О ревности

Меннерс смотрит на них, не отводя взгляда ни на секунду. Меннерс болезненно впитывает каждый жест, каждую улыбку, которую Ассоль посылает не-ему. Он, на самом деле, честно не понимает, как у этой блаженной вышло его убедить подняться на корабль, уплыть вместе с ними куда-то в неизвестную, незнакомую, чужую даль — вместо родной и привычной, пусть и надоевшей порядком Каперны. Это Ассоль ведь грезила о том, чтобы уплыть подальше отсюда, в далёкие страны под алыми парусами в руках красивого капитана. Меннерс о море не мечтал никогда. Меннерс мечтал о светлых косах и улыбках неловких. Меннерс о н е й мечтал так долго и так истово. Меннерсу смотреть на то, как его мечта сбывается с кем-то другим — б о л ь н о. Меннерсу тошно от того, как Ассоль улыбается широко и искренне, нежно, как краской заливается от влюблённого, совсем в ней пропавшего взгляда капитана, как в руках его млеет и ластится поближе к груди. Что ж ты творишь, дурная?! Меннерсу за неё, глупую, страшно очень. Капитану доверять не выходит, у Меннерса с доверием и без него тяжело, а капитан Грей — имя тяжёлое, короткое, рваное, некрасивое — ему кажется последним вором. Капитан Грей у него хрупкую красивую девочку ворует. Меннерс злится и кусает губы, грызёт ногти до мяса, мечтая вместо этого вцепиться зубами в чужой кадык. Меннерс себя чувствует диким зверем, готовым рвать за единственную, что его приручила, при-у-чила к рукам. Меннерс хотел бы к тонким ладоням прильнуть, заскулить, не желая прощаться с такой красивой мечтой. Меннерс привыкает выходить на палубу по утрам, когда нет никого кроме молчаливого рулевого, все остальное время прячась в каюте. Меннерс на море смотрит больными глазами, думая порой, что проще гораздо было бы за борт да в волны, да на дно. Голос капитана раздаётся прямо у него за спиной, мягкий, с ласковой хрипотцой... неимоверно раздражающий. — Осторожнее, прошу, — он берет за плечо и отводит от края, не давая брызгам долетать до лица. — Здесь не мудрено упасть и отправиться тут же рыбам на корм, течение, знаете ли, и внушительная глубина. Меннерс кривит губы в колкой гримасе. Меннерс разворачивается к нему, к ненавистному красивому капитану, отнявшему у него Ассоль, отнимающему у него последнее, что осталось — солёные брызги в лицо и морской ветер. — Не извольте беспокоиться, — и добавляет по буковкам, глядя, как досадливо морщится чужое лицо, — к-а-п-и-т-а-н. Капитан смотрит на него укоризненно и никак не убирает горячей ладони с плеча. Капитан почему-то не уходит никак куда-то подальше по своим капитанским делам или к светлокудрой мечтательнице — капитан стоит рядом и смотрит остро в лицо, словно пытаясь в нем что-то найти. — Я ведь просил, — негромко говорит он, — я ведь просил вас называть меня просто Греем, мой друг. Меннерс почему-то на секунду теряется у него в глазах, тонет в их зелени, так напоминающей о лесах вокруг родной Каперны. Меннерс никак не может отвести взгляд — колдовская зелень затягивает, утягивает, втягивает во что-то нехорошее. Он дёргает подбородком, избавляясь от наваждения. От дурацких глаз дурацкого капитана — капитана Г-р-е-я. — Я иду в каюту, — дёргает он плечом, мстительно припечатывая такое Греем ненавистное, — к-а-п-и-т-а-н. Какого черта после того разговора Грей все чаще начинает крутиться рядом с ним, Меннерс не понимает. Меннерс только успевает огрызаться и сбегать, чувствуя, — и ужасаясь — как его, дикого, озлобленного, нелюбимого пытаются приручить. При-у-чить. Меннерса приручила уже одна, нечаянно и неосознанно, больше не нужно. Только Грей не прекращает. Грей продолжает обнимать Ассоль и шептать ей нежности на ушко — но порой по-дружески хлопает Меннерса по плечу или зовёт выпить в дружной компании матросов. Меннерса рвёт на части. Что-то в нем злится и ненавидит, и все ещё тянется к нежной, мечтательной Ассоль. Другая часть пугает ещё больше. Другая часть рвётся к горячим рукам и зелёному внимательному взгляду. Другая часть, звериная и изломанная, хочет все внимание его, все руки и все взгляды себе. Меннерс понимать, кого он ревнует, перестаёт окончательно, когда Грей мимолетом, ненароком касается его талии. Меннерса прошивает ударом молнии. Грей стучится в двери его каюты тем же вечером. Грей ослепительно трезв и ослепительно хорош собой, и Меннерса мутит немного от той бури чувств, которая вскипает: и злость, и зависть, и ревность, и больная дикая потребность. — Я пришёл поговорить, Меннерс, — уверенно начинает Грей, словно репетировал этот разговор перед дверью тысячу и один раз. — Я считаю, произошло чудовищное недоразумение... что мы все ужасно запутались... и вы, и я, и Ассоль... Меннерс думает, что выводить из себя ненавистного капитана давно стало хорошей, здоровой _любимой_ привычкой. Меннерс обрывает его заготовленную речь, впиваясь поцелуем-укусом в чужие губы. Грей отвечает уверенно и спокойно, ласково, умудряясь одновременно вести и поддаваться. Меннерс шипит ему в губы, отрываясь и самую капельку задыхаясь: — Вы не капитан, — воздуха под этим взглядом совсем не хватает, — вы решительно не капитан, вы просто бессовестный вор, Грей. Вы украли у меня невесту, вы украли у меня родину, вы украли у меня свободу... а теперь вы так возмутительно воруете моё сердце?! Грей смеётся, низко и бархатно. Грей ладонь прижимает к его груди под рубашкой, как раз там, где судорожно бьётся сердце. — Но оно ведь стучит, — фыркает он дразняще и снова прижимается губами ко рту. Меннерс не уверен — но, кажется, за все время на чёртовом корабле, все наконец-то правильно.