Скайрим не любит Хоуков

Новая жизнь в Вайтране была не так плоха. Напоминала первые годы в Киркволле, еще до экспедиции. Они ютились в небольшом домике, который, конечно, принадлежал Ивону. Он даже согласился не брать с них плату, если они «сделают что-нибудь с Лидией». Лидия была очередным его хускарлом, когда-то — верной спутницей. Но потом в ней что-то сломалось, и теперь она только сидела в темной комнате и ела хлеб, зыркая на любого, кто посмеет явиться. Довакин и то в дом заходить боялся. Казалось бы, человек, которому убить проще, чем чихнуть, давно бы решил проблему раз и навсегда, но Ивон подозревал, что Лидия — племянница ярла Вайтрана, Балгруфа, а с ним он ссориться решительно не желал, так что выселять даму надо было без летального исхода. Разобравшись в местной политической системе, Мариан и Фенрис уверили Лидию, что она больше не может быть хускарлом Довакина, но может сама стать таном, для чего уже пора бы поднять свой раздавшийся и затекший зад, да сделать что-нибудь для владения. И сработало же! Никто не знал, куда она побежала, но торговцы на рынке вроде бы видели, как она таранила в Драконий предел голову великана. В дом она уже не возвращалась, и компания вполне обустроилась. Как и в былые времена, они брались примерно за любую работу, чтобы раздобыть денег. А в свободное время выходили в поля, и там Карвер и Фенрис вместе или попеременно давали Мариан уроки боя двуручным оружием, готовя ее к вступлению в Соратники. Их самих, однако, Йоррваскр не прельщал. Карвер подумывал о Страже Рассвета, но для начала хотел бы пережить несколько боев с вампирами, узнать, действительно ли они так ужасны. А Фенрис был просто слишком замкнут, праздничному залу предпочитал таверну или медоварню, а то и просто дома надирался. Мариан тоже частенько хотелось напиться и забыться. Ей часто снился Тедас, друзья, которых она больше не увидит. Вот Андерс опять ноет о том, как магов притесняют, а вот он льет молоко в блюдце, и на звук уже бегут, бодро мяукая, кошаки. Вот трогательная Мерриль морщит нос, нюхая триллиумы. Вот Варрик опять сидит и пишет, а вот он чешет свою заросшую грудь. Вот Авелин бьет кого-то в нос. Ой, кажется, ее. Вот Изабела подпрыгнула так, что трусы видны. А вот она смеется, опять отмочив странную шуточку. Вот Себастьян смиренно молится. А вот просто стоит всем довольный, с луком наперевес и весь в крови. Вот ее мабари мчится на зов… Вот Бетани осторожно оглядывается, нет ли храмовников. Папа и мама за ужином, в тарелке только картошка, зато какая! Белая, рассыпчатая, дымится, с маслицем и зеленью. Вот мрачный лорд Инквизитор спускается к ней, сейчас будет допрос с пристрастием, но рядом верный Варрик… Просыпалась она со слезами, но то были еще хорошие сны. В плохих она снова была в Тени, металась между лапами этого огроменного, размером с эльфинаж, паука, уж не зная, где у него еще глаза могут быть, поскальзываясь, падая. Или же брела по тропам между птичьих статуй, элювианов, башен, теряя ошметки доспеха, опираясь на треснувший посох, чуть не захлебываясь в крови, и шутки ради вопрошая, где тут Престол Создателя. А вокруг только кружили зеленоватые, чуть светящиеся равнодушные духи. Тогда она просыпалась, крича, здорово пугая Фенриса и брата. Они спрашивали, в чем дело, пытались ее утешить, как-то помочь, но она не хотела нагружать их и этим. Они и так намучались, разыскивая ее. Они тоже многое оставили позади ради нее. Не стоит быть неблагодарной, становиться еще большей обузой. Ей не станет легче, если она выговорится. Она уже рассказала все Ивону. Не стоило, но тогда она была так слаба. Хорошо, что он воспринял это все как бред. Но Фенрис и Карвер… им от таких рассказов будет слишком тяжело. Не стоит. В один день она ушла от Соратников. Просто решила больше к ним не приходить. После того, как они предложили ей стать оборотнем. Новая жизнь как-то не очень задалась. Да, она научилась худо-бедно махать мечом, ее приняли, иногда было весело, но она не чувствовала себя среди них своей. Может, потому что была родом их другого мира. Может, потому что слишком привыкла быть магессой. Да, резать врага мечом было приятно и здорово бодрило. Но только когда она, гуляя по полям без новых приятелей из Йоррваскра, встречала местное зверье или бандитов и выпускала из посоха струю пламени или мороза, а то и молнию, в душе что-то отзывалось и на эти краткие мгновения она чувствовала себя собой. Она теперь куда лучше поняла метания Себастьяна. Он пытался быть Братом Церкви, и оно ему отчасти удавалось и нравилось, но он никак не мог избавиться от своей природы, своей судьбы — быть правителем. Вот и она, Мариан Хоук, рождена быть магом. Создатель наделил ее этим даром, и пусть этот мир, Тамриэль, каким-то образом его отнял, она должна попытаться его вернуть. Себастьян после долгих лет метаний и безуспешных попыток собрал армию и взял Старкхевен. Ей было проще: достаточно было собрать самые необходимые вещи и сесть на повозку до Винтерхолда.