Она умирала...

      Она умирала. Каждый раз, провожая своих юнатов на очередное задание, она умирала. Каждого обнимая, как в последний раз: крепко-крепко, сжимая в пальцах куртку на спине - брата-Бизона, весело потрепав по волосам и наказав слушаться старших - плута-Ваську-Кота, тепло-тепло, позволяя чуть приподнять себя от земли - умника-Серëжку, расцеловав в обе щëки и взяв обещание следить за плутом-Котом - Мурку, и, наконец, нежно-нежно, почти по-матерински - свою маленькую девочку Умку. Она улыбалась им, а сама... умирала...       Она умирала, когда слышала от Бизона - "приступаю к разминированию". Она была готова ко всему, и внутри - умирала. И не спасало даже уже привычное за столько лет "разминирование окончено", сказанное таким родным голосом.       Она умирала, когда спутник засекал в нужном квадрате взрыв. Она умирала, когда слышала потерянный возглас Бизона - "Физик". И не спасал даже голос самого старлея, докладывающий, что Серëга нарвался на растяжку. Профессионал ведь, горе луковое!       Она умирала, когда Мура не отвечала, и когда судорожно направляла Кота к ней. Нарвалась на засаду - минус трое. Сама жива и даже без ранений.       Она умирала, когда Умка, по докладу Бизона, пошла в рукопашную. И ведь завалила огромного амбала. И не важно, что ещë двоих снял Бизон.       Она умирала, когда Бизон срочно требовал скорую на их адрес, а Мура, Багира точно знала это, уже обрабатывала сквозную рану Кота. Как же надоели эти кошаки! Эх, главное - живой. А вот она умирала...       Она умирала, сидя перед своим компьютером, в удобном кресле, в своей штабной форме. Она умирала в этих безопасных стенах, и кофе, заботливо принесëный Булатовым, уже не успокаивал. Она умирала... И снова шла в тир, выбивая всю обойму. И сейчас к ней даже Пригов не решался подойти.       Она умирала каждый раз... И снова воскресала, лишь увидев как Мурка сидит на больничной койке рядом с Васькой и кормит его с ложечки сметаной. Наблюдая как Умка, сидя на подоконнике, доверчиво жмëтся к Бизону, подшучивающему над кошаками, как Серëжка крепко сжимает в объятиях только что влетевшую в палату Кристину... Она оживала, видя их живыми и почти здоровыми. Оживала, чтобы снова умирать... Но это уже позже...