Стремиться к невозможному

Пройти тест в шестнадцать лет. Рекордный срок. Еще никто из лордов Титания не решался на испытание так рано. Но у Идриса выбора не было. Сколько еще продержится отец после аварии? Год… или даже меньше. Лучшие медики сделали всё, что от них зависело, но увы, чуда сотворить не могли. А значит, ему самому придется добиться почти невозможного и доказать, что достоин занять пост главы ветви. То есть, пройти «экстремальный тест». Для герцогов условия самые жесткие. Не более десяти минут пребывания в галлюцинации и не более шести страхов. А «пейзаж страхов» инструктора следует преодолеть за пять минут. «Я справлюсь», - подумал Идрис, выйдя из аэрокара и уверенным шагом направляясь к ослепительно-белому зданию лаборатории. Слегка прижмурился от слишком яркого солнечного света. Накануне он с трудом заснул, и сейчас глаза болели, а голова кружилась. Бесшумно ступая по широкой дорожке, вымощенной серой плиткой, он чувствовал себя так, будто шел на поле боя. И пусть глава клана до последнего возражал против проведения испытания так рано. Идрис смог настоять на своем, и еще покажет, на что способен! Кто из родственников будет выполнять обязанности инструктора, Идрис не знал. По правилам, это хранилось в секрете до дня теста. Инструктора выбирал из списка генератор случайных чисел. Так сказать, на всё воля судьбы. Поднимаясь в лифте на двадцатый этаж, Идрис пытался логически просчитать, кто, наиболее вероятно, может руководить испытанием. Хуже всего, если сам глава клана – лорд Александр питал надежды отдать главенство в ветви кому-то менее одаренному и более поддающемуся манипуляции. Идрис знал, что Безземельный лорд не доверяет ему не только из-за его возраста. Впрочем, были и другие недоброжелатели, которые уже видели себя в кресле герцога и которым Идрис был намерен не дать такую возможность. А вдруг повезет? Может, инструктором будет маркиз Георг? Давний друг отца, человек спокойный и рассудительный, и боящийся всего двух вещей. И о его страхах Идрис знал, когда-то давно подслушав разговоры старших. Но на такой короткий пейзаж страха Идрис предпочитал не рассчитывать, заранее готовясь к худшему. Выйдя из лифта, он направился по ярко освещенному коридору. От запаха спирта и антисептиков начинало слегка подташнивать. В горле будто застрял колючий ком. Идрис подошел к сияющей серебристой двери кабинета для тестирования и прикоснулся ладонью к сенсорной панели. Дверь бесшумно открылась, он вошел – и остановился на пороге, не поверив, что ему всё-таки повезло. Или, по крайней мере, выпал не самый худший вариант. Маркиз Аджиман, конечно, темная лошадка – никто точно не знал, что у него на уме и чего он может бояться. Но с ним Идриса связывало одно раскрытое дело и пусть не дружба еще, но хотя бы общие интересы и цели. - Значит, вы всё-таки решились, Идрис. Я предполагал, что вы можете передумать… мало кто отважился бы так рискнуть, - сказал маркиз Аджиман после короткого обмена приветствиями. – Я в вашем возрасте даже представить себе такое не смог бы. Восхищаюсь вашей смелостью. - Не стоит расточать похвалы, перейдем лучше к делу, - равнодушно ответил Идрис. Сил на пустые разговоры и светские любезности уже не было. Он коснулся пальцем панели на столе инструктора, и, почувствовав легкую боль от укола, плавно опустился в кресло. Маркиз Аджиман закрепил браслеты-датчики на его запястьях. Идрис поежился, бросив взгляд на монитор на столе, и глубоко вдохнул и выдохнул, заставляя себя успокоиться. Поначалу ему просто показалось, что он засыпает. «Проснулся» он среди ночи. В дверь постучал слуга. - Лорд Идрис… ваш отец… - Не может быть! Только не это! – вскрикнул Идрис, но тут же собрался с мыслями: - Джексон, ничего не сообщайте Радомазу, пусть остается в колледже. Скажите гувернантке, чтобы отвезла Лору и Эдит к тетушке Мелани. Он включил микрокомм, набирая сообщения доверенным людям. Как же внезапно всё случилось… как больно… и как невовремя! Но кое-какой компромат у него есть. Если в клане узнают, что у графа Робера роман с восемнадцатилетней девицей из Союза Планет, не видать старому козлу главенства в ветви, как своих ушей. На графа Виктора можно надавить, намекнув в конфиденциальной беседе, как был бы рад Безземельный лорд узнать, какие на самом деле доходы приносит некий клуб для избранных на Лютехе… Спокойный голос: - Две минуты. Хорошо. Продолжаем. Идрис снова провалился в темноту, успев подумать: «Это была иллюзия… хорошо…». Но следующая иллюзия была не менее жуткой. Идрис стоял у прозрачной стены и смотрел на сестру, лежащую в реанимационной капсуле. Лора! Кто посмел ее отравить?! Он набрал номер начальницы службы безопасности. - Элинор, проверьте всех, кто общался с Лорой в последнее время. Да, всех, даже мать и бабушку с дедушкой. Кто бы ни оказался виновен, этот человек пожалеет, что родился на свет. - Четыре минуты. Хм, знаете, Идрис, я не думал, что вы так любите сводных сестер. Видели бы вы свое лицо в тот момент. Идрис открыл глаза. Маркиз Аджиман смотрел на него с одобрением и сочувствием. Вновь провал. Пустота. Только безотчетное чувство тревоги. - Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть… - спокойно, размеренно отсчитывал маркиз Аджиман. – Пять. Четыре. Три. Два. Один. Лорд Идрис, вы слышите меня? Идрис вздрогнул и открыл глаза. - Почему вы прервали испытание, маркиз Аджиман? - Я не останавливал испытание. У вас короткий пейзаж страха. Кстати… - маркиз Аджиман подался вперед, будто гончая, почуявшая цель. – То, что вы набирали в сообщениях во время первой иллюзии – правда? Идрис кивнул. - Можете рассчитывать на мою поддержку. К графу Виктору у меня есть свой счет, - усмехнулся маркиз Аджиман. – Не хотите ли сделать перерыв? Выпить воды? Краткая передышка перед прохождением чужого пейзажа страха была допустимой, но Идрис не сомневался, что некоторые из родственников не дали бы ему такой поблажки, а другие предложили бы, но позже не раз намекнули бы на его слабость. А что на уме у маркиза Аджимана, трудно даже сказать… - Не нужно, - уверенно отказался Идрис. – Продолжим. - У меня в пейзаже четыре страха, - предупредил маркиз Аджиман. – Вам понадобятся силы. Идрис едва заметно усмехнулся. - Ладно. Отстегнете браслеты? Я бы, пожалуй, выпил воды. У него пересохло во рту, но он сделал лишь пару глотков, не позволив себе насладиться прохладной минералкой, и безразличным тоном спросил: - Продолжим? Снова щелкнули браслеты, маркиз Аджиман коснулся сенсорной панели… Идрис глубоко аздохнул. Перед глазами поплыл туман. Собственное тело показалось непослушным, будто чужим. Он стоял у двери обычного дома, каких в мещанских кварталах на Лютехе полно – двухэтажного, из блоков, стилизованных под кирпич, кукольно-аккуратного, как свойственно жилью благополучных пожилых людей – и почему-то так боялся зайти… будто за дверью его ждал враг. «Скорей бы окончить кадетский корпус и сражаться с пиратами, как кузен Френсис!». Мысль удивила. Отозвалась, как не своя. Он вошел в дом. Старомодно одетая пожилая дама жестом велела ему подойти и сесть рядом с ней на диван. Мягкие подушки казались болотной топью, в которой можно застрять и не выбраться. А обилие в обстановке розового цвета и кружев просто бесило. - Ты сегодня рано, Аджиман. Бедный ребенок, как плохо тебе живется с таким отцом! – с наигранным сочувствием воскликнула дама. – Я всегда говорила твоей матери, что эти аристократы ее до добра не доведут. Кроме меня никому ты, дитя мое, не нужен… Женщина говорила и говорила, и от ее слащавого, приторного тона становилось противно. На страхи незаконнорожденного ребенка она давила мастерски. Ты никому не нужен, отец о тебе забудет, сводные братья и сестры только притворяются, что хотят ладить с тобой, а за спиной шепчутся… - Я не хочу это слышать! – выкрикнул Идрис. Он не осознавал, его это страх или чужой, реально происходящее или нет, но плевать, будь что будет, он не хочет… - Я не верю… не верю… - повторял он, пока кошмар не рассеялся. Картина быстро сменилась. Он пробирался по узкому тоннелю глубоко под землей. Было так тесно, что он едва мог ползти, ему казалось, будто пространство вокруг него сжимается. Фонарь на каске освещал серые камни. Где-то вдали горел свет, но казалось, что добраться до него невозможно. По спине катился холодный пот. Мышцы сводило судорогой. Сердце бешено колотилось. «Я должен выбраться. Должен», - подумал Идрис. Он не знал, что ждет его впереди, но, вопреки страху, пробирался, извиваясь змеей. Свет ярко вспыхнул и погас. Красивая женщина средних лет со светло-пепельными волосами и голубыми глазами сидела в кресле в гостиной, нервно просматривая фотографии. Ее руки заметно дрожали. - Аджиман, это правда?! – резко спросила она. От ее тона, похожего на отчаянный крик умирающей птицы, стало мучительно больно. Один снимок упал на пол: сплетающиеся в объятиях полуобнаженные мужчины. «Иллюзия. Это иллюзия, ведь правда? Не может же быть, чтобы на самом деле…». - Подделка, - уверенно сказал Идрис. – Я даже догадываюсь, кто из моих врагов опустился до таких методов. - Неплохо… - знакомый голос прозвучал, будто сквозь сон. Роскошь гостиной сменилась скромной обстановкой больничной палаты. Держа за руку изящного парня с темными раскосыми глазами, Идрис не мог сдержать слёз. Он смотрел на это бледное лицо с заострившимися чертами, целовал тонкие пальцы и умолял: - Линь-Линь, не сдавайся! Я всё сделаю… я спасу тебя… Это был даже не страх, а гораздо хуже, осознание: «если он умрет – я не смогу жить, я уйду следом». - Ты ничего не сможешь сделать, Джей, - едва слышно прошептал юноша. Ты – ничего – не – сможешь. Он видел, как умирает любимый человек, и ничего не мог изменить, не мог прекратить невыносимую боль. «Это не я!» - вдруг подумал Идрис. – «Я не могу, я не умею так любить. Это иллюзия». - Вы справились. Почти на исходе последней минуты. Поздравляю, лорд Идрис, - с едва заметной улыбкой сказал маркиз Аджиман, снимая браслеты с его запястий. Идрис потянулся к стакану с водой. Последнее видение было чересчур, ужасающе реальным. - Прекрасно проработанный вымысел, - неестественно бодрым тоном сказал он. Маркиз Аджиман отвернулся, глядя в окно. - Последние два страха? Думаете, это подделка? - Я мог бы спросить, но не знаю, насколько правдив будет ответ на этот вопрос, - насмешливо ответил Идрис. – Я считаю, мы, Титания, не имеем права на любовь. Она делает слишком уязвимым. И слишком многих сил стоит охранять «своего» человека так, чтобы никто и пальцем не смел его тронуть. - Даже Титания не могут контролировать всё на свете, - в голосе маркиза Аджимана на миг прозвучала горечь, но он спокойно продолжил: - Хотя мне нравится ваше стремление защитить всех своих и добиться невозможного. Будьте уверены, вы – тот человек, которого я буду защищать любой ценой.