Солнце на голубом небосводе

Не то чтобы Вэнь Чао недоволен тем, как он живет. К его услугам все самое лучшее; любое желание выполняется в мгновение ока. У него лучшие любовники и любовницы, а отец наконец перестал смотреть на своего сына как на бледную тень старшего брата. Напротив, преисполнился настолько сильной жаждой вырастить из него достойного наследника, что проводил с ним почти все свое свободное время. И в рубиновых глазах повелителя все чаще светилась гордость. Вэнь Чао вовсе не был дураком. И слабым он тоже не был - спалил же он, в конце концов, охрану Облачных Глубин? И это вовсе не трудно ему далось. А сейчас с ним занимались лучшие из лучших. Поэтому отцу было, чем гордиться. Однако он никак не мог выбросить из головы младшего Ланя. Свою послушную шлюху, с которой он, как ему казалось пару месяцев назад, наигрался. А наигравшись, прямо на его глазах сжег флейту ненавистного даже после смерти Усяня. Ту самую, благодаря которой Лань Чжань делал абсолютно все - абсолютно - что ему приказывали. Благодаря чему очень быстро оказался переведен из пыточных в отдельную камеру, да так там и остался; сейчас он тоже находится там. За послушание ему даже сохранили жизнь. Тогда пришлось наплести отцу о том, что Лань Сичень будет идеально послушным, если у них будет его младший брат. Чао думает о нем слишком часто, но старается не обращать на это внимания. До тех пор, пока не просыпается среди ночи от того, что ему приснился гребаный нефрит, выполняющий - как и прежде - каждый приказ. Это зрелище было слишком прекрасно, так что наследник Цишань Вэнь, даже не потрудившись надеть верхние одежды, спускается вниз, в подземелья. Ему не приходится даже говорить, хватает и одного взгляда, чтобы застывший охранник бросился открывать дверь камеры. Лань Чжань сидит в позе лотоса лицом к углу и на звуки открывающегося замка не реагирует. Чао подходит к нему, наклоняется, позволяя распущенным волосам стечь на плечи нефрита, шепчет ему на ухо: - Моя шлюшка ждала меня? Ничего не меняется. Дыхание замершей статуи остается неизменно-ровным, не поднимаются веки закрытых глаз - Ванцзы явно в глубокой медитации. Хмыкнув, Вэнь Чао опускается на пол рядом с ним: он многому научился за последние пару месяцев. Например, не злиться, не получив желаемое сразу, а думать, как это можно достичь. Так что он абсолютно собственническим жестом обнимает нефрита за пояс и кладет подбородок ему на плечо. Текут секунды, и проходит не одна минута, пока наконец правильный аргумент не приходят наследнику Вэнь в голову. - Я всегда могу сжечь Облачные Глубины еще раз, - мурлычет он, и Лань Чжань вздрагивает. Чао отстраняется - Ванцзы знает, зачем, поворачивается к нему, смотрит полными бессильной ненависти золотыми глазами. Вэнь окидывает его взглядом и хмурится: от сильного тела остались только кожа да кости. То-то обнимать его было так странно. - Ты вернешь прежнюю форму, - приказывает он, и все, чем может ответить ему нефрит - короткое слово: - Да. - А сейчас отсоси мне. Губы Ванцзы все такие же мягкие, и глотка все такая же тесная. Наследник кладет руку на идеально-чистые волосы: нефрит может сколько угодно отказываться от пищи, но не от мытья. Перебирает их, мягкие, все еще пахнущие сандалом. На секунду Чао даже становится интересно, не пропитался ли Лань Чжань этим запахом настолько, что даже сперма его будет пахнуть так же? Это интересно настолько, что заклинатель сжимает смоляные пряди и тянет голову пленника вверх, заставляет сесть, и тут же толчком опрокидывает на спину. Нефрит смотрит на нависшего над ним Вэня глазами загнанного зверя, но не сопротивляется, когда тот его целует. И даже послушно размыкает зубы, стоит надавить на них языком. - Моя хорошая шлюха, - шепчет наследник, чувствует, что теряет голову. Его прекрасный сломанный, покорный Ванцзы - то еще дурманящее средство. С улыбкой он скользит губами по изящной шее, слышит частое дыхание: в нем пока испуг и желание, чтобы все прекратилось. Но он продолжает целовать, и неторопливые ласки медленно дают свои плоды. Когда он спускается к животу, нефрит уже дышит сипло, изо всех сил сдерживая рвущиеся наружу стоны. Тело предает его слишком легко, и сделать с этим не получается совсем ничего. - Остановись, - выдавливает он из себя, когда губы насильника касаются внутренней стороны бедра. Вэнь поднимает на него глаза, облизывает губы жадно, прекрасно понимая, как именно сейчас выглядит, лежащий меж чужих ног. И Лань Чжань тоже чувствует это, он втягивает воздух с каким-то глухим всхлипом. С усмешкой, не разрывая зрительный контакт, заклинатель касается губами чужого члена. - Пожалуйста... - из последних сил молит Ванцзы. А через секунду лихорадочно стонет, царапая пальцами каменный пол. Из горла несутся всхлипы, по щекам текут слезы, тело содрогается - нефрит, униженный в очередной раз, захотевший ласки своего мучителя, рыдает почти что в голос. Кончает он очень быстро - Чао едва успевает отстраниться, но его лицо и шея все в сперме. И та пахнет очень горько. Хмыкнув, заклинатель ложится на спину, манит свою подстилку пальцем: - Запачкал меня - убери за собой. Языком.