вне досягаемости

июнь яркое полуденное солнце слепит глаза, нагретая его лучами потрескавшаяся земля жарит по голым ногам. чан давит на педали своего старенького велосипеда с удвоенной силой и облегченно выдыхает, когда катится с пригорка. лицо обдувает слегка прохладным ветерком. - эй, полегче! – доносится из-за спины возмущенный голос, а бока ощутимо сдавливаются цепкими пальцами сидящего на багажнике чонина. – вдруг я упаду! - так держись крепче, - чан смеется, кидая на него мимолетный взгляд. – не стыдно жаловаться, пока я тут батрачу? - сам вызвался меня везти, - чонин крепче обхватывает его руками, - но раз уж ты настаиваешь. визжа звонком, мимо с невероятной скоростью проносится джисон, поднимая за собой клубы пыли. мирно перебирающий своими длинными ногами хёнджин пугается и крутит рулем, отчего почти съезжает в канаву. - какого черта ты носишься? – раздраженно спрашивает он. - с твоей черепашьей скоростью мы так и до завтра не доедем, - джисон лавирует чуть впереди, оставляя за собой извилистые следы от колес. - жаль, чанбин не смог поехать, - говорит чонин, – и минхо тоже. с ними всегда весело. - с нами тоже весело, - обижается хёнджин, - вечером можно костер развести. поохотиться на оленей. - на мамонтов, - джисон хихикает, - ты-то главный охотник в нашей компании. они снова препираются. чонин мечтательно разглядывает высокие деревья старого леса, которые они так неспешно проезжают. чану всегда казалось, что он как с другой планеты. то ли это молодость, то ли дурость – поди разбери. младший приваливается щекой к его спине, лопатку жжет прикосновением. за очередным поворотом показывается карьер с крутыми каменистыми берегами, голубая вода ослепительно сверкает и переливается в лучах летнего солнца. - слушай, йени, - джисон ровняется с ними, - все хочу спросить. ты правда не умеешь гонять на велике? - правда. - а научиться не хочешь? хотя, в твоем возрасте сложно будет. меня вот папа с трех лет учил. - единственное, чему папа научил меня – это бесследно исчезать в самый нужный момент. повисает неловкая тишина. чонин улыбается, довольный своей шуткой. хёнджин недовольно цокает. - вот вечно ты настроение испортишь. - да почему? смешно же! - неа, ни капельки. - ой, это вы просто ничего не понимаете, - чонин дуется, - ну, зато я хорошо плаваю. - с нетерпением жду демонстрации, - джисон показательно ускоряется. но, не успевают они проехать еще пары метров, как чонин резко тормозит пятками, оставляя на дороге глубокие борозды. каким чудом чан умудряется удержать равновесие – вопрос риторический. - ты что, с ума сошел? – недовольно интересуется он, но, когда оборачивается, рядом никого уже нет. откуда-то снизу доносится всплеск. он подъезжает к берегу – песчаный пляж, скрытый от посторонних глаз высоким выступом, находится ниже дороги, по которой они ехали. у воды небрежно валяются шорты и футболка, сам чонин, точнее, его голова, мелькает в воде далеко от берега. - эй, вы чо застряли-то? – джисон всем видом демонстрирует нетерпение, – нам чуть-чуть осталось. - видимо, сегодня купаемся здесь, - чан заводит велосипед за дерево. - в смысле? – хёнджин с опаской оглядывается, - в такой глуши?! давайте до нормального пляжа доедем, здесь же наверняка полно маньяков! - да, весь день сидели и ждали хван хёнджина, - джисон кидает свой видавший виды велик рядом с чановым, - успокойся, кроме мамы ты никому не нужен. чан снимает одежду, бросая ее рядом с чониновой, и идет босыми ногами по теплой земле. за спиной парни продолжают о чем-то спорить – чан не слушает. внимательно следит за удаляющейся темной макушкой. ступни накрывает по-летнему теплой водой, по коже бегут приятные мурашки. - сразу нырнешь или на полчаса тут застрянешь? – спрашивает джисон, в следующее мгновенье с громким смехом вбегая в воду. хёнджин боязливо жмется у самой кромки, проверяя местность на наличие затаившихся маньяков. джисон подплывает ближе и брызгается во все стороны. – только попробуй, хан джисон, я тебе устрою! - и что ты мне сделаешь? - утоплю, ясно? – хёнджин бесстрашно ныряет с явным намерением воплотить угрозу в жизнь. чан пытается разглядеть в поднявшихся волнах чонина, но тот уплыл уже слишком далеко, наверное, к противоположному берегу. ему не нравится, как неожиданно младший исчез из виду, и он следует за ним, оставляя ребят играть вдвоем. - ты чего так внезапно уплыл? – спрашивает он первым делом, как видит долговязую фигуру – чонин нежится под солнышком, закинув руки за голову. - просто люблю это место. - не страшно тебе на такой глубине? – только сейчас чан замечает, что младший устроился на подводном камне, странным образом оказавшемся посреди карьера. - а почему должно? - ну, вот джисон кракена боится. - а хёнджин мегалодона, – чонин смеется. рот у него зубастый и какой-то квадратный, но на его лице это выглядит мило. – замечательная у нас компания. чан забирается к нему, поверхность камня оказывается не скользкой, а приятно шершавой. они касаются друг друга плечами. кожа у чонина загорелая, нагретая солнцем. с волос по шее стекают мелкие капельки воды, сверкающие разными цветами в ярком свете. чан переводит взгляд туда, откуда приплыл. оставленные у берега ребята выглядят отсюда букашками. - мне феликс вчера такую фотку крутую скинул. с кенгуру, - чонин щурит глаза, – у него веснушек в два раза больше стало, правда? - у него всегда так дома, – пожимает плечами чан. феликс, его младший брат, полгода назад уехал с родителями в сидней. перед отъездом он уговорил чана помочь однокласснику подтянуть английский. так они с чонином и познакомились. - дома… - повторяет чонин, и звучит это как-то грустно. - когда он вернется, буду с ним только по-английски говорить. вот он офигеет. - откуда такая уверенность? - ю донт траст ми? - ооооо нет, начинается, - чан не может сдержать улыбки. - тудей ю соу агли, ю ноу? – продолжает чонин, пока его стаскивают обратно в воду, - энд джисон ту. они долго борются друг с другом, распугивая громким смехом пролетающих мимо птиц. - а хёнджин… - младший захлебывается смехом вперемешку с водой, - хёнджин ис хэнсом. - вот и общайся только с хёнджином, раз он один хэнсом, - чан деланно обижается, собираясь вернуться на камень, но чонин перехватывает его на полпути, обхватывая со спины руками за шею. - давай вернемся к остальным? – спрашивает он, упираясь подбородком ему в плечо, - вези меня. - ты совсем офигел, нини? – чан предпринимает слабую попытку стащить его с себя. - ты же пловец, а я устал, - младший обжигает дыханием шею, - давай, хен, поплыли. - наглец, - выдает чан, но послушно плывет назад. на середине пути чонин сам отцепляется и, словно ребенок, улыбается и отплывает подальше. чан следует за ним, но поймать никак не может. со стороны они, наверное, выглядят как великовозрастные дети. - у тебя тоже веснушки есть, - чонин вдруг подплывает вплотную и вглядывается в лицо. чан не отворачивается, когда тот убирает с его лба мокрую прядь и ведет большим пальцем по щеке к виску. – только их почти не видно. нужно внимательно смотреть. чан не спрашивает, зачем вообще разглядывать его лицо. громкие крики джисона и топящего его хёнджина заставляют их скорей вернуться назад. позже, когда они едут домой, уставшие, но довольные, чонин тихо говорит: - я соврал на самом деле. - в смысле? – чан косится на него, но видит лишь плечо и загорелую шею. - ты очень красивый, - чонин говорит еле слышно, смеющиеся над чем-то парни не обращают на них никакого внимания, - я просто пошутил. чан хмыкает, стараясь не думать о сцепленных в замок горячих руках у себя на животе. когда они подъезжают к его дому, на улице совсем темно. терраса освещена теплым светом уличных фонарей, тишину прерывает лишь стрекот цикад. чонин слезает с багажника, разминая затекшие от неудобной позы ноги. от него пахнет теплой водой и летом, думает чан, и ловит на себе проницательный взгляд. - что, рыбами воняю, да? – чонин придирчиво обнюхивает прядь своих вьющихся от влаги волос. - с чего ты это взял? - хёнджин сказал. - слушай его больше. чонин хватает рюкзак, болтающийся на велосипедной раме, и забрасывает на плечо. - я пойду, хен, - он солнечно улыбается, - пока. - до встречи, нини. - вообще-то, сэр ян чонин, - чонин изображает реверанс, - не забывай, что я из лондона. он много раз оборачивается, прежде, чем окончательно зайти в дом. июль жаркий летний день после дождя – самое то для похода в парк аттракционов. во всяком случае, так их заверяет джисон. небо над головой голубое и высокое. ребята долго спорят у автомата с мороженым, пока чанбин флиртует с молоденькой продавщицей. в итоге им перепадает десятипроцентная скидка. - надо было хёнджина посылать, - говорит чонин, - половину бы сэкономили. - он был занят важным делом, - сынмин деловито стреляет бровями. - каким? - говорил с мамой по телефону. они сдавленно хихикают, и хёнджин смеряет их неодобрительным взглядом. гуляют они по парку долго, но почти нигде не катаются. тут джисону высоко, тут хёнджину страшно, тут не пускают школьников. минхо притаскивает кошачьи ушки и весь день с ними фоткается, как будто фильтров в сноу ему недостаточно. уже под вечер, когда народу становится чуть меньше, а музыки и разноцветных огней больше, они решают прокатиться на колесе обозрения. - в кабинке места на шестерых максимум, - с умным видом говорит чанбин. он почти весь день дулся на парней за утренние подколы. - я могу один поехать, - предлагает чан, - а вы за мной в следующей. - господи, чан, - чанбин закатывает глаза, пока остальные смеются, - опять твои ненужные жертвы. нормально разделимся. - посадим джисона снаружи, - злорадствует хёнджин. все знают, как джисон боится высоты. чан первым протягивает билет и забирается в приближающуюся кабинку. чонин вносится следом и закрывает за собой дверцу. - эй! – лицо чанбина вытягивается от такого предательства, - вы что, меня тут бросите? - мы вдвоем поедем, - чонин показывает ему язык, а кабинка тем временем плавно едет вверх, оставляя всеобщее негодование за собой. они поднимаются все выше. ветер треплет чонину волосы, пока он с блестящими от восторга глазами таращится по сторонам. чан тоже выглядывает наружу – прямо под ними освещенное разноцветными огнями озеро, водная гладь которого зеркалит загорающиеся на небе звезды. младший высовывается наружу почти полностью, и чан тянет его за плечо обратно. веселая музыка на фоне потихоньку отдаляется, кабинку качает от ветра из стороны в сторону. снизу слышится возня и гиенский ржач хёнджина. - прикольно здесь, правда? – чонин плюхается рядом, - давай сфоткаемся? а потом скинем феликсу. чан соглашается, улыбаясь своей фирменной улыбкой с ямочкой. чонин обнимает его за шею и прижимается своей горячей щекой к виску. камера на телефоне щелкает, отображая на экране их счастливые рожи. - прямо сейчас и скину, - младший увлеченно листает строку фильтров, то и дело показывая результат чану. тот кивает, хотя, по сути, ему абсолютно все равно, какой будет фотография. на ней в любом случае есть чонин. - о, он пишет, что хочет к нам! говорит, что соскучился по корее, - облачка диалогов летят вверх с невероятной скоростью, - ну, и хорошо, пускай завидует. ведь если он вернется, тебе не нужно будет уезжать? чан растеряно моргает. - откуда ты знаешь? чонин тут же смущается, понимая свою ошибку. - подглядел у хёнджина в диалоге. они с джисоном вчера переписывались, но ты не подумай, что я нарочно смотрел! просто увидел твое имя и прочитал. - они переписываются? – чан не знает, чему удивляется больше. - они обсуждают нас вне конфы, - не упускает возможности посплетничать младший, - я даже видел мемы с минхо. он замолкает. чан тоже молчит, задумчиво разглядывая лодки на причале. - так… ты уедешь? – чонин пронзительно смотрит в глаза. - я же не навсегда, йени, - чан протягивает руку и убирает с его лица растрепавшиеся от ветра волосы, заводя за ухо, - на месяц, может быть. - на целый месяц! – тот крепко сжимает его запястье, - что я буду здесь без тебя делать? - дело ведь не во мне, этого хочет мама. ей здесь совсем не нравится, и я не хочу заставлять ее возвращаться. на душе становится тоскливо. оставшийся путь они проделывают молча. чонин держит его за руку, пока они не оказываются у самой земли. - я седой, да? – джисона как будто весь путь пинали ногами, - чан, взгляни, у меня корни поседели?! - лучше глянь, какие я фотки сделал, - минхо с довольным видом перелистывает изображения, на которых они все веселятся на фоне паникующего джисона. - это не смешно! когда нас начало трясти, я чуть не сдох! - джисониии~ - минхо смотрит на него приторно ласково, - тебя реально напугало колесо обозрения? перед выходом они пытают удачу в автоматах с призами. пока чанбин радуется плюшевой свинке пеппе, чану достаются два зеленых браслетика, больше похожих на парные. чонин тут же присваивает один себе, заставив поклясться носить их не снимая. чан ненавидит зеленый, но отчего-то уверен, что никогда этот браслетик не снимет. сезон летних гроз добирается до города к концу июля. в особенно непогожий вечер чан лениво бродит по дому, неторопливо закрывая в комнатах окна. он живет один уже полгода, и наступившая с отъездом родных тишина уже давно перестает радовать. на улице начинается самое настоящее световое шоу. трель дверного звонка слышится далеко не сразу из-за оглушительного громового грохота. чан слетает по лестнице вниз, и, если бы это видела мама, с такой же скоростью он летел бы из окна. он совершенно забывает глянуть в глазок, распахивая входную дверь и впуская в прихожую насквозь промокшего чонина. - йени? ты что тут делаешь? с чонина ручьями стекает вода, футболка, вся мокрая, прилипла к худому телу. он ежится от ветра, дующего из раскрытой двери, и чан спешно ее закрывает. - могу я у тебя дождь переждать? – младший клацает зубами. - конечно, – чан приобнимает его за плечи и чувствует, как сильно тот дрожит. дождь все еще яростно бьет в окна, когда они сидят на кухне. чонин, почти утонувший в вещах старшего, греет ладони об чашку с чаем и нервно крутит зеленый браслетик пальцами. за весь вечер он не сказал почти ни слова, выглядя необычно хмурым и неприветливым. - ты чего так поздно гуляешь? – чан протягивает к нему руку, чтобы провести по влажным волосам, но тот отводит голову. - заболтались с сынмином, - чонин совсем на него не смотрит, - сейчас немного согреюсь и уйду. - оставайся сколько угодно, - чан не показывает, как сильно его это задевает. ему не нравится тяжелая атмосфера между ними. он пытается вспомнить, где успел накосячить, но в голову ничего не приходит. - неприятности в школе? - в школе все отлично. - поссорился с кем-нибудь? - ни с кем я не ссорился. чан взрывается. - слушай, я абсолютно не понимаю, чем заслужил такое отношение! – он разворачивает чонина лицом к себе. - какого черта, хен?! почему ты ведешь себя так? – от гнева у младшего розовеют уши, - как с ребенком! - ты и есть ребенок! - я младше всего на четыре года. думаешь, я вижу в тебе своего папочку? поверь, если бы ты хоть чуточку на него походил, я бы тебе тут же врезал. - папочку? – лицо мгновенно вспыхивает, - какой еще папочка? - ты не воспринимаешь меня всерьез, хен, - у чонина в глазах блестят слезы, чану хочется обнять его и успокоить. - с чего ты это взял? – он придвигается ближе, сжимая теплую ладонь в своей. чонин руку не убирает, и сам тоже не отстраняется. они долго молчат. чан вздыхает, ласково оглаживая косточку на его запястье. - нини, я не считаю тебя ребенком. конечно, наша разница ощутима. но мне хорошо рядом с тобой. - и мне с тобой. очень. и, будто в доказательство своим словам, чонин вцепляется пальцами в его подбородок, тянет к себе и коротко касается своими мягкими губами его губ. чан замирает, в груди растет огромное горячее пятно. от сильного потрясения он упускает момент, когда младший с ужасом вскакивает и бежит прочь, словно осознание доходит до него лишь сейчас. чан догоняет его у самой двери, сжимая горящее лицо в ладонях, и абсолютно не понимает, что делает. - эй, посмотри на меня, - сам не свой просит он, осторожно скользя большим пальцем ему по подбородку. - прости, хен… я такой дурак, как мне теперь тебе в глаза смотреть… - чонин трясется как сумасшедший, и хнычет, когда чан целует ему лоб, успокаивая, а затем губы, совсем-совсем теряя голову. его как будто оглушает. не верится вовсе, что вокруг них все еще оживленный город, утопающий в шуме грома. чонин по ощущениям совсем крошечный, словно маленький котенок. он цепляется за чановы плечи, и тот сгребает его в охапку, то ли боясь уронить, то ли отпустить. он и сам себе не отдает отчет, хотел ли этого с самого начала, или просто поддается моменту. чонин отстраняется, мажет губами по скуле, а затем сбегает. чан не пытается его остановить. когда за младшим хлопает дверь, он бессильно опускается на пол, ощущая себя как никогда глупым и жалким. август минхо опирается на перила, выуживая из внутреннего кармана толстовки пачку сигарет. он все еще жалуется на мудака-начальника и просранные сроки, но чан знает, что это лишь прикрытие. минхо наблюдает за ним в свойственной лишь ему манере – исподтишка, даже не придерешься. он удивленно вскидывает брови, когда чан тянется к сигарете. - твою мать, чан, неужели все настолько плохо? – он прикуривает, выдыхая дым через нос, - последний раз на моей памяти твоя зожная жопа выкурила полпачки, когда чанбин нажрался и вылетел в окно. - я думал, что этот придурок сдох. хорошо, что только ногу сломал. - да уж, было весело, - минхо хихикает, вновь затягиваясь. у него всегда было специфическое чувство юмора. - раз уж ты сегодня отрываешься, давай сгоняем за пивасом? - уже, - чан жестом фокусника достает из рюкзака две банки, и минхо присвистывает. - ты меня пугаешь, - он по-кошачьи щурит глаза, - ты кого-то убил и нужен сообщник? ладно, я за. но сначала пивчик. не успевшее нагреться в этой бесконечной летней жаре пиво на вкус в самый раз. минхо выпивает половину залпом, утирая губы тыльной стороной ладони. чан обычно против такого времяпрепровождения, но сегодня можно. - а ты чего такой хмурной? минхо крутит банку из стороны в сторону, о чем-то задумываясь. - мы с юци расстались. - пиздец, - только и может выдать чан. он ободряюще хлопает друга по плечу, и тот криво улыбается. – вы два года вместе, как так вышло? - просто все давно испорчено. ну, и она сказала, что хочет вернуться к бывшему, потому что все еще его лююююбит, - минхо издевательски тянет последнее слово и тут же раздраженно отмахивается, - не хочу об этом говорить. зато хочу узнать причину твоей грустной рожи. чан прикуривает от его сигареты, закашливаясь с непривычки. пока он рассказывает события того злополучного июльского вечера, минхо философски скуривает еще три сигареты. последняя обжигает ему пальцы, и он с шипением отбрасывает ее в сторону. - то есть ты хочешь сказать, что вы поцеловались с чонином и ты прибежал скулить аж ко мне? - ты единственный, кто скажет все как есть. - а что говорить-то? – минхо складывает руки на груди, - ты любитель напридумывать бед на пустом месте. - это не на пустом месте! – у чана от волнения дрожит голос, - он же возраста моего брата! еще и парень. думаю, он просто не разобрался в чувствах. минхо выдает свой фирменный да-ты-издеваешься взгляд. - чонин не настолько тупой, с добрым утром. только полный придурок вроде тебя не смог заметить этот влюбленный взгляд. думаю, ему и правда не посчастливилось влюбиться в такого дурака. чан задумчиво молчит пару мгновений. - папа подписал контракт с транспортной фирмой. я улетаю через неделю. на год. минхо давится дымом. - как это по-взрослому, бан чан, сбежать от проблемы в другую страну. - хочу, чтобы все как-то само решилось, - честно отвечает чан. - осуждаю, - минхо качает головой, и они в полном молчании допивают уже теплое пиво. когда они возвращаются, тот ловит чана за рукав, вынуждая остановиться. - разберись в себе, ладно? ты же знаешь, что мы с парнями всегда тебя поддержим, – он мягко сжимает чану плечо. – и давай выпьем еще, раз сегодня есть повод. они бесцельно шастают по городу, пока на улице не начинает смеркаться. не привыкший к алкоголю организм и жара делают свое дело – голова становится легкой, а тело тяжелым и непослушным. минхо глупо хихикает, пока рассказывает очередную выходку джисона, которому для попадания в идиотские ситуации и алкоголь не нужен. чан громко смеется и почти падает, налетая на лежачий полицейский. он подходит к дому слишком выверенной походкой, отчего сразу выдает в себе выпившего человека. чонин, сидящий на крыльце с прижатыми к груди коленями, пугает до усрачки. - привет, - говорит он как ни в чем не бывало. сердце в груди колотится как сумасшедшее. чан сглатывает вязкую слюну, в затуманенной голове разом исчезают все мысли. что же делать? что говорить? - ты чего здесь сидишь? – глупо спрашивает он, с невероятным усилием выуживая ключи из кармана, и тут же роняет их под ноги. - у нас по средам английский, вообще-то, - чонин подозрительно его рассматривает, отчего хочется провалиться сквозь землю. – у меня итоговый тест через неделю. - черт, йени, я совсем забыл, - чан силится разглядеть в темноте упавшие ключи, но земля предательски плывет перед глазами. младший тут же приходит на подмогу, протягивая потеряшку владельцу. - надо же, - на миг они касаются друг друга пальцами, - это на какой вечеринке тебя так развезло? - на частной. с минхо. едва переступив порог, чонин удаляется на второй этаж, давно уже чувствуя себя здесь свободно. чан обещает подойти через пару минут, а сам лихорадочно вспоминает народные средства для быстрого протрезвления. когда пара минут затягивается на целых сорок, он сдается. он находит чонина в своей комнате, нагло развалившемся на некогда гладко заправленной кровати с телефоном в руках. ну почему он такой, думает чан, и виновато подходит ближе. - я так понимаю, занятия сегодня не будет? – скорее утверждает чонин, не отводя глаз от экрана мобильника. - прости, нини, - чан присаживается рядом, - давай ты оставишь мне вопросы, а я завтра тебе все с объяснениями скину. чонин никак не реагирует, продолжая листать новостную ленту инстаграма. на нем уже изрядно мятая школьная рубашка и черные шорты, открывающие острые коленки, все в синяках и старых-новых шрамах. где чонин успевает их нахватать остается загадкой. - юци снова с лукасом? – чонин удивленно вскидывает брови, - неужели они с минхо расстались? - так бывает, - чан неосознанно привычным движением кладет руку ему на голое колено, отчего тот резко поднимается. они смущенно молчат. чан все думает, что же сказать и как оправдаться, не за английский, а за тот дурацкий поцелуй, который до сих пор жег губы. слова почему-то так и не выходят. - сегодня, видимо, день частных вечеринок, - чонин неловко улыбается, найдя в себе смелость заговорить первым, - у моей мамы тоже такая. она забыла оставить ключи, и я не могу попасть домой. можно остаться у тебя? спустя полчаса они валяются бок о бок на кровати, по телевизору крутят очередную серию мыльной дорамы. чонин, уже привычный в чановых вещах, жалуется на голод, но в доме не находится ничего съестного. - вот тебе и холостяцкая жизнь, - младший радостно разглядывает найденный пакет с печеньем. чан с умилением наблюдает, с какой скоростью тот приканчивает целую упаковку. он устало опускает голову на подушку, мерный звук телевизора усыпляет. чонин болтает о чем-то с набитым ртом, и все выглядит так, будто между ними ничего не происходило. только странное чувство, почти болезненное, родившееся так давно, вновь расползается в груди. - не надо было столько есть, - чонин жалуется скорее сам себе, заваливаясь к чану, - опять живот разболится. - иногда ты такой ребенок. - кого это ты назвал ребенком? - он поворачивает возмущенное лицо, отчего челка падает на глаза. чан ласково убирает мягкие пряди, увлеченно разглядывая черты его лица. наверное, во всем виноват алкоголь, все еще дурманящий мысли, а может и сам чонин, приблизившийся слишком сильно. по позвоночнику волной бегут мурашки. - чан, я не ребенок, - слова едва доходят до сознания, и чан заставляет перевести свой взгляд с чужих губ на прищуренные глаза, что оказывается весьма сложной задачей. чонин пытается звучать твердо, и хмурится, когда чан продолжает улыбаться. наверное, даже обижается. в голове не остается ни одной разумной мысли. все, что чан может сделать – это вновь взглянуть на его губы, чувствуя, как учащается собственное дыхание. становится слишком жарко, как будто рядом включили печку. чонин, кажется, лишь сейчас замечает изменение в атмосфере, и его глаза зеркалят взгляд чана, устремляясь к его губам. - я могу сойти с ума, если не поцелую тебя, - говорит чан, не успевая даже обдумать сказанное. комната вдруг становится слишком маленькой и тесной из-за возникшего между ними напряжения, а затем, как и всегда, чонин улыбается. - я не против. чану не требуется большего. все, о чем он беспокоился, будто рассыпается в одну секунду, становясь глупым наваждением. он обхватывает лицо чонина ладонями и сокращает то небольшое расстояние, что было между ними, позволяя своим губам встретиться с губами младшего. чонин выдыхает ему в рот, сжимая пальцами волосы на затылке. чан не может сосредоточиться ни на чем, кроме их поцелуя, голова окончательно отключается. он и представить себе не мог, что целоваться с чонином в собственной теплой постели будет так хорошо, и что от этого внутри все будет таять и плавиться. чонин притягивает его к себе и запускает руки под футболку, ведя горячими пальцами по спине. чан пользуется моментом, слегка прикусывает ему нижнюю губу и проникает в рот языком. ему хочется потеряться в объятиях чонина, во вкусе его губ и звуке тихих стонов. хочется, чтобы воспоминание об этих поцелуях было единственным, о чем бы он помнил в течение многих недель. он блуждает рукой по чониновой шее, настойчиво притягивая к себе, пока тот, наконец, не понимает, что нужно сделать. у младшего перехватывает дыхание, когда он седлает ему бедра, не прерывая при этом поцелуй. когда чонин усаживается удобнее, их кроет новыми ощущениями. мысли о предстоящих последствиях остаются где-то на задворках сознания. чан не теряет времени даром, исследуя руками тело чонина, проводит пальцами по каждому шрамику на коленках, ласкает бока и сжимает бедра, отчего тот прогибается в спине. он тянет младшего за волосы, жадно перехватывая у него дыхание. чонин тонет в его прикосновениях, и, когда чан отстраняется, чтобы глотнуть воздуха, покрывает горячими поцелуями ему скулы и подбородок, добираясь до нежной кожи на шее. он проводит дорожку коротких мокрых поцелуев, задерживаясь губами в особенно чувствительных местах, заставляя чана вздрагивать всем телом. то, как чонин опаляет горячим дыханием ему ухо, подставляя лицо для новых поцелуев, более развязных и небрежных – все это сводит с ума. когда он добирается до ключиц, чан не может подавить сорвавшийся с припухших губ громкий стон. он готов отдать свою душу, но не уверен, что может ею распоряжаться. словно она покинула тело в тот момент, когда они впервые встретились. чонин стягивает с него футболку и кладет руку на голую грудь, прямо в то место, откуда вот-вот выпрыгнет пылающее сердце. от контраста температур кожа покрывается мурашками. - так громко стучит, - такими глазами никто никогда на чана не смотрел, - и так красиво. он впивается зубами в чанову ключицу, посасывая нежную кожу, и оставляет на ней фиолетовую отметину. он ведет по ней пальцами, будто сам желает запечатлеть в памяти всю ту ласку, что они дарят друг другу. чан осторожно меняет их местами, стараясь как можно быстрее стянуть с младшего свою изношенную толстовку. каждый сантиметр, где их разгоряченная кожа соприкасается, ощущается покалыванием. он целует чонину плечи и ребра, стаскивает вниз домашние шорты и выцеловывает шрамы на острых коленках. - иди сюда, - чонин увлекает чана к себе за шею, и тот охотно возвращается к его горячим губам. в этот раз поцелуй выходит долгим и тягучим, они переплетают пальцы, не обращая внимания на то, что задыхаются. нежными короткими касаниями чан опускается к его груди, а затем чуть ниже, к животу, замирая на миг, когда младший всхлипывает. - ну все, тише, - чан ласково гладит ему колени и целует внутреннюю сторону бедра. в жизни всегда нужно преодолеть определенную черту для того, чтобы взлететь или упасть. - я люблю тебя, - говорит чонин так, что внутри все ломается и умирает. чан эту черту переступает, падая. приятный женский голос торопит пассажиров занять свои места до начала полета. рюкзак давит чану на плечи, но эта тяжесть все равно не сравнится с камнем на сердце. - ты там не задерживайся давай, - деловым тоном говорит ему джисон, - мы без тебя новую гта не начнем. - и не забудь привезти магнитик, - подхватывает хёнджин. чанбин коротко обнимает, а минхо молча поджимает губы. он ненавидит прощаться. чан слабо улыбается, пока вся кодла, что пришла посадить его на самолет, говорит по очереди свои напутствия, и они, наконец, расходятся. стюардесса мягко просит пристегнуться, а затем еще несколько минут усыпляет сводом правил. чан закусывает губу, перекручивая зеленый браслетик на запястье. то мгновенье, когда он осознал свою ошибку, до сих отзывается болью. как здорово, что он собственноручно все испортил и разрушил. теперь уже ничего не исправить. он не хотел, чтобы его провожали, скрывая дату отлета до последнего. до сих пор не ясно, кто от кого услышал, кто кому сказал. об этом узнал чонин. когда он прибежал к чану домой, растерянный и злой, тот не смог даже дверь ему открыть. - ты дурной совсем? – кричал ему чонин, и голос у него дрожал то ли от гнева, то ли от слез. – почему ничего не сказал? - уходи, - чан дверь не открывает, потому что знает – посмотрит ему в глаза и останется. - почему? – чонин яростно стучит по дереву руками, рискуя сорвать дверь с петель, - что с тобой не так? почему ты совсем обо мне не думаешь? - думаю, нини, - у чана руки трясутся как у заядлого алкоголика, ноги подкашиваются, и он сползает на пол, - именно поэтому перестань стучать и иди домой. - ты такой глупый, чан, и ведешь себя как трус! – голос у чонина надламывается, он плачет, нет, рыдает в голос, - я тебя все равно люблю, понятно? и самое идиотское, что ты меня тоже. грудь сдавливает тисками, внутри все болит и плачется. чан проглатывает горький ком, чувствуя, на какой грани находится. - я не хочу портить тебе жизнь. слезы все равно бегут по щекам, чан стирает их ладонями, размазывая по лицу. - не оставляй меня, - хрипло просит чонин, всхлипывая, - пожалуйста. - не приходи меня провожать, - как можно холоднее отвечает чан, ставя точку. чонин за дверью еще долго кричит, иногда переходя на мольбы, и как-то жалобно хнычет, разрывая сердце. ты тупой мудак, говорит после минхо. ты безответственный идиот, говорит чанбин. и они правы. чонин и правда не приходит. чан сам этого хотел, но отчего-то все равно расстраивается. уродливый зеленый браслетик режет кожу. в аэропорту его встречают мама с феликсом. он виновато смотрит брату в глаза, но тот ничего не понимает и сжимает его в крепких объятиях. чан плачет ему в плечо, то ли от радости, то ли от щемящей тоски. позже хёнджин кидает в их общую конфу фотки, где парни дружно машут исчезающему в небе самолету. в самом углу фотографии чан замечает до боли знакомое запястье с зеленым браслетиком, и чувствует полнейшее опустошение. август - ну наконец-то ты соизволил приехать! – язвительно говорит джисон, и чан строит ему смешную рожицу. они тепло обнимаются, пока чанбин, уже успевший отбить ему всю спину в приступах невероятной братской любви, отвешивает комплименты смущенной официантке. одна из самых замечательных черт джисона – умение много болтать и никогда не повторяться. он увлеченно рассказывает последние и не очень новости, и за их столом не бывает неловкой тишины. - а знаешь, что чонин смог попасть в тот крутой универ на творческую специальность, - говорит он, - и большую заслугу здесь сыграли высокие баллы по инглишу. - он еще и красавчиком стал, - минхо кидает многозначительный взгляд, - от девушек отбоя нет. - да уж, чонин пиздецки вымахал, - поддакивает чанбин, - выше хёнджина уже. - не выше он! – возмущается джисон. они начинают препираться. чан мягко улыбается, впервые за долгое время чувствуя себя на своем месте. все так привычно, будто его не было всего пару дней. но прошел целый год. он выбирается на улицу спустя пару часов непрерывного трепа обо всем и ни о чем сразу, облокачиваясь на перила летней веранды. ехидно улыбающийся минхо подкатывает сбоку, всем видом излучая злорадство. - подсобишь? – он стреляет глазами на пачку сигарет, которую чан сжимает в руках, - куряка. минхо не будет минхо, если не подъебет. скоро будет год, как чан начал курить. конечно, это совсем не вяжется с его принципами. но кому они нужны, когда в душе расползается бездонная дыра. - когда с чонином встретишься? – после минутного молчания спрашивает минхо. чан морщится. - я об этом еще не думал. - не смеши меня, - минхо аккуратно стряхивает пепел под ноги, - сто процентов только об этом и думаешь. - разве сейчас это важно? – чан затягивается, стараясь не смотреть ему в глаза. - очень важно. он до сих пор тебя ждет. одна из самых раздражающих черт минхо – его прямолинейность. - я не знаю, что со мной не так, - чан опускает голову, - я думал, что за год совсем его забуду. а сделал только хуже. - ты же давно уже все решил, чани, - минхо хлопает его по плечу и выбрасывает окурок в урну. напоследок он смотрит долгим нечитаемым взглядом, но ничего больше не говорит. этим же вечером чонин приходит к нему сам. - с возвращением, хен, - говорит он тихо, и от его голоса замирает сердце. чонин будто хочет обнять, так, как всегда это делал при встрече. он останавливается в паре шагов, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. на нем новенький университетский пиджак и белые шорты, из-под которых выглядывают все те же острые коленки, все в синяках и шрамах. чану так сильно хочется их поцеловать. - ты волосы покрасил, - констатирует он, и зачем-то проводит пальцами по нежно-розовым волосам, ласково заводя выбившуюся прядь за ухо. совсем как раньше. – тебе идет. в носу нестерпимо щиплет и горло сдавливает ком. - хен, ты что, куришь? – чонин морщится, но не брезгливо, а как-то разочарованно. ради тебя брошу, хочется сказать чану, но вместо этого говорит: - работа тяжелая, не знал, как справиться со стрессом. - ты мог написать мне. как раньше. - нет, не мог бы, - чан качает головой и чувствует к себе леденящую ненависть, - и мы закрыли эту тему. - ничего мы не закрывали, - чонин тут же заводится, - ты спрятался и даже не вышел ко мне! говорил, что за год все забудется, но я все еще люблю тебя. на душе становится невыносимо тягостно. чан устало вздыхает, касаясь ладонью его щеки. - ты не понимаешь, о чем говоришь, - он нежно ведет большим пальцем по гладкой коже, и чонин тянется за его движением, на мгновенье прикрывая глаза. – это все ошибка, нини. ему хочется сказать: «я сломаю тебе жизнь, я все испорчу, ты возненавидишь меня». но слова не выходят. чонин смотрит на него как раньше, только совершенно по-другому. - вижу, ты себя в этом уже убедил, - говорит он глухо, а потом уходит. чан закуривает прямо на кухне. жаль, что как раньше ничего уже не будет. сентябрь осень выдыхает в лицо холодным ветром, пахнущим дождем и тоской. город тонет в желтеющих листьях, люди потихоньку сменяют футболки на пальто. чонин любит осень с детства. любит эту пору необъяснимой грусти и ностальгии по теплым денькам. осенью легче дышится. осенью он впервые по-настоящему влюбился. время летит с невероятной скоростью. хёнджин объявляет, что они с джисоном встречаются. чонин совсем не удивлен и искренне радуется за друга, хотя внутри все равно слегка завидует чужому счастью. словно какой-то мазохист, он все время вспоминает лицо чана, такое нежное и ласковое, то, как он смотрел на него, будто не может насмотреться. сейчас все это кажется далеким забытым сном. он все еще иногда порывается позвонить старшему, чтобы рассказать, как сильно влюблен чуть ли не с первого взгляда, как мучительно ждал его возвращения, как хотел прижаться к нему после долгой разлуки, как хотел поцеловать его горячие губы, всегда сухие и потрескавшиеся. самые лучшие губы на свете. чонин останавливает себя, понимая, что чан все это и так знает. пары окончательно добивают и без того уставшее тело, и он, окончательно разбитый, плетется в ближайшую кофейню. свободных мест не оказывается, поэтому он просто берет карамельный латте на вынос. на крыльце все, кроме горячего стакана, валится из рук. чонин долго матерится себе под нос, пока собирает разбросанные по ступенькам вещи. дорожка в сквере совсем нечищеная, мокрая после утреннего дождя, чонин топчет неповинные листья ногами, и они разлетаются в разные стороны. почему-то безумно хочется плакать. ты же мужик, говорит он сам себе, а потом замечает чана. тот идет ему навстречу, будто ничего перед собой не видя, ссутулившись и с руками в карманах. каким родным и нужным он сейчас казался. каким же жалким чувствовал себя чонин с этим дурацким стаканом в руке. - привет, - говорит он глупо, а внутри все морозится и сыпется. чан поднимает на него глаза, скользя взглядом по лицу. - привет, - невпопад отвечает он, слегка улыбаясь. чонину хочется завыть в голос, потому что нет ничего прекраснее в его жизни, чем эта мягкая улыбка на сухих потрескавшихся губах. их мимолетная встреча происходит буквально за пару секунд, но за это время сердце успевает разорваться на мелкие кусочки. и во всем виноват чан со своим нежным взглядом. они расходятся не оборачиваясь, и есть в этом что-то окончательное. чонин злится. ну и ладно, думает он, пока торопливо шагает прочь. раз первая любовь приносит боль, то он через нее пройдет. он сильный. он справится. не для таких страданий мать его рожала, за пару лет чан с его улыбочкой точно забудется. это все ошибка, нини, говорит призрачный чан, и в висках шумит от нахлынувшего потока слез. он останавливается, стакан в руке дрожит как у наркомана. сердце замирает в то мгновенье, когда он оборачивается, честно-честно в последний раз, и их с чаном взгляды встречаются. наверное, он окончательно сходит с ума, и все тело трясется, даже зубы оглушительно стучат. он не слышит, как плюхается на землю стакан с кофе, просто неверяще смотрит, как чан несется к нему по мокрой дорожке. а затем подрывается сам, но ноги совсем не слушаются. он успевает сделать пару неловких шагов, когда чан подхватывает его на полпути, сжимая в крепких сильных руках. чонин тычется носом ему в шею и почти плачет, ощущая теплые губы на своем виске. от чана пахнет домом и семьей. чонин хотел бы ею стать. - прости меня, - жарко шепчет чан ему на ухо, и все это кажется каким-то невероятным сном, мечтой, что стала явью, - я так люблю тебя, нини. ты слышишь? он ловит холодными ладонями бледное чониново лицо, осторожно стирая пальцами мокрые дорожки от слез. губы находят губы, и в них чонин ощущает вкус самого яркого лета.