Вы, 23:58 Я из-за тебя поправилась.
От «Джен», 23:59 Мне всё равно, ноги в руки и ко мне. Я слишком сильно хочу увидеть тебя. Дженни вышла из сети. Ночь пройдёт явно не за чтением «Кафки на пляже», но Лалиса вовсе не против. Откидывает одеяло и встаёт с постели, неторопливо шаркая ногами по ковру. Слеповато нащупала серый в тусклом лунном свете шкаф, хотя днём он ярко отражал белый солнечный диск. Потянула дверцу, слегка отступив, и пошевелила пальцами ног, наслаждаясь мягкостью ковра (или наоборот: поджала, пряча их от холодного шершавого пола). В чёрной пасти шкафа нащупала сначала что-то джинсовое, что могло быть только джинсами, и нечто огромное и мягкое. «Нечто» оказалось толстовкой Дженни, которую продрогшая девушка немедленно натянула вслед за чёрными потёртыми джинсами. Быстро проходится по волосам расчёской, которые уже давно хотела остричь. Если бы не Джен, с трепетом заплетавшая крохотные косички, пока младшая тихо перебирает струны старенькой гитары, то Лалиса давно бы уже это сделала. Когда-то она пообещала старшей не отрезать их, поэтому сейчас длинные волосы, пару месяцев назад немного неравномерно выкрашенные в теплый каштановый, блестящими волнами спускались до поясницы. Дженни не умеет красить волосы, но она так уговаривала младшую, что та не смогла отказать. В итоге, вымазавшись в краске, которая въедливыми пятнами еще долго маячила на коже, и вдоволь насмеявшись, Манобан получила эксклюзивное окрашивание… В небольшую сумочку кладёт телефон и ключи от квартиры, перекидывает ремешок через плечо и направляется к выходу. Тишину нарушает звук оповещения, Лалиса достаёт телефон и видит сообщение от Дженни. От «Джен», 00:11 Возьми гитару. Губы трогает улыбка, девушка, не снимая кроссовок, проходит в свою комнату и у кровати берёт чехол с гитарой.***
Комната залита слабым желтоватым светом двух настенных ламп. Квадратный журнальный столик заставлен пустыми коробками из-под наггетсов и парой бутылок соджу, в которых ещё остался горький напиток. — Нам не нужен сон, если вместе мы, — Лалиса сидит боком, опираясь левой рукой на спинку дивана, а правой — перебирает пальцами струны гитары, наигрывая тихую мелодию. Дженни сидит сзади полубоком, по привычке перебирает волосы младшей, пропускает пряди сквозь пальцы, заплетает что-то бессмысленное, косами это трудно назвать. — За открытым окном оголяем мысли, — Манобан прикрывает глаза, дышит немного неровно. Улыбка с лица не сходит. Ким слабо улыбается, рукой запутавшись в чужих волосах, смотрит на них с нежностью, и, выпутав пальцы, встаёт с дивана и походит к окну, распахивает его и вглядывается в ночной Сеул, освещённый бледным светом луны. Небо безоблачное, из-за чего она кажется ещё ярче. На подоконнике берёт пачку сигарет, достаёт одну и подносит ко рту, зажимая губами фильтр, другой конец зажигалкой поджигает и несильно затягивается, выдыхая дым на улицу. Лалиса встаёт следом, откладывая гитару. Сначала стоит сзади, всматривается в черноту неба, останавливаясь взглядом на луне, а потом тихо подходит и обнимает со спины, утыкается носом в макушку, вдыхая любимый запах персикового шампуня с нотками табака. Манобан не нравится эта привычка старшей, но, как бы она ни пыталась отговорить её это делать, Ким непреклонна. Девушке осталось лишь смириться. Они стоят так с полминуты, следующие строчки песни напевает уже Дженни. — Ты за моей спиной, а передо мной по небу гуляет ночь мутной пеленой, — откидывает голову назад, устраивая её на плече младшей. Манобан крепче обнимает, губами, к чужому виску прижимается. — Лучше бы меня поцеловала, чем снова курила, — строит недовольное лицо, но у Дженни не получается сдержать смешок, потому что Лалиса слишком милая, когда дуется. Тушит недокуренную сигарету в пепельнице, разворачивается к младшей лицом и тянется с поцелуем, без всякой напористости сминая чужие губы. — Мои губы ведь лучше сигарет, правда? — Ты вся лучше, чем что-либо и кто-либо в этом мире. Лалиса улыбается и влюблённо смотрит в чужие глаза, точно такой же взгляд ловит на себе. В самые губы шепчет «я люблю тебя» и тянется за новым поцелуем, получив в ответ «я тебя тоже».Они растворили мрачные будни друг в друге.