***
Нурменгард, 1980г. Когда он впервые услышал, сквозь туман боли и силу многих связывающих чар, что они собираются заключить его в Нурменгарде, - рассмеялся. Довольно громко. Тюремщики украдкой пересматривались друг с другом, без сомнения считая его еще более ненормальным. Но, серьезно! Запереть его в крепости, созданной им самим? Как они не понимали абсурдности этой идеи? Он знал Нурменгард вдоль и поперек, каждый коридор, каждую камеру, каждый камень; не было ни малейшей части тюрьмы неизвестной ему. Он построил ее для своих врагов, разве не так? Укрепления этой трюмы были массивными, чары мощными, а магия могущественной, и выбраться из высоких каменных стен было действительно невозможно. Однако все понимали, что он не мог не предусмотреть свое собственное заключении в Нурменгарде, на "всякий случай". С Бузиной палочкой, его старой палочкой или вообще без палочки (последнее и было его нынешним достаточно затруднительным положением) и мрачные стены, созданные им самим, не могли удержать его. Он смеялся и смеялся. Пока его не бросили в самую верхнюю комнату самой высокой башни, и он не почувствовал Альбуса Дамблдора около себя. Геллерт сразу узнал магию своего бывшего лучшего друга. Он не понимал, как, но он знал наверняка, что именно Альбус укрепил чары и защиту, обезопасил и закрыл те крошечные, преднамеренные слабости в защитной магии, запечатав наглухо оба секретных прохода. Это было похоже на бред: он мог чувствовать все это так же отчетливо, как и раны, полученные во время дуэли. Раны, имеющие непосредственное отношение не только к телу и плоти, но и к разуму. В любом случае, он пытался. После того, как дверь заперли и щиты подняли, он очень тихо сидел в углу, скрестив ноги, и не обращая внимания на грязь и сажу под собой. Пальцы сложились под подбородком, глаза сузились, а он сам пытался думать о побеге. После тридцати пяти лет в сырой темной комнате, Геллерт опустил руки. Его всегда, совсем чуть-чуть, к слову, беспокоило то, что Альбус был намного умнее его. До того самого лета Геллерт был совершенно доволен собственными талантами, собственным умом. Его товарищи в Дурмстранге были глупыми и занудными, всегда стремились плавать на поверхности, но никогда не решались окунуться с головой. Они безмерно надоедали, а его, Геллерта, собственные эксперименты были весьма достойной компанией. Шарм и обаяние, конечно, обеспечили множество поклонников и даже последователей, но он не имел и, по правде, не нуждался в друзьях. Хотя одно исключение, все же, было. Встреча с Альбусом все изменила. Он давно считал невозможным для себя то, что ему когда-то действительно мог бы встретиться равный по интеллекту. Наверное, поэтому Альбус был буквально глотком свежего воздуха. Их идеологии и мировоззрение были одинаковыми - но не говоря уже о том, что Дамблдор был на весьма консервативной стороне - и хотя Геллерт ранее считал британцев скучными и занудными, молодой человек, с которым он подружился, был далеко за пределами этого стереотипа. Нет, Альбус был довольно… дружелюбным. Геллерт так привык к их ежедневной (точнее, ежечасной) переписке, - делился идеей, как только она пришла ему в голову, нетерпеливо разговаривал при свете палочки на заброшенном кладбище, быстро записывал заметки, прежде чем поспешно вытолкнуть свою сову в окно – так что теперь быть замкнутым в собственном уме было ужасно и неправильно. Иногда Геллерт слышал голоса за пределами своей комнаты, тревожно рассказывающие о том, как он кричал, смеялся или бормотал странные вещи во сне. Однако он никогда долго не слушал - чтобы не услышать обсуждение того, о чем шептал он. Его мысли и воспоминания были для достаточно мучительными. Вероятно, было слишком нагло надеяться, что Альбус останется с ним до конца. Хотя он по-прежнему слепо верил, что они вместе, вооруженные прославленными Дарами Смерти, могли бы привести к всеобщему мировому порядку, который воздвиг бы волшебников на их законное место в верхушке общества и заставил бы маглов пресмыкаться перед ними. Прискорбно, конечно, очень прискорбно… Грубый, недалекий брат Альбуса и непостоянная Ариана ... Переменные. Пришедшее раскаяние сводило Геллерта с ума. Он проклинал Альбуса Дамблдора пять недель подряд. Дырявый Котёл, 1960 г. - Эльфиас, мой старый друг. От поизнесения своего имени крошечный волшебник оторвался от стопки и повернулся. Перед ним стоял хорошо знакомый человек с доброжелательной улыбкой, натянутой на лице. Эльфиас тотчас встал и радостно заулыбался в ответ. - Альбус! Как ты, дружище? - спросил он, когда они тепло пожали руки, глядя друг другу в глаза. Его старый друг, как всегда, был великолепен в этой темно-синей мантии, обрамленной мерцающими серебряными звездами. Однако выглядел он немного измученным и явно встревоженным; Эльфиас был хорошим другом и мог увидеть то, что было за широкой улыбкой и блестящими голубыми глазами. Прежде чем он успел прокомментировать это, Альбус сел и ответил. - Ох, хорошо, как и всегда, мой дорогой, - тепло сказал Дамблдор, глядя на друга, похлопавшего его по руке. Эльфиас прочистил горло. - Я надеюсь, что тоже самое можно сказать и о тебе? - продолжил волшебник. Мужчина кивнул, возможно, даже слишком быстро. - О да, конечно, - заверил тот. - Моя жена тоже здорова, - без надобности добавил он. Альбус засиял. - Я очень рад это слышать, - сказал он, и после повернулся к подошедшему бармену Тому. Эльфиас вытер ладони о мантию под стойкой, как только обменялся приветствиями. После того, как Дамблдор заказал себе напиток (праздничный фруктовый пунш с добавлением сладкого меда), он снова повернулся к Эльфиасу. - Теперь, полагаю, ты хотел поговорить со мной? Это была правда; вот почему Эльфиас и устроил эту небольшую встречу. Однако сейчас, когда время пришло поговорить, он почувствовал себя более чем смущённым. Понятия не имел, с чего бы начать, и, чтобы заполнить тишину наступившего неловкого момента, он снова откашлялся. Альбус терпеливо посмотрел на него и ждал, когда тот решится. - Как ты, несомненно, уже знаешь, - наконец начал тот после глотка огневиски, - власти Нурменгарда хотят, чтобы ты наведался в тюрьму и провёл плановую проверку камеры, которую ты зачаровал пятнадцать лет назад, - Он снова прочистил горло. - А точнее, его камеру. Эльфиас рискнул посмотреть на своего приятеля. В глазах Альбуса было понимание, но он ничего такого не сделал, кроме как глотнул из своей бутыли и кивнул. Волшебник вернулся к своему напитку. - Не думаю, что для тебя было бы разумно идти туда. - Слова вылетели как на одном дыхании, но вместо облегчения, которое он ожидал почувствовать, сказав это, появилось ощущение тупой тошноты внизу живота. К его крайнему удивлению, Альбус безмятежно кивнул. Его старый друг сам казался немного удивленным. - О, я вообще не собирался ехать в Нурменгард. - Соломинкой он помешивал свой напиток. - Чары держатся. Я в этом уверен. - Ой, - Эльфиас не знал, каким должен был быть его ответ в этот момент - он раскраснелся. - Ну… хорошо, хорошо! Альбус мягко улыбнулся ему. - Искренне благодарю тебя за заботу, но... И, пожалуйста, не считай меня бессердечным - в этом нет необходимости. Эльфиас покраснел еще сильнее и допил остатки огневиски, чтобы чем-то избавиться от смущения. - Конечно, конечно, - сказал он после паузы. - Я просто... подумал, что было бы благоразумно высказать тебе свое мнение. Альбус понимающе кивнул. Нужная тишина, словно туман, повисла между ними и, когда Дамблдор допил свой стакан, Эльфиас жестом указал Тому повторить. В его груди воцарилось облегчение. Этот человек был частью прошлого Альбуса, и он всегда должен там и оставаться. - Они говорят, что он постоянно пытается сбежать, - произнес наконец Эльфиас не из-за тревожной, а глубокой потребности уже что-то сказать. - Он не сбежит, - спокойно заверил Альбус, не глядя в глаза. Тон его был слегка напряжённым и скрипучим. Эльфиас постучал пальцем по кружке, пристально разглядывая жидкость внутри. Знал же, что не должен рисковать продолжать тему дальше, но ему едва удавалось сдерживать себя, и прежде чем он смог осознать, слова сами выскользнули из его рта. - Интересно, знает ли он, кто именно... - Этот, - перебил его Альбус, повысив голос почти до предела, - вопрос лучше задать властям Нурменгарда. На его лице было такое же приятное и обычное выражение, что и всегда, но вот глаза стали остекленевшими и холодными. Эльфиас сглотнул и понял без лишних слов и жестов, что разговор окончен.***
Дурмстранг, 1945 г. Геллерт знал, что он придет - последние пять лет прошли в безумном ожидании. И, как всегда, Альбус не разочаровал. Никто не ожидал, что он окажется на территории Дурмстранга, школы, из которой был исключен в юности - никто, кроме Альбуса Дамблдора. Но, на самом деле, школа принадлежала ему уже более двух лет. Так что преодолеть администрацию было проще простого. Геллерт улыбнулся, когда рыжеволосый приблизился к нему прямо под густую листву дерева. Он пробыл в Нурменгарде до утра и то, что Альбус знал, что нужно искать его здесь, было на уровне хорошего ясновидца. Старый друг изменился. Отрастил каштановые волосы, свисающие ниже пояса; то же случилось и с его некогда скромной бородкой. Сменил свою старую круглую оправу на новую, в форме полумесяца, которая теперь сидела там, где и положено. Даже нос стал другим - когда-то то была длинная прямая линия, словно у сороки, а теперь криво изогнутая около середины переносица. На нем были широкая манти, украшенная полумесяцами, а на лице мрачное выражение. Однако глаза его были прежними. Геллерт шагнул вперед и вытащил из кармана Бузинную палочку. Внутри все как будто перевернулось, и он улыбнулся. - Здравствуй, Альбус, - сказал он тихо. Говорил по-английски, машинально перейдя именно на него. Много лет прошло с тех пор, как этот язык звучал из его уст в последний раз. - Добрый вечер, Геллерт, - последовал вежливый ответ тем же глубоким и звучным голосом. Несколько минут ни один из них не позволил себе и звука. В Геллерте таилось предвкушение предстоящего разговора, и он позволил себе задуматься, почему же Альбус ждал этого дня долгих пять лет. Он погладил гладкую поверхность Бузинной палочки большим пальцем. За все годы их разлуки он никогда не встречал такого, как Альбус - равного. Он думал, что этого и следовало ожидать, ведь, вероятно, Дамблдор единственный такой. - Ты пришел, полагаю, чтобы попытаться меня победить? - лениво произнес Геллерт. Он подошел ближе. Его глаза голодно засияли, словно у хищнике перед последним, смертельным прыжком. - В самом деле, - согласился Альбус. Блондин улыбнулся, оскалив зубы. - Боюсь, у тебя мало шансов. Пока этот инструмент приветствует меня как своего хозяина, ты никогда не победишь, мой старый друг. Он поднял Бузинную палочку вверх, позволяя заходящему солнцу освещать ее. Глаза Альбуса вспыхнули. - Ах. - Он абсолютно не выглядел расстроенным - не то, чтобы Геллерт ожидал этого. - Я предполагал, что ты уже заполучил ее. Однако, несмотря на твою искусную палочку, думаю, ты найдешь меня весьма грозным противником. - Из сверкающих одежд, он вытащил свою палочку, и принял позу для дуэли. Геллерт пожал плечами. - Возможно. - Его глаза бегали по чужому телу с головы до ног. - Но… одна треть поиска выполнена, Альбус. Жаль, что ты не смог остаться непоколебимым на это время. Жаль…- Его глаза округлились, глядя на абсолютно спокойное лицо Дамблдора. - Я уверен, что к настоящему времени у нас было бы уже три Дара, и мы уверенно бы двигались к созданию идеального общества. Я совершил великие дела за последние пять лет, Альбус. Великие ... Это было правдой. У него были тысячи последователей, людей, достаточно амбициозных, которым нужен был лидер, тот, кто смог бы уверенно за собой вести. Один за другим, в мелких районах Германии, начинали подниматься волшебники, а маглов же загоняли в грязь, где им было самое место, покрывая их пеленой земли и страха. Учебная программа в Дурмстранге претерпела революцию. Молодежь просвещалась, и с каждым днем все больше волшебников попадали под его влияние. Конечно, были диссиденты и повстанцы, те, кто пытался с ним бороться, но спорили они не долго. У них либо происходила внезапная, но глубокая перемена в настроениях, либо Геллерт выслеживал их и раздавливал каблуком своего ботинка. Те, кто был полон решимости встать на сторону маглов, могли умереть, как маглы. Конечно, на вершине этой славы он был один; никому не доверял, не верил. Какая жалость, что Альбус, у которого был столь острый ум и такая чистая кровь... Это уже не имело значения. Сталь покрывала голубые… голубые глаза, которые были так похожи на его собственные. - Думаю, ты забыл причину, по которой наши планы разрушились, Геллерт. - Губы Альбуса сжались в тонкую линию. - Я думаю, что у нас разные понятия «величия». Невинные люди убиты, и это моя вина в той же степени, что и твоя. Я больше не позволю тебе причинять вред. Возможно, из-за того, как он это произнес. Возможно, из-за того, что Геллерт всегда мог читать Альбуса лучше любого провидца. А возможно потому, что лучшие друзья никогда так и не стали чем-то большим. Но как бы то ни было, Геллерт внезапно понял причину, по которой Альбус так долго не пытался его разыскать. Он усмехнулся. - Это я убил ее, Альбус, - немного печально произнес он. Но это было не совсем так; он точно не знал, кто убил Ариану, но был уверен, что не Альбус. Все довольно просто. Чья-то палочка промахнулась и убила несчастную девушку. Логично предположить, что маг использовал одно из трех запретных проклятий. Из троих в комнате Альбус целился в него, Геллерта, и только в него. И что бы ни говорил Альбус или как не пытался убедить себя, он не намеревался убивать. Только не невиннуб душу. Но времени думать об этом не было. Альбус внезапно шагнул к нему, крепко стискивая в пальцах палочку, а холодная решимость ожесточала сапфиры его глаз.***
Кабанья голова, 1930 г. Аберфорт старался не оборачиваться и как ни в чем не бывало продолжал осматривать свои ликеры, расставленные в магазине на всех полках под разными углами. - Ну? - грубо буркнул он. - Что ты хочешь, а? - Несколько минут назад в баре было пусто, и было бы хорошо, чтоб так и оставалось. - Сливочное пиво было бы лучше всего, - ответил его брат. Аберфорт стиснул зубы. - Ведь за этим ты мог пойти в «Три метлы», не так ли? - прорычал он, но, тем не менее, полез под стойку за бутылкой и протянул ее Альбусу. И ему пришлось взглянуть на брата впервые, с момента его прихода. Тот казался… таким вымученным, словно пытался насладиться коротким отдыхом посреди долгого-долгого путешествия. Аберфорт сузил глаза и отвернулся, но успел заметить кое-что еще. - Сломал себе нос во второй раз? - с мрачным удовлетворением спросил он, переведя все свое внимание вытиранию стойки. Нос у Альбуса был изогнутым вдвое больше, чем когда они виделись в последний раз. Также сейчас на нём красовались две шишки, одна краснее предыдущей. - Ах. - Альбус коснулся переносицы. - Я попал в один неприятный случай. Ну, во всяком случае, Эльфиас так точно. Заклинание, которое он пытался применить, было особенно сложным, и ... его палочка переборщила. Последствия были трагическими... - закончил он печально. Глаза Аберфорта потемнели, и он стал сильнее тереть столешницу. В голосе брата он слышал все, что тот так старательно пытался скрыть. - Треклятый… - пробормотал мужчина себе под нос. - Когда ты в последний раз был в Германии? - внезапно рявкнул он, резко обернувшись, чтобы взглянуть на Альбуса, который тотчас замер и с любопытством смотрел на него. - Я никогда не был в Германии, - спокойно ответил. Аберфорт насмешливо фыркнул, сверкнув глазами. - Да, действительно, - саркастически сказал он. - Готов поспорить, ты просто взял и совсем забыл о нем, а? Потому что святые не связываются с такими типами, не так ли? - С каждой секундой он злился все больше и даже не знал почему. - Нет, совсем нет, место для святых - старый добрый Хогвартс, где им поклоняются, где им не нужно ничего искупать, где солнце светит из всех задниц, что обитают там, и никто, черт подери, не смеет сомневаться в этом! Он отбросил тряпку, а лицо его было красное, грудь вздымалась. Альбус смотрел в свой стакан. Его поведение нисколько не изменилось. - Я больше с ним не разговариваю, - сказал он очень тихо. – И даже не думаю о нем. - Ха! - сказал Аберфорт и снова взялся за тряпку. Его гнев растаял так же быстро, как и пришел. Однако он не сдержался добавить мрачно: - портреты - ужаснейший способ для утешения, Альбус. Взгляд Альбуса метнулся на лестницу, ведущую в комнату наверху, и, как и ожидал Аберфорт, он ничего на это не ответил. Младший свирепо посматривал на Альбуса и, ксли бы он не был в своем собственном заведении, то плюнул бы. Они молчали, пока стакан Альбуса не опустел, и Аберфорт не увидел его хмурое лицо в отражении поверхности стойки. - Зачем ты сюда приехал, а? - требовательно спросил Аберфорт , снова оборачиваясь к Альбусу. - Если из-за той ерунди в Пророке, ты такой, то хочу, чтобы ты знал, что то, что я делаю - мое личное дело, и, черт возьми, никто не докажет мне обратное! - Я бы и не мечтал об этом, Аберфорт. Впервые он назвал его по имени с тех пор, как сюда зашел, но обладателя имени это лишь разозлило. - Тогда что тебе нужно? - взревел он и указал в направлении школы. - Вся твоя филантропия пускай остается в замке, здесь ей места нет! Альбус оставался по-прежнему не возмутим и не поколебимым. Это вызвало у Аберфорта желание ударить его. Снова. - Я просто пришел выпить, - вежливо сказал Альбус и, наконец, встал со стула. - И еще не заплатил, - напомнил ему Аберфорт, наблюдая, как брат поднимает плащ. - Ох, как невежественно с моей стороны, - ответил тот. Подойдя к прилавку, волшебник достал мешочек и положил несколько монет на прилавок. Аберфорт смотрел на него, ничего не говоря. - Ну тогда. - Альбус склонил голову. - Я ухожу. Аберфорт хмыкнул и повернулся, чтобы снова таращиться с большим наигранным любопытством на свой товар. Стало очень тихо, и он подумал бы, что Альбус ушел, если бы не услышал позади себя шорох его мантии. - Мне очень, очень жаль, - мягко сказал его брат через несколько минут. Голос его дрожал. Аберфорт стиснул зубы, отказываясь что-либо сказать, и даже признать, что он услышал прошептанные слова. Он пристально смотрел на бутылку Старого Огдена и ждал, пока его гнев испариться, ведь контролировать себя было крайне сложно. И, когда он обернулся снова, брата уже не было. И бар был вновь пуст. Именно так, как ему нравилось. Да и в любом случае пора закрываться. Следующие несколько минут он убирал со столов и мыл стаканы. Было всего десять минут двенадцатого; у него еще было время посидеть с ней немного, прежде чем отправиться спать. Убирая прилавок в последний раз, он взял деньги, оставленные Альбусом. Именно тогда он заметил, что брат переплатил ему на один сикл. Волна желчи захлестнула его. Он подошел к передней части заведения, отпер дверь, распахнул ее и швырнул серебряную монету в грязь.***
Три метлы, 1915 г. Вошедший вёл себя странно с самого начала. В баре не было необычным то, что некоторые незнакомцы не снимали свои плащи и мантии, скрывая все, вплоть до лица, но этот человек отказывался даже поговорить. Он заказал напиток, указывая пальцем и что-то кряхтя. Бармен даже был уверен, что немым он не был, поскольку слышал, как тот бормотал себе под нос на непонятном языке. Все это было довольно... странно. Теперь же, спустя некоторое количество времени, странник сидел за столиком в углу и спокойно потягивал свой напиток. Его едва можно было разглядеть из-под слоев окутывающей сверху донизу черной ткани, единственное, что не было спрятано - запястья и копна светлых волос. Бармен очистил стойку, все еще не сводя глаз с незнакомца. Маг частенько проворачивался в разные стороны, словно кого-то искал; из-за своего плаща он спокойно, не боясь быть замеченным, наблюдал за людьми, которые входили и выходили из паба. Однако никто из всех присутствующих не был тем самым, кто был ему нужен, поэтому маг оставался ровно сидеть на стуле в баре несколько часов кряду, медленно потягивая нектар. Наконец, спустя время, мужчина вернулся к стойке - возвратить стакан и расплатиться за выпивку. Бармен благодарно кивнул, забирая бокал и деньги; ему хотелось, чтобы незнакомец скорее покинул заведение. Что-то в нем было отталкивающим и неприятным. Но, нет. Вместо того, чтобы уйти, странный маг наклонился ближе, и поманил пальцем бармена. Тот заколебался лишь долю секунды, но, пораскинув мозгами, так же подался вперед. Интерес взял свое. К удивлению, ничего необычного незнакомец не сказал. Он прошептал без какого-либо акцента лишь одно слово и больше не издал ни звука. «Хогвартс». Бармен вопросительно посмотрел на незнакомца. -Школа? Ну, она прямо там, - ответил он, указывая куда-то в бок. - Просто следуйте по вытоптанной дороге. Она здесь единственная; не думаю, что кто-то сможет пропустить большущий замок. Незнакомец ничего не ответил. Он кивнул и выскочил из бара. Как ни странно, (но, возможно, этого и следовало ожидать, предположил бармен), он направился в совсем другую сторону от того, куда ему указали.***
Годриковая лощина, 1899 г. Альбус любил слушать смех Геллерта. Это был глубокий, наполненный различными мелодиями звук, вырывающийся из горла, почти прямая линия которого предшествовала изящной выпуклости кадыка и идеально гладкой поверхности кожи. Тот запрокинул голову от смеха, и его светлые локоны метались из стороны в сторону и блестели на солнце всеми цветами радуги. Его глаза были прикрыты, но Альбусу показалось, что синие радужки сверкают словно сапфиры. Он любил слышать его смех. Даже если он сам был тому причиной. Альбус согнулся и выплюнул изо рта остатки злосчастной конфеты, тщетно пытаясь избавиться от привкуса рвоты. Он кашлял и хрипел, периодически отплевываясь, и Геллерт громко стукнул его по спине ладонью, продолжая смеяться от души. Даже несмотря на отвращение, Альбус почти улыбался. Когда кашель утих, он откинулся и с благодарностью принял чашку меда, предложенную Геллертом. Его друг все еще посмеивался. Альбус взглянул на него с притворным упреком. - А теперь ты видишь, к чему приводит меня храбрость, - сказал он, указывая на безобидную банку конфет «Все вкусы» Берти Ботт. - К дегустации рвоты и ужасным лучшим другом. - Он прислонился к дереву и отпил мед. Его глаза блеснули в полутени. Геллерт громко рассмеялся. - Ах, боюсь, это больше связано с твоей "удачей", друг мой. - Он лег на клетчатое покрывало, которое они расстелили для обеда на свежем воздухе. Юноша в тот миг был идеальным воплощением вялости и снисходительности, поэтому Альбусу повезло. Он выбрал кусок сыра и небрежно бросил в рот. - Не то, чтобы я ставил многое на удачу, но я полагаю, она важна для вас, британцев. - Должен ли я поверить, что твоя удача - в те дни, когда ты решаешь, что она важна для тебя, - намного превосходит мою? - Альбус поставил стакан и подвинулся поближе к другу. Они находились в одном из многочисленных парков Годриковой Лощины, недалеко от домов Дамблдоров и Бэгшотов. Солнце стояло в самом зените и жара стояла невероятная, но огромный дуб, под которым лежали парни, был более чем достаточным укрытием. Вокруг них было тихо и безлюдно. Альбус отложил несколько карт и старых писем в сторону и сел возле головы своего друга. - О, конечно, - беспечно сказал Геллерт. Он наклонил голову так, чтобы она лежала на коленях Альбуса, которому вдруг стало очень жарко, несмотря на то, что он находился в тени. - Хотя в некоторых случаях твоя удача тебя нисколько не подводит. Ибо мы оба блестящие волшебники с одинаковыми взглядами на жизнь. Они, и именно они, изменят этот мир. Разумеется, нас свела не случайность. - Ах. - Альбус провел пальцами по золотистым локонам, даже не осознавая этого. - В этом я с тобой спорить не могу. Улыбка Геллерта была почти безумной, но все такой же яркой. - Конечно, не можешь. - И он поднял руку, чтобы схватить Альбуса за шею и потянуть его вниз, к себе. Они поцеловались, прежде чем кто-то это вообще понял. В то утро "Берти Ботт" к Геллерту были очень добры: он попробовал клубнику, сэндвичи с ветчиной, шоколад и чего-то дикого, свежего и непонятного. Альбус проследил резкие, острые линии его красивого лица, прикусив нижнюю губу. Язык Геллерта был волшебным; он проходился по губам, зубам, языку, заставляя Альбуса что-то мягко взмурлыкивать в ответ. Как и всегда, когда он оказывался так близко к Геллерту, медленно ощущал, что теряет концентрацию, но все же некоторая особенная ясность была очевидна. Геллерт первым пришел в себя. Он отстранился, прежде чем убрать с покрывала еще несколько вещиц, и усадить брюнета рядом с собой. Мужчина лениво играл с длинными каштановыми волосами, и Альбус задрожал от приятных ощущений. - Как ты думаешь, где нам следует искать в первую очередь? - спросил Геллерт. Альбусу потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он имел в виду их предстоящие поиски Даров Смерти, этих пресловутых вещей. - Болгария? Италия, возможно, поскольку это письмо… - парень вяло махнул на стопку бумаг. -… Похоже, наводит на мысль, что последний владелец Камня исчез в той части Средиземного моря. Швеция – достойный внимания вариант, как и Германия… - Германия, - без колебаний сказал Альбус. Его улыбка была широкой и искренней, а пальцы нежно касались выступающей венки на шее Геллерта. - Я бы хотел, чтобы коренной житель показал мне такую очаровательную страну. Геллерт согласно кивнул ему, отражая улыбку. - Конечно, я обеспечу тебе экскурсии, но мы поедем туда не осматривать достопримечательности. - Его колкие голубые глаза слегка сузились. - Естественно, - согласился Альбус, поцелуем отгоняя его хмурый взгляд. Смягчившись, Геллерт потянулся за кусочком сыра, который скользнул между губ Альбуса. - Я должен признать, что нам придется немного развлечься в путешествии, если Ариана присоединится к нам,- припустил Геллерт. Альбус не ответил; он только задумчиво жевал. Светлые брови изогнулись. - То есть, если она все еще идет? - спросил он, внимательно наблюдая за Альбусом, когда тот прожевал сыр. - Конечно, - наконец сказал Альбус. - Ничего не поделаешь. Аберфорт вернется в Хогвартс, а козы - вряд ли подходящая компания для молодой девушки. Геллерт рассмеялся заразительно и заливисто, что пучок опасения, образовавшийся внизу живота Альбуса, немедленно исчез. - Хорошо. - В его улыбке появился недвусмысленный игривый тон. - Теперь полагаю, у нас еще есть несколько часов для уединения. Однако, будем ли мы их использовать ...? Смешок Альбуса превратился в всхлип, когда Геллерт перекатился на него и укусил за шею. Блондин откинул волосы назад, все еще улыбаясь, и начал расстегивать тунику Альбуса. Ощущение этих умелых пальцев на своей коже заставило задрожать и затаить дыхание, и он расслабился от чужих прикосновений, прийдя в себя только когда почувствовал язык, ласкающий один из его сосков. - Геллерт! - прошипел он и попытался оттолкнуть друга. Геллерт, однако, продолжал облизывать его грудь, и Альбус застонал. Возбуждение давало о себе знать. - Нет, не здесь, не сейчас! Твоя тетя... - Надежно заперлась в своем кабинете, перелистывая очередной талмуд. - Геллерт успокаивающе поцеловал его в щеку, снимая с чужие очки. - Но… - Альбус изо всех сил пытался сформулировать слова, в то время как Гринденвальд уже начал стягивать с него тунику через голову. - Аберфорт, он может заглянуть в сад прямо сейчас, он может... - Увидеть? - Довольный, блондин провел руками по обнаженной груди Альбуса, ощупывая его соски, обводя живот, гладя тонкие волоски, которые уходили в его брюки. Альбус выгнулся на клетчатой ткани пледа, который предназначался для пикника, и не мог больше издать ничего, кроме тихих стонов. - Ах, ну, даже если он и увидит, полагаю, это вызовет только безобидную зависть. В конце концов, я уверен, что целуюсь гораздо лучше, чем его обычные пасии. И я, представь, даже умею разговаривать. Альбусу не удалось заставить себя рассмеяться. Ловкие пальцы Геллерта сеяли хаос в его уме, прыгая и играя возле верхней части его брюк. Его плутовские губы были не менее виновны в этом абсурде посреди сада; он оставлял влажные следы поцелуев на его груди и животе, двигаясь все ниже и ниже, а затем все выше и выше; пытал и дразнил его, пока Альбус не был уверен, что потеряет рассудок еще до конца этого дня. Когда розовый язык выскользнул, оставив мокрый след на его коже, через тело Альбуса прошли небольшие электрические разряды, пока он не вскрикнул. К счастью, Геллерт наконец расстегнул пуговицы на брюках, стянул их до колен и взял горячий и тяжелый член в руку, обхватив ладонью. Альбус зашипел от удовольствия. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой; большой палец скользнул по чувствительной головке и заставил его вздрогнуть. - Приятно? - Геллерт с улыбкой пробормотал, усаживаясь на бедра Альбуса, и тот мог только невидяще кивнуть. Длинные пальцы нежно поглаживали его член, и ему хотелось поднять бедра и сказать любовнику сжимать сильнее; и не важно, что сразу после он умер бы от стыда. - Хорошо, - хрипло сказал Геллерт, и Альбус уловил след его акцента. Он соскользнул вниз по телу Дамблдора, который ощутил что-то толстое и горячее у его ноги, прежде чем Геллерт соскользнул еще ниже, взял его в рот. Альбус закричал; он ничего не смог с собой поделать. Рот Геллерта был таким теплым и такими влажным, и когда он повернул языком так… Бедра Альбуса резко дернулись, и он почувствовал, как Геллерт слегка подавился. Он погладил светлые кудри друга в извинении, и в ответ Геллерт втянул щеки, погружая его глубже. Мягкие влажные звуки исходили из его рта, когда он отсасывал, поднимаясь и опускаясь. Лицо Альбуса сильно покраснело, и он почувствовал, как его ноги превратились в желе. - Мерлин… - выдохнул Альбус и начал раскачиваться в темпе, который задал блондин, неистовом и горячем. Одна рука сжимала его соски, доводя удовольствие до пика, а другая устроилась у основания члена. В животе разгорелся жар, грозивший рано или поздно взорваться. Его член был так тверд, что он едва мог соображать. Когда рука опустилась ниже, чтобы ласкать его яйца, Альбусу стал слишком охуенно, чтобы продержаться ещё дольше. Он излился в рот Геллерта, глубоко зарывшись пальцами в его волосы, сжав губы, дабы заглушить стон экстаза. Геллерт держал член во рту и продолжал сосать, лизать и глотать, пока оргазм Альбуса прокатился по нему. Нить спермы выскользнула из уголка его рта и скатилась к подбородку, и Альбус понял, что никогда в жизни еще не видел ничего более опьяняющего. Когда дрожь Альбуса наконец утихла, Геллерт быстро избавился от одежды и лег на друга со стоном облегчения. Он поглотил губы Альбуса в поцелуе, касаясь его лица и груди. Его пенис был твердым и красным на фоне размягчающегося члена Альбуса, что, когда тот качнул бедрами вверх, это, казалось, довело его до предела. Он начал бездумно тереться о партнера, зажмурившись и дрожа всем телом. Дамблдор покрывал все его лицо мягкими, медленными поцелуями, одной рукой крепко обхватив его зад, а другой протиснувши руку между их телами, схватывая его мужское достоинство. Геллерт запрокинул голову, обнажив идеальную линию шеи, и кончая, припал ртом к плечу Альбуса, сильно его прикусывая. Им обоим потребовалось много времени, чтобы отдышаться и прийти в себя. Солнце пробилось сквозь кроны дерева, одаривая их своим теплом. Геллерт целовал то место, которое укусил, и гладил длинные волосы Альбуса. Тот наслаждался вниманием, чувствуя себя невероятно довольным, и прошло некоторое время, прежде чем у него хватило духа найти свою палочку и бросить быстрое очищающее заклинание. Они неохотно облачились в одежду. Как бы чудесно не было лежать здесь, парк не мог оставаться безлюдным вечно. Геллерт лукаво подмигнул ему, когда они опять вместе устроились у дерева. - Разве ты не рад, что так легко сходишь от меня с ума? Альбус хмыкнул. - У меня теперь нет особого выбора, не так ли? - Геллерт рассмеялся вместе с ним, и несколько минут они сидели в уютной тишине. - Нужно будет что-то предпринять насчет твоего брата, - немного позже тихо сказал Геллерт, глядя в небо. Альбус вежливо приподнял бровь, показывая свое замешательство. - Путешествие, - объяснил Геллерт. - Я искренне сомневаюсь, что тот факт, что Ариана будет сопровождать нас, придётся ему по душе. Альбус открыл было рот, чтобы ответить, но сообразил, что ответа у него нет. Геллерт был прав. Аберфорту этому ни в коей мере не обрадуется. Он может даже не позволить девушке поехать. Альбус нахмурился. Все казалось очень проблематичным, и он не хотел об этом думать, по крайней мере сейчас. - Я что-нибудь придумаю, - пообещал он Геллерту, и тот резко улыбнулся. Они прислонились к коре дерева, тесно переплетая руки между собой, и смотрели вверх, на небо, на солнце, сияющее в самом зените, как обещание их***
Отойдя пару шагов назад, Альбус Дамблдор медленно закрыл глаза. Одинокая слеза текла по его щеке, когда он отстранился от Омута памяти.