мы обязательно встретимся...

Чёрные лаковые туфли ступали на мокрую землю, а на самих были маленькие капли, как слёзы. Мужчина не обращал внимания на грязь — ему было всё равно, волновало лишь то, куда он идёт и что ждёт его там. Малфой не чувствовал ног, туда он ходит только на ватных, когда ничего не чувствует, только бурю в районе груди и большего ни капли. Девятнадцатое число было самым нелюбимым из всех, которые он только мог перечислить. Эту цифру он ненавидит всей душой, от которой, кажется, уже ничего не осталось. Как только не стало её, не стало его. Девятнадцатого сентября, две тысячи первого года мужчина потерял всё, чем он по-настоящему дорожил. На протяжении пяти лет он ходит на одно и тоже место, вспоминая день, когда в последний раз увидел её и то полупрозрачную; сейчас же, Малфой мог увидеть надгробие, слова которого знал, как молитву, и цифры, которые были на камне с её фотографией. С каждым шагом сердце сжималось с новой силой. Раны так и не зажили. Они никогда не затянутся. Мужчина помнил всё: от кончика её носа, до всех веснушек и родинок на теле. Мерлин, он помнил всё. Каждую ночь, Малфой видит знакомые каштановые волосы, карие глаза и кончики пальцев. День за днём в его голове мелькает мысль о том, чтобы наконец-то покончить свою жизнь и оказаться с ней рядом, быть рядом, но женщина же говорит ему совершенно другое: — Драко, ты должен жить. Сделай то, что не смогла я — живи. И он слушается её, как пару лет назад слушал Люциуса. Мужчина остался один, ни семьи, ни друзей, ни близких. Все умерли, кто был ему дорог. Но Малфой продолжал жить только ради неё, понимая, что когда-то он не послушается её, и этот день настанет, рано или поздно. И вот, стоя у знакомой могилы, где написаны два слова, из-за которых его сердце обливается кровью. Гермиона Грейнджер. Драко никогда не чувствовал себя таким разбитым и одиноким. Переведя взгляд на белые розы, которые он любил ей дарить, мужчина закусил щеку изнутри, пытаясь не заплакать прямо здесь, как он делает последние пять лет. Каждый поход сюда заканчивался истерикой и слезами. Платиновые волосы были мокрые, как и его одежда, но Драко совершенно не думал сейчас об этом потому, что на данный момент он здесь и только его воспоминания. Он помнил всё от корки до корки. То, как они сидела в Малфой-Мэноре около камина, когда Гермиона читала очередную маггловскую книгу и закусывала губу, а Драко наблюдал за каждым её движением, за каждой эмоцией, которая отражалась на лице. Наверное, его можно было сравнить с хищником, который изучает свою добычу и впитывал её в себя. Именно, впитывал, и ни как по-другому. — Гермиона, иди сюда, — отвлекаясь от книги, женщина видела, как любимый хлопал руками по коленям и, вставая, шла к нему, будто под гипнозом. Обвивая его шею руками, она смотрела в серые проницательные глаза, в которых она тонула каждый раз. — Ты такая красивая, — водя кончиком своего носа по мягкой щеке, вдыхая аромат, Малфой прошептал каждое слово. Потом его губы встречались с её, сливаясь в опьяняющем поцелуе. Их языки сплетались, а разум постепенно мутнел. Тёплая ладонь лежала на острой скуле, притягивая мужское лицо ближе. Она не могла без него: без его поцелуев, без его касаний, без его шёпота, после которого по телу пробегали сотни мурашек, а сердце начинало биться быстрее. Он был необходимым, как глоток свежего воздуха. Уже лёжа под ним, на мягком ковре около камина, Грейнджер смотрела снова в те родные глаза, радужки которых практически не было видно. Он целовал каждый миллиметр ее кожи, будто в последний раз, оставляя где-то красные отметины, доказывая всем и даже самому себе, что она его. Его. Гермиона отдавалась ему вся, ей не нужно было подстраиваться под него, ведь как только он входил в ее лоно, они становились одним целым. Мерлин, Драко сводил с ума её тело, её губы, язык. Каждый раз он рычал, чувствуя, как с новым толчком её мышцы конвульсивно сжимались, обхватывая его член всё сильнее и сильнее. Гермиона выгибалась под ним, а с губ срывались стоны, которые были музыкой для его ушей. Он благодарил всех, что у него была она. Сейчас же, мужчина стоял прямо, его плечи не сильно подёргивались, выдавая его. Малфой думал, что после войны он останется один навсегда, но тогда пришла она, в Мэнор, попросив помощи кое-что узнать. Так и завязалась их любовь, которая, к сожалению, быстро закончилось. Он помнит, как сидел на Рождество вместе с ней и не только, как перед ним был Уизли и Поттер со своей женой. В тот день, Драко был готов свихнуться, но не жаловался, а всё ради неё. Мужчина видел, как Грейнджер была счастлива в те минуты, особенно, когда они, как малые дети, разбирали подарки и смеясь, благодарили друг друга. Для Малфоя это Рождество было самым лучшим в его жизни, даже в детстве, маленький принц не так сильно любил этот праздник. Ещё тогда, на Гриммо, Джинни сказала, что ждёт маленьких Малфоев от них. Тогда Драко и задумался, что на самом деле хотел от неё детей, их копий: мальчика или девочку, а, быть может, лучше сразу обоих. — Я всего лишь хотел сделать тебя счастливой, — его голос будто сел, и из уст выходил мужской хрип. Чувство пустоты убивало изнутри. В его жизни нет места никому, кроме той, которой нет в живых. Мерлин, он плачет и проклинает тот день, когда из-за него она умерла. у Драко была идея наслать на себя Обливиэйт, чтобы забыть тот кошмар, будто его и не было, но рука с палочкой просто не поднималась. Он не хотел забыть её. Мужчина не всю жизнь шёл к тому, чтобы в один день всё забыть; стереть себе память магией, Драко просто не мог. Ещё на четвёртом курсе он понял, что у него никогда не было чувства ненависти к ней, только зависит и несильная влюбленность и мысли, которые парень отгонял от себя, как только мог. Малфой помнит ее платье и то, как она танцевала с Виктором, как она смотрела на него и улыбалась, только улыбалась не ему. Ревность кипела в крови, а глаза прожигали их обоих. И тогда он даже подумать не мог, что заполучит её. И до сих пор, стоя на мокрой земле, уже в грязных туфлях, по его щекам шли слёзы, в перемешку с дождём. Он знал, что поплатится за всё сделанное им дерьмо в этой жизни, но не ценой его любимой женщины. Мужчина ненавидит того, кто сделал это и особенно причину, которая делала новые раны в его, вроде, холодном, даже ледяном сердце ещё глубже. На его лице ни одной живой эмоции, только слёзы и не более. Улыбка? Она не посещала его уже пять лет, только если гримаса боли. Никакой радости. Несмотря на поддержку Поттеров и даже грёбанного Уизли, Малфой никогда не мог простить себе этого, просто не мог, что за его грехи расплатилась она, а не он. Зачем жить такой жизнью, когда в ней нет любимого человека? Аристократ пытался тысячу раз найти ответ на этот вопрос, но, к сожалению, так и не нашёл, всё сходило к одной точке — смерть. Ему не нужна жизнь без неё. Он молит Мерлина не проснуться после сна, но как только его встреча с Гермионой заканчивалась и, открывая глаза, Драко проклинал всё и всех на этом свете. Его сердце до сих пор бьется, а по венам течёт кровь, но не по её, она там, под горой земли и лежит в чёртовом гробу, наслаждаясь вечным сном. А ведь он думал, как наивный дурак, что они умрут в один день, как два влюблённых из какого-то дешевого маггловского кино или детской сказки. Мерлин, Грейнджер даже сводила его в кино и не раз. Женщина обожала смотреть на реакцию своего любимого в тот момент, когда его удивлению не было предела. Малфой также проклинал тот день, когда она посадила его за отцовскую машину. Мужчина врезался два раза в один и тот же столб, починив всё с помощью магии, пока магглы не видели этого. — Я больше не сяду за это корыто! — Малфой, это не корыто, а машина! Хватит орать на меня, просто расслабься и почувствуй кайф от езды. Это практически как на метле. — Мерлин, Грейнджер, ты даже на метле не летаешь, но заставляешь меня научиться водить это, — показывая на руль руками, мужчина смотрел на любимую. Прищурившись, Гермиона лишь фыркнула и надула губки. — Я вовсе не заставляю тебя, просто хочу, чтобы ты научился. Заулыбавшись во все тридцать два зуба, мужчина взял тёплую ладонь женщины и, несильно сжав, потянулся к ней, поцеловав в щеку. — Хорошо. Теперь объясняй мне заново, как водить эту машину. И вот, на его лице снова улыбка, но только в ней нет ни капли счастья, только одна жгучая боль и грусть. Тогда он научился водить машину мистера Грейнджера. Родители Гермионы очень полюбили Драко и относились как родному, особенно Джин. Он также вспоминает тот день с грустной улыбкой на лице и смотрит на могилу любимой женщины. — Мама, папа, знакомьтесь — это Драко, — она сияла, а улыбка на ее лице дарила каждому радость. — Приятно познакомиться, Драко, — женщина, похожая на Гермиону выглядела очень гостеприимно, впрочем, как и ее муж. — Я Джин, а это мой муж — Вендал. — Взаимно, — поцеловав женскую руку и, пожав мужскую, Малфой уже тогда понял, что вот его новая семья, которая любит его. Они приняли его таким, какой он есть, даже зная про его прошлое из уст Гермионы. С его родителями всё было намного хуже: Люциус сошёл с ума в Азкабане и умер, а Нарцисса не смогла пережить смерть мужа и покончила жизнь самоубийством, оставив Драко какую-то жалкую бумагу со словами о извинениях и о том, что она его любит. Уже тогда они ушли от него, после чего и Гермиона. Он остался один. Никому не нужный аристократ. Перебираясь с ноги на ногу, мужчина перечитывал её имя, понимая, что ещё на первом курсе должен был присмотреть к ней и не назвать уже на следующий год грязнокровкой. Кажется, что их история и началась с одного слова, которое ранило её душу и повлияло на их отношения. Вода утекала. У него было столько планов на их совместную жизнь, но всё пошло коту под хвост. Он ненавидит эту жизнь и судьбу, которая ему предназначена. Только вот женщина, являющаяся ему во снах, даёт ложную надежду на что-то светлое в его серых, бессмысленных днях. Грейнджер не была бы Грейнджер, если бы просто не говорила, не заставляла этого хорька продолжать ощущать биение всего сердца. Она не хочет, чтобы он попал к ней другими способами, а не старческой смертью. Но что-то изменилось в их отношениях ещё два месяца назад до ее смерти. Драко хорошо помнил тот вечер в Хогсмид, когда выходил с Поттером из Трих мётел, с улыбкой, чуть ли не до ушей на лице, Малфой был на седьмом небе от счастья, что наконец-то хоть с кем-то поделился важной для него информацией и даже попросил совет. Тогда мужчины встретили профессора Трелони. Это провидица всегда могла кому-то наплести о смерти, которые, к счастью, не случались. Но не в этот раз. — Здравствуйте, профессор, — Малфой и Поттер, подойдя к женщине, улыбнулись, на что получили такую же, только натянутую. Сделав следующий шаг, чтобы пойти дальше, она схватила одного из мужчин за руку. Если бы люди не знали, что она может что-то видеть, то сочли бы за ненормальную. — Она, которую ты любишь, умрет от рук тех, которые когда считали тебя преданным Волдеморту. Они будут охотиться, выжидать, чтобы напасть! О нет, зелёный луч попадёт в саму душу, после чего она уйдёт в мир иной, оставив тебя одного. По твоей вине это всё случится! Серые глаза смотрели на профессора и, закусив губу, мужчина набрал воздух в легкие, и отойдя, попрощался. Гарри отмахнулся от слов женщины, говоря, что когда-то она уже говорила Гермионе про смерть. Малфой шёл молча, уже тогда что-то внутри него пошатнулось. Сердце обливалось кровью, когда светловолосый вспоминал сказанные ею слова, услышанные пару минут назад. Мерлин, и стоя в Мэноре тем же вечером, Драко увидел сидящую любимую женщину за книгой. Он отогнал дурные мысли, ничего ей не сказав. Но он навсегда запомнил кое-какие слова Трелони: «по твоей вине». Аккуратно положив розы на землю, ближе к огромному камню с ее именем и цифрами, светловолосый был готов закопаться в эту же грязную, сырую, ужасную землю. Он винил и до сих пор будет винить себя в этой ситуации: в ее смерти. Драко просто хотел сделать ее счастливой, но сделал так, что у него отобрали самого любимого человека и половину его души, а может даже и всю. Бледные, холодные, как лёд пальцы вытирали слёзы, но что ему с этого? Малфой знает, что они не вернут ему Гермиону, а она, наверное, сейчас смотрит на него сверху и также горько плачет, при этом ругая его, что он — её до сих пор любимый мужчина — даёт волю эмоциям. Перед глазами у него снова были знакомые картины, будто только вчера это всё произошло. Карие глаза смотрели в серые, а на лице играла улыбка, Мерлин, он был счастлив. Сидя на лужайке в маггловском мире, Драко любовался ею, смотрел, как Гермиона радуется летающим рядом бабочкам или же маленькой божьей коровке. Она была похожа на маленького ребёнка, которому только что дали любимую конфету. И снова их взгляды встретились, мужчина обожал этот цвет, напоминающий горячий шоколад. — Драко, я кое-что хочу тебе сказать, — в голосе были слышны нотки неуверенности, что заставило его напрячься. Мерлин, и эта женщина чего-то боится? Даже после войны она оставалась Гермионой Грейнджер, которая, может и боялась, но прятала это где-то глубоко внутри себя. — Я беременна. Уже два месяца. Тогда его глаза были похожи на огромные блюдца тарелки, но как только мужчина осознал весь смысл сказанных ею слов, радости не было предела. Малфой расплылся в улыбке и, нагнувшись к женщине, вовлёк ее в самый горячий, но и в то время, мягкий поцелуй. Он снова стал счастливым, вдвойне. Начав покрывать любимые щеки поцелуями, стараясь не пропустить миллиметра ее кожи, в его голове была единственная мысль: «я скоро стану отцом». — Ты сделала меня самым счастливым мужчиной на Земле! Я так сильно тебя люблю и никогда не устану это повторять, — прислонившись своим лбом к ее, Малфой держал женскую ладонь и нежно поглаживал большим пальцем. — Я. Люблю. Тебя. — И я тебя, Драко, — поцеловав мужчину в губы, она снова улыбнулась. — И когда ты вообще об этом узнала, что ждёшь маленького наследника-Малфоя? — Почему ты говоришь в мужском роде? Может это девочка, — поглаживая рукой свой живот, Грейнджер было всё равно, кто там, главное, что это их маленькое счастье. — Недавно, как ты хочешь назвать ребёнка? — Если будет девочка, то будешь думать ты, но если мальчик, то однозначно — Скорпиус. Скорпиус Малфой. — Если будет девочка, ты ее будут звать Нарцисса. Мне всегда нравилось имя твоей матери, оно показывало ее натуру, хоть снаружи она казалась мне более холодной. Ещё одна слеза была на его щеке, оставляя за собой мокрый след, который нельзя было увидеть из-за дождя. — Ты должна была родить. Ты носила нашего ребёнка! Это просто не должно было случиться! Ненавижу! Разозлившись, Драко понял, что дальше так не может продолжаться. Он больше не может. Чёрта с два, Малфой устал от этого дерьма, которое вечно случается с ним. Мужчина просто хочет обрести покой, любой ценой. — Скоро мы встретимся, любимая. Отправив ей воздушный поцелуй, при этом смотря на могилу, он начал уходить с этого места к другому. С каждым новом шагом, Драко чувствует на своей спине взгляд. Ты не обернёшься! Не посмеешь! Забудь и идти дальше, будто ничего не случилось. Вытерев слёзы рукой, он снова начал вспоминать тот ужасный день, когда потерял её. Всё случилось на мосту в мире магглов, когда вроде бы ничего не предвещало беды, но нет, это была самая огромная ошибка. То место было для них особенным, там они начали встречаться и целовал ее впервые он тоже там. Она ответила взаимностью. Но и девятнадцатого сентября, две тысячи первого года Малфой снова привёл ее туда, говоря, что у него есть сюрприз, которое Гермиона не любила. Женщина с лентой на глазах и, доверившись любимому мужчине, шла, ничего не видя. Тот день был безлюдным, но это особо не удивляло его, ведь место было спрятано за деревьями, где люди не любили проходить. И вот, сняв ленту, Драко смотрел на неё, как на свою Богиню. — И что же за сюрприз меня ждёт? — прищурившись, как она обычно и делала, Грейнджер улыбалась во все тридцать два зуба, как малый ребенок. Для него, она всегда была ребёнком, который должен был бы родиться. — Драко, ты чего улыбаешься так? — Ты выйдешь за меня? — Что? — Ты станешь моей женой? — встав на одно колено перед ней, мужчина держал в руке красивую красную коробку, где было прекрасное кольцо рода Малфоев. — Моя мать отдала его и сказала, что я должен отдать его той, которую люблю. Той, которая сделает меня по-настоящему счастливой, а не поведётся на деньги. И вот, ты стоишь передо мной. И тогда она молчала, смотря в его глаза, пыталась найти внутри себя какой-то ответ. Который, впрочем, она и нашла: — Да. Я согласна стать твоей женой. Встав с колена и, надев на тонкий палец кольцо, мужчина уже начал приближаться к ее лицу, чтобы вовлечь в поцелуй, как услышал незнакомый ему голос. — Какая милая сцена, — обернувшись и, увидев мужчину, лицо которого было не видно из-за капюшона мантии, Малфой уже тогда напрягся. — Какого быть предателем крови, Малфой? — убрав капюшон, его лицо также было скрыто, только уже маской Пожирателей Смерти. Что в тот момент он ощущал? Страх. Он боялся, как за родную мать, которая уже мертва. Закрыв Гермиону собой, Драко пытался найти свою палочку, но вспомнив, что оставил в Мэноре, проклинал себя за собственную глупость. Не успев моргнуть, Пожирателя не было перед его глазами, он был за ними. Два слова сломали его жизнь, как и её. Зелёный луч, летящий в ее сторону, очутился в районе груди, где чистая душа ушла восвояси. Все дни до похорон он бился в истерике, пил, хотел уже тогда наложить на себя руки, но Золотой Мальчик пришёл вовремя, или же нет. Тот, кого все семь лет он ненавидел и пытался задеть словами, пришел ему на помощь, а затем и два рыжих Уизли, которые, также тосковали по любимой подруге. На похороны он пришёл с каменным выражением лица, в чёрном костюме и смотрел на знакомые черты лица, которые были настолько холодными, будто лёд. Его скулы ходили, не успокаиваясь, а на глазах каждый раз появлялась пелена, которая ему уже была до боли знакома. Веки были прикрыты, уже тогда она уснула вечным сном. В последний раз он оставил самый тёплый поцелуй на ее лбу, после чего смотрел, как гроб закрыли такой же огромной крышкой. Опуская ее в землю, в этом чёртовом ящике, Малфой также смотрел через пелену, а когда знакомый звук бьющегося песка об гроб давил на уши, мужчина был готов оглохнуть и ослепнуть, чтобы этого не видеть и не слышать. Забыть всё. Люди медленно расходились, даже Поттер хотел забрать к себе Малфоя на пару дней домой, на что получил отрицательный ответ. Когда он остался один, тогда Драко дал волю слезам, расплакавшись. Его не волновало, что уже это кто-то увидит и будет ему говорить, что мужчины не плачут. Малфой просто бы послал этого человека на все четыре стороны и продолжил изливать эти бессмысленные слёзы. Подняв голову и, посмотрев на недавно поставленный камень с ее именем, Драко видел рядом стоящую Грейнджер, которая грустно улыбалась ему. — Ты должен идти дальше — последнии сказанные слова, после чего она растворилась в воздухе, даже не попрощавшись. Он завыл, как зверь. Наплевать, что подумают люди, ему нужна Гермиона. И сейчас, стоя на обрыве, Драко расставил руки в стороны, чувствуя бьющий ветер. Мужчина ощущал себя птицей, которая вот-вот полетит и больше никогда не взлетит. — Прости меня, Грейнджер. Я не смог. Пустив после слезу и, сделав шаг вперёд, Малфой ощутил это чувство, когда уже ничего не сделать. Лишь падать вниз и в скором времени разбиться и стать никому не нужным телом. Секунда. Две. Три. Конец. *** Открыв глаза и сразу зажмурив их, которые ещё не привыкли к этому ужасному белому свету. Наконец-то он смог смотреть нормально. Светловолосый, оглядевшись, встал на ноги, не видя земли под ними, только белая пелена. Ощутив чью-то тёплую, знакомую, такую родную руку на плече, повернувшись, он увидел её. Без всяких слов, Драко крепко обнял хрупкое тело; Гермиона же, беззвучно плача, прижималась к его телу, пытаясь осознать, что он здесь, и всё ради неё. Ради ее никчемной жизни, который уже нет. Отстранившись от женщины и, взглянув в знакомые карие глаза, на лице обоих появились грустные улыбки и взявшись за руки, Грейнджер повела его куда-то вперед, где они пропали, продолжив свой путь уже в другом мире.