Шансон здорового человека

От погоды погоды не ищут, не ждут, не излечит сифилис гонорея, и певец карнавальной репрессии любит хомут: сквозь хомут ему видится Гиперборея. На стальной колеснице летит, словно птица, обнажив ягодицы, девица, доставляет мне пиццу, и если она не хочет этой работы лишиться, то лучше б ей поторопиться. Мы живём в Скайриме, мы все живём в Скайриме, здесь на морозе ясно думать, о чём писал Батай, и выплакав над стопкой водки свою юность, берёзовые майские дожди, туманы на вечернем взморье, свой первый шаг, свой первый смысл, пойти и добровольно встроиться в конвейер, продать родник души под свалку и рекламу иль стать звездой Тик-Тока, повелителем веб-кама, и, словно в сиквеле «Барыги» Рефна с Гошей Куценко в главной роли, с Безруковым для подтанцовки и с Михалковым во главе всего контуженного круга, в ультрамариновых неоновых подъездах поднимать закладки с посланьями от аннунаков, записанными в виде порошков и марок. Но мы живём в Скайриме, нам спокойно и легко дышать ночным июньским воздухом сквозь сигаретный дым и смог завода, смотреть: растёт лопух и год от года становится сильней. И вдруг о прадеде подумать, как в земле ему лежится. Никуда не спешит, не идёт, не бежит. Он изжит, он из жизни повсюду утрачен, и какая удача, что не видит он, в пользу чего был уплачен его жизненный долг. До чего хорошо в ананасовой коме, в инстаграме дракона довакин ставит лайк. Он почти невесомый, этот маленький лайк, но когда довакинов пятьсот миллионов, это значит, что с ними теперь словно с главными в доме, когда главные вышли, а занавески горят. И в Скайриме живём мы духовней, чем в Риме: свой Катулл в каждой квартире, он предустановлен в сортире, а на кухне Вергилий, и за него приходит отдельный счёт. Здесь на морозе хорошо блевать водкой, и становится ясно, кто съел колбасу. Эта ясность опасна, эта ясность ужасна, и ещё ужасней, когда она не ведёт ни к чему. Мы в Скайриме живём: каждый норд мудр и твёрд. Он поёт, и поёт, даже стоя на коленях, и катаясь на оленях в Швейцарских Альпах поёт: «Да, мы дети мятежных и нищих Советов, а вы дети счастливых имперских минетов и удачных во всём окончаний в анал. Мы вошли в этот ваш карнавал безголовых прелестниц, силиконовых грёз и таких же кошмаров, перевёрнутых ценностей, псевдонауки и цитат из чумного Камю вперемежку с котами, как в колено стрела…» Мы живём в этой ламповой Гиперборее, где элиты добрее, чем у разных там лотофагов, а низы это дауны и трилобиты, миллионы неопознанных нулевых знаков в конце длинного чека.