Бессонница

Лидия себя ненавидела. Она это поняла не сразу, лишь потом, когда спокойно сидела в своей комнате и осмысляла всё произошедшее. И когда до сознания дошло, что именно она сотворила, чашка в руках дрогнула, а гранатовый сок расплескался на неё. Пускай этого никто не знал и не замечал, так было даже проще жить. Она не хотела слушать нотации отца, вечные расспросы Далии, которые бы сводились к мыслям о позитиве и положительной энергии. Она не хотела видеть жалость на лицах Барбары и Адама. Пожалуй последнее — было самой веской причиной молчать и держать внутри пожирающего её червя. Он — своеобразное наказание. Руки до сих пор помнят холод от заострённой статуэтки, претендующей на высокое искусство, которая проходила насквозь только успевшее потеплеть тело. И Дитц была готова к тому, что после своего поступка демон начнет рвать и метать всех в клочья, тогда бы она не винила себя так сильно, вот только… он даже не злился. А ей от этого ещё паршивее. И пускай она понимала, что иначе нельзя — демон совсем вышел из-под контроля, позволил себе слишком много — но руки у неё до сих пор ледяные. Они словно впитали в себя всю мерзлоту Преисподней, не отогреваясь ни кружками с горячим чаем, ни теплыми ваннами, ни собственным дыханием и растиранием друг о друга. И, вроде, всё уже в норме: семейство Дитц прижилось в новом доме с их старыми владельцами, вернулось в обычное русло жизни среднестатистических людей, Чарльз чудом сохранил работу, Далия продолжала пробовать себя во всём и сразу, Мейтленды метались между миром живых и мёртвых, скрашивая бездельные вечера своей компанией. Лидия старалась изо всех сил привыкнуть к нормальной жизни снова. Изначально у неё даже хорошо получалось, но только первые несколько месяцев. А потом она случайно, пока была одна в комнате, зацепила взглядом зеркало. Ладно бы там было её отражение, но нет — с другой стороны ей неловко махал демон, а весь его вид так и говорил: « Оу, Лидс, привет, заметила всё же? Вот блядство». А она не знала, как себя вести и куда деться. После того, как он назвал её пугалом и пафосно скрылся в Преисподней, она его больше не видела, а Мейтленды то ли не знали ничего о его судьбе, то ли предусмотрительно молчали, не поднимая наболевшую тему. И вроде попрощались они как давно знакомые друзья, только червь внутри всполошился и начал грызть усерднее. — Детка, смотришь на меня так, словно я призрак твоего мужа, которого ты лично убила, — наконец заговорил мужчина, хихикая в кулак от нелепо-растерянного вида девушки. А она уже и забыла этот басоватый голос с хрипотцой и извечной веселостью. — Привет, БиДжей, — она старалась вести себя естественно. В конце концов, он явно не подавал виду, что зол и пришел отомстить. Так, заскочил проведать старого друга. — Я, в принципе, могу исчезнуть ещё на парочку месяцев, если мой вид тебя так пугает, — с явной издевкой кинул он предложение, придав себе напусканного безразличия. Он вообще и не особо-то хотел видеться, но ради приличия решил повидаться. И пальцы за спиной крестиком сложил тоже просто так. — Хотя, казалось бы, расстались мы не плохо, — пробубнил он уже скорее для себя, жалея, что вообще всё это затеял. — Хей, Лидс, новые правила, одно твоё слово — ты меня вообще больше не увидишь, обещаю. Три — и твой скучнейший вечер будет спасен моей шикарной компанией! Нужно быть идиотом и не знакомым с ним, чтобы не понимать, о каких трёх словах шла речь. А ещё нужно быть Лидией, чтобы их произнести.

***

Сначала Лидии казалось, что стало даже полегче дышать. Словно тяжкий груз вины частями сползал с её плеч при каждой встрече с Битлджусом. Он появлялся всегда по-разному, порой даже в откровенно неподходящие моменты, но его это мало волновало. А Дитц просто не могла отказать. Пока он был в её поле зрения, наглый, бестактный, со своим фирменным ехидством и черным юмором, ей было спокойнее. Она даже забывала в такие моменты, о ненависти к самой себе и просто наслаждалась их разговорами. Видимо, она сглазила, когда сделала вывод, что всё действительно хорошо, и её жизнь можно даже назвать спокойной. Она помнит тот момент, когда они в очередной раз сидели перед ноутбуком и смотрели ситком, дополняемый комментариями Битлджуса. Почувствовав какое-то движение у плеча, Лидия уже хотела возмутиться, что демон опять подкинул ей какую-то мерзкую живность, но горло резко сдавило. Боковым зрением заметила полосатое щупальце, обвивающееся вокруг неё, мешающее дышать. Паника так накатила мгновенно, что девушка не сразу заметила стоящий перед собой силуэт. Хватка была настолько сильной, что картинка перед глазами успела поплыть. — Лидия, детка, ты же не думала, что я всё забуду? — от прежнего весёлого тона ничего не осталось, он сочился явной угрозой и гневом, а демонические нотки только усиливали это. Лидия вскочила на кровати, жадно глотая воздух. В легких неприятно жглось, кислорода слишком много, кашель раздирал горло. В это время сердце лихорадочно гнало кровь по венам, учащая пульс. На мгновение в глазах зарябило, а виски сдавило острой болью, поэтому ей пришлось опуститься обратно на мокрые от пота подушки и немного прийти в себя. Если бы она знала, что это продолжится, то попыталась бы выпилиться сразу же. При следующей встрече с БиДжеем она вздрогнула, замирая на мгновение, а потом сделала самое радостное лицо и открыла руки для объятий. Она понимала, что накручивает себя, поэтому изо всех сил старалась не показывать своей тревоги. Демон же, в свою очередь, решил пока не обращать внимания на подрагивающие пальцы Лидии. И чем дальше всё шло, тем ужаснее становились кошмары, наполненные одним Битлджусом и его идеями сладкой расплаты. Тогда не спать — казалось вполне неплохой идеей. Она настолько внушила себе нежелание спать, что попросту не могла сомкнуть глаза. Как только она решала всё же набраться сил перед школой, забиралась под одеяло и устраивалась поудобнее на подушке, мозг посылал картинки с кровавым месивом из её частей тела, связанных кишками. Или разливающийся вокруг неё бензин и опущенная к нему спичка, пока она сама прибита к холодному бетонному полу. Или её семья, ужинающая в буквальном смысле из неё. И везде, абсолютно везде зловещий смех, кровожадная улыбка с рядами пожелтевших и прогнивших зубов, светящиеся от ярости глаза, наслаждающиеся зрелищем. Лидия не говорила вообще никому о своих внутренних проблемах. Только вот говорить и не надо было. Глубокие синяки под глазами, осунувшееся лицо и поблекший взгляд. А ещё внезапные вырубы от недостатка сна. Не важно где и как, Дитц могла просто уснуть даже стоя, если её организм считал это необходимым. Девушка скрывала синяки, оставшиеся после редких, но крайне неожиданных падений из-за отключки. И спасибо, что свидетелем этому была только Барбара. Она уговаривала Лидию рассказать отцу, сходить в больницу, но после её просьбы пообещала никому ничего пока не рассказывать. Мол, это нормально, конец полугодия, все на нервах мечутся с оценками, вот она и и перенервничала пару раз. Когда её бессонница продолжалась уже месяц, а кошмаров было больше, чем её встреч с Битлджусом за последнее время, Лидия поняла, что путает сон и явь. Поэтому, когда он наведался к ней в очередной раз, пафосно появляясь из её шкафа в сопровождении зелёного дыма и резкого «Бу!», то подумал, что слишком перестарался. Лидс, сидевшая в черном кресле-груше за книгой и старающаяся чтением отвлечь себя от угнетающих мыслей, выронила её из дрожащих сильнее обычного рук. Она сидела в ступоре, боясь пошевелиться, а на глаза наворачивались слёзы.  — Хей-хей-хей, детка, что за сырость? — Битлджус понятия не имел, что делать с плачущими девицами. — Я, конечно, понимаю, что от моей неотразимости любая сразу же намокнет, но не так ведь! — попытался он разрядить обстановку одной из своих шуток, но когда понял, что не особо контролирует ситуацию, начал нервничать. — Не подходи, — одними губами прошептала Дитц. — Детка, что ты там щебечешь себе под нос? — он приближался к ней, непривычно встревоженный. Он впервые попал в такую ситуацию, поэтому не знал, чего от Лидии можно ожидать. — Лидс, я тебя так сильно напугал? Внутри него, как-то непозволительно для мёртвого, болезненно всё сжималось от мысли, что это его дурачества довели его малышку до такого состояния. Занесенный для удара правый кулачек был очень кстати перехвачен, а для большей безопасности свободная рука легла Дитц на левое плечо. — Лидс, дорогуша, ну-ка смотри на меня, — для верности он её несильно встряхнул и вцепился взглядом, фиксируя любое изменение в поведении. Ему уже нихера не нравилась эта ситуация, и, насколько бы плохи ни были его розыгрыши, верилось с трудом, что именно они могли довести его девочку до такого состояния. — Я с кем говорю, куколка? Битлджус чувствовал, как она дрожала всем телом и отзываться не собиралась. Смотрела затравленным мышонком на него, только вот было что-то не так. Его Лидия никогда на него так не смотрела, и даже когда вся история с домом была на пике своего безумия, она ни разу не вздрогнула из-за него.  — Битлджус? — взгляд стал более сфокусированным, она некоторое время металась, разглядывая его и так знакомое лицо, а потом расслабилась. Лучший в мире демон-экзорцист сейчас хотел как минимум втащить себе, за то, что сделал что-то не так. Он решил пойти ва-банк, сначала немного ослабив хватку, проверяя, не решит ли Дитц снова пойти в атаку, а после аккуратно обнял ещё трясущуюся девушку. — О господи, это ты… — она, словно действительно не узнававшая его всё это время, стиснула пиджак где-то в районе лопаток, обнимая сильнее. Голос у неё был тихий и надломленный. — Можно просто БиДжей, без этих формальностей, — он искренне пытался разрядить обстановку. — Лидия, детка, ты… — Не спрашивай ничего, давай просто молча так посидим, — она перебила его, выдав целое осмысленное предложение, что для такого состояния было нонсенсом. Сейчас он решил побыть послушным мальчиком, но потом он точно докопается до неё. *** — Хей, детка, надо пошептаться по-секрету, — он как всегда появился без предупреждения. Только вот не было ни привычной весёлости, ни ехидной улыбочки. По-взрослому серьёзный, под стать своему многовековому возрасту. Лидия была бы полной дурой, если бы отрицала, что Битлджус ей симпатичен. Нет, вы не подумайте, она вешалась не на всех дохлых мужиков за триста-плюс лет. И геронтофилкой или некрофилкой себя назвать не могла. Да и внешний вид его был не самым привлекательным, как и запах. Но только вот он был первым, кто после смерти мамы её выслушал, поддержал и не дал шанса получить инвалидность после падения с крыши не такого уж и высокого, для посмертного прыжка, дома. Они крайне быстро нашли общий язык, когда его имя всё же было сказано трижды. Даже потом, в самом конце общего пиздеца — а иначе это назвать язык не поворачивался — они расстались без обид, и, казалось, Лидия ему действительно даже немного нравится. И теперь она не знала, что именно должна чувствовать по отношению к демону, за которого вышла замуж, воскресила, убила, казалось бы, навсегда попрощалась, а теперь, пока оригинал пропадал в Преисподней, его дарковая версия врубала в сознании Дитц хардкорные настройки по умолчанию и начинала свою извращенную пытку. Особенно сильно подсознание любило издеваться над моментом, когда уже прилично пьяный БиДжей полез к ней целоваться. Она не знала, что её расстраивало больше: то, что он ради приличия даже не спросил её разрешения тогда, или же что вообще ничего не помнил о том раннем утре. — Слушаю тебя, — Лидия хотела ошибиться в своих догадках насчёт предполагаемой ею темы разговора. — Говорить буду по существу, без прикрас, как обычно в принципе. Лидия, что за дерьмо с тобой происходит? — он выждал несколько секунд, пока девушка захочет возразить. — Захлопни свой милый ротик, милая, пока я не придумал способ сделать это сам, и послушай-ка меня. Думаешь, все вокруг такие идиоты? Нет, не спорю, идиоты однозначно, но ты не лучше, поверь. Думаешь, я не замечаю, что ты не спишь? — он подошел к ней, сев на корточки рядом. Она была за своим письменном столом, на низко опущенном компьютерном кресле, поэтому не намного возвышалась сейчас над ним. — Думаешь, я не замечаю твоих синяков? — он убрал её челку в сторону, рассматривая сиренево-желтое пятно ближе к виску. Если бы не Барбара, он бы наверное действительно не заметил бы. — Думаешь, я продолжу играть в дурачка после той херни с моей тупой шуткой? — пальцы на руках начали дрожать сильнее обычного, поэтому он поспешил взять её ладони в свои. — Слушай, детка, Лидс, милая, мне нахрен не нужно, чтобы из-за какого-то тупейшего чувства вины ты продолжала со мной разговаривать, если я так сильно противен тебе или пугаю. Серьёзно, уж лучше в бездну это всё. Я-то переживу, хех, а ты головой ебнешься окончательно, если так продолжится дальше. А мне ты нужна, ну, максимум чудаковатой, — он сам не верил, что действительно говорит всё это. Только вот состояние Лидии его правда пугало и волновало. На том свете он точно не даст своей дорогой женушке соскучиться, а сейчас ей нужно ещё пожить. — И нет, я не придумал всё это, не ври. Пару дней назад ты, Лидия Дитц, позвала меня из того мира трижды. А когда я пришел, ты металась на полу и орала, словно тебя режут, а Барбс пыталась тебя разбудить. Сказать, что я тогда ахуел, значит ничего не сказать. И нужно быть ну полным кретином, чтобы не понять, от кого именно ты шкерилась в своих снах. И сейчас у тебя есть только два варианта: либо ты отзываешь меня обратно, и я больше вообще не появляюсь, либо мы продолжаем разговор, и ты мне выкладываешь абсолютно всё. — Т-ты не прав, — пальцы ощутимо дрожали даже в его руках, а голос предательски осёкся, — ты не противен мне. Просто… Я-я не хотела никого нагружать своими… проблемами, я не… — она из последних сил держалась, хотя несколько всхлипов невольно вырвались из горла. У Лидии было такое чувство, словно она начала идти по дорожке из битого стекла, на другом конце которой был выход из кошмара. И она ступала медленно, привыкая к боли. Хотя казалось бы, она столько раз преследовала её. — БиДжей, я ведь убила тебя. Я-я убила. Тебя. Ты доверял мне, Битлджус, а я убила, — вновь появился тот панический взгляд, от которого мурашки бежали по спине. Лидия потихоньку снова проваливалась в свой кошмар. — Так, детка, смотрим на меня! Слышишь? — он обхватил её лицо ладонями, после чего последовал робкий кивок, а взгляд прояснился. — Детка, если бы в конце каждой нашей встречи мне нужно бы было умирать от твоих прекрасных ручек, я бы не думая согласился. Я такого не говорил вообще никому, даже своей мёртвой маме при жизни. Поэтому слушай максимально внимательно: ты дорога мне, Лидс. Настолько пиздецки дорога, что если ты скажешь мне больше никогда не появляться, сделаю это; если ты отправишь меня к песчаным червям, я пойду; если кто-то причинит боль, я найду и урою этого мудака. А сейчас боль тебе причиняю. Как видишь, себя я и не терял, осталось только урыть. Битлджус полностью уселся на пол, спиной оперевшись о тумбочку, и потянул Лидию на себя. Она без сопротивления сползла со стула к нему на колени, после чего была заключена в медвежьи объятья. По сравнению с ней, исхудавшей и миниатюрной, он действительно был большим. Дитц сбивчиво извинялась, лепетала, что-то объясняла, снова извинялась. — Понимаешь, я просто… ты… — она запнулась на полуслове, а уши, видневшиеся из-под коротко стриженных волос заметно поалели. Дальше она не решилась продолжить. — Продолжа-а-ай, — хищнически протянул демон, а внутри всё возликовало. Его малышка сейчас скажет нечто важное, на что он так и не решился. Только вот она, похоже, передумала, прижавшись к нему сильнее, спрятав лицо в лацканах пиджака. — Ну, не хочешь, как хочешь. Пф, не очень-то и хотелось. Мы, в принципе, и так в браке, конфетно-букетный период позади, можно и не говорить всякие ванильные банальности. Не так ли? Можем и поцеловаться нормально, а то на свадьбе так и не задалось, а мой не самый трезвый визит тебя явно не впечатлил. На него посмотрели два удивлённых карих глаза, наполненные смятением. И с каждой секундой признание, сказанное между слов, дошло до неё. Уши заалели, хотя казалось бы, куда ещё сильнее. Так искренне и крепко его ещё никто не обнимал, уткнувшись в плечо, вдыхая запах мха и перепревшей травы. Он откормит эту бестию, заставит отоспаться, вернёт привычно саркастичную Дитц, а потом хорошенько накажет за то, до какого состояния она себя довела. Лидии казалось, что она всё же умерла. Битлджус чувствовал себя живее всех живых.