†††
Тысяча четыреста пятьдесят третий год. Влад был усерден в своём обучении и постиг все тайны чёрной магии, которыми можно овладеть самостоятельно. Готовясь отвоевать Валахию, он искал ответы о том старике. Предположения были. Но хотелось встретить кого-то подобного, кто даст ответы на все вопросы. Ему нравилось иметь силы, о которых, увы, не стоило рассказывать людям. В замке кузена Алексэндрела, господаря Молдавии, ему было спокойно. Казалось, он забыл обо всём, даже о Раду. Но кузен не заговаривал об этом, только помогал передавать и получать послания. Господарь сильно удивился, когда первое послание нужно было отправить другу. Другу среди турок-османов! Иногда за ужином Алексэндрелу удавалось разговорить Влада. И многие истории оказались рассказаны. О дворцовой школе, о казармах, о природе и быте простых людей. Ведь для европейцев турки, в первую очередь, — завоеватели, денно и нощно не смыкающие глаз. Но о том, что в Эдирне он оставил любимую, Влад не рассказал даже тогда, когда Аслан написал о браке Лале с Мехмедом. Два года прошло с тех пор. Переместиться прямо к ней? Не решался, сомневался в своих силах. Но теперь стоит попробовать. И всё же Дракула решил посмотреть на Мехмеда, каким человеком он стал, раз Лале рядом с ним. Ведь сама хотела остаться одна на всю жизнь, но и клятв никаких не давала. Захваченный Константинополь потерял своё величие. Больше в нём нет ничего родного, и очень скоро всё станет чужим, османским. Издалека он наблюдал за султаном-победителем. Ещё вчера серьёзный до невозможности, сегодня как мальчишка. Мехмед желал осмотреть всё и принять участие в любой судьбе, что попадётся, будь то дворец или человек. А с ним рядом Раду… младший брат такой счастливый. И скоро станет совсем взрослым. Его мысли… отнюдь не о родных краях. Хотя таковыми Раду их давно не считает. Младший Дракула покинул город серьёзным, словно получил важное задание. А вернулся счастливым — и вместе с Лале. Она ехала верхом, спрятав нижнюю часть лица. Но эти глаза, подобные ночи… как их не узнать? Теряясь среди толпы, Влад неотступно следовал за ними. Пожелай, и его никто не заметит. Но Лале оборачивается, смотрит в его сторону, но куда-то дальше. Затем она с Раду зашла в разграбленный собор. Влад время зря не тратил, подозвал мимо пролетающую ласточку. Птица их любви, птица их счастья: простая, но красивая, маленькая и изящная, преданная и осторожная. Птичка сидела на его пальце, вертя своей маленькой головой. Долго ждать не пришлось: Лале спускалась вместе с Раду. Снова посмотрела в его сторону, но так и не увидела. Влад улыбнулся и подтолкнул ласточку к ней. Птичка пролетела непозволительно близко, задев крылом щеку госпожи. Лале тут же направила голову в её сторону и, обнаружив нарушительницу покоя, улыбнулась. Всё так же хороша, госпожа его души….†††
— Тебе опасно здесь находится, — Влад встретил Аслана в одном из переулков, рыжий оделся как византиец. Почти похож! Особенно выражением праведного гнева на лице: Влад уже понял, что, по мнению друга, приманивает опасность. — Будешь так суетиться, меня точно поймают, — улыбнулся. — Я здесь ненадолго, мне нужно собрать людей, всё равно католики не согласятся взять ортодоксов, — то бишь православных, — в крестовый поход. Хотя я уже сейчас могу сказать, бесполезно, — почему бы не воспользоваться случаем? К тому же повидал всех, кого хотел. Хотя не совсем так! — Мехмед никого не держит. Так решил воспользоваться моментом? — Влад кивнул. А затем заметил в конце улицы какое-то движение. — А ты в курсе, что во дворце происходит? — и очень удивился, когда в окружении бостанджи увидел на лошадях двух женщин. Из них он знал только Лале. Девочка, сидящая с ней, всё показывала то в одну сторону, то в другую, рассказывая про город. Лицо Лале не прятала, но накинула капюшон. Из-за копошений девчушки тот грозился слететь. Но госпожа не злилась. А за ними обоз! Влад притаился во тьме переулка, Аслан натянул капюшон. — Не хотел тебя разочаровывать, но, кажется, последние её слова мне были такими: «Если он отпустит меня, забудет, так будет лучше», — когда женщины и охрана проехали мимо, Аслан вышел за ними. Только раз оглянулся: Влад тоже пойдёт! Простые люди отовсюду тянулись к площади с колонной Константина Великого, у которой недавно ждали спасения от турков свыше. «Аслан, ты действительно думаешь, что я поверю в подобное?» — даже если Лале так и сказала, то это первая мысль, пришедшая в голову. Куда интересней узнать, что сам Аслан сказал Лале, чтобы услышать подобный ответ. Нет, Влад не подозревает каких-то манипуляций. Наоборот, Аслан желает только добра, но его горячность не позволяет донести верный смысл поступков. — Мой любимый народ! Так случилось, что по воле Господа нашего эта земля отныне нам не принадлежит. Мы ждали самой страшной участи, но султан Мехмед дал нам выбор: покинуть город или остаться в нём, — женщина, что произносила речь, старалась не оборачиваться на Лале. И всё ждала удара в спину. Влад снисходительно ухмыльнулся: именно от Ирины можно ожидать подобное. — Я знаю, от ненависти в сердце избавиться тяжело, но перестаньте упрямиться и воспользуйтесь случаем: султан преподносит вам, сильным и гордым византийцам, в знак уважения, еду, одежду, лекарства и немного денег, — её слова тому подтверждение; сердце полно гнева и ненависти. — Хотите уйти? Воспользуйтесь этой милостью. Хотите остаться? Лишним не будет. И помните, что милость господня может прийти оттуда, откуда мы совсем не ждём, — еду, одежду и деньги уже разложили в разные кучи позади женщин. Аслан убедил Влада не занимать очередь — неоправданный риск. Лале с такой неожиданностью не справится, и Влад знает. Но это не беда, он уже решил, когда попытается увидеться с ней. Люди стали расходиться, но дорога ещё была занята. Послышался стук копыт десятка лошадей. Кто-то закричал: — Доро-о-о-огу! Султан Мехмед Хан Хазрет Лери! — во главе небольшого отряда показался Мехмед верхом на чёрном арабском скакуне. За ним ехал Раду и Заганос-паша. Аслан и Влад поспешил скрыться в ближайшем проходе между домов. Султан остановился напротив женщин и спешился. Твёрдым шагом он направился к Лале. Что он говорил, Аслан не слышал. Зато Влад сохранял непонятное другу спокойствие. — Моя луноликая госпожа, — Мехмед поцеловал Лале в лоб и надел ей капюшон, шепнув: — Не стоит позволять им смотреть на твоё лицо, муфтий будет припоминать мне до самой смерти, — затем покосился на Ирину, дерзкую женщину. И снова обратился к Лале: — Они перестанут трястись, если я поиграю в прекрасного и любящего мужа? — провёл пальцем по её щеке. Влад сжал кулаки, хотелось раздавить какой-нибудь кубок, перенаправить злость. — Лучше разрешить не уплачивать налоги год, может, два, — ворон у колонны стал ушами и глазами Влада; голос Лале успокаивал. — Так и собирался, Лале-султан, — дразня, Мехмед обнял её. — Если вы закончили, давай вернёмся во дворец, есть разговор… — не успел договорить, как послышался противный звук — в небе собрались десятки летучих мышей. Собравшись в одно целое, они накинулись на Мехмеда. Влад усмехнулся: Мехмед вырос. Оттолкнул, но уберёг Лале. Мыши разлетелись, так как с самого начала Влад собирался его отравить. Только вот Лале исцелила его… сила, Влад почувствовал силу, абсолютно противоположную его. Мехмед закричал, приказывая найти виновника. А Аслан даже не успел запаниковать, как его стукнули по плечу, переместив в другое место. Последний раз он обернулся посмотреть на Лале, которая помогала Мехмеду стоять ровно и с гордо поднятой головой. И собственный брат… как преданный слуга, помогает надеть сапог… аргх!†††
На следующий день, вечером, Влад нашёл друга на каком-то постоялом дворе. Рыжие волосы заметить в толпе, пусть освещение и слабовато, легко. — Влад? — сел напротив Аслана и поздоровался, как ни в чём не бывало. — Где ты был? — Аслан действительно не понимал, то есть не хотел. Он начал догадываться, что мыши взбесились из-за него. «Извини, Аслан, но я тебе ничего не расскажу!» — подумал так, но начал дразнить: — В Эдирне, только недавно вернулся, — подошла работница и Влад попросил принести самое простое блюдо, но чтобы мяса побольше и вина. — Ты издеваешься? Это невозможно, — Аслан наклонился, скрестив руки на столе. — Что ты скрываешь, Влад? — Дракула спокойно повторил его движения. И оказавшись с другом лицом к лицу, довольно произнёс: — Скрываю, и лучше тебе не знать, что, — женщина принесла вино, сообщив, что еда скоро будет готова. — Случай у колонны твоих рук дела? — не выдержав, Аслан налил вина и себе. Влад кивнул, а затем произнёс нечто невероятное: — То, что может сделать Лале, куда серьёзнее. В этом виновата её мать и мать Мехмеда. Стоит только ей пожелать, как род османов станет неистребимым. Жаль только, что Дайе-хатун и Шахи-хатун мало знают, — принесли еду, а потому Влад замолчал. Ему жутко хотелось есть. Но думать об узнанном от наставниц не переставал. Теперь он понял причину желания Мехмеда жениться на Лале. Если бы она тогда отказала, султан бы попробовал ещё раз. Затем ещё раз… но всё обошлось. Остаётся лишь один вопрос: по собственной воле Лале согласилась или виновато колдовство? — Так ты действительно был в Эдирне? — в ответ кивок. Аслан встряхнул головой. — Что это значит, Влад? Что ты собираешься делать дальше? — миска быстро опустела, вино оказалось неплохим. — Как и собирался, добьюсь независимости для Валахии, а затем вернусь за Лале, —Аслан кашлянул, вместо того чтобы засмеяться. Дракула пугал его и прекрасно знал об этом. Но ведь улыбка его осталась прежней! Как в старые добрые времена, когда они втроём проводили время вместе. — Какое вернуться, Влад? Лале теперь жена султана, она будет с ним до конца, — от своих же слов Аслану стало противно. Он выругался, пока Влад смотрел на него с прищуром. — Прости, оговорился. Я вернусь, если она захочет, — и встал из-за стола. — У меня есть дела, береги себя, — и, похлопав по плечу, пошёл на выход. Вопрос, который не давал покоя, Влад решил не задавать. Выбор Лале или что-то на неё повлияло… кажется, любой ответ ранит сердце. Но увидеть её необходимо сегодня же!†††
Дракула подобно тени следовал за госпожой и её маленькой помощницей. Согнал ласточек, повлиял на восприятие девочки и отправил во дворец. Бежать тихо и незаметно… давно научен. Но так хотелось догнать Лале, коснуться её плеча, чтобы испугалась, обернулась и отругала. Пусть не так, как раньше, но, вспоминая о былом, они могли бы сделать эту встречу ещё радостнее. Лале спускается к крутому и узкому берегу, высматривает противоположный, крутит головой из стороны в сторону. И наконец-то оборачивается! — Кто вы такой? — она старалась, чтобы голос не дрожал. Но руки предательски тряслись. Влад передвинул одну ногу, что-то осознал и потянулся к капюшону. Снял не торопясь. Лале наблюдала как завороженная, а затем охнула: — Влад? — сложно поверить тому, что видишь. Он и сам не верит. Эмоций Лале не скрывала: поражена. Она тоже изменилась, стала взрослой. И не просто взрослой, а госпожой своей династии! Отталкивало ли это? Ничуть. Пусть госпожа османов, пусть Лале-султан, в её глазах всё те же звёзды, всё та же добродетель и яркий свет, что вывел его душу из мрака в минуты отчаяния. Последние годы только её образ придавал сил. Из-за неё он постепенно, но уверенно движется к цели. И пока вера в него жива в сердце Лале, никто не сможет его остановить. Даже сам Дьявол! — Лале, — он улыбнулся, смягчил взгляд. Шаг, ещё один. Расстояние… только руку протяни. Лале опустила голову. Глубокий вдох. Пусть думает, что он не замечает. Пусть думает, что он не чувствует. Он притворится, что так и было задумано. — Влад, ты… — он протянул ей руку внутренней стороной, приглашая, ни в коем раз не заставляя. В его глазах надежда, но Лале опустила голову и не видит. — Я не думаю, что кто-то нас может здесь увидеть, — ему нечего терять, он не желает отступать! — Моя служанка, Тамара, она может… — Лале резко подняла голову и стала рассматривать темноту среди деревьев. Влад проследил за её взглядом: — Не волнуйся, она уже вернулась во дворец, — не стоило ему смотреть на неё. Госпожа свела брови, хмурое лицо совсем не излучало светлых чувств. Лучше бы промолчал! Но каждый разговор важен, даже такой скудный, ведущий от одного тупика к другому. — Откуда тебе знать? — Лале в чём-то подозревает его. Да, имеет право. Он пробрался сюда, как какой-то воришка. Хм, недалеко от правды. И лгать нельзя. Влад никогда не лгал Лале. И не будет. Но можно чего-то недоговорить… — Она направлялась к нему. И будет лучше, если я тебя проведу, — расслабился, как будто так и должно быть, и признался: — Я вижу, как тебе неуютно из-за моего появления, — Лале встрепенулась, желая опровергнуть, но тут же отступила на шаг, ибо правда. — Но остаться здесь не самое мудрое решение, а то заболеешь и умрёшь, — рука всё ещё протянута. Как же хочется сказать, что он никогда не посмеет причинить ей зла, но, возможно, сейчас, подобные слова воспримутся в штыки. — Дурацкие шутки, — вложив свою ладонь в его, Лале посмотрела в сторону деревьев. — Обстоятельства так сложились, что я разучился шутить, — шаг в шаг. Влад не мог понять, то ли Лале старалась быстро идти, то ли так было всегда. Его руку она даже не сжимала, но и не одёрнула его, когда их пальцы переплелись. Теперь она в его власти, но Влад ни за что не причинит вреда любимой. Просто немного затормозит для неё время. И будет согревать при помощи магии, как добрые волшебники в сказках. Для неё пройдёт всего ничего, а ему будет достаточно лишь смотреть на неё часами, изредка отвечая на вопросы. — Разве ты не должен быть в Молдавии? — всё кругом стихло. Ночь вступила в силу. — Да, я скоро туда вернусь, — над ними пролетела летучая мышь, и Лале прижалась к плечу Влада. — Но хотел увидеть тебя напоследок и спросить… — он остановился, а Лале чуть прошла вперёд и повернула к нему голову. — Хочешь, уйдём вместе? — для неё вопрос прозвучит незамедлительно, а он, как когда-то, словно снова стал мальчишкой, будет бороться с нерешительностью. Влад не хочет ранить. И не хочет быть раненым. — Даже если я хочу, не могу согласиться, — он отпустил её руку, боясь перейти черту, боясь ухватиться, как безумец, и не отпускать. — Не сейчас, когда нужна здесь. Появись ты до того, как я стала… — Влад сглотнул. «Не говори, пожалуйста, я не хочу слышать!» — даже зная правду, он не хочет слышать ложь из её уст. Кто угодно, только не Лале, только не его любовь. — А ты его жена? — улыбка Влада не перестала быть тёплой, но чувствовалось в ней что-то злое. Он знает. Не сомневается, знает. Лале на шаг отступила, а Влад запрокинул голову и увидел тысячи звёзд. Он обещал вернуться и вернулся. И несмотря на её ответ, не может сказать, что проделал этот путь зря. — Я… — смятение. — Ла-а-ле! — раздался крик, и она обернулась на него. Что ж, сейчас ему лучше уйти, чтобы вернуться вновь и уже навсегда.†††
Тысяча четыреста шестьдесят второй год. Девять лет спустя. В любой момент Влад мог оказаться рядом с Лале, но только изредка, в день её рождения, позволял себе наблюдать издалека. А остальное время Дракула посвятил своему княжеству, родной Валахии. И правил уже шесть лет. У него была жена и приёмный сын. Будущее для него закрыто, однако в будущем Елизавета потеряет их ребёнка и умрёт из-за осложнений. Горевать Влад станет только из уважения к достойной женщине. И от чужого сына не откажется. В будущем, на последнем году жизни, он женится ещё раз, на женщине с двумя детьми. Имя её не имеет значения. Ничего, кроме выгоды, не свяжет их. А пока Влад пользовался всеми связями и возможностями для усиления Валахии. Турки приходили несколько раз, но они давали достойный отпор. И если придут в третий раз, да ещё во главе с Мехмедом, Влад их не отпустит. Как в первый, как и во второй раз, посадит на кол. Кто-то спросит: когда он стал таким жестоким? А ведь ответ прост: давно. Убитый отец, убитый брат, предательство бояр, пусть и неискренний, но отказ любимой… Терять, кроме родной земли, нечего. «Близкое» окружение знает о его способностях к чёрной магии, остерегается. Иного выхода нет: без этого Валахия слаба. Кому нужен Влад? Никому. Кому нужен Колосожатель? Народу. Последние шесть лет он потратил с пользой. Для начала завершил начатое в сорок восьмом расследование обстоятельств гибели отца и старшего брата Мирчи. Отомстил боярам, казнив их во время пира, тем самым нагнав страха на невиновных. Ничего, им также не помешает усвоить урок. Кто знает, когда они решат идти по тому же пути. А также Дракула смог помочь старому другу, Штефану, взойти на молдавский престол. При этом неустанно заботился о развитии и усилении княжества, используя даже церковь. «Валахия будет свободной!» — твердил он неустанно. Однажды так и случится, однажды…†††
Семнадцатое июня тысяча четыреста шестьдесят второго года. Ночь. Влад с небольшим количеством людей, но большой стаей волков, упырей, воронов и летучих мышей приближался к лагерю Мехмеда. План был не самый лучший, но и силой из людей никого не тянул. Шли только те, кто решили прогнать турок несмотря ни на что! И только он один собрался найти и убить Мехмеда. Завоеватель Константинополя? Так пусть погибнет в бою от его рук. Воинам он приказал запустить огненные стрелы. Пока лучники натягивали стрелы, волки помчались на лагерь. Их вой был подобен грому! Упыри не отставали. Полетели первые стрелы, за ними понеслись летучие мыши и вороны. Нельзя дать туркам потушить пожар пока не поздно! — Всех тех, кто сегодня не вернётся домой, я запомню навсегда! Ваша жертва бесценна! Именно потому что вы пошли со мной сегодня, — позади турки отчаянно сражались за свои жизни, — Валахия не исчезнет! Наш народ будет жить, и мы сможем сохранить наследие наших предков для потомков! Так идёмте же в бой! — Влад обнажил меч, поднял над головой. — Изменим эту рабскую судьбу! — валашцы гордо закричали, настраивая себя на бой. Пусть их господарь не человек, он защищал их как никто другой. Пусть оборачивается сейчас непонятной бесформенной тьмой и уносится вперёд. Пытаться лучше, чем бесконечно лить слёзы. Хватит с них! Хватит! Турки не были готовы к чему-то подобному. Это сильно выбило их из строя. Валашцы смогли добраться до некоторых пушек и подорвать их. Кто-то сражался насмерть, окружённый врагами. Кто-то собирался толпой на небольшое количество турок. Повсюду стоял запах гари и крови. Огонь сжигал не только шатры, но и людей. А Влад, взмыв в небо и приметив самые видные шатры, спустился к одному из них. Но наткнулся там на пашей. Некто воззвал к Аллаху, когда из тьмы предстал перед ними Цепеш. «Ничего… Мехмед никуда не денется…» — смерив их презрительным взглядом, Влад атаковал рядом стоящего, затем другого, третьего. Никто не мог убежать: он скрыл их от всего мира, пусть боятся. Пусть нападают вместе! Он Влад Дракула и не оступится! А те, кому посчастливиться выжить, пусть навсегда запомнят эту ночь. Когда в этом шатре не осталось никого, кто мог бы противостоять, Влад снова обратился тьмой и ринулся к шатру Мехмеда. Он чувствовал его замешательство, волнение и недоумение. Более того, узнав, что султан возглавит поход лично, Влад решил, как убить его. Пусть будет меч, раз благородное происхождение, но насадит на него, как на кол. Придётся ли по вкусу такая смерть завоевателю Константинополя? О, Влад, что застилает твой взор? Где твой разум? Почему ты не увидел, кто перед тобой? Ты ошеломлён? Твой меч пронзил не давнего обидчика, не главного врага. Пролилась кровь твоей любимой. Ты видишь, Влад? Ты слышишь? — Кем бы ты ни был, — смятение обратило его человеком, но Лале не видела руки, лишь свою кровь на мече, — никогда больше, — нет, Лале, остановись, — ты не тронешь потомка Османа Гази. Прикоснёшься, тебя будет жечь огонь Преисподней. Задумаешь зло, оно обернётся против тебя! — кровь со рта стекала на грудь. Его сердце будто замерло, а из груди вырвался жалобный стон. — А сотворишь его… — то что? Он чувствовал: не хотела, не могла она его проклясть. «Не говори, если не хочешь, пусть я страдаю, но не ты!» — голос Лале пропал, как и его. Мысли, столько мыслей! Влад! Скажи хоть что-то! — Лале? — подняла голову и столкнулась с его испуганным взглядом. Лале улыбнулась, а он не знал, что делать. Достанет меч, лишь приблизит смерть. Какой лекарь сейчас окажется поблизости! Лале, забыв о своих словах, не имея возможности произнести не желаемое, потянулась ладонью к его лицу. И это прикосновение было хуже, чем боль от ранений, чем страх потери близких людей и пережитое горе. Он положил свою ладонь поверх её, всю в крови пашей. И тут же отнял! — Влад, прости, — наклоняя меч, она упала наземь. Рана открылась, и кровь окрасила ковры. «Лале!..» — Лале! — Мехмед оттолкнул его, опустившись на колени. — Лале! Султанша моя, смотри на меня, — он подложил руку ей под голову и приподнял. «Нет, не называй её так! Из-за тебя, из-за твоей матери…» — Давай же! Ты меня спасала, и себя спасёшь… хатун! — Лале выплюнула сгусток крови и чуть приоткрыла глаза. Но смотрела не на Мехмеда, а на Влада. «Из-за меня, да?» Он опустился на колени и протянул к ней руку. Лале попыталась поднять свою, но ладонь тут же упала. Влад наклонился ближе, вовсе не ожидая, что Мехмед поможет ей протянуть к нему руку. Их пальцы переплелись. И Влад, смотревший в глаза, подобные ночи, терпел адский огонь. А Лале смотрела в чистые и ясные глаза, подобные солнцу. Вместе, да, вместе с ней переживал страх и боль, и непонятную горечь… сожалений? Боль прошла, а глаза его госпожи остались полуоткрытыми. Губы… эти губы… что ты хотела сказать, Лале? Он был так близок к своей цели! Всего лишь жизнь одного султана! Ради его народа… не ради счастья с любимой. Влад знал, что она такого не одобрит, но и не думал, что окажется здесь, так далеко от дома, ради защиты того, от кого когда-то стремилась уберечь. Их окружили, но Влад не обращал внимания. Он не хочет оставлять её здесь! Но что-то за страх разрастается в груди? Раздался нечеловеческий крик! Его крик! Обернувшись монстром и взмахнув крыльями, он поднялся высоко над землёй, сливаясь с темнотой ночи. Всё живое содрогнулось, затрепетав. Но в мыслях лишь последний вздох невинной. «Только на это раз…» — сегодня он уйдёт, уважив твою жертву, Лале. Только кто теперь ответит: зачем и как жить дальше?†††
Мехмед отступил. Он желал похоронить Лале в Эдирне, а не доставить туда пустой гроб. Теперь госпожа будет рядом с тем, чьей женой могла бы стать очень давно. Он первым нёс её гроб, став слева. Справа поставил Аслана. Этот… паша многое сделал для госпожи, так что заслужил проводить её в последний путь. Гроб несли подобно плавно плывущей чёрной лодке, в которой прекрасная госпожа просто спала… …так утешал себя Раду, который нёс гроб, идя позади султана. Выжившего Махмуда-пашу поставили за Асланом. Он искренне молился за госпожу, спасшую их повелителя. Да простит ей Аллах все прегрешения, ибо безгрешны только дети. Позади Раду — шехзаде Баязид. Единственный, кто не постеснялся, или же не смог сдержать слёз. Упущенное время и невысказанные слова благодарности — он не может повторить подобной ошибки с собственной матерью. А потому позаботится о ней должным образом, тогда и госпожа будет им довольна. Женщин на этих похоронах не было. Им оставалось оплакивать Лале в столице: весь дворец слышал плач Шахи-хатун. Дайе не могла сдержать слёзы, но разум был её не в настоящем, а в будущем. Что же будет дальше? Нурай, которой Аслан написал как только смог, не плакала. Она была так шокирована и не могла подобрать правильных слов, чтобы объяснить детям, о чём написал их отец. Признаться честно, она ревновала мужа к госпоже. И всё же боль была не меньше лишь от одного представления, как он сейчас переживает. Хотя… как же Зара? Она была! И слёз не было, потому что все глаза выплакала ещё в тот день, когда её оставили в Эдирне. Госпожа, что подарила ей жизнь в уважении и спокойствии… оставила их. Как нагадали, так и сбылось. Для могилы султан приказал ей выбрать самые красивые цветы. Но для Лале-султан таких не существовало. «Пусть я их и не люблю, — говорила Лале, смотря на гиацинты, — без них сад не так красив». Поэтому на её могиле посадят по цветку. А гроб поставят в тюрбе с гробом шехзаде Хасаном. Как Лале сказала однажды Ирине, о ней не напишут в истории. Она не жена султана Мехмеда, она неизвестная наложница шехзаде Хасана. Мир ей и покой. После похорон Раду отправился в Валахию вместе с новым портретом. Он женился, у него родилась дочь. Но правитель из него был никудышный: он то занимал трон, то терял его. Жена и дочь в итоге стали заложницами врага, Штефана Великого, того самого, кому Влад помог занять трон Молдавии. А Раду пропал без вести после тысяча четыреста семьдесят пятого года. И портрет вместе с ним. Известно только, что он ненавидел его. Знатно выпив, он долго бормотал: «Сестрица всех видит лучше, чем они есть…» Зара стала свободной девушкой, вернулась на родину и учила детей грамоте. Рассказывала разные смешные истории о гареме. И учила, что люди везде разные, но в то же время одинаковые: — И в сердце турка может жить печаль и скорбь по близкому, и мы в один день можем стать подобны дьяволу, не щадя никого на своём пути, — правда, потом приходилось объяснять, почему турки захватывают чужие земли. А из этих объяснений возникали другие вопросы… пожалела ли Зара о своём выборе? Ничуть! Позволит Всевышний, на её глазах вырастут учёные мужи, которые откроют множество тайн этого мира. Шахи-хатун вернулась во дворец в Эдирне, сколько бы Дайе ни уговаривала остаться. Бродя по родным коридорам, она вспоминала свою жизнь. Но большую часть проводила у могилы воспитанницы. Аслан же, поговорив с Нурай, попросил султана отправить его подальше от столицы. Нужно начать жить заново, по-иному, без воспоминаний о Лале, о Владе, о той ночи. Они покинули Стамбул и отправились в Амасью. Возможно, Аслан единственный, кто в покое дожил отмеренный век. Никто не интересовался. Ничего их не связывало. Мехмед, который женился на Лале, чтобы уравнять шансы наследников, так и не издал при её жизни указа о престолонаследии. Теперь же ему ничего не мешало. А матери его сыновей пришли в неописуемый ужас. Так как новый закон гласил: «И кому из сыновей моих достанется султанат, во имя всеобщего блага допустимо умерщвление родных братьев. Это поддержано и большинством улемов. Пусть они действуют в соответствии с этим». И только Эмине смогла успокоиться: возможно, благословение Лале-султан воистину защитит её сына, и он продолжит род османов. Так оно и случилось: шехзаде Баязид взошёл на трон после смерти отца. И умертвил своих братьев. Только не с кем ему было поговорить об этом: одни радовались, другие критиковали. Особенно родная мать!..†††
Что же стало с портретами? Аслан давным-давно отдал их ходжам Димитрису. Именно у него Влад заберёт шесть портретов: рано погибший Хасан, несчастная Сафие-хатун, юный он, возмужавший Аслан, Мехмед, обративший Константинополь в Стамбул, и угасающая на глазах Лале. Ходжам берёг их с великой любовью, но так и не получив возможности покинуть Османскую Империю, замазал все новым веществом. Для чего? Чтобы не в ближайшем, но далёком будущем у этих работ была надежда показаться миру. А где же седьмая картина? Кто её спрятал? Где и когда? Лале унесла эту тайну с собой в могилу. Мехмед от Тамары узнал лишь одно: трое в странной одежде, девушка похожа на госпожу, а один из мужчин на Аслана-пашу. Кто же другой? Тамара Влада никогда не видела! Но стоило падишаху описать Дракула, как хатун спешно кивнула. Очень похож! Но что именно было изображено? Тамара пожимала плечами: она видела лишь лица, и сама не понимает, когда госпожа закончила рисовать. И только старая гадалка кряхтела, посматривая на сундук с картиной. Госпожа совсем не пощадила её! Не дай Аллах, узнают люди! Но у неё ещё есть время, чтобы избавиться от разрисованной ткани. Потому что никому-ничего-не-обещала!†††
Тысяча пятьсот двадцать пятый год. Амасья. Старый дом за городом, спрятанный от людских взоров за небольшим садом. Здесь всё кажется таким родным. Если присмотреться внимательно, кто-то старался возродить воспоминания. Самое старое дерево находилось у пруда, оно раскидывало свои широкие ветви, готовая спрятать кого угодно. Даже с дороги к дому видно! Кажется, такое росло недалеко от домика Хюмы-хатун. А посмотреть под ноги — дорожка из того же камня! — Кто вы такой? — на пороге показалась девушка, она прикрывала лицо платком. Но эти зелёные глаза… внучка? — Мне нужно увидеться со старым пашой, — люди, которые просят у Аслана помощи, так называют его. И этому мужчине посоветовали: шанс, что впустят, выше. Девушка окинула его оценивающим взглядом. — Не похоже, что вам нужна помощь. Уходите! — бурные эмоции хорошо ощутимы. Беспокоится — такой хороший ребёнок. — Да, мне помощь не нужна, я от его старого друга, — хорошая попытка! — Все друзья деда уже мертвы, поэтому уходите подобру-поздорову… — интересно было бы послушать её угрозы, но раздался стук в окно. Девушка спустилась с крыльца и посмотрела в одно из окон второго этажа. Он тоже хотел, но не стал: сейчас увидятся. Хатун повернулась к нему, склонив голову: — Вам повезло, — и поторопилась в дом, в отличие от незваного гостя. Тот даже по лестнице не торопился подниматься. Осматривал дом: ничего необычного нет, но в духе огненноволосого паши! Он зашёл в комнату за девушкой и увидел перед окном старика, подглядывающего из-за шторки за происходящим на улице. Длинные седые волосы, сгорбленная спина. Время не пощадило его. — Что-нибудь нужно? — поинтересовалась девушка. — Займись кустом белых роз, Лале, — гость почувствовал её негодование: как дедушка может оставаться с этим незнакомцем наедине. А если его приход ничего хорошего не предвещает? — Но… — провальная попытка возразить. — Иди, — голос слаб, но будто рычит. Лале, сжав кулаки, с подозрением посмотрела на гостя и только потом вышла. — Лале? — кто дал ей это имя? — Нурай хотела дожить до появления внучки и назвать ту Лале. Не дожила, но я дал такое имя, — Аслан неторопливо обернулся. Его морщинистое лицо не выражало никаких эмоций. — Мне скоро девяносто пять, я угасаю, как и положено старикам, а ты… — опираясь на спинку дивана, он встал. — Да, я не изменился, но это не важно, — данная ему сила может позволить даже больше тысячи лет. Главное, хорошо прятаться среди людей. Только вот смысла он не видел. — Не важно?! — Аслан взмахнул кулаками. — Не важно?! Влад, для всех ты полвека мёртв и вдруг появляешься здесь, когда я хочу спокойно умереть! — да, он знает, что разбередил старые раны. — Но разве в таком саду можно спокойно умереть? — он ведь копия из их прошлого. — Я вспоминаю юность, а не то, что после, — друг, старик, сделал короткий шаг в сторону стола, на котором стоял кувшин и стакан. Влад хотел подойти и помочь, но Аслан вскинул руку: — Я не настолько немощен, чтобы подавать мне воду, — наполнил стакан и неторопливо осушил его. Влад молчал. — Я бы не стал тревожить тебя, но… — забылся, наблюдая, как Аслан дрожащими руками ставит стакан. Да, теперь его руки трясутся. — Дай угадаю, картины? — Аслан обернулся даже слишком резво. Его глаза на миг словно засмеялись. Он пригрозил Владу пальцем: — У меня их нет, — почему он спросил именно о картинах? Это единственное, что могло остаться от Лале. — Я передал их Димитрису, — и опустил голову. — Седьмая, есть седьмая, он сказал, ты… — Влад всё же подошёл к другу. — Ничего я не обещал, искал, но в один момент остановился, — ради семьи не стоило так рисковать. Даже иголку в стоге сена было бы найти проще, чем какой-то портрет в этом государстве. Аслан закашлял, сгорбившись ещё сильнее. — Аслан? — Влад взял его под руку. — Нормально, это нормально, — старый друг повёл его к окну. Внучка подрезала куст роз. — Говорили, тебя убили. А ты просто исчез?.. — Аслан поднял голову, чтобы заглянуть в его глаза. Старые, почти слепые глаза, сейчас они видели Дракула чётко. Видимо, Влада узнал по голосу, потому и впустил. — Мне нельзя долго задерживаться на одном месте, — в ответ Аслан рассмеялся, и он посмеялся вместе с ним. — А ты был на её могиле? Или в тюрбе? — на самом деле, вопрос не нёс в себе никакой важности. Аслан оказался долгожителем и считался бодрячком, хорошо держался. Только иногда вёл себя по-детски: его поступки и слова не несли в себе нагрузки или окружающие не могли понять их так, как он. — Я был в Эдирне, но во дворец… — Влад отвёл взгляд. Аслан покачал головой, убирая его руку со своей. Не смог войти? Что ж, не он один считает себя виноватым. Короткими шагами Аслан зашагал к старым полкам, закрутил в одну сторону, чтобы показались скрытые от посторонних глаз. Там стояла одна единственная шкатулка, из которой Аслан достал скрученную бумажку. Вздохнул, а затем принёс Владу и положил прямо в руку. — Что это? — Дракула поспешил открыть и прочитать. — Греи? Что это? — он посмотрел на Аслана, но тот пожал плечами. — Женщина, у которой была картина, только это и сказала: «Греи». Возможно, ты найдёшь ответ, ведь у тебя есть время, — они смотрели друг другу в глаза, и каждый знал, о чём думает другой. Аслан поверил в него. А он ведь… только раз увидеть хотел… картину… и после этого его ничего бы не держало на земле. — Живи, Влад, живи, — Аслан обнял его, старика несмело обняли в ответ. — А теперь иди, хватит с меня разговоров, — и присел на диван, повернув голову к окну. — Крепись, — Влад отошёл спиной к двери, надеясь, что Аслан ещё раз обернётся, но старик продолжал наблюдать за внучкой. И посмотрел только на его спину, когда Влад шёл по саду прочь от этого дома. Остановился в один момент, но не стал оборачиваться. Несмотря на все эти годы, они хорошо поняли друг друга. — Прощай, Влад, — шторка задёрнулась. Лале проследила за гостем, точно ли он ушёл. Влад всё думал, обернуться и пошутить? Но не стал. Стоило ему уйти, девушка понеслась в дом. Как бы этот неизвестный не разволновал дедушку! Но с Асланом всё хорошо. Он ещё встретит свои девяносто пять, а после тихо умрёт во сне. И только Влад, Влад Дракула, решивший бросить вызов судьбе, остался один. Найдёт картину, увидит её… а что потом? «Я конечно не узнаю, какую ношу возложит на тебя подобная сила, но это определённо стоит того. И сколько ты сможешь прожить в этом изменчивом мире? И как повлияешь на судьбу людей?»†††
Семнадцатое ноября тысяча девятьсот двадцать второго года. В порту собралось немало людей, но и не так уж много, относительно Стамбула. Все они пришли по разным причинам, событие одно — последний султан покидает город. Он больше не вернётся сюда. Поставив ногу на трап, Мехмед VI обернулся, чтобы посмотреть на людей, на город. Может, человек он неплохой, но правитель никудышный. Взойдя на корабль, он обернулся ещё раз. Хотелось заплакать, но раз ему позволили покинуть это место с гордо поднятой головой, он должен держаться. Каким бы он ни был султаном, нести на своих плечах подобную ношу невыносимо. Позади толпы стоял человек, изменивший эту страну. К нему подошёл другой, чуть моложе. Один турок, другой европеец. Что объединяло их? — Вы позволили династии покинуть республику? — кивок вместо приветствия, но к нему не повернули головы. Кемаль неотрывно смотрел за отдаляющейся спиной. — Никому не нужно лишнее кровопролитье, — это во-первых. — К тому же их потомки могут однажды вернуться и трудиться на благо этих земель, во славу предков, — а это во-вторых. Шесть веков истории, люди — тоже наследие предков. — А дворцы станут музеями? — Влад смотрел, как отплывает линкор, чуть нахмурившись. — Друг мой, это наследие, которое я не посмею разрушить, — а потому они станут музеями. — И не нарушу данное вам слово, — в конце концов, с таким бескомпромиссным человеком мало кто может общаться так вольно. И не за просто так: Влад, просто Влад, помог Кемалю объединить страну, не потерять её. Только вот добрый друг никаких почестей не ожидал, просил лишь не разрушать дворцы в Стамбуле и Эдирне. — Прошу прощения, просто… эти места были дороги моим предкам, — тихий морской бриз… погода сегодня хороша. Время идёт, и всё больше Влад недоговаривает. Неужели, однажды он станет нагло врать? Кемаль перестал наблюдать за кораблём и посмотрел на него: — Сколько не спрашиваю, а вы так и не рассказываете о них, — лёгкая улыбка. — А поскольку вы румынин, на ум приходит только род Дракула, — смех. — Да какой же из меня Дракула? Я похож на Дракона или Дьявола? — Влад усмехнулся. — Ну, вполне. Если бы ещё на штык насадили кого-нибудь во время мировой, — народ стал расходиться. Кемаль указал на скромную и малолюдную улочку: дальше можно без лишнего внимания дойти до резиденции. — Раз вы мой друг, признаюсь, был такой человек, которого можно было насадить на кол, — только мечом… — Что же, ему очень повезло, — Кемаль заметил в его голосе нотки печали. Значит, из-за того человека случилось нечто непоправимое. Да, годы нынче тяжёлые для всех. — Что будете делать дальше? — дело сделано, теперь их пути не пересекутся. — Пока не знаю, но время есть. Сначала в Англию, — можно было бы использовать силы против рода Греи, но Влад хотел договориться с ними по-хорошему. Картина хранилась у одной из ветвей рода, а их много. Но вариантов осталось мало, шансы найти желаемое увеличивались. — Мне остаётся только пожелать удачи, — они остановились, и Кемаль протянул руку. — Надеюсь, вы не забудете старого друга? — крепкое рукопожатие. Первый президент Турецкой Республики намекал на возвращение, но это невозможно. Иначе он заподозрит и поймёт. — Не забуду, — поэтому больше они не увидятся и не поговорят.†††
Если брать в учёт его долгую жизнь, Влад частенько бывал то в Эдирне, то в Стамбуле. Часто посещает Топкапы и уцелевшие десять зданий в Эдирне. Музеи… как обещал, Кемаль их сохранил. Сохраняли и потомки. И возвращали стране величие, которое чуть не потеряли в начале прошлого века. Величие… кто же теперь так скажет, кроме него? В этот раз Влад прибыл на национальный фестиваль, устраиваемый в разное время года волонтёрами. Не мог не приехать, ведь помогает финансово. И кому не будет интересно, на что ушли деньги? Пока ещё волонтёры никого не подводили. Играла музыка, иногда та, которую писали некоторые из султанов, зачитывали стихи различных поэтов, готовили традиционные вкусности, устраивали показательные выступления и соревнования. Среди современных людей мало найдётся ценителей, они приходят отдыхать. А он не хочет, чтобы стремительно меняющийся мир ничего не оставил от прошлого. Выйдя из своего номера в отеле неподалеку от Топкапы, он не спеша спустился на первый этаж. И даже не понял, как упустил момент чьего-то приближения. Кто-то врезался в его ноги. Опустив голову, Влад увидел девочку в почти традиционном платье. — У-у-у, — маленькая госпожа потёрла лоб. А он стал на одно колено и придержал её за плечи. — Кружится голова? Болит? — и зря — руки будто бы обожгло кипятком, даже через одежду. «Из династии?!» — М-м-м, — девочка помотала головой, а дяденька зажмурился и так скривился! — Вам плохо? — Влад убрал руки, не подумав, что может испугать ребёнка столь резким движением. Но она только голову прижала к шее. — Нет, всё хорошо, — Влад улыбнулся, открыв глаза. Сглотнул. Девочка перед ним... ей не больше восьми лет. Но уже сейчас он может сказать, как сильно она похожа на Лале. Ещё ни один потомок Османа Гази после не был так на неё похож. Может ли быть?.. — Лайя! — девочка не обернулась на крик матери, продолжила рассматривать его лицо. — У вас красивые глаза, — и улыбаться.