Обращение

Его глаза вспыхивают серебром, когда клыки спускаются ниже и резко пронзают мою шею. Приникнув к ране, он поглощает кровь, высасывая у меня жизнь. Звучит громкий стон, и сначала мне кажется, что он – его, но приходит осознание, что это я. Моя голова откинута, пока я кричу от боли-удовольствия. Наши тела уже прижаты друг к другу, и сейчас он трется о мои бедра, вырывая еще один стон из глубин моей души. Сознание угасает, глаза начинают закатываться, и звуки, издаваемые мной, все больше походят на сонное мурлыканье. Вскоре мой убийца отстраняется, мазнув по шее белокурой прядью, и целует маленькую рану. В холодном свете луны, освещающем наши переплетенные тела, он поднимает руку, и я вижу его удлиненные ногти... Он проводит ими по своей бледной коже, делая тонкий надрез, и подставляет шею. Я так слаб, что ему приходится подхватить мою голову, и, приникнув к капающей крови, я впервые пробую сладкий вкус жизни. Кровь Отца… Священная жидкость, традиционно поглощаемая во время обращения. Я пью настолько жадно, что едва слышу, как он начинает задыхаться; но его объятия только становятся крепче, словно он хочет превратить нас в одно целое. В жизни нет смысла, когда нет возможности пережить подобное, поскольку кровь – это все, и разделение ее с другим устанавливает связь, которую невозможно разбить, и которая способна противостоять любым испытаниям и времени. Слишком быстро он отталкивает меня. Мои губы испачканы в крови, и он слизывает ее, не отрывая взгляда. Это последнее, что я вижу, прежде чем мои глаза закрываются.