Неугасимый голода огонь.

Звук. Снова этот звук. Раздражающая, ненавистная. Гребанная обманка для идиота, за которого его тут держит весь знающий о нем персонал. Но, как ни странно, эта обманка каждый раз работает. Нет, Спринг не такой наивный дурак, чтобы на нее клевать... Но вот сам костюм - вполне. Чертов костюм. Все манипуляции эндоскелета проходят вполне себе стандартно и привычно: вот тело, поддаваясь несобственной воле, замирает на секунду. А вот оно уже довольно бодрым шагом топает в сторону, откуда слышался тот самый звук. Спринг не желает туда идти: ведь знает, что это очередной обман. И реально существующий человек, сидящий в кресле охранника, кажется более желанной жертвой, чем какой-то гипотетический ребенок, которого, как уверен Трап, там нет. Никогда не было - да и какой идиот оставит ребенка на ночь в подобном месте? И кто его сюда вообще приведет? Но механизмам как-то все равно на нелогичность подобного, они слышат "ребенка" - они идут туда, чего бы им это не стоило. Только тогда, когда до источника звуков остается совсем немного, кролик все же замечает что-то, что выделило этот случай из многих других. Что-то, что сделало этот раз действительно необычным на фоне других... Плач. Обычно все детские звуки, на которые приходилось откликаться Спрингтрапу, представляли из себя банальные и тупые смешки, заменяясь время от времени всякими "привет". Но они были все одинаковые - потому что заранее записанные. А сейчас же... Сейчас же Спринг шел не на смех, нет, и даже не на идиотские приветствия, а на плач: и тот, к тому же, не был таким же краткозвучным, как прочие записанные заранее звуки - чье-то нытье продолжалось, да и в целом звучало не так уж однообразно. Признаться, отторжение движений собственного тела ввиду этого необычного фактора уменьшилось в некоторой степени. Спринг по-прежнему не мог контролировать механизмы, которые вели его против воли в какой-то из коридоров, но сейчас его неприязнь к факту происходящего была не такой сильной, какой она была с самого начала. И прибавился некий... Интерес? В общем-то, довольно странно. С одной стороны - кролик и сам понимал, что ничего интересного ему эта "прогулка" не даст. Он знал, что это очередной обман, но почему-то все равно стал малость надеяться на что-то новое. Одноухий себе даже, кажется, поклялся. Поклялся, что если это и правда обманка, то он съест сейчас хоть даже какой-то плакат или кусок, отвалившийся от стены. Он, черт возьми, слишком голоден, чтобы истощать тело бессмысленной ходьбой по зданию туда-сюда. И вот словно бы что-то, что заправляет всем миром, его услышало. А иначе как еще Спринг мог объяснить то, что он сейчас видит перед собой? Ребенок. Самый настоящий ребенок. ЖИВОЙ... Кажется, от одного только этого слова у кролика что-то переклинивает. Он останавливается. Механизмы привели его туда, куда хотели. А хотели ли они этого на самом деле? Спринг об этом не раздумывает. В голову не идут совершенно никакие мысли кроме тех, которые касаются человеческого существа прямо перед ним. Плач постепенно затихает. Ребенок успокаивается, но отнюдь не потому, что ему стало спокойнее - а больше от того, что ему становится все страшнее и страшнее от нахождения рядом подобного монстра. Сжимаясь в комочек, малыш никуда не пытается убежать, наоборот все сильнее забиваясь в угол. Невинное, беспомощное, такое слабое и беззащитное... Зеленоватый кролик с хрипом вздыхает. Интересно, с каких именно пор вид плачущего ребенка пробуждает в нем такой... АППЕТИТ? Медленно и тяжело Спринг, наконец, начинает шагать ближе к ребенку. В нем боролись два равносильных желания: наброситься на безвинное существо, словно голодный зверь, живущий на одних только инстинктах, либо же удовлетворить себя с большим хладнокровием и вдумчивостью, доказать себе факт явления чем-то большим, чем просто тупое животное. Неединократные стремления к первому раз за разом подавлялись вторым, и оттого одноухого дергало в течение всего времени пути к малышу, будто бы в конвульсиях. В какой-то момент второе желание кролика все же пересиливает в той степени, которая позволяла бы хоть минимально контролировать свои действия. Расстояние между ним и ребенком - меньше метра. Киборг медленно, но уже без особо заметной в движениях дерганности опускается на пол на одно колено. Сначала не предпринимает в сторону малыша слишком много действий. Просто рассматривает. К слову, это оказалась девочка. На вид - ей не более девяти. Короткие, тонкие волосы цвета соломы. Хотя к этим волосам больше подойдет не солома, а золото. Цвет слишком симпатичный, чтобы обозвать цветом какой-то там сухой травы. Ровные, красивые... Глубокие, но такие печальные голубые омуты глаз. Так, наверное, выглядят маленькие принцессы. Спрингтрап приглушенно хохотнул. Почему вдруг в голове возникла именно такая ассоциация? Рука сама собой тянется к детскому личику. Хочется навредить, испортить, покалечить, раздавить... Девчонка каким-то образом чует это желание, наверное потому и пытается отвернуться. Но пока что палец Спринга просто поправил "прическу" юной барышни, убрав прядь волос за ухо и открыв, тем самым, больший обзор на ее лицо. Спринг даже как-то немного позабыл за этим всем о том, что планировал сделать изначально. Почему-то именно сейчас ему стало казаться, что он может провести хоть всю ночь за тем, чтобы просто любоваться невинностью существа. Играть, разглядывать... Был также некоторый азарт и в том, чтобы насильно сдерживать свои агрессивные намерения. Спрингтрап никогда не любил моменты, в которые обстоятельства заставляли сдерживаться, но это - какое-то исключение из правил. Почему ему доставляет такое огромное удовольствие защита малышки от самого себя? Но, наверное, пора было что-то уже делать. НУЖНО было что-то делать - потому что резкая боль где-то внутри никуда не исчезала. Скорее, наоборот в какой-то момент доросла до такой степени, что дальнейшее промедление стало казаться невыносимым. Все. Он больше не может. Да и... Да и теперь уже не считает нужным. Будто бы импульс тока, по всему полумеханическому телу пробежала сильная дрожь. Разъедающее изнутри чувство голода берет свое. Берет то, что уже давно должно было взять. Спринг хватается рукой за одну из светлых прядей, а далее - довольно быстро для своего состояния поднимается на ноги, поднимая следом за собой и ребенка, прямо за волосы. Полумеханические пальцы другой руки с какой-то ненормальной легкостью проскальзывают в маленький ротик и сжимают там то, что могут сжать. Отчего-то кролик не хочет сейчас слышать, как его жертва кричит. Оттого ли, что не хочет, чтобы это событие кто-то обнаружил? Вряд ли. Камеры есть по всему зданию, так что и происходящее здесь человек на посту должен отлично видеть. Вот только почему-то никто даже не пытается вмешаться... Ну и идиотизм. Впрочем, промедление или тупость человека на посту - явно последнее, что может взволновать сейчас Спрингтрапа. Киборг отходит с малышкой к стене. Пальцы вылезают изо рта и хватают за тонкое горло, чуть-чуть пережимая то и припечатывая к холодной стенке. Пальцы отпускают волосы - в этот момент становится видно, что бесследно для шевелюры это действо не прошло, и несколько волосинок все-таки опадает на пол. Блондинка сопротивляется, пихается, но что могут маленькие слабые ручки против подобного монстра? Кролика начинает потряхивать. Его следующие действия оказались крайне нелогичными последствиями пребывания в столь голодном состоянии. Так и не отпуская горла, одноухий приближается мордой к блондинке. В какой-то момент грязный нос кролика касается плеча. Затем он же касается уже стены, и кроль начинается совершать странные движения мордой - будто бы пытался "почесаться" обо что-то. Так или иначе, а выходит это успешно - верхняя часть "маски" приподнимается. Настоящий рот кролика на деле представлял собой зрелище куда более страшное и отвратительное, чем, вероятно, сам кролик с его дырками и неоднозначной вонью. Малышка краем глаза заметила тот ужас, который скрывался в костюме, и оттого сразу же отвернулась в другую сторону. Поток слез, кажется, снова усилился. Возможно, она бы и закричала, но это было бы явно не при зажатом горле. Наконец, высвобожденный из-за отъехавшей немного верхней части "маски", кривой и обезображенный человеческий рот вгрызся в нежное чужое надплечье. Вернее: хотел вгрызться, а на деле же только проскользил оставшимися зубами по коже, оставляя из максимальных увечий - лишь всевозможные мелкие синяки. Не стоило забывать, что за столькие годы человеческая челюсть уже не была такой сильной и подвижной, какой была хотя бы при полной жизни. Да и зубов по большей части недоставало, поэтому сделать что-то серьезное с их помощью одноухий не в состоянии. Еще немного Трап помучался с этим, все пытаясь прогрызть плоть, но так почти ничерта и не добившись, отстранился от тела. Верхняя часть морды послушно съехала вниз, скрывая от лишних глаз облик "обитающего" внутри. Неудача ненадолго остудила пыл киборга, и тот взглянул на ребенка с чуть большей вдумчивостью, чем секундами ранее. Практически железная хватка на горле усилилась до такой степени, что, кажется, еще немного - и тонкая шея хрустнет. Девчонка захрипела. Кролик попялился на эту картину секунд с пять, а потом резким движением бросил маленькое тело прямо на пол. Дальше долго думать не стал - наступил ногой прямо на плечико, а затем перенес на эту ногу весь свой вес. Гадать, что случится, долго не пришлось: какие еще могли быть последствия с его весом в двести килограмм? Детская конечность с характерным звуком промялась под весом полуаниматроника. Наверное, даже задумываться о возможной болезненности не нужно. Кисть аниматроника коснулась груди, далее постепенно скользя все ниже и ниже. Наконец, кончики пальцев коснулись окончания основной части корпуса. И... Скользнули туда, куда-то под корпус, в самую толщу местами гнилой плоти, перемежающейся с живым мясом. Где-то в окружении наибольшей части тухлятины и застряло то, что нужно. Пальцы немного поблуждали там, под костюмом, но в конце концов нашли то, что искали. Нащупав рукоять, пальцы схватились за нее и без особых усилий вытянули наружу нож. Влажный, плохо пахнущий, он... Он все равно оставался крайне полезным для одноухого. Взгляд упал под ноги. Девочка не шевелилась. Маловероятно, что это было действительно смертельно, но вот шок не исключался. Впрочем, размышлять об этом или чем-то еще не было ни настроения, ни желания. Отступив на шаг, кролик опустился на колени перед телом. Тело впоследствии перевернули на спину, а сам же Спринг изменил положение таким образом, что теперь уже надвисал над ребенком. Ни секунды промедления: подтупленное лезвие вместе с приложенной силой начинают свою работу. Первыми в ход пошли изящные, тонкие детские пальчики. Покончив с их отсоединением, Спрингтрап самостоятельно поднял верхнюю часть маски, поскольку та в данном случае не слишком способствовала действу. Отрубленные фаланги были спешно просунуты в рот и с жадностью проглочены. Вот только голод от этого, кажется, наоборот лишь усиливался. Спрингтрап издал странные звуки, схожие одновременно на рык и мычание, а затем тряхнул головой. Ммм, господи... Вкус по сути почти не ощущался, но само осознание и понимание происходящего и свершаемого делали все ярче и эмоциональнее. Под гнетом подступивших ощущений и чувств следующий удар ножом вышел сильнее и злостнее, и пришелся этот удар прямо в лоб. Почему его сейчас как будто бы... Что-то взбесило? С пару секунд кролик не понимает своего действия и того, что вообще произошло, а затем до него доходит. Приложив тоже немалые усилия, выдергивает оружие из головы и всаживает в плечо. На ребенке это, похоже, никак не отразилось: глаза были открыты, глаза остались открытыми и, кажется, малышка даже не дрогнула. Если ранее возможность того, что жертва уже мертва, не представляла собой все сто процентов из ста, то сейчас можно было однозначно сказать: все. Уже все. Никакое живое существо не выживет после такого повреждения. Трап вытаскивает нож из плоти обратно. Далее - всаживает снова в почти что прежнее место, и снова точно таким же образом вытаскивает. Потом - повторяет данный порядок действий. Еще раз. И снова. И снова. И снова... Подобная последовательность повторяется вновь и вновь до тех пор, пока не образуется конкретного "фарша" в месте ударов лезвием. Это-то ему и нужно. Фарш точно так же, как и фаланги чуть ранее, с какой-то спешкой забрасывается в рот. Однако деяния одноухого на этом не завершаются: просто переходят на другое место. Новообразованная масса плоти также отправляется туда, куда нужно. Ну и примерно та же участь постигает все последующие выдолбленные из тела кучки мяса. * * * "Стоп" Спрингтрап говорит себе только тогда, когда, по ощущениям, полностью наедается. Все тело замирает. Окровавленные пальцы выпускают рукоять ножа, и тот звучно падает прямо на плитку на полу. Все? Голова опускается вниз. Чуть подрагивая, конечность спускает верхнюю часть "маски" в прежнее положение. Он доволен? Трап поднимается на ноги. Наконец, взор соизволил опуститься на всю проделанную работу. Она... Поражала своим великолепием, одновременно с некоторым отвращением. Вернее, это у людей она могла вызвать отвращение или рвотный приступ, а Спринг... А он уже привык. Кап. Кап. Кап. Что-то капает с нижней челюсти вниз, на изуродованный труп. Сверлящий девчонку взглядом, кролик не сразу замечает подобное явление. А когда замечает, то и внимания на это не обращает совершенно никакого. Капает и капает, что с того? Еще где-то с пару минут Спрингтрап медлит, ничего не предпринимая и никуда не отходя. Все еще смотрит на тело, теперь уже более-менее "трезвым" взором. Он добился того, к чему стремился. Что же дальше? Спринг знает, что дальше. Медленно, скрипуче зеленоватый кролик проделывает новые движения, отходя на пару шагов ближе к коридору. Нужно ли что-то сделать с телом, куда-то убрать? Разумеется, нет. Не ему, уж точно. Еще несколько шагов - и одноухий оказывается в коридоре. Нужно попробовать еще и плоти того человека, который на все это дело с таким хладнокровием и пофигизмом смотрел. Взгляд падает на ближайшую вентиляцию. Нет, в таком состоянии не стоит рисковать. Нужно идти обычной дорогой. Спрингтрап что-то невнятное не то прорычал, не то прокряхтел. Довольно непросто после такого двигаться слишком резво и быстро, но... Но ведь скорость не главное, верно? Времени у него еще достаточно много, поэтому... Киборг неспешно начинает брести далее по коридору.