За стенкой

      Каулитцы трахаются за стенкой. Снова и снова. Громко, даже не стесняясь присутствия в квартире своих товарищей по группе. Густаву, в общем-то, всё равно: он дрыхнет, словно медведь в зимней спячке, ещё и похрапывает. Да и комната его дальше. А Георг никак не может уснуть. И неизвестно, что его больше напрягает. То, что его лучшие друзья — родные братья, которые поочередно натягивают друг друга по самые яйца? Или то, что сейчас Билл так сладко стонет: «да, Том, сильнее!», и от этих звуков басист не испытывает никакого отвращения — даже наоборот. Откидывает одеяло, ныряет ладонью в шорты и обхватывает нехилый стояк мозолистой, грубой ладонью. «Да-а, Листинг, ну ты и дожился! У тебя стоит на парня. И это полбеды. Этого парня имеет его же близнец. И на него у тебя тоже стоит». Не то чтобы Георг страдал от нехватки секса — внимания от девушек у него было не меньше, чем у Тома. Но… Всегда есть какое-то чертово но…       Руку уже сводит. Билл кричит до хрипоты — удивительно, как не сорвал голос. Близнецы кончают вместе — как они любят это делать обычно. Георг — нет…       — Вы там всё, или ещё раунд будет? — не выдерживает Листинг. Он уже готов биться головой о стену, только бы эти неправильные мысли о близнецах ушли прочь.       Да чтоб на девчонок так стояло, как, черт возьми, на Билла Каулитца. И на его не менее сексуального брата.       — Ну даже не знаю, — нагло отвечает Том из-за стенки… — Билл не прочь ещё разок, правда, милый?       — Закройтесь оба! Вы нормальным людям спать не даёте.       — Тебе просто никто не даёт, — язвит Билл.       А на публике он весь такой милый, скромный мальчик. Знали бы эти влюбленные в него наивные девочки, что Билл уже давно не девственник во всех смыслах! Что с Томом его связывает не только великая близнецовая связь, которую они так превозносят, делая совершенно невинные глаза, когда их спрашивают об этом страшном слове «твинцест»… Можно рассказывать, что угодно, но это не отменит того факта, что они любовники, черт побери, лучшие друг для друга, идеальные. И такие ненасытные.       С тех пор, как парни спалили их за сексуальными утехами в душевой, они перестали прятаться. Совсем обнаглели. Георгу очень хотелось поставить их на место. Особенно после таких ядовитых слов. Дают ему. Да только не те.       Братья все-таки засыпают, а Георг с трудом доводит себя до разрядки, представляя перед собой милое личико Билла. Но даже в его фантазиях эта почти детская, невинная улыбка сменяется хищным оскалом. Это рот Георгу хочется зажимать рукой. В то время, как…       Боже… Да что это за наваждение. Листинг ведь никогда с парнем не пробовал. Но, думая о заднице Каулитца, уже готовой, раскрытой для него (как же — просто растраханной Томом… но можно ведь помечтать), Георг кончает. Кажется, теперь и он был слишком громким, потому что мучительный стон-всхлип «Би…», наполовину подавленный, нельзя было не услышать.

***

      Иногда Том пытается соответствовать своему имиджу. Билл в такие дни просто убитый. Он не хочет делить Тома ни с кем. Старший, наверное, боится слишком сильно привязаться к Биллу, ещё надеется, что не так сильно утонул в этом. Как же он ошибается. Сегодня как раз такое «иногда».       Густав ушел на свидание. На самое настоящее свидание с цветами, романтикой и прочим.       Билл крутится на кухне, пытаясь что-то приготовить, хоть это так непохоже на него, и вдруг роняет что-то на пол.       Георг настраивает инструменты. Все валится из рук. Отложив в сторону гитару, он бросается на помощь Биллу. Каулитц собирает с пола осколки чашки. Он стоит на коленях, отклячив зад, так аппетитно обтянутый джинсами. «Никаких лишних мыслей», — ругает себя Листинг. Но всё равно думает.       — Это была любимая кружка Тома, — вздыхает Билл. Выбрасывает осколки и поднимается. — Ты чего пришел? Есть хочешь? А я ничего не приготовил, можем пиццу разогреть.       — Неа, не хочу, — Георг смотрит на Билла и понимает, что не знает, как начать разговор. Что вообще говорить в таких случаях? Или лучше просто правду?       — Пиво в холодильнике, если что.       — Билл… Я хотел тебе сказать… Попросить… Ты не мог бы ночью кричать потише? Я понимаю, у вас там такие страсти, но… Я уснуть не могу вообще.       — Извини, друг, не могу сдерживаться. — Билл смотрит виновато, но тут же его лицо озаряет улыбка. — Когда Том со мной, это просто рай на земле.       Как поэтично. Но сегодня рай Биллу не светит. Том не приходит ночевать. Густав тоже не торопится. Каулитц возится, не может уснуть один. Георгу бы расслабиться, пока тишина, а не может. На самом деле он привык к этим звукам за стенкой. И Листинг не выдерживает. Он идёт к Биллу и замирает у дверей. Неуверенно стучится.       — Ну и чего тебе надо? — Билл закатывает глаза. — Не видишь, у меня драма, кому скажешь — не поверят! Мне брат изменяет! — нервный смешок.       — Так ты ему тоже измени, — Георг раздает заведомо неправильные советы. Но что вообще правильно в этом случае? Том его потом сам же и прибьет.       — Гео, понимаешь, у нас договор есть… Что можно только с девочками развлекаться. А я…не могу. Пытался пару раз, не смог, противно стало…вообще не получилось ничего.       — Какой тупой договор! Тому все, а тебе — ничего? Переспи с парнем. Может, легче станет.       — Да где я найду такого парня, который потом не сольет в прессу сенсацию? Билл Каулитц — гей! Да и кого попало я не хочу. Я не Том, я не подбираю все, что движется. Понимаю, ему это льстит, но…       — Я бы не слил!       — Гео… Ты что… трахнуть меня хочешь, что ли? — Билл смеётся, думая, что это просто нелепая шутка. Георг ведь не по мальчикам. У него даже была девушка долгое время, но потом они расстались. Черт его знает, что тогда пошло не так. Были причины или нет — Билл никогда не интересовался.       — Ты ж сам говоришь, что мне никто не даёт, — вспоминает Георг вчерашнюю реплику. — Будь другом, помоги это исправить.       И не дав Биллу времени подумать и возразить, притягивает к себе. Целует. У Билла нежные губы. Он так красив и так желанен. А Билл и не сопротивляется. Он устал следовать этому одностороннему договору.       Под тонким халатом, который парень надел после душа, у него ничего нет. Ничего, кроме тела, которое хотят все. Ничего, кроме каменного стояка, упирающегося Георгу в бедро. Парень чувствует себя странно — он никогда раньше не находился в таком тесном контакте со своим полом. С девушкой-то ясно, что делать, а как быть с Биллом? Листинг прижимает его к себе, пересчитывает пальцами позвонки на спине Каулитца и чувствует себя каким-то извращенцем. Но уверен, что Том не считает себя таким, когда проводит ночи с братом. Билл отстраняется от губ — чужих, непривычно сухих — и смотрит в глаза.       — Как ты хочешь?       — Я не знаю… Билл… как считаешь нужным, я с парнями вообще не был.       — Ты ещё скажи, что натурал.       Ответа не последовало. Билл растягивает себя, пока друг просто смотрит, завороженно наблюдает, как тонкие пальцы двигаются внутри. Больше демонстративно. Ведь его вчера полночи драл Том. Георг вспоминает, как братья стонали в унисон, и его ведёт ещё сильнее. Какого хрена вообще его все это так заводит?       Билл толкает Георга спиной на постель — и сам седлает его бедра, направляет его член в себя. Каулитц обожает эту позу — вчера именно так он отдавался брату… Листинг не двигается. Слишком узко. Слишком горячо. Просто… слишком.       — Я сам все должен делать, да? — Билл улыбается своей блядской улыбкой.       И тормоза срывает по полной. Георг больше не боится сделать Биллу больно. Крепко держит его и ритмично двигается в такт. Но Билл не стонет так сладко, как вчера. Лишь часто дышит. Все не так. Это просто секс. Ничего больше. Биллу это не нравится. Он закрывает глаза и вспоминает прошлую ночь. Думает о Томе в чужих объятиях. Снова — о брате в его постели. Забывается. Надрачивает себе, пытаясь поскорее прийти к финалу и привести к нему Георга. Но сам парень его не волнует.       — Да, Том, ещё…       Георг изливается в него, Билл следом орошает спермой живот любовника.       — Ты хотел, чтобы это был он, да? — Листинг не знает, что должен чувствовать. Отпусти, проклятое наваждение… ты ведь уже получил то, чего хотел.       Билл говорит с ним так, будто ничего не случилось. — Думаю, Том не будет сильно ругаться. А может, накажет меня. Скажу, чтоб тебя не трогал, не парься.       Они лежат рядом, но не смотрят друг на друга. И, будто по закону жанра, открывается дверь…       Том ничего не говорит, обнаружив близнеца в постели с Георгом. Он вообще не разговаривает с Биллом. Несколько дней всего, а потом просто не выдерживает, они мирятся и очень бурно.       Георг опять не может уснуть. Он не понимает, что с этим делать и что теперь будет. Но никакого скандала не случается и группе не грозит распад. Близнецы взаимодействуют друг с другом, как и прежде. Том не торопится уходить ни на какие тусовки. Но Билл украдкой улыбается Георгу, подмигивает. Том делает вид, что не замечает.       Через неделю басист трахнет Билла снова. Договор все равно уже нарушен. В этот раз все происходит так, как хочется Листингу — Билл со спущенными джинсами перегибается через стол, а он берет его отчаянно, грубо, и теперь Билл стонет его имя. На столе недопитая бутылка вина — Георг делает глоток, и несколько капель падает на спину парня. Листинг прижимается губами к нежной коже, к россыпи родинок и чувствует, что пьянеет ещё сильней. Кончает, вцепившись зубами Биллу в плечо. За этим занятием их застаёт Густав. Парни даже не успевают натянуть бельё. Ударник на ходу бросает что-то вроде «и ты туда же, Гео!».       Тем временем Билл кое-как застегивает джинсы.       — Прости, что резко… не мог сдержаться, — Георг снова обретает дар речи.       — Все в порядке.       — А в тот раз ты так не стонал.       — Я сразу не распробовал. А ты хорош, — Билл притягивает парня к себе и дарит краткий поцелуй. — Тому ты тоже понравишься.       — Ты даже не спросил меня, хочу ли я Тома!       — Поверь, я знаю ответ. «Торг» и всё такое… закрывать вкладку надо было, когда ставил фильм на паузу!       Листинг смущается. Ему не было неловко, когда он имел Каулитца не в самом подходящем для этого месте. Но сейчас ему отчего-то немного стыдно. История просмотров в интернете — это ведь всё-таки личное.       Густав мало того что нагло подсматривал за этой новоиспечённой «парочкой», так ещё и разговоры подслушивал. И свою историю в браузере на всякий случай подчищал после каждого выхода в сеть. И говорил себе, что ему-то в принципе, фиолетово, кого трахают товарищи по группе — или кто трахает их, лишь бы к нему не приставали. У него ведь теперь есть девушка. У него все нормально. Но однажды ночью Шеферу снится Билл, стоящий перед ним на коленях и расстегивающий ширинку. Во сне его язык с блядским пирсингом творит что-то невероятное. Густав просыпается с неприятно липнущими к телу трусами среди ночи. За стенкой раздаются стоны уже троих, или у ударника уже глюки? «Георг… Давай быстрее»! — это стон Тома, заглушаемый громким чмоком. Густав невольно представляет картину сегодняшнего полного подчинения старшего Каулитца. Неужели ему нравится это? «Ну, братцы… Втянули друга в свой гейский инцест и радуются!», — думает Густав. С другой стороны ему кажется, что он даже может это понять. Не мог же Том позволить Биллу заниматься сексом с другим… без него? Тоже захотел новых ощущений. Лучше так, чем ревновать. Кажется, девушки в этой группе нужны только Густаву…       В следующий раз, когда эта троица будет развлекаться, бедному парню нестерпимо захочется присоединиться. Он будет подсматривать за этой оргией в замочную скважину и дрочить так неистово, как никогда не делал прежде в своей жизни. Густав хочет оказаться на месте Георга, ведь Билл с удовольствием делает ему минет. Или на место Тома, с любовью вбивающегося в братскую задницу. А может, лучше трахнуть Тома? Или Билла после Тома. Или вместе с ним на пару… Но Густав так и не находит в себе сил открыть дверь.       Он думает, что, возможно, ему стоило бы уйти из группы этих извратов, чтоб не видеть их каждый день, не желать их так сильно. Всех троих, но больше всего Билла… Это сводит его с ума. Не может же он сдаться так просто этим мыслям? Да и кто вообще сказал, что ребята хотели бы пустить его в свою постель? Может, им хорошо и втроём? Хотя близнецам и вдвоем нормально. Просто в них столько страсти, что она переполняет до краев, и они могут поделиться.       Нет, бросать группу — это слишком. Может, лучше переехать? Густав уже нашел жилье. Он собирает вещи. Но Билл уговаривает его остаться. Прямо как в том сне — стоит перед ним на коленях. Только в реальности это оказалось ещё приятней. А этот действительно блядский шарик в языке кого угодно с ума сведет. Билл глотает всё до последней капли.       — Густав… Не уходи от нас. Ты же нам как брат, — он смотрит снизу вверх и облизывается.       Это звучало бы странно, если бы не тот факт, что Билл делает это с Томом.       — Да куда же я без вас, — ударник гладит Билла по голове в приливе нежности. Помогает подняться и целует. Собственный вкус на губах парня его совсем не смущает. Даже нравится.       — Густи-и… Давно ты меня хочешь?       — Да с тех пор, как вы втроём устроили ночной траходром, — признается Шефер. — Но я стеснялся сказать. Думал, пройдет.       Не прошло. Каулитцы — это как неизлечимый диагноз.       В ту ночь Густав не остаётся за дверью. Заходит в спальню в тот момент, когда близнецы дружно облизывают ствол Георга своими языками, иногда прерываясь на поцелуи. Он наслаждается этим процессом, но затем взору Шефера предстает нечто странное. Том тянется за смазкой и вводит пальцы в задницу друга. А Листинг-то и не против! Билл отодвигается от них и манит жестом Густава к себе. Ударник не заставляет долго ждать. Билл помогает ему раздеться. На краю кровати он закидывает ноги на плечи Густава. «Том меня уже растянул, так что можно сразу», — невинно улыбается. Для него это обычное дело. Густав впервые оказывается в такой ситуации. Он движется медленно и осторожно, не зная, что Билл хочет пожестче. Только с Томом всегда идеально, потому что их желания совпадают. С Густавом все иначе. Странно, но всё-таки приятно. И пока ударник прощается с мыслями о натуральности, Том лихо ставит Георга в коленно-локтевую. Тянет за волосы и с силой насаживает на свой член. Басист оказался совсем не прочь. В первый раз боялся, но теперь ловит кайф от проникновения. Совратили, черт возьми, заманили в свои сети, как теперь вырваться, да и нужно ли?       И все равно близнецы не теряют контакта друг с другом. Билл поворачивает голову к брату, смотрит в глаза. Представляет, что Том трахает его в этот миг. А Том представляет, что входит в Билла. И так становится хорошо, до безумия… Тянут друг к другу руки и сплетают пальцы. И кончают вместе. Том — в Георга. Билл — на живот Густаву. Билл так крепко сжимает в себе его член, что даже немного больно обоим. И Густав изливается в него, не в силах больше сдерживаться. Том доводит Георга до оргазма парой движений по стволу. Но Каулитцы хотят ещё и так просто не выпустят друзей из своей спальни. Немного отдохнув, они устраивают для друзей шоу, страстно отсасывая друг другу в позе 69, а потом переходят к риммингу. От этого зрелища два G заводятся не на шутку. Билл растягивает Тома и сам насаживается на его пальцы. Георг подползает к Густаву и целует его в шею. Не нужно лишних слов. Теперь они все связаны друг с другом… Словно братья, только ещё глубже.       — Давайте все вместе… А то как не родные, — предлагает Билл.       Билл входит в Тома, который только этого весь вечер и ждал, а к заднице самого Билла пристраивается любвеобильный Георг. Ну, а Густав только рад испытать на прочность заботливо растянутого друга. Все пытаются двигаться синхронно. Билл задаёт ритм своими движениями. Тому кажется, что его имеют все сразу, и это нереально прекрасное чувство. Билл тянет брата за дреды. Георг крепко сдавливает пальцами бедра младшего Каулитца. Густав выбивается из общего ритма — он просто ебет друга изо всех сил и вскоре кончает. Любовное трио завершает свое соитие без него. Тому удается кончить, не прикасаясь к себе.       Густава вырубает. Георг тоже не находит сил пойти к себе. А пока друзья крепко спят, близнецы успевают ещё разок слиться воедино. Именно так они это называют…       Наконец, от души вытрахав из Билла мысли о любовниках, Том мило обнимает его и засыпает. Во сне парни возятся, сплетаясь телами сильней.       — Жаль, что мы не близнецы, — вздохнул Густав. — Представляешь, как классно было бы.       — Да-а, — согласился Георг. — Ну что, пойдём спать?       — Давай останемся здесь.       И они засыпают все вчетвером на одной кровати. В тесноте да не в обиде, как говорится. Именно так поступают связанные братскими узами в группе Tokio Hotel.