Хэй, доктор, помоги мне с этими бабочками в животе

      В конце своей смены Сяо Чжань с наслаждением погрузился в пластиковое кресло за своим столом, словно это был дорогой кожаный диван. Он вытащил из кармана телефон, но одного взгляда на новое сообщение хватило, чтобы с тяжелым вздохом швырнуть его на стол.       Телефон с глухим стуком ударился о деревянную поверхность, и, прежде чем экран успел погаснуть, Гу Цзячэн успел мельком заметить фотографию.       — Ооо, тебе какая-то девушка селфи прислала? — перегнулся тот через стол.       Сяо Чжань даже не взглянул на интерна.       — Нет, один полицейский прислал фото своей травмы.       — Выглядит, как селфи.       Сяо Чжань пожал плечами.       — Возможно, тебе стоит посмотреть, — настоял Гу Цзячэн. — Что, если там угроза жизни?       — Он выживет.       Как по сигналу, экран снова загорелся новым уведомлением.       «Доктор Сяо, вы просто позволите мне умереть так?»       Гу Цзячэн поиграл бровями.       — Пусть умирает, — отмахнулся Сяо Чжань.       Ван Ибо принадлежал к тому типу полицейских, что должны существовать исключительно в фильмах, а не в городе второго уровня вроде этого. Он был красив, бесстрашен, ответственен в своей работе и просто таки преисполнен жажды справедливости. Раскрывший несколько серьёзных дел в первый же год своей службы, он давно бы был переведён в город побольше, если бы не его юный возраст.       Он славился своей молчаливостью и этим холодным, тяжёлым взглядом, словно проникающим в самую душу. Но особенно известен он был благодаря успешному спасению целого магазина гражданских — и всё это под прицелом грабителей. И тому случаю, когда он практически в одиночку расправился с главой мафии (откуда вообще мафия в городах второго уровня?) и призвал того к ответу за все преступления.       Но Сяо Чжань знал его только как полицейского, ноющего из-за каждой мелкой царапины и присылающего ему фотографии порезов бумагой (фотографии, на которых лицо его занимало, совершенно случайно, целых три четверти кадра). С той самой смены в отделении скорой помощи, когда Сяо Чжань подлатал этого полицейского, он не мог от него избавиться.       Возвращаясь с работы, Сяо Чжань обставил в метро ещё десяток людей в борьбе за свободное место. Мужчина в возрасте бросил на него уничижительный взгляд, но ему было всё равно. Он служил на благо общества весь день и, если начистоту, у него совсем не осталось сил на подобное.       Наконец, оказавшись в безопасности от постоянных тычков локтями, он вытащил телефон из кармана и открыл диалог с Ибо. И (случайно) нажал на фотографию. Надутое лицо Ибо занимало половину экрана. Надпись вверху гласила: «Посмотреть полное изображение 5.9 MB».       — Как будто я стану тратить память на скачивание, — пробурчал он на выдохе.

Доктор Сяо-гастроэнтеролог: Я уверен, что твоя царапина больше не болит.

      Ответ был мгновенным.       olliew85: но ты проигнорировал меня       olliew85: моё сердце болит       Сяо Чжань закатил глаза.

Доктор Сяо-гастроэнтеролог: Вот контактные данные моей коллеги. Она очень хороший кардиолог.

      На самом деле, возраст Ван Ибо был его единственным изъяном.       Возможно, потому, что этот возраст был как раз тем, когда кажется, что быть навязчивым и надоедливым — лучший способ показать свою симпатию. Или это был возраст, когда тот думал, что он весь из себя такой крутой парень, который выше эмоций и привязанностей, вот и превратился в надоеду.       В любом случае, Сяо Чжань был на шесть лет старше — зрелым профессионалом и просто доктором, который хочет покоя и тишины в конце трудного рабочего дня.       Но он был вынужден признать — выходки Ибо были отчасти милыми, его попытки флирта слегка очаровательными, а все эти ужасные пикап фразочки…       Сяо Чжань резко притормозил. Он не хотел попасть туда, куда могли завести его эти полуночные мысли.       Но, когда Ван Ибо предложил угостить его кофе после работы за все причинённые неудобства, Сяо Чжань не особо сопротивлялся. (Потому, что он заслуживал небольшой награды после столь долгого преследования).       Ранняя весна снова раскрашивала город красками жизни. Ибо решил, что им лучше сесть на улице их местного Старбакса, и они выбрали столик в углу, окружённый листвой.       Ибо перевёл взгляд со своего холодного американо — соломинка была уже согнута — на напиток в руке Сяо Чжаня       — Это, эммм… чёрная слива…       — Чай с красной сливой и чёрной смородиной, — поправил Сяо Чжань.       — Ага, слива, смородина — звучит довольно полезно. Как и ожидалось от доктора, ха.       Сяо Чжань оставил свой халат в больнице, но был всё ещё в рабочей одежде. Ибо же, с другой стороны, был одет в простую чёрную футболку, в складках которой скрывался армейский жетон, а без полицейской фуражки его короткие волосы как-то смягчали весь его образ.       Если глянуть со стороны, они вполне могли бы сойти за профессора и студента, особенно если учесть, как суетился Ван Ибо.       Это было слегка забавно (и мило).       Ибо допил свой американо залпом, словно шот байцзю, и смял пластиковый стаканчик в руке.       — Могу я попробовать твой чай?       Сяо Чжань протянул свой стаканчик, даже не задумываясь. Он был не из тех, кто беспокоился об обмене микробами, но Ибо показательно провернул стакан, прежде чем сделать глоток. Лицо его скривилось.       — На вкус… полезно, — выдавил он из себя, возвращая стаканчик.       Сяо Чжань всмотрелся и решил не акцентировать внимание на том, что, даже повернув так демонстративно стакан, Ибо всё равно коснулся губами того же места, откуда раньше пил он.       Ибо сделал это специально? Или он вот настолько глупый?       Пока Сяо Чжань пытался это определить, Ибо отвлёкся на полученное сообщение. Лицо его стало каменным на мгновение, и Сяо Чжань теперь вполне мог поверить слухам об этом офицере.       — Что случилось? — спросил он.       Ибо отложил телефон.       — Один псих, которого я арестовал, внёс залог и вышел на свободу. Я надеялся, что он получит смертный приговор, — лицо его стало сложным. — Я ненавижу людей, которые заслуживают смерти, но могут спокойно выйти на волю…       Он оборвал себя на середине фразы, вглядываясь в Сяо Чжаня.       — Я и забыл, что ты доктор, — произнёс он, почесав в затылке. — Ты считаешь, что все жизни равны и заслуживают спасения?       — Я должен спасать все жизни, даже если они принадлежат преступникам.       — Интересно, — Ибо устроил локти на столе и подпёр ладонями подбородок. Его глаза делали ту самую вещь, о которой все твердили — глядели прямиком в душу Сяо Чжаня.       — Эй, доктор, у меня есть вопрос. Скажем так: есть насильник, и есть отец, чью дочь он изнасиловал. Они дерутся насмерть, и ты можешь спасти только одного. Если спасёшь отца — насильник умрёт. Если спасёшь насильника — отец останется инвалидом на всю жизнь. Выберешь ли ты спасти насильника?       Сяо Чжань нахмурился от этого неожиданного вопроса.       — Да, теоретически, — ответил он, бессознательно покусывая кромку стаканчика, обдумывая ситуацию. — Но если на чистоту, в чрезвычайных ситуациях как эта, я, скорее всего, доверюсь сердцу.       Ибо расплылся в кривой улыбке.       — Доктор Сяо, — протянул он. — Кажется, мы разделяем одинаковые ценности. Я практически уверен, что мы совместимы процентов на девяносто пять.       Серьёзная атмосфера сошла на нет, и Сяо Чжань обнаружил, что снова закатил глаза. Но он подыграл, спросив:       — Почему не на сто?       — Мы не можем быть настолько идеальны, — ответил Ибо серьёзно. — Иначе я был бы очень расстроен, в таком случае, если ты бы бросил меня в итоге.       — Для этого нам нужно было бы, хотя бы, начать встречаться, — хмыкнул Сяо Чжань.       — Мы же можем это устроить, правда?       Ван Ибо стал посещать отделение гастроэнтерологии всё чаще и чаще. Жаловался на изжогу (Сяо Чжань: «Возможно, пора перестать пить уксус, иначе заполучишь кислотный рефлюкс»), бабочек в животе, любовную лихорадку и периодическое «Мой член встаёт, когда я думаю о тебе. Как думаешь, мне стоит начинать переживать?».       Сяо Чжань каждый раз прогонял его, но того это не останавливало.       Это уже стало привычкой для Сяо Чжаня — время от времени заглядывать в полицейский участок. Он никогда раньше не замечал, как близко друг к другу находились эти здания. Или как удобно был расположен участок прямо на пути к метро.       Они редко встречались вне двух этих мест — только не с характером и напряжённым графиком их работы. Но знаете что? Выходки Ибо, чтобы привлечь его внимание, были милыми. Его попытки флиртовать очаровывали, а все эти ужасные пикап фразочки были именно тем, чего Сяо Чжань так отчаянно желал.       Он всё ещё не сохранял полные изображения, но не имел абсолютно ничего против селфи. Когда история их сообщений начала заполняться всякими повседневными мелочами, вроде «ПОСМОТРИ НА НОВОГО ЩЕНКА НАШЕГО ОТРЯДА», он понял, что ему конец.       — Доктор Сяосяо, у меня бобо.       Ван Ибо сидел на столе, опасливо подняв палец вверх. Похоже, он решил, что кусачки для ногтей предназначены для неудачников, и, в конечном счёте, проиграл битву с заусенцем.       Сяо Чжань бросил на Гу Цзянчэна говорящий взгляд, и тот вышел, подразнив его преувеличенной гримасой поцелуйчиков, прежде чем плотно закрыть за собой дверь. Сяо Чжань потянулся за аптечкой первой помощи, которую держал в кабинете специально для этого мальчишки.       — Тебе действительно лучше бы прекратить так глупо калечиться, — упрекнул он.       — Офицеры полиции состоят из крови и пота, — торжественно провозгласил Ибо. — Мы часто получаем ранения. Слава богу, что у меня есть ты, — он качал ногами, отбивая ступнёй по полу чёткий ритм.       — Ммм, конечно, — Сяо Чжань наклеил ярко-голубой пластырь со Спанч Бобом на палец Ибо. — Всё, теперь уходи.       И Ибо послушно ушёл, но, прежде чем скрыться за дверью, обернулся на пороге и, показав Сяо Чжаню большой палец, отдал честь.       Когда Сяо Чжань навестил его два дня спустя, голубой пластырь всё ещё украшал палец Ибо.       Тот притянул Сяо Чжаня ближе, чуть не усадив к себе на колени. Ван Ибо окутывала аура всех тех бездельников, что мотались по улицам, вместо того, чтобы пойти в школу, и только полицейская форма разрушала это впечатление. И этот глупый взгляд, которым тот смотрел сейчас на Сяо Чжаня.       — Всё ещё болит, — надулся тот, поднося палец к лицу Сяо Чжаня. — Поцелуй и всё пройдёт.       Сяо Чжань обвёл взглядом помещение. Как для полицейских, люди вокруг были не слишком хороши в притворстве, что не подслушивают.       — Ван Ибо! — прошипел он. — Говори тише. Иначе твои коллеги подумают, что я приворожил тебя.       — Всё может быть, — дьявольски ухмыльнулся Ибо. — Поцелуй, — настоял он.       Сяо Чжань вспыхнул, и, подавшись вперёд, быстро коснулся губами руки Ибо, а потом так же быстро отстранился, чтобы бросить на него суровый взгляд.       — Лучше?       Совершенно невозмутимо, Ибо ухмыльнулся ещё шире.       — Да. Но так как ты поцеловал пластырь, теперь я не могу его снять. Придётся оставить на удачу.       Сяо Чжань закатил глаза. Поддразнивание уже вот-вот готово было сорваться с его губ, но было прервано ударом.       И криками.       Ибо оттолкнул его в сторону, прикрывая собой.       Слишком быстрые движения       Крики и проклятия       Ты разрушил мою жизнь!       ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ТЕБЕ СОЙДЁТ ЭТО С РУК ТЕПЕРЬ, КОГДА Я НА СВОБОДЕ?       Крики, чёртовы крики       Мужчину оттащили назад       Нож, падающий на пол       Кровь       Так много красного…       Ибо, Ибо, Ибо…       Он бросился к мужчине, лежащему на земле.       Так много чёртового красного…       Мышечная память взяла верх. Он разорвал свою рубашку на импровизированные бинты, но кровотечение никак не прекращалось.       — Скорая! ЗВОНИТЕ В ЧЁРТОВУ СКОРУЮ!       Ибо… Ван Ибо, ты слышишь меня? Не засыпай, прошу. Пожалуйста, Ибо…       — Сяо Чжань…       Шёпот пробрался в окутавший его истерический туман.       — Сяо Чжань, — повторил Ибо со слабой улыбкой на лице. — Успокойся. Бывало и похуже, веришь?       Он попытался слушать мужчину, что держал в своих объятиях, но всхлипы вырвались наружу и КАКОГО ЧЁРТА Ван Ибо говорил ему успокоиться, когда его ударили ножом так много раз, и кровь… так много крови вокруг.       — Мне не больно, — Сяо Чжань посмотрел на него, чтобы увидеть, как тот вздрагивает. — Ладно… может немного.       Слеза, не удержавшись, сорвалась с его щеки, смешавшись с холодным потом, выступившим на лбу Ибо.       — Ибо… Ибо, я не могу остановить кровь. Почему ничего не помогает? Почему…       — Шшш, — снова перебил его Ибо. — Можешь просто… держать меня? И я… буду в порядке.       Сяо Чжань хотел, чтобы он перестал говорить, потому что голос его сейчас был таким неестественным, и было так странно слышать, как тот притворяется, словно всё хорошо.       Ибо потянулся к нему, пальцем касаясь щеки Сяо Чжаня. Голубой пластырь мягко царапнул кожу. Он тоже вытер беспорядок на его лице, тыльная сторона ладони окрасилась красным.       — Не плачь, — прошептал Ибо. — Вспомни, у нас есть те пять процентов — так что ты не должен расстраиваться, когда…       — Нет. Нет, замолчи. Замолчи.       Ибо смотрел на него, растягивая губы в своей привычной, кривой ухмылке.       — Тогда, может… лучше… поцелуешь меня?       Без лишних слов Сяо Чжань склонился над ним, касаясь чужих синеющих губ собственными, дрожащими. Ибо дышал неглубоко, грудная клетка двигалась с трудом, но он не разрывал поцелуй.       Сяо Чжань хотел закрыть глаза, но заставлял себя держать их открытыми. Он не хотел пропустить ничего. Он не мог пропустить.       Он видел, как расширились глаза Ибо.       Тот оттолкнул его ещё один, последний раз.       Спускаясь в метро после работы, Сяо Чжань теребил в пальцах армейский жетон, висящий на его шее. Окровавленный пластырь был закреплён на той же цепочке.       На удачу — сказали ему как-то раз.       Он напоминал ему о случае, когда он не смог спасти жизнь, но кое-кто спас его.       Ты считаешь, что все жизни равны и заслуживают спасения?       Он вздохнул.       Нет. Совершенно нет.