До завтра, малыш, — шепчет мужчина, замечая, как дрогнуло юное тело, и окончательно убеждаясь, что Чонгука вставляет это прозвище.       — До завтра… хён?       — Ага, хён-хён.       Чонгук наконец понимает, кого ему напоминает старший. Лиса. Хитрого лиса! Ну вы только посмотрите на эти хитрющие глаза и игривую прямоугольную улыбку…       Младший отстраняется первым и, бросив скомканное «пока», забегает в подъезд, где стоит ещё минуты три, охлаждая пылающие щёки ладошками, перед тем, как подняться на нужный ему этаж.       Около одиннадцати часов вечера на телефон Кима приходит сообщение.

От кого: Неизвестен

«До меня дошло, что у тебя нет моего номера… В общем, вот он… да… я подумал, что он нужен тебе, раз мы… ну, встречаемся. Типа. Да. Спокойной ночи… хён.»

От кого: Тэхён-хён «Какой сообразительный малыш)) Сладких снов, Гуки~» У «Гуки» теперь ну очень сладкие сны, ага…

***

      Странно и спонтанно. Чонгук не может отделаться от мысли, что всё это смахивает на триллер с изнасилованием, хотя Тэхён на маньяка не смахивает совершенно… На следующий день он ждал Гука у подъезда, на удивлённый вопрос последнего «как ты подгадал со временем?» ответив, что вовсе и не подгадал, а просто приехал пораньше, чтобы точно не опоздать. Интересно, а девушкам вот это настолько же приятно?       Чонгук, почему-то совершенно не раздумывая, запрыгнул в Хендай на пассажирское сиденье, сразу отрегулировав всё, как ему удобно, на что старший тихо усмехнулся. Тем утром Гук узнаёт, что Тэхён учился три года в Америке на программе двух дипломов, что только начинает раскручивать свой бизнес, с чем ему финансово помогают родители, и параллельно учится в магистратуре Сеульского Национального университета.       — Так это что же выходит… Я реально отхватил себе в парни целого папика? — хихикает Чонгук, рукой показывая, что на этом перекрёстке им налево.       — Меня больше устроит шугар дэдди.       — Ты крут, — будто пропустив мимо ушей, продолжил Чон, и только глаза, бегающие из стороны в сторону, выдавали с потрохами и веселили старшего.       — А что насчёт тебя?       — А что я? Я школьник и официант в кафешке своего дяди. Живу с родителями, планирую поступать в экономический. Собственно, это всё.       — Миленько, — Ким улыбается, подъезжая к школьным воротам.       Через неделю Чонгука впервые целуют, притянув к себе за талию, как девчонку, а это, между прочим, возбуждает возмущает! Ким церемониться не стал, сразу залезая языком в рот младшего и вылизывая его до цветных звёздочек перед глазами последнего. Это было так круто, что Чонгук даже забыл, что его засосали посреди парка, где, вообще-то, есть вечно возмущённые бабки. Им повезло, что был поздний вечер, и они услышали в свой адрес только тихое «извращенцы» от какой-то аджуммы.       В школе и на работе спасу нет от неуёмного Хосока, который чувствует себя героем и дофига ответственным за происходящее. Чонгук рассказывает ему всё, утаивая лишь это смущающее тэхёново «малыш» и недвусмысленные намёки. Парню до чёртиков нравятся эти так неожиданно начавшиеся отношения, и Тэхён с каждым днём нравится больше и больше, а Хосок поистине помогает тем, что успокаивает, когда у младшего начинается неуместная паника по типу «а вдруг всё это херня из-под коня, и он просто решил поразвлечься?».       Ещё через две недели Тэхён приглашает его к себе на ночёвку, и на чонгуковы вылупленные глаза смеётся, уверяя, что не трахаться зовёт, если, конечно, Гук сам не настаивает. А тот, блин, и не настаивает, краснея щеками до схожести с задницей бабуина, потому что, простите, конечно, но фантазии с Тэхёном в главной роли — это одно, а к реальности с Тэхёном, он, оказывается, совсем не готов.       Сказав родителям, что останется у Хосока, парень, немного мучаясь угрызениями совести, таки поехал к Киму. Просмотр выбранного фильма, конечно же, закончился жаркими поцелуями, а потом ещё и рукой Тэхёна на чонгуковом паху с сообщением, что у того крепко стоит.       Пока Чонгук придумывал, как оправдаться, его, хитро улыбаясь, отвели в душ, где нагло раздели. Ладно, Гук не то чтобы сопротивлялся…       — Миленько, однако, — вскидывает брови Тэхён, а парень клянётся, что, если ещё когда-нибудь услышит это «миленько», точно врежет.       — Пожалуйста, не надо больше никак это комментировать, — хнычет Чонгук, прикрывая стоящий член, и уже в сотый раз жалеет, что вчера скомуниздил мамину пасту для шугаринга, решив попробовать из интереса, ну и… это… В общем, надо. Отзыв: не понравилось. Но, если оставить на половине пути, выглядит ущербно… Так что героически в ванной, закусывая ребро ладони, чтоб не орать резанной свиньёй, Чонгук, предварительно, конечно, прочитав в интернете, как это всё правильно использовать, усердно делал себя гладким как жопа младенца. Ноги были так, за компанию… И вообще, Гук это всё для себя, просто узнать, понравится ли ему так выглядеть. Вовсе не по причине ощущения, что «хоть что-то» может произойти у Тэхёна дома. Нет-нет…       Без раздражения — благо, небольшого — не обошлось, конечно же, потому что, блин, надо было тырить не только пасту.       — Всё, что пожелает мой малыш, — улыбается Тэхён, скидывая одежду и с себя, а потом заталкивает не успевшего что-либо понять младшего в кабинку и жарко целует, наощупь включая воду.       Чонгуку подрочили так, как он сам себе никогда не дрочил, Чонгуку отсосали, и он подумал бы, что это верх кайфа в этой жизни, если бы Чонгука не вылизали до помутнения рассудка и до сдавленного смущённого «папочка» в запотевшее стекло душевой кабинки. На Чонгука кончили, потеревшись членом между ягодиц.       — Ты такой сладкий, малыш… — шепчет Тэхён, покусывая красное ушко и теснее прижимаясь к оголённой мокрой спине своей грудью.       — Перестань, умоляю… — тяжело дыша, просит парень, а сам откровенно наслаждается ладонями на своём животе, что нежно гладят. — Я и так планирую не смотреть тебе в глаза ближайший месяц…       — Это почему же? — смеётся Ким. — Потому что выпустил своих демонят и назвал меня папочкой, когда кончал второй раз, или потому что мой язык побывал в твоей сладкой попке?       — Блять… — выдыхает обречённо и получает смачный шлепок.       — Не прекратишь ругаться — я найду, чем занять твой грязный ротик, — мило воркует Тэхён, выцеловывая шею, на которой уже красовалась пара засосов.       — Я не умею сосать, так что пожалей свой член, — расслабившись, хихикает Чонгук и чувствует настойчивое движение бёдрами, имитирующее толчки.       — Придётся научиться.       Их полноценный первый раз случился где-то через месяц. Сначала Чонгук, краснея всем, чем только можно, слушал тэхёново «как, куда, для чего, зачем и с чем», периодически затыкая уши и вопя, что успешно может обо всём почитать в интернете, на что Тэхён гаденько ухмылялся, и, подминая парнишку под себя, ворковал что-то по типу «а я зачем?» и «но мне так нравится тебя смущать…».       Тэхён отлично подготовил младшего, потратив на растяжку кучу времени, но с первого захода всё равно не вышло, потому что Чонгук, испугавшись и чересчур великодушно пожалев свою многострадальную жопку, остановил всё, когда Тэхён вошёл наполовину, и даже расплакался, извиняясь за детские выходки.       А Тэхён хороший, Тэхён обнял и тоже пожалел и жопку, и самого Чонгука, мягко улыбаясь и ласково называя малышом.       — Боже, как я родителям это расскажу… — хмурит брови парень после, наконец, удачной попытки (все задницы целы, оба кончили — разве не удачно?), водя пальчиком по голой груди старшего.       — Ты что, планируешь в красках расписать им всё то, чем мы с тобой занимались?       — Прекрати издеваться, ты понял, о чём я… Вот твои родители знают, что ты парней трахаешь?       — Знают.       — Везёт тебе, — дуется Чонгук и поднимает лохматую голову, — и… много у тебя было?       — Не особо, — расплывчиво отвечает Тэхён, а парнишка щурится.       — А девушки были?       — Были.       — Ясно…       Чонгук закусывает губу и укладывает голову обратно, больше не говоря ни слова, а старший осторожно касается мягких взъерошенных волос.       — Ты обиделся, что ли?       — Нет.       — Ревнуешь?       — Вовсе нет.       — Тебя устроит, если я скажу, что ты был лучше всех их вместе взятых? — спрашивает брюнет, большим пальцем второй руки гладя зардевшуюся щёчку.       — Устроит, — бубнёж совсем тихий, но Ким всё равно всё слышит и улыбается, тут же переворачиваясь и придавливая парня собой.       — Мне с тобой было лучше всех, малыш, — шепчет он в чужие губы, а Чонгук снова щурится, с подозрением заглядывая в шоколадные глаза, в которых порой хочется немножечко утопиться.       — Правда?       — Правда.       Родителям Чонгук в итоге рассказывал вместе с Тэхёном и крайне был удивлён их реакции. Мама попричитала ради приличия относительно того, что хотела внуков, и дала подзатыльник за стыренную пасту, в шутку сказав, что даже знать не хочет, для чего она ему. Тэхён уссался. А отец просто поржал и сказал, что давно заметил «пидорские повадки» своего сына. Тэхён снова уссался.       В общем, вышло всё просто замечательно. А Хосока Чонгук и правда поблагодарил.       Время идёт, они с каждым днём больше узнают друг друга, ссорятся и приятно, очень приятно мирятся. Чонгук заканчивает школу, поступает в университет, они наконец съезжаются, а Тэхён берёт младшего к себе в компанию помощником секретаря на полставки.       Чонгук много раз докапывался до хёна, почему он тогда обратил вообще на него внимание и зачем так быстро начал с ним встречаться, даже толком не узнав, на что тот лишь пожимал плечами и говорил, что ему просто приглянулся очаровательный малыш.

End flashback

      — Чонгук, я дома, — кричит Тэхён, разуваясь и кладя ключи на полку, и чувствует любимые ручонки, что обнимают сзади.       — Я соскучился.       — Мы не виделись два часа, — улыбается Ким и мягко разворачивается в кольце рук, целуя младшего в губы.       — Всё равно соскучился, — Чонгук буквально виснет на шее, заглядывая мужчине в глаза. — Ты голоден?       Тэхён безумно ценит эту заботу, которая проскальзывает независимо от их настроения и игр. И ведь если он скажет, что да, голоден, Гуки, тот мило улыбнётся, накормит его, они поговорят о всякой всячине, и только потом парень залезет на его бёдра…       Не это ли семейная идиллия?       Ким смотрит на любимого и невольно вспоминает их знакомство, думая, что ни за что бы на свете не повёл себя иначе. Разве можно было устоять перед этими милыми большими глазёнками, которые бегают из стороны в сторону от стыда за смороженную фигню? Разве можно было устоять перед этой смущённой улыбкой, когда он тихо, уткнувшись носиком в грудь, признался в любви, будто боялся, что после этих слов старший разорвёт всё, что между ними было, а тот только бурчать начал, что должен был сказать это первым? Разве можно было устоять перед Чон Чонгуком?       — О да, очень голоден, — наконец отвечает Тэхён и почти облизывается, рассматривая парня перед собой. Тот в сером безразмерном худи и… тканевых белых чулочках. Чёрт… Ким закусывает губу, опуская ладони на подтянутые ягодицы и с силой их сжимая, на что Чонгук громко выдыхает и улыбается пошло. — Я в душ, а ты — в спальню. Сегодня у меня на ужин твоя задница, — выдыхает прямо в губы и шлёпает сразу по обеим половинкам.       — Я могу пойти с…       — В спальню, малыш. Своей сочной задницей кверху, — нарочито серьёзно говорит Тэхён, прекрасно замечая дрожащие от возбуждения коленки, — а это, — цепляет он указательным пальцем ворот толстовки, — можешь снять. Жди папочку в коленно-локтевой, детка.       Чонгук послушно идёт в их комнату, где стягивает покрывало с кровати, аккуратно складывая то на кресле. Он стаскивает с себя худи, отправляя его к покрывалу, и залезает на постель, вставая, как и велел Тэхён, в коленно-локтевую. Всё тело покрывается приятными мурашками только от мысли о сильных, требовательных, горячих руках на своих ягодицах, бёдрах, спине… Парень тихо скулит, окунувшись в свои фантазии, и утыкается лбом в сложенные ладошки, думая только о том, что ещё одна лишняя минута, и он умрёт без прикосновений старшего…       Чон за своими мыслями и не замечает, как в спальню заходит Тэхён, оттого и вздрагивает, когда ощущает тёплую ладонь на своей ягодице, которая любовно оглаживает, а потом легонько шлёпает.       — О чём так замечтался мой мальчик? — усмехается Ким и делает шаг назад, рассматривая парня и еле удерживаясь от того, чтобы не взять его сразу, потому что… Блять. На Чонгуке слишком сексуально смотрятся красные джоки с чёрными лямками, проходящими снизу округлых половинок, а этот бантик такого же цвета на кайме в районе копчика…       Тэхён скидывает с бёдер полотенце, в котором пришёл, обхватывая колом стоящий член, и тихо выдыхает, смотря на основание анальной пробки, что виднеется между ягодицами…       — Давай, Гуки, раскрой попку и покажи папочке свою пробочку, что наверняка ужасно раздразнила тебя… — низко тянет брюнет, начиная медленно водить по своему возбуждению, когда Чонгук послушно укладывает ладошки на полушария и раздвигает их, открывая старшему просто нереальное зрелище. — Хороший мальчик.       Ким идёт к прикроватной тумбочке, вытаскивая оттуда пару вещичек: смазку и металлические наручники. У них, на самом деле, есть и с мехом, и силиконовые… Но сегодня Чонгук плохо себя вёл. Тэхён улыбается, надевая наручники на нежные запястья младшего, который тихо пискнул от того, что металл холодит разгорячённую кожу.       — Да, сегодня тебе нельзя трогать себя, детка, — подмигивает Ким, а «детка» сразу состроил скорбную мордашку, чем вызвал смех у старшего. — У нас тут серьёзные вещи, а ты меня смешишь. Прекращай.       — Да я чё, я ничё, — улыбается Гук и вдруг вскрикивает от того, что Тэхён резко вытаскивает из него пробку.       — Уже не до смеха, малыш? — интересуется, опускаясь на колени перед аппетитной попкой и подтягивая за бёдра ближе к себе, а потом аккуратно стягивает чулки с красивых ножек. — Хочу видеть, как поджимаются твои пальчики от удовольствия, — объясняет он, хотя Чон ничего не спрашивал.       Тэхён припадает губами к бедру парня, ведя дорожку из поцелуев прямо к ягодице, а по второму скользит ладонью, периодически сжимая и ухмыляясь, когда слышит рваный выдох. Чонгук сильнее выгибает спину, призывно оттопыривая свою сочную задницу, по которой Ким незамедлительно шлёпает.       — Папочка… не дразнись… — голос жалобный-жалобный, просящий, и у Тэхёна член от него дёргается, но он быстро берёт себя в руки, ведь…       — Я только начал, терпи, детка. Ты слишком плохо вёл себя сегодня, разве я могу проигнорировать это, м-м?       — Накажи, папочка…       Чонгук хнычет, утыкаясь лбом в свои ладони и задевая носом наручники, и чувствует, как старший ведёт языком от ягодицы к бедру и обратно, ощутимо прихватывая ту зубами. У парня икры сводит от желания, чтобы Тэхён уже перестал издеваться и сделал то, что так горячо обещал ему на ухо в своём кабинете. А тот начинает медленно мять упругие полукружия, то слегка раздвигая их, то проходясь по ним поцелуями-бабочками, то кусая нежную кожу и оставляя на ней красные пятнышки засосов. Он дразнит, мажет языком совсем близко, но всё равно не там, чем заставляет парня скулить и подаваться назад, намекая на более активные действия.       — Какой нетерпеливый малыш. Так хочется почувствовать мой язык в себе? Ответь же мне, детка.       — Очень хочется, — почти всхлипывает Чонгук, пытаясь посмотреть на своего личного мучителя через плечо, но терпит крах, потому что Ким возвращает его в исходную позу. — Пожалуйста…       Парень не сдерживает громкого стона, когда Тэхён широким мазком проходится от поджавшихся яиц до копчика, а потом ещё раз и ещё…       — Так хорошо? — улыбается мужчина, целуя в одну из половинок.       — Да… — выдыхает Чонгук и закатывает глаза, с силой закусывая губу, потому что влажный язык касается конвульсивно сжимающейся дырочки и напряжённым скользит внутрь. — Блять…       Тэхён шире раздвигает ягодицы, всасывая края дырочки, а потом снова проникает внутрь, имитируя толчки и слыша, как его мальчик сладко поскуливает от удовольствия. Он отрывается лишь на пару секунд, чтобы посмотреть на плоды своей работы, и возвращается обратно, обводя языком края входа, а затем жадно присасываясь и продолжая трахать своего мальчика.       — Папочка, так… так хорошо… — часто-часто облизывая губы, выстанывает Чонгук и комкает в кулачках простынь от невероятного ощущения горячего языка, что настойчиво толкается внутрь…       — Уже такой мокрый… — отстранившись, произносит Тэхён, трогая чонгуково возбуждение через ткань трусиков, что намокла от естественной смазки. — Так нравится, когда папочка вылизывает тебя?       Чонгука хватает лишь на то, чтобы закивать, спрятав лицо в изгибе локтя.       — Мой развратный малыш, — улыбается Ким и, мазнув на последок ещё пару раз между ягодиц, встаёт и идёт к их комоду, на котором стоит много всякой всячины.       — Ты… что делаешь? — осторожно интересуется Гук, глядя на свечу в руке мужчины и спички, от наличия в их квартире которых натурально офигевает.       — Собираюсь подпалить твою сладкую попку, малыш, — невозмутимо сообщает Тэхён, зажигая фитиль, и возвращается к Гуку, свободной рукой приспуская соблазнительные, но сейчас немного мешающие трусики.       — Ты же не собираешься… — нервно хихикает Чонгук. — Ой! — негромко вскрикивает он, когда маленькая капелька воска падает на ягодицу.       Тэхён ухмыляется и ждёт некоторое время, пока в свече наберётся достаточное количество воска, и, подняв её на достаточное расстояние, сначала капает на свою руку — игры играми, а задница Чонгука ему дороже собственной, — а потом уже на аппетитно порозовевшие от недавних шлепков половинки.       — М-м-м… — Чонгук слегка дёргается, когда пара новых горячих капель соприкасается с нежной кожей, и стонет, потому что Тэхён внезапно целует его пульсирующую дырочку.       — Малышу нравится? — хмыкает Ким и ещё капает воском на призывно виляющую попку. — Я знаю, что ты маленький мазохист…       Тэхён гасит свечку, выливая остатки на постанывающего парня, и тянется за лубрикантом, выдавливая тот на свои пальцы и сразу обводя ими конвульсивно сжимающееся колечко, а Чонгука прошибает маленькими разрядами, когда старший вводит в него два.       — П… а-ах, — Гука выгнуло дугой и он едва не кончил, потому что хён согнул пальцы. Тот, продолжая свои сладкие пытки, мягко целует спину, лижет её и оставляет засосы, а пальцами второй руки зажимает давно затвердевшие соски.       Чонгук даже улыбается на пару секунд, потому что Тэхён не может не быть с ним нежным — неважно, в какие игры они играют. Он никогда не берёт его на сухую, заботливо используя смазку, он никогда не причиняет ему реальной боли, даже вот сегодня: воск сначала на себе проверил! И, чёрт, это так невыносимо приятно… Тэхён любит его, любит…       — Пожалуйста, папочка… т… трахни меня… я… не могу… больше… — Гук жмурится до звёздочек перед глазами, не в силах терпеть больше распаляющие ласки. Он и так долго продержался.       — Блять…       Тэхён снова берёт тюбик и, щёлкнув крышечкой, обильно смазывает член. Он, скользкими пальцами придерживая младшего за бёдра, медленно входит, не сдерживая гортанного стона.       — В тебе так туго, детка, — тянет он, начиная размеренно двигаться, и слышит стон. — Громче, малыш. Покажи мне, как тебе хорошо от моего члена внутри себя.       Он толкается сильнее в податливое тело, выбивая из Чонгука полукрик, видит, как тот с силой сжимает в кулаках простынь и подаётся попкой назад.       — Б… быстрее… прошу… — бормочет парень между стонами. — Глубже, папочка…       А Тэхёна второй раз просить не надо. Он ускоряется и помогает себе руками, буквально насаживая Чонгука на свой член. Тот кричит, поскуливает, лопочет что-то несвязное, а напряжение внутри только растёт, тёплым комком нервов скапливаясь внизу живота.       Тэхён искусно и со вкусом трахает, задевая простату, умело обращается с телом своего мальчика, так, как, Чонгук уверен, не смог бы больше никто. Тэхён — лучший музыкант, а Чонгук — его личный инструмент. Ким всегда доводит младшего до сладкого исступления, до поджимающихся пальчиков на ногах, до белых костяшек, сжимающих простыни, до закатывающихся от наслаждения глаз, до громких стонов и криков, до слетающего с искусанных губ собственного имени.       — П… папочка… — скулит Чонгук в простынь, сходя с ума от скольжения внутри.       — Чего хочет мой мальчик?       — Кончить… прошу… я хочу… хочу кончить… потрогай… — как в бреду просит он, кусая белоснежную ткань.       — Без рук, малыш, — отрезает Тэхён.       — Нет… нет… — хнычет. — Я… не… могу…       — Можешь, солнце, — говорит Ким, замедляясь и теперь только насаживая на себя тугую попку, дёргая за бёдра.       — Нет, я…       — Давай, малыш…       Тэхён снова начинает размашисто двигаться, выходя почти полностью и входя по основание, а Гук стонет и понимает, что коленки разъезжаются в стороны.       — Давай же, Гуки, ещё немножко… — старший держит крепко, не давая упасть, и чувствует, как Чонгук сжимает его в себе. — Ты совсем близко, малыш. Давай, кончи для меня… Ну же…       У парня темнеет в глазах от внезапно накатившего оргазма, что прошибает слишком неожиданно. Тэхён порыкивает ему на ухо, не переставая вдалбливаться, а младший крупно дрожит и давится воздухом, пачкая простынь под собой.       — Тэхён… — хрипит он и валится на живот. Ноги гудят, в горле пересохло, а сознание вообще не в этом мире. Старший снова заставил его громко и бурно кончить…       Ким выходит из растраханной дырочки и кончает следом с громким низким стоном на чонгукову поясницу, а потом валится на кровать рядом с ним, сгребая в объятия. Он тянется к тумбочке, забирая лежащие на ней ключи, и снимает с Чонгука наручники, после чего снова обнимает, тяжело дыша.       — Я так люблю тебя… — шепчет он на ухо постепенно остывающего в его объятиях парня.       — Я тебя тоже… — устало улыбается Гук и сладко зевает.       — Но-но-но, не спать, — тихо хихикает Тэхён. — Пошли мыться и отдирать воск от твоей прекрасной жопки…