***
Молодой волк открыл глаза и увидел кусок брезента, закреплённый над ним на дереве, создавая тем самым крышу. Раны не так сильно болели, а под головой явно было что-то мягкое. Он чуть привстал и увидел, что раненая нога перевязана, а чуть пошевелившись, почувствовал, что спина и грудь тоже покрыты бинтами. «Зачем они это сделали?» — удивился юноша. Край брезента приподнялся, и в «шалаш» осторожно вошла Красная Шапочка, держа в руках какую-то корзинку. — Ты уже проснулся? — улыбнулась она, садясь рядом с ним на колени и ставя рядом с собой корзинку. — А как тебя зовут? Мы так и не познакомились тогда. — А ты уже говоришь на «ты», — заметил он и чуть отодвинулся. — Рафаэль. — Ну мы же почти совсем знакомы, — улыбнулась она. — А я Сильвиан. Я принесла тебе поесть, Фабрис говорит, что тебе нужно набираться сил. Это тот самый звездочёт, о котором мы говорили тогда у колодца, — она подала ему корзинку, накрытую тряпочкой, но всё равно запах тёплых пирожков защекотал нос волка. — У тебя очень красивое и благородное имя. — Это мать... Прежде, чем её убил другой волк... Послушай, почему ты мне помогаешь? Я ведь волк, и к тому же это мой отец... — Но ты ведь не такой. Я сразу поняла, что ты добрый. Ты особенный. Рафаэль обвил колени руками, а к еде не притронулся. Конечно, он не одобрял месть, но ведь он всё равно был волком. Бабка совсем не дала житья, и почему только он вернулся с той парочкой в логово? Он вдруг рассказал Сильвиан о том, что после возвращения старая волчица побила их, а его так сильно выдрала, что он потом несколько дней не вставал с кровати. Им пришлось охотиться в другом месте, и жизнь стала тяжелее. Несколько дней назад его бабушка совсем озверела, и он снова сбежал из дома, на этот раз окончательно. — Я так устал от этой жизни, — сказал он, — устал быть неграмотным и изображать злодея. Мне хочется пожить спокойно и мирно, а она опять про свою месть заладила... Что вы теперь со мной сделаете? — Отец сказал, что мы должны попытаться приобщить тебя к культурной жизни, обучить грамоте и какому-нибудь ремеслу. Ты согласен? — А что взамен? — Ты будешь сопровождать меня во время моих прогулок по лесу, они беспокоятся за меня, хоть я давно и не маленькая и привыкла ходить по лесам одна. — Я не понимаю. — Ты будешь жить с нами, о кровати и одежде для тебя мы позаботимся... А мне и в самом деле нужен спутник в лесу, сейчас осень, пойдут дожди, и свалиться в овраг, поскользнувшись на грязи, ничего не стоит... Но если ты не захочешь, мы отпустим тебя обратно в лес. — Нет-нет! — внезапно воскликнул Рафаэль. — Я согласен, я готов научиться всему, что нужно. Мне очень не хочется возвращаться в лес... Я-а-а... Понимаешь... Сильвиан положила руку ему на плечо и посмотрела в глаза как-то особенно, так что волк почувствовал поддержку и заботу. Девушка, как и прежде, источала доброту, её глаза светились поддержкой, она была такой милой, такой женственной... То чувство, испытанное им по отношению к ней несколько лет назад, вновь пришло к нему, но с большей силой, и он всё понял. Теперь он хотел остаться с ней, но позволено ли будет ему остаться собой, позволено ли будет быть с ней всегда?..***
Он помогал семье, как только мог, а когда Сильвиан уходила в лес, всегда следовал за ней, прихватив на всякий случай куртку и нож. Рафаэлю сшили новую одежду, чтоб он не выглядел как разбойник, но всё равно она немного отличалась от одежды обычных жителей деревни. Он оберегал свою подругу ото всего, следил за каждым её шагом, но никогда не надоедал ей, а наоборот — он был для неё всегда желанным спутником, которого она хотела видеть рядом во всех путешествиях. Он понимал, что эта жизнь намного лучше его прошлой, он научился грамоте и счёту, манерам и поведению, его практически невозможно было отличить от жителей деревни; но дело было не только в одежде, но и в тяге к лесу. Он и Сильвиан часами проводили там время, Рафаэль научился стрелять из ружья, но все навыки следопыта были у него с рождения. Он всегда чувствовал опасность и уводил девушку подальше. Молодой волк не раз чувствовал, что его дядюшка со своим тощим другом где-то рядом, и потому, едва их учуяв, старался повернуть в другую сторону. Как ни странно, Сильвиан подчинялась его решениям и вовсе не противилась – как он полагал – идти туда, где, по его мнению, было безопасно. И хотя направление всегда выбирала она, чуть Рафаэль начинал беспокоиться и говорить, что лучше было бы свернуть, Сильвиан безоговорочно шла за ним. Иногда они просто лежали на лесной опушке и смотрели на облака или падающие листья, иногда разговаривали о лесе, причём Сильвиан больше слушала и смотрела. Рафаэль удивлялся этому и даже однажды спросил подругу, почему она так себя ведёт. – Ты знаешь о лесе больше меня, – улыбнулась она в ответ. – А если ты о моей привычке много говорить, то-о… – она склонила голову набок и как-то странно на него посмотрела. Когда зарядили дожди, Сильвиан и Рафаэлю пришлось сидеть дома, лишь изредка выходя на улицу. В один холодный и очень неудачный день молодой волк простудился, и к вечеру его одолели не только насморк и кашель, но и головная боль со слабостью во всём теле. Его положили поближе к печке и поплотнее укутали, Софи давала ему настои и никого близко не подпускала к его кровати. Отделив больного от остального дома особенно большой простынёй и дав ему еды, она наконец ушла ужинать с остальными. Ночью ему приснился кошмар, он как-то странно и слабо вскрикнул и проснулся. Шмыгнув, Рафаэль уставился на стену. В доме все спали, царила мирная спокойная атмосфера, за окном мерно стучали капли дождя, навевая сон, а в его голове всё ещё вставали сцены из его жуткого сна. Он зажмурился, желая отогнать неприятные мысли, и услышал скрип половиц. «Притвориться спящим», – мелькнуло у него в голове. Но план не сработал, потому что насморк вял верх, и мужчина шмыгнул носом. – Я слышала вскрик, – тихо сказал нежный голос. – Рафаэль, всё в порядке? – волк открыл глаза и увидел, как девушка села на край его кровати. – В-всё хорошо, Сильвиан, – ему стало неуютно: его вскрик разбудил Красную Шапочку. – Тогда почему ты?.. И не спишь. – Да так, – он отвёл глаза. Сильвиан вежливо сверлила его взглядом, не произнося не звука. Рафаэль начал колебаться: может, ей можно рассказать? Ему было стыдно, но в то же время тревожно, и в конце концов молодой волк почувствовал, что не сможет спать и жить спокойно, если кому-нибудь не расскажет о своём сне. – Это был кошмар, – он осторожно посмотрел на подругу, различая её лицо в темноте. Она удивилась и придвинулась поближе к нему. – Мне… приснилась нехорошая сцена… – Сильвиан не сводила с него внимательного взгляда. – Будто бабка поймала тебя и твою семью, там было… много… – его голос стал глуше, казалось, он не может произнести следующее слово. – Крови? – подсказала девушка на удивление спокойно. – Д-да… И… – он снова шмыгнул носом. – Это был пир. Сильвиан нервно вздохнула. – А я сидел где-то… в клетке… и не мог вам помочь, – он виновато посмотрел на подругу, – А потом я… как-то оказался в центре деревни, ты сказала Хугуесу, что это моя вина и… Саин куда-то повёл тебя, а ты всё… кричала, что это я убил их, и Хугуес зарядил ружьё и… – Не продолжай! – чуть не вскрикнула Сильвиан, перебив его, поскольку догадалась о конце этого сна. Он шмыгнул, а она дышала быстрее обычного. Минуты текли в молчании, дождь за окном по-прежнему мерно стучал по краю рамы. – Наверное, мне нельзя здесь остаться, – тихо сказал Рафаэль, не смея поднять глаза на девушку. – Что? О чём ты? – Я не… отсюда. И… – Ты считаешь, – она снова его перебила, – что из-за твоего кошмара я больше не захочу видеть тебя? Рафаэль, это же просто сон! К тому же тебе приснилось то, чего ты боишься, я права? Волк с опаской смотрел на неё. Но наконец, шмыгнув носом чуть громче прежнего, он кивнул. – Вот видишь, – даже в темноте он увидел, какая нежная улыбка играет на её губах. Она внезапно нагнулась к нему и обняла его так крепко, как никогда и никто не обнимал. – Я не собираюсь тебя отпускать, когда только недавно нашла. Тебе ведь самому у нас нравится, – прошептала она прямо ему в ухо, так что несколько мурашек пробежало по спине волка: Сильвиан ещё никогда не была к нему так близко. Рафаэль невольно зарылся носом в её волосы, успокаиваясь и засыпая – ночь и болезнь взяли своё.***
Проболел Рафаэль недолго и не так уж и сильно, конечно, его уязвимым местом была непереносимость холода, но здоровье его всё-таки было крепким. За время болезни он ещё больше сблизился со своей подругой, а Сильвиан теперь ни за что не хотела оставлять его в одиночестве надолго. Шарлота и Фабрис, глядя на них, иногда тихо хихикали, Софи это вначале не одобряла, но потом однажды она захихикала вместе с ними, родители Красной Шапочки бросали на них непонимающие взгляды, а потом переводили глаза на свою дочь и её лесного друга, которые оживлённо что-то обсуждали, не замечая ничего, кроме них самих. Зима прошла достаточно спокойно, весной наводнения не случилось, а когда вода спала и появилась трава, Сильвиан потянуло в лес. Этим утром она была очень весёлой и носилась по дому легко. Подарив Шарлоте красивую ленту после завтрака, она утянула Рафаэля за порог, едва он собрался. По дороге в лес они встретили Саина, смеявшегося в стайке девушек, порхавшей за ним в любом направлении, он смерил Красную Шапочку с волком презрительным взглядом, но не успел ничего сказать, потому что Сильвиан поприветствовали две её подруги, проходившие мимо под руку со своими избранниками. Когда они прошли, «лесной парочки» и след простыл. Сильвиан радовалась лесу, радовалась чистому воздуху, пению птиц – радовалась самой весне. Она порхала как птичка от дерева к дереву и весело смеялась. Рафаэль следил за ней, иногда принуждая себя оторваться от пляшущей девушки и посмотреть по сторонам в поисках опасности. Они шли всё дальше и дальше, пока наконец девушка не остановилась у какого-то куста, едва одевшегося в светло-зелёную листву. Она стояла молча, пока её спутник осматривал место, когда же он повернулся к ней, то заметил её красивые глаза, устремлённые на него с необычным выражением. Молодой волк почувствовал, как по спине бегут мурашки. Он был сильным и отважным, но опять – как несколько месяцев назад – почувствовал себя робким и нерешительным, и всё из-за этого взгляда своей подруги. «Что это? – подумал он. – Почему это? Тогда она была слишком близко ко мне, а теперь?..» Сильвиан вдруг стала приближаться к нему, спокойно, но с тем же странным выражением глаз. Когда девушка встала рядом с ним и улыбнулась самой нежной улыбкой, Рафаэль почувствовал дрожь в коленях. Теперь они стояли очень близко друг к другу и ощущали дыхание друг друга. Слишком близко. Непростительно близко. Что Сильвиан делает? Чего она хочет? И вдруг ему в нос ударил до боли знакомы запах. Волк резко развернулся спиной к подруге и загородил её, яростно осматривая кусты перед собой и тихонько рыча. – Рафаэль? – Сильвиан была встревожена, и когда кусты затрещали, вцепилась в его руку. Из кустов вышли два волка: Худой и Толстый. Они шли прямо на молодых людей и улыбнулись, заметив их замешательство. – Что вам нужно? – Сильвиан удивилась агрессивности в голосе своего друга. – Да ничего особенного, – Худой волк улыбнулся, но в выражении его лица не было ничего хищного. – Конечно, – брезгливо ответил Рафаэль, яростно глядя то на одного, то на другого. – Где она?! – Кто – «она»? – Толстый удивлённо и озадаченно на него посмотрел, переводя глаза с выросшей Сильвиан. – Бабка моя! – зарычал молодой волк, готовясь отразить атаку. Два матёрых волка озадаченно переглянулись. – Да в логове мама, – ответил Толстый, с опаской глядя на племянника. – Тогда почему я чую её запах?! Сильвиан охнула и сжала его плечо, чуть потянув на себя. Два взрослых волка смотрели за молодого весьма озадаченно, и Рафаэль повернулся. Позади них стояла его бабушка, облезшая, но по-прежнему крупная. Старая волчица выглядела злой, но в то же время в её глазах прыгали радостные огоньки. «Окружены со всех сторон, – мелькнуло в голове молодого волка. – Если я спрячу Сильвиан за себя, то эта парочка сможет её поймать, но и так оставлять её нельзя, так её волчица сцапает». Его ум лихорадочно работал, пока все на поляне хранили молчание. Даже птицы смолкли. – А мы думали, вы в логове, мама, – нерешительно произнёс Толстый. Волчица сверкнула на него глазами, и Рафаэль подтянул Сильвиан к себе, одной рукой закрывая её спину, а другой готовясь выхватить нож из кармана. – Думали они, – прохрипела волчица, оглядывая всех по очереди. – Ушли, называется, на охоту, третий день нет! Я их там жду, а они тут! Его нашли! – она ткнула когтистым пальцем в сторону внука. – А он-то! С Красной Шапкой связалси, защищает ведь её ещё! – У вас своя дорога, у нас своя, – глухо сказал молодой волк, – дайте пройти. Волчица хохотнула. Сильвиан ощутила, как напрягся её друг, и пожалела о том, что решила остановиться именно в этом месте. Ох, ну почему она никогда не умела выбирать места?! – Добычу мы нашли, – вдруг сказал Худой. – Олень хороший. Оставьте молодых, и вернёмся в логово. Он сам выбрал свою судьбу. – С людьми якшаться! Пёсиком дворовым у них быть! – взвыла волчица. – Да ни один уважающий себя волк такого не сделает! И даже такой дурак, как этот! – Он не дурак! – вдруг крикнула Сильвиан, начиная злиться. – И никакой не пёсик! Он полноправный член нашей семьи! Все волки молчали, солнце приветливо светило через редкие листочки, птицы постепенно стали пробовать свои голоса, ветер ласково перебирал волоски на голове. Волчица сверлила взглядом девушку, и Рафаэль следил за каждым движением бабушки, напрягшись до предела. Ему было радостно слышать, что семья Сильвиан считает его родным, но нельзя было ослаблять бдительность – это он усвоил с ранних лет. – Оставь их, – вновь повторил Худой своим густым хрипловатым голосом, и где-то глубоко в голове девушки шевельнулось воспоминание о его благородстве. – Он волен поступать так, как считает нужным, он уже давно не волчонок. Старая волчица скрипнула зубами и перевела взгляд на внука, чуть загородившего свою подругу. В ней боролись злость и усталость, желание наказать и девчонку, и внука и желание просто отдохнуть. – Мама, идёмте, – неожиданно настойчиво сказал Толстый, так что волчица посмотрела на него. Видимо, что-то у них поменялось за время отсутствия Рафаэля, потому что она вдруг распрямилась, хрустнув спиной, и сказала: – Ну ладно. Надоели вы мне оба, – она указала на молодых людей. – Чтоб в чаще я вас не видела! Она развернулась и ушла, тихо кряхтя. Два взрослых волка прошли мимо Сильвиан и молодого волка, кивнув им и немного улыбнувшись. Стая скрылась в чаще, и Рафаэль наконец отпустил подругу, всё ещё всматриваясь в кусты, за которыми исчезли члены его кровной семьи. – Тебе хочется к ним? – спросила девушка с нотками грусти в голосе. – К семье? – Моя семья – это ты и твои родные, – он наконец посмотрел ей в глаза. Её улыбка и ласковый взгляд вдруг снова вселили в него нерешительность. «Но это глупо, – рассуждал он сам с собой. – Мы только что пережили встречу с моей бабкой, а тут я снова робею…» Он не успел закончить свою мысль, потому что Сильвиан внезапно вновь приблизилась к нему на расстояние вытянутого пальца. Рафаэль ощутил её дыхание, а потом почувствовал прикосновение её губ на своих. «Так вот что она хотела!» – промелькнуло у него в голове, и он ответил на поцелуй.***
Прошло уже несколько лет с тех пор, как Сильвиан и Рафаэль поженились. Он стал лесничим, мостом между лесным миром и миром людей, защитником всего живого. Каждый, кто находился в лесу, попадал под его покровительство и мог чувствовать себя в безопасности. Его побаивались, но любили. А два волка частенько наведывались в его дом посидеть у огня, особенно зимой. Сильвиан освоила некоторые навыки врачевания и лечила бедных раненых животных и свою семью. Девушка знала все травы, и в лесу её не трогали. Охотники тоже иногда наведывались к этой «лесной» семье, менялись с ними шкурами или получали разрешение ставить капканы, а нередко и предупреждения о том или ином опасном месте или звере. Их маленький сын любил лес так же сильно, как и они, и весь день проводил в лесу, поначалу с отцом или матерью, а потом уж и в одиночку. Но пока ему ещё не исполнилось двенадцати лет, Сильвиан и Рафаэль попросили двух волков приглядывать за мальчиком, но тихо, незаметно, так, чтобы он думал, будто никого рядом нет. Волки любезно согласились, получая за работу нянек кров и пищу, а так как они были уже не молоды, для них это было важно. Шарлота иногда забегала в лесной дом, принося некоторые продукты и свежие новости, и ей были здесь рады. Но семья лесника не тосковала по обществу людей, ведь каждый её член мог делать то, что ему захочется, ведь они были вольные.