Another world, another me

      Он забыл зонтик дома. Но вряд ли тяжёлые капли, скатывающиеся по чёрным волосам, сероватому от усталости лицу, а затем и по всему телу, беспокоят его. В голове царит пустота — хоть это радует. Иногда различные мысли мучают его похлеще самого напряжённого учебного и рабочего дня.       Когда ноги приводят его к современной многоэтажке, Чимин на миг останавливается, а затем смотрит вверх, в небо. Тёмно-серые многослойные тучи неровным ковром прячут его и выплёскивают всё, что в них накопилось. И цвет такой… Красивый. Серый, тусклый, безжизненный, Пак обожает такое. Узковатые глаза со слегка припухшими веками прищуриваются и вглядываются в самую даль. Яркие блики свидетельствуют о том, что гроза скоро настигнет его часть города, поэтому ему нужно побыстрее скрыться в доме. Что он с удовольствием делает, так как мышцы ноют и умоляют об отдыхе.       Лифт, коридор, входная дверь. Парень трясёт головой, будто пёс, и вокруг разлетаются холодные капли. Главное — не подхватить простуду. Если в школе было в кайф болеть, так как для Чимина не было проблемой потом догнать программу, то сейчас, когда он старательно учится в университете, а затем идёт на подработку, подобные сюрпризы будут некстати. Насквозь мокрые кроссовки остаются возле обувной подставки, — позже нужно будет их хорошенько помыть, — а владелец в кромешной темноте по памяти идёт в гостиную.       Что-то не так.       Это он понимает сразу, как только переступает порог гостиной. Всё нутро напрягается, будто бы чувствует опасность, а в ушах начинает звенеть. Внезапно комнату озаряет вспышка, и этих нескольких секунд парню достаточно, чтобы увидеть хрупкий силуэт в кресле.       Пак в раздражении прикрывает глаза. Он собирался сейчас принять расслабляющую ванну с маслами, а затем завалиться спать до завтрашнего обеда, но, видимо, судьба решила иначе.       — Как ты сюда попала? — разрезает тишину своим мягким, но в данной ситуации строгим и недовольным голосом Чимин.       — Дубликат, — отвечает высокий женский голос с другого конца комнаты.       — Я тебе не давал разрешения делать его, Доён. Ты в курсе, что это вторжение в частную собственность? — усталость проскальзывает в нотках, но он пытается держаться.       — С тобой по-другому никак.       Пак ошарашенно смеётся. Не потому, что ему смешно, а потому, что его шокирует сказанное.       — Я тебя уже две недели пытаюсь словить, чтобы поговорить наконец о нас, — продолжает девушка, когда парень притихает.       — О нас? — усмехается он, приподнимая брови, но девушка, конечно же, этого не видит.       — Да, о нас, — говорит Доён таким голосом, что Чимину даже смотреть на неё не нужно — его и так пробирает.       Сейчас происходит то, чего он так боялся. То, чего он всеми силами пытался избежать.       — Нет никаких нас, Доён. Я тебя об этом сразу предупредил, — говорить подобное сложно, но нужно. Пак честно не хочет делать никому больно, но иногда это необходимо, чтобы человек мог двигаться дальше.       — Да, я знаю. Секс без обязательств и всё такое, — соглашается она тихим голосом и, кажется, жестикулирует. Почему-то парень не спешит включать свет. Наверное, чтобы не видеть её выражение лица. Тогда не получится строго, честно и твёрдо. — Но это было до того, как я влюбилась в тебя.       Пухлые потрескавшиеся губы выпускают тяжёлый вздох, а спина прислоняется к светло-серой стене. Ну вот. А полгода назад, когда Пак решился на регулярный секс с этой девчонкой, он действительно искренне надеялся, что подобного не случится.       — Не придумывай, — отмахивается от неё Чимин, а потом сразу же жалеет о своих словах. Не самый лучший ответ на признание. — Точнее… Мы только спим, Доён. Ты не знаешь меня. Как ты можешь любить того, кого не знаешь? Ты просто привязалась ко мне из-за близости, — пытается исправиться парень. Но, наверное, уже поздно.       — Не тебе сейчас судить о моих чувствах, Пак, — на выдохе говорит она и встаёт с кресла, неспешным шагом направляясь в его сторону. — Я говорю тебе честно, как есть.       — Я понимаю, — кивает осторожно Чимин, а затем толкает языком внутреннюю сторону щеки — обдумывает, как помягче сказать, чтобы не ранить ещё больше, хотя это неизбежно. — Но я перед тобой тоже полностью честен — мне не нужны сейчас обязательства и отношения.       Утром и до обеда пары в университете, затем подработка, на выходных он с трудом успевает ухватить чуть-чуть времени на себя и друзей. Мать и отец сейчас сосредоточены на младшем брате, который в этом году только-только поступил на первый курс, вкладывают все деньги в него, и Чимин заверял их, что сможет справиться сам, без чьей-либо помощи. Его родители принадлежат к среднему классу, но двоих студентов не потянут, что бы они ни говорили. Поэтому уже два года студенчества для него превратились в рутину университет-работа-дом. Он с трудом находил время, чтобы снять сексуальное напряжение, что уже говорить о серьёзных отношениях.       — Ты не можешь знать наверняка. Мы могли бы попробовать, — настаивает девушка, и парень поджимает губы, складывая руки на груди. Он вспоминает её яркое, весёлое выражение лица, когда Пак в начале их отношений предупреждал, что это просто секс. «Да, конечно, я всё понимаю», — заверяла она его, когда они лежали вместе утром на кровати после проведённой ночи. Ага, понимает.       — Мне это не интересно, — говорит Чимин честно.       Пак видит её лицо в темноте. Видит бледноватую кожу, тонкие губы бантиком и прямые брови. А ещё на её лице нарисованы обида и злость.       — Если бы я знала, что так закончится…       Чимин выпускает смешок от этой фразы. Внутри него поднимается буря из раздражения и усталости. Он, чёрт возьми, был честен с ней с самого начала, ни разу не давал намёка на что-то серьёзное, и тут, оказывается, она ждала чего-то большего.       — А ты что, реально надеялась, что сможешь изменить меня? Думала, будешь раздвигать передо мной ноги несколько раз в неделю, и я потеряю голову от тебя? Доён, дорогая, это только в романтических фильмах подобное происходит, перестань их смотреть, они тебе лишь мозг забивают ложными мечтами и надеждами. В реальности всё намного проще… — он специально под конец понижает голос. — Если парень хочет только секса, значит, он хочет только секса, не более. Бери на заметку.       Щёку почти сразу же обжигает звонкая пощёчина. Чимин ожидал этого, только вот внутри всё равно что-то неприятно скребёт. Очередное доказательство, что люди, вопреки распространённому мнению, предпочитают не горькую правду, а сладкую ложь. Он сказал всё, что думает на самом деле, и вот что получил в ответ.       — Ты… Ты… — зло начинает она, и Пак лишь усмехается, а затем подсказывает:       — Животное? Так и есть, — парень разводит руками. — И, знаешь, меня всё более чем устраивает. Никаких обязательств, никаких чувств, никаких проблем и загонов, только секс.       Девушка качает головой, прикрывая рот ладонью. Она смотрит на него так, будто бы впервые увидела. Интересно, что же она успела себе надумать о его личности, если даже втюхалась в него? Чимин иногда поражается, как некоторые умудряются придумать себе идеальный образ, влюбиться, а затем разбиваются о горькую реальность, когда видят, что образ не соответствует действительности. Главное, потом найти кого-то виноватого. Желательно не себя.       — Я ухожу, Чимин, — шмыгает девушка носом, и Пак кивает в согласии, полностью поддерживая её решение. Им явно не по пути. — И надеюсь, что когда-нибудь ты побудешь в моей шкуре. Поймёшь, каково это — испытывать чувства к человеку, который будет считать тебя лишь игрушкой для траха, не более. Ты точно так же, как и некоторые придурки, спихиваешь всё на природу, но смотри, чтобы эта же природа не пошла против тебя. Играешь с девушками, как хочешь, но знаешь — на каждую силу находится ещё большая сила.       Пак сначала прикусывает нижнюю губу, чтобы не рассмеяться от излишней драматизации Доён, но всё-таки не сдерживается, расплываясь в улыбке. Она звучит угрожающе, как главные злодеи в фильмах. Только вот её чуть пухловатые щёки и маленький нос делают её похожими на взъерошенного хомяка, который чем-то недоволен.       — Сомневаюсь, что наткнусь на такую женщину, а уж тем более позволю себе влюбиться в неё, — безразлично пожимает плечами парень. Лишь поднятый уголок губ и искры в глазах показывают, что с некоторых пор он перестал считать их конфликт чем-то серьёзным. — Процент такого «успеха» слишком невысок.       — Но он есть, — вызывающе говорит она, а затем заправляет прядь за ухо. — И ты это не сможешь проконтролировать. У тебя всё в жизни по расписанию: учёба, отдых, работа. И даже я. Но однажды ты поймёшь одно — это не ты контролируешь любовь, а она тебя.       Очередная вспышка молнии озаряет комнату, из-за чего Чимин вздрагивает, потому что Доён больше не похожа на пушистого злющего хомячка. Черты её лица стали острее, чётче, а карие глаза больше похожи на две чёрные бездны. Жуть, одним словом.       Может, действительно посоветовать ей попробовать себя в роли злодейки? Она отлично впишется. Станет известной на весь мир и ещё будет благодарить его за такую прекрасную наводку.       Будто бы в подтверждение её слов, через пару секунд раздаётся оглушительный гром, и Доён, кинув на него последний разочарованный взгляд, выходит из квартиры, предварительно положив дубликат на тумбочку возле двери.       С её уходом всё веселье пропадает. Чимин несколько минут стоит у входа в гостиную, прокручивая её последние слова вновь и вновь, а затем чешет предплечья, чтобы убрать возникшие мурашки. Пальцы вытаскивают телефон из заднего кармана, и парень набирает номер.       — Тэхён? Ты дома сейчас?.. Можешь захватить несколько бутылок соджу и примчать ко мне?.. Хорошо, жду.       Пока он дожидается своего друга, Пак решает пойти и всё-таки ненадолго принять грёбаную ванну. Не с маслами, но хотя бы с пенкой. Что там дальше у него было по плану? Сон? Ну, благодаря Доён, ему вряд ли удастся уснуть так рано. Слишком много мыслей для него одного. Парень надеется, что вместе с Тэхёном они смогут переварить всё это. Тем более сегодня пятница и грех не расслабиться после напряжённой недели.       Два часа спустя       — Это, мать твою, не смешно, — бормочет Чимин, разливая соджу по стопкам. Но затем сам расплывается в пьяной улыбке, когда слышит, как Тэхён задыхается от смеха. — Её слова реально звучали, как проклятье какое-то. А потом ещё эта молния… — Пак качает головой, пододвигая очередную стопку Киму. В комнате душно из-за недавней грозы и пахнет алкоголем. Но парней это не волнует, они полностью поглощены обществом друг друга и напитками.       — Она просто прелесть, — отсмеявшись, говорит Тэхён с квадратной улыбкой на лице. — По крайней мере, Доён не разгромила тебе кухню, как это сделала Хёджин.       Чимин страдальчески стонет, когда вспоминает свою бывшую партнёршу, которая была излишне импульсивна, по его скромному мнению. Как в постели, так и в жизни.       — Вот ты, блядь, скажи мне: чего им не хватает? Я с самого начала говорю, что мне нужен только регулярный секс, так чего они ждут от меня чего-то большего, а затем делают мудаком? — недовольно бузит Чимин, поправляя пальцами тёмные, чуть влажные волосы.       — Женщины, — говорит Тэхён, как будто бы это всё объясняет. — Я заметил, что даже те, кто изначально тебе говорит, что они не планируют с тобой ничего серьёзного, в конечном итоге привязываются и требуют перейти на новый уровень отношений.       — Вот-вот, — активно поддакивает Чимин. — Знаю, так нельзя говорить, но, Тэхён, братишка, как хорошо, что мы не на их месте.       Ким снова заливается смехом, и Пак ухмыляется. Спиртное согревает его изнутри, и ему становится в разы спокойнее. А ещё его глаза снова и снова натыкаются на чёрную куртку, в кармане которой ждёт нетронутая пачка сигарет. Но ему нельзя. Он уже как три месяца бросил, когда заметил, что курение слишком сильно влияет на его выносливость.       — Кстати, насчёт женщин, — мнётся Тэхён, стреляя в него неуверенным взглядом. А поскольку Чимин знает его как облупленного, то сразу всё понимает.       — Только не говори, что тебя охмурила какая-то барышня, — вздыхает Пак и смотрит на друга так, будто бы тот вот-вот отойдёт в мир иной.       — Рано или поздно это произошло бы, — пожимает плечами Тэхён и улыбается, видимо, вспоминая свою девушку.       — А ведь у него была ещё вся жизнь впереди… — бормочет себе под нос Чимин, но Тэхён всё слышит и пинает его в ногу под столом.       — Она захотела познакомиться с моими друзьями. Я, конечно, не прельщаю знакомить её с таким сердцеедом, как ты, но раз уж ты мой лучший друг, — наиграно вздыхает Ким.       — Симпотная хоть? — интересуется Чимин, кидая в рот закуску, лишь бы пожевать чего-то. — Сиськи? Ноги? Попа?       Друг сначала сверлит его предупреждающим строгим взглядом, а затем, когда Пак в шутку игриво шевелит бровями, наклоняется и заверяет с довольной улыбкой:       — Всё при ней, можешь не сомневаться.       — Тогда я счастлив за тебя, — ухмыляется Пак.       — А тебя только это и интересует, — беззлобно упрекает Ким, на что он лишь пожимает плечами.       — На самом деле, не очень. Тебе ведь с ней встречаться, не мне.       — Вот спасибо, друг, — фыркает Тэхён.       — Пожалуйста, — говорит Чимин, а затем хватается за голову, жмуря глаза, потому что она начинает нещадно кружиться. Видимо, последние несколько стопок были лишними.       — Всё нормально? — спрашивает Тэхён, когда замечает его состояние.       — Голова кружится, и, кажется, подкатывает тошнота, — сиплым голосом говорит Чимин, приподнимаясь с места. — Всё нормально. Пойду в ванную. Оставайся у меня, не езжай никуда. Ложись, где тебе удобно.       Ноги сами направляют его в сторону ванной комнаты. Парень стоит и полминуты пялится на своё покрасневшее лицо в зеркале мутным взглядом. Тошнота с каждой секундой становится всё невыносимее, и Пак болезненно стонет, проклиная себя, что не смог вовремя остановиться. Как только он чувствует комок в горле, дрожащая рука открывает крышку унитаза, и, пошатываясь, Чимин падает на колени, чтобы склониться и, наконец, прочистить желудок.       Но, видимо, что-то идёт не так, потому что парень со всей силы ударяется головой о белого друга, который за всё своё существование и так много чего неприятного терпит, и теряет сознание, погружаясь в темноту. Где-то вдалеке сверкает молния.

***

      Голова раскалывается слишком сильно для простого похмелья. Боль пульсирующая, кажется, будто бы она пробирается из самого центра мозга. Чимин никогда ещё такого не чувствовал. Но несмотря на такой весьма неприятный момент, парень чувствует под собой мягкую удобную постель. Видимо, Тэхён вчера нашёл его бренное тело и принёс сюда. Как мило с его стороны.       Кулаками он протирает глаза и пытается поднять веки, чтобы окончательно проснуться. Сонные, опухшие из-за похмелья глаза удаётся приоткрыть совсем чуть-чуть, но этого вполне хватает, чтобы Пак встал с постели и на ощупь направился в ванную справить нужду.       По пути парень облизывает губы, но не чувствует мерзкого привкуса во рту, как обычно бывает на следующий день после попойки. Странно.       Он открывает дверь и поднимает крышку унитаза, вытаскивая член из пижамных штанов. Ничего себе, Тэхён даже переодел его. Только вот как ему удалось это сделать, если друг сам с трудом стоял на ногах?..       Мысли о Киме прерывает внезапное осознание, стрельнувшее в голове резко и быстро. Чимин распахивает глаза, сразу же просыпаясь, и нервно сглатывает слюну.       Ему же это кажется, правда?       — Какого хрена?.. — поражённо хрипит он, когда всё-таки морально настраивается и опускает взгляд вниз.       Вот его руки. На предплечьях почему-то нет волос, кстати (Тэхён по пьяни сделал ему депиляцию, что ли?). А вот его начисто выбритый лобок (у него очень много вопросов к Тэхёну). Но не только это поражает Чимина… Скорее, размер члена. Пак точно помнит, что его половой орган ещё вчера был на сантиметров пять длиннее и толще. Он знает свой член вдоль и поперёк и понял, что что-то с ним не так, ещё когда просто придерживал его.       — Дружище, что с тобой случилось?.. — удаётся вымолвить ему, хотя от шока голоса почти нет. Горло сковывает тисками, а в голове такой рой мыслей, что легче снова приложиться башкой об унитаз, чтобы прекратить этот кошмар.       Натягивая штаны обратно, Чимин подходит к раковине, чтобы помыть дрожащие руки, а затем решить, что делать со своим половым органом, который внезапно решил уменьшиться в размерах. Но когда парень поднимает голову и смотрит на себя в зеркало, окончательно теряет связь с реальностью, распахнутыми глазами смотря на отражение.       Это он и не он одновременно.       Пак определённо узнает себя в зеркале: те же глаза-щёлочки, тот же нос-кнопочка с едва заметными веснушками, те же губы, похожие на розовые зефирки, только вот… Весь образ в целом выглядит мягче, чувственнее. Как будто бы забрали всё маскулинное из его внешности и оставили лишь нежность и изящество. Он переводит взгляд вниз, а затем поражённо выдыхает.       Несколько секунд, и парень бежит в сторону спальни, к шкафу-купе с зеркалом во весь рост. Нервными движениями Чимин сбрасывает с себя белую свободную футболку и хлопковые штаны в крупную чёрную клетку, становясь перед зеркалом.       Рука против воли прижимается ко рту, когда парень рассматривает своё отражение, а в голове грохочет лишь один единственный вопрос: «Что он такое?».       Последние годы Пак усиленно набирал мышечную массу в спортзале, пыхтел над прессом, бицепсами, спиной. А сейчас… Всё это ушло. Нет, конечно, определённая мышечная масса есть, но тот результат, которого он так отчаянно добивался, исчез. Буквально за одну ночь.       Его тело стройное, тонкое, поджарое, но Чимин с болью всматривается в какую-то мягкость под пупком, на внутренней стороне бедра, а когда оборачивается спиной к зеркалу, видит довольно округлую задницу. Не такую, какая может быть у женщин, но тоже весьма завидную. Парень сжимает её пальцами и понимает, что она очень мягкая, упругая, мышцы прощупываются не слишком хорошо, но тем не менее они есть под слоем жировой ткани. В свою очередь бёдра стали чуть шире, из-за чего талия выделяется ещё больше.       Он трогает свой живот. Мышцы пресса крепкие, хорошо прокачены, но не выступают, как раньше. Его живот просто плоский, а местечко под пупком мягкое, нежное. Чимин нервно сглатывает, когда понимает, что такое бывает… У женщин. Как тренер, обычно он настоятельно рекомендует своим клиенткам не сжигать этот валик, так как последствия могут быть плачевными. Но если с девушками всё понятно, то какого чёрта у него это появилось?       Чимин выглядит, как мужчина, но повадки даже не женские, а какие-то… Иные.       Он натягивает одежду обратно, а затем ищет телефон, чтобы найти контакт Тэхёна, так как в квартире его очевидно нет.       — Чимин? Что-то случилось? — рокочет Тэхён сонным голосом, и вау… Голос Тэхёна всегда был таким сексуальным? Что-то внутри него реагирует на низкие нотки, и Пак несколько секунд просто стоит и пытается понять, что с ним происходит.       — Тэ… — тянет он, и получается как-то жалко, чуть ли не плаксиво. Чимин пытается подобрать слова, чтобы описать, что с ним не так, и в итоге получается: — У меня жир на пузе.       Он слышит с другой стороны трубки тяжёлый вздох.       — Только не говори, что ты позвонил мне в субботу утром из-за своей омежьей ерунды? Хочешь, я разбужу Хосока и вы поплачете друг дружке о жирке на пузе? — говорит спокойно Ким, а Пак стоит и пытается понять, что за ерунду ему втирает друг. У него с тела все волосы куда-то пропали, член стал меньше, мышечная масса исчезла, даже грудная клетка стала уже, а друг…       — Какой ерунды? — переспрашивает парень.       — Вашей, омежьей, — терпеливо говорит Ким, а затем на фоне слышится возня. Чимин всё ещё ничего не понимает. Поэтому решает задать следующий вопрос:       — Кто такой Хосок?       В ответ тишина.       — Ты башкой привалился, что ли, Чимин?       Пак бормочет себе что-то под нос, пытаясь угомонить бурю эмоций, которая поднимается внутри него.       — Я серьёзно, Тэ.       — Эм. Твой лучший друг. Мой парень.       — Парень?! — кричит в трубку Пак, вытаращивая глаза. — Ты гей, что ли? Ты же говорил, что у тебя девушка есть!       — Знаешь, — бормочет шокировано Тэхён, видимо, просыпаясь от воплей и бреда Чимина окончательно, — мне кажется, тебе сейчас стоит немного поспать. А затем мы с Хосоком в обед заедем и проведаем тебя, лады?       — А как же твоя девушка? — спрашивает Чимин, окончательно запутавшись.       — Что это вообще такое, Чимин? Ты что, впал в детство и теперь выдумываешь незнакомые слова, которые понятны только избранным? Ты из-за этой херни разбудил меня? — гаркает Ким, из-за чего ему приходится немного отдалить телефон от уха.       Чимин шумно сопит в трубку, раздражаясь то на себя, то на друга. Они говорят на одном языке, но как будто из разных миров.       — Прости. Не плачь, малыш, — успокаивает его Тэхён мягким голосом, а у Чимина глаз дёргается от этих нежностей. Какого чёрта Ким так сюсюкается с ним?       — С хрена ли мне реветь, придурок?! Дуй сюда, живо! И Хосока своего бери с собой. И девушку свою. Весь свой гарем бери. Только быстрее, мать твою!       — Понял, скоро будем, — говорит, наконец, Тэхён и отключается.       Чимин обессилено плюхается на пол и смотрит в потолок злым взглядом. Он закрывает на миг глаза, шепча себе что-то под нос, а когда распахивает их снова и смотрит на своё тело, только лишь недовольно цыкает и трёт щеку пальцами. С ним и с Тэхёном определённо что-то не так. Только если у него с телом проблемы, то у друга с головой.       Парень решает выпить кружку кофе, чтобы взбодриться, и на миг тревога утихает, пока он сидит на кухне в одиночку и вглядывается в утренний Сеул. Возможно, всё не так плохо. По крайней мере, у него есть Тэхён. Которого нужно, видимо, тащить к психотерапевту, но ничего, Чимин пройдёт с ним этот тяжёлый путь. Проверка их многолетней дружбы, так сказать.       Когда он моет кружку, раздаётся дверной звонок. Пак идёт открывать и чуть ли не падает на пол, когда странные, новые ощущения захлёстывают его.       Перед ним стоят два парня. Одного он точно впервые видит. Тот высокий, худой и улыбается широко, во все тридцать два. От него исходит какое-то невидимое тепло и очень приятный, родной как будто запах, окутывающий всё нутро Пака. Ким стоит чуть позади, и с ним… Не всё так однозначно. Внешне он почти такой же, только вот фигура его выглядит мощнее, сильнее. А ещё от него исходит что-то незнакомое, опасное и вместе с тем сексуальное. Чимин не может объяснить, потому что чувствует это как будто нутром. Что-то внутри него откликается на Тэхёна, и это очень сильно пугает.       Чимин нервно выдыхает и захлопывает дверь прямо перед парнями, прислоняясь к ней спиной.       — Чимин? Ты в порядке? Что случилось? — кричит звонкий незнакомый голос из-за двери, а затем до ушей доносится низкий баритон Тэхёна, который что-то говорит парню.       — Так, ладно, соберись. Это всего лишь Тэхён. Подкаченный, с сексуальным голосом и соблазнительным запахом Тэхён. Ничего страшного. Ты переживёшь это. Самое страшное уже случилось — член стал меньше, теперь уже нечего бояться, — успокаивает вслух себя Чимин.       — Слышишь? Что-то бормочет. Мантра или молитва, может? — раздаётся за дверью.       — В секту попал, что ли? Ещё этого не хватало.       Сделав несколько вдохов и выдохов, Чимин снова распахивает дверь, решая игнорировать всё, что не касается непосредственно его проблемы. Проблем, точнее. У него она определённо не одна.       — Проходите, — бормочет он, распахивая дверь шире.       Парни проходят, оглядывая его скептическими взглядами, из-за чего Пак хочет скрыться. Наверное, это была плохая идея — просить их сюда приехать. Стыд за самого себя наполняет его с ног до головы. Да, он не виноват в том, как выглядит, но всё равно неловко до безумия.       — Теперь ты уже скажешь, что случилось и по какой причине ты всполошил нас? — допытывается Тэхён, приподнимая брови, и Чимин опускает взгляд вниз, хмурясь. Парень мнётся на месте, а затем выходит из-за двери, распахивая руки.       — В общем, вот, — показывает жестом на своё тело Пак и с замиранием сердца глядит на реакцию друга и незнакомого парня — Хосока, видимо.       Тэхён оглядывает его с ног до головы и непонимающе заглядывает в глаза.       — Что не так? Футболка не сочетается со штанами, что ли?       Чимин хмурится и показательно задирает футболку до шеи, уверенный на все сто процентов, что теперь друг всё поймёт, но тот лишь неловко откашливается и отводит взгляд.       — У меня пресс пропал, бёдра стали шире и руки тоньше.       — Разве? А мне кажется, всё, как раньше, — задумчиво бормочет парень с шоколадными волосами и губами сердечком, оглядывая его.       — А ты меня раньше и не видел. Не с чем сравнивать.       После этой фразы Хосок и Тэхён переглядываются, и последний крутит пальцем у виска, из-за чего Чимин злится. Ему нужна помощь. Или объяснения. Но уже столько времени ничего не проясняется.       — Чимин? Расскажи всё с самого начала. Я не могу уловить, что ты хочешь нам сказать, — говорит Хосок, подходя к нему, и помогает опустить футболку вниз. — И не делай подобного перед альфами. Даже если это Тэхён. Некоторые могут понять тебя неправильно.       — Омеги, альфы… Вы греческий алфавит учите, что ли? — бормочет Чимин, хватаясь за голову.       — Расскажи, что было вчера, — просит Хосок, усаживая его на диван, и садится рядом. От него очень приятно пахнет, надёжно и нежно, поэтому Пак неосознанно придвигается чуть ближе.       — Да как обычно. Утром универ, потом работа, — начинает парень, и Хосок кивает, давая знать, что он может продолжать. — Потом в квартиру пробралась Доён, мы поссорились, и она ушла. Затем я позвонил Тэхёну, мы чутка выпили, и он, видимо, уехал домой, хотя я сказал, что не нужно этого делать. Вот и всё.       Он поднимает глаза и видит, как на него шокировано таращится Ким.       — Милый, — начинает мягко Хосок, — Тэхён не мог с тобой вчера пить.       — Но он пил, — упрямо твердит Чимин, игнорируя непривычно ласковое обращение.       Хосок отрицательно качает головой, а затем слегка краснеет.       — Мы с ним вчера были на свидании, а потом поехали к нему домой. Вы не могли быть вместе.       «Бред», — хочет выкрикнуть Пак, но по глазам Хосока и Тэхёна видит, что это правда.       Внутри него что-то с хрустом обрушивается, и он начинает крупно дрожать.       — Вчера было десятое сентября? — спрашивает на всякий случай Чимин и выдаёт какой-то невнятный звук, когда получает положительный ответ.       Он прокручивает произошедшее с самого начала, а затем внутренний голос подсказывает ему прекратить цепляться за похожие вещи, а сделать наоборот. Это может быть ключом к пониманию, что с ним всё-таки произошло.       — Так что там с этим греческим алфавитом? — спрашивает парень и снова чувствует покалывание на коже от косых взглядов. — Альфа, омега… Что там ещё?       — Ну-у, — тянет Хосок, бегая глазами по гостиной, пытаясь понять, что же от него хочет добиться Пак, — у нас в обществе не заведено, чтобы омеги оголяли верх перед альфами. Это считается неприличным.       Чимин пытается запомнить эту формулировку, хотя смысла в ней для него ноль. Затем он снова цепляется за кое-что странное, что привлекает его внимание.       — Кто такие омеги и альфы? — парень надеется, что корректно задал вопрос.       — Чимин, давай поедем в больницу, — не выдерживает Тэхён.       Пак раздражённо смотрит на него.       — Нет. Просто ответьте.       — Ты и я — омеги. Тэхён — альфа, — говорит сконфуженным тоном Хосок.       — Почему такое разделение? — не успокаивается Чимин. Шестое чувство подсказывает, что именно эта тема является тем, что прояснит ситуацию.       — Потому что мы рождаемся такими. Это наш пол.       — А девушки?       — Кто, прости? — спрашивает Хосок, непонимающе сведя брови вместе.       — Ну, девушки, леди… женщины… Самки, — сморщившись на последнем слове, проясняет Пак.       — А, — понимающе улыбается Хосок, — самки. Ну, у многих видов животных есть самки, это правда. Но мы эволюционировали таким образом, что у нас вместо разделения на самцов и самок есть разделение на альф, бет и омег. Разве ты не проходил это по биологии в школе, Чимин? Просто возьми любую книгу средней школы, и там отлично будет раскрыта эта тема.       Чимин натягивает улыбку, пока желудок сжимается от ужаса. Он в другом мире. Не в своём. Здесь все мужчины, и хрен знает, как именно они размножаются, но Пак уже скучает по своему миру. По женщинам. Он хочет увидеть маму. Или даже ворчливую преподавательницу Кан. И даже на Доён согласен.       — Ты помнишь, что сегодня у нас совместный ужин? Я наконец-то познакомлю тебя с Чонгуком, который ко мне переехал из-за учёбы. У него совсем-совсем нет друзей в Сеуле. Первый курс, все дела. Хочу его немного растормошить. Не надо только начинать спрашивать у него общеизвестные вещи и оголяться, хорошо? — говорит Хосок, и Чимин кивает в согласии, закрывая рот на замок. Если он продолжит задавать подобные вопросы дальше, Тэхён точно схватит его в охапку и отвезёт в больницу. — Чудненько. Тогда до вечера, будем ждать тебя в моей квартире около семи. И да, Чимин, — улыбка резко спадает с солнечного лица, и Пак вздрагивает, — это последний раз, когда я позволяю обращаться ко мне неформально. Я твой хён, не забывайся. Понятно?       — Понятно, хён, — высоким голосом сразу же пищит Чимин, вжимая голову в плечи. Этот Хосок не такой уж и радужный, как казалось.       — Ладно, тогда мы пойдём, раз уж у тебя ничего страшного не случилось. Нужно столько всего прикупить к вечеру и приготовить.       Чимин тенью идёт за Хосоком и Тэхёном, пытаясь переварить полученную информацию. Как только Чон надевает обувь и выходит из квартиры, Ким поворачивается к нему и несколько секунд сверлит тяжёлым взглядом.       — Если что, звони, — просто говорит он и выходит из квартиры.       Пак кивает, хотя друг этого не видит, а затем снова бредёт в спальню. Он хватает телефон, открывает Google и вбивает в поиск «Девушки».       По запросу «девушки» ничего не найдено.       «Женщины».       По запросу «женщины» ничего не найдено.       «Самки».       И тут всплывают тысячи статей, фотографий и видео различных животных. Чимин читает на первом попавшемся сайте информацию и удостоверяется, что среди людей в этом мире девушек действительно нет. Затем он вбивает запрос, чтобы почитать какую-нибудь книгу по биологии для детей, которая будет затрагивать вопросы размножения и полов, и, плюхнувшись на кровать, начинает читать, чтобы больше не упасть лицом в грязь, как сегодня.       Чем больше Чимин узнаёт об этом мире, тем меньше ему нравится здесь. Парень узнаёт, что значит быть альфой, бетой или омегой, их разница в биологическом плане и социальный статус в обществе. И если сначала ему кажется, что омеги — это эквивалент женщин в его мире, а альфы — мужчин, то теперь он понимает, что разница всё-таки есть. В отличие от собственного мира, здесь люди доверяют и во многих аспектах полагаются на свои волчьи инстинкты. Омеги не женственные, ведь они в первую очередь мужчины, они просто… Другие. Омега-гормоны делают своё дело, особенно в преддверие течки, но у Чимина язык не повернётся сказать, что они похожи на женщин. Он не знаком ещё со своим новым телом, но всё равно видит это. А вот социальную роль омеги ему придётся испытать на своей шкуре.       Спустя несколько часов он узнаёт, почему так реагировал на запах Тэхёна, а затем… И про природные феромоны, истинных, течку, гон, узел, рождение детей. От последнего у него кишки заворачиваются от ужаса. Половая система омег отличается от половой системы женщин и, по мнению Чимина, отнюдь не в лучшую сторону. У него ведь тоже здесь есть родители. Только вот желания звонить им и убеждаться в том, что они оба мужчины, один из которых рожал его, у Пака нет. Тогда у него точно поедет крыша.       Когда на часах пробивает три часа дня, парень отвлекается от чтения, чтобы покушать. Вымотанный эмоциями и переживаниями организм требует пополнения калорий, и Чимин даже позволяет себе немного сладкого. После плотного обеда Пак заходит в галерею своего телефона и находит многочисленные подтверждения, что они с Хосоком действительно лучшие друзья. Фотографии, глупые селфи, короткие и не очень видео с дурачествами. Чимин даже читает их переписки и узнаёт много нового о себе, Хосоке и Тэхёне.       «Я мог бы рассказать им», — думает он при просмотре переписки с Тэхёном, а затем отмахивается от этой мысли. Они ему не поверят, у него нет даже никаких доказательств. Да и если расскажет… Что потом? Он застрял здесь, в теле омеги, что течёт раз в три месяца и рожает детей через задницу. Как он вернётся обратно?       Это всё Доён.       «Я ухожу, Чимин. И надеюсь, что когда-нибудь ты побудешь в моей шкуре».       Ха.       Это она специально прокляла его, что ли?       Чимин становится возле окна, что выходит на парк, и вглядывается в даль. Его взгляд спокоен и чист, лицо полностью расслаблено. Только вот… Только вот пальцы едва заметно подрагивают, выдавая истинное состояние хозяина.       У него есть один единственный выход: слиться с толпой, ничем особо не выделяться (например, не задавать людям вопросы о женщинах) и молить Вселенную, чтобы она перестала так жестоко шутить над ним и вернула его обратно. Звучит неплохо. Чимин справится.

***

      В то время как он сидел в квартире до вечера и не видел других людей, в нём теплилась надежда, что всё это — просто больная фантазия его мозга. Но нет. Прямо сейчас он добирается к Хосоку, предварительно поискав нужный адрес в своих заметках, и прикрывает ладонью нос, потому что запахи… Пак никогда ещё не сталкивался с таким многообразием индивидуальных запахов людей. Хотя точнее это нужно называть феромонами — летучими молекулами, выделяющимися запаховыми железами на шее. Они влияют на реакции, связанные с размножением, и немного на социальное поведение. Он не может чувствовать собственный запах, но зато чужие нещадно бьют по рецепторам.       Пока Чимин едет к Хосоку, некоторые мужчины пахнут очень привлекательно, прямо как Тэхён, другие ощущаются более нежными и чувственными, но совсем не притягательными. Самый любимый тип — парни без запаха. Возле них Пак может расслабиться хоть на секундочку, свободно вдохнуть полной грудью и представить, что он в своём мире. Нормальном мире.       Палец нажимает на дверной звонок, и он мнётся на месте, надеясь, что не перепутал квартиры. До него доносятся приближающиеся шаги, щелчок замка, а затем Чимина приветствует широкая улыбка Хосока. Напряжение немного освобождает его тело, но не до конца.       — Заходи-заходи, — приглашает Чон.       — Эм. Я купил торт, — неловко говорит Пак, чувствуя себя не в своей тарелке. Он понятия не имеет, как вести себя с этим парнем, для него он всё ещё закрытая книга, несмотря на потраченное время на переписки, чтобы узнать хоть чуть-чуть о жизни бедняги омеги-Чимина.       — Не стоило, у нас и так много еды, — говорит Хосок, но всё равно принимает небольшой пакет с десертом.       — Не хотел приходить с пустыми руками, — шепчет он скорее уже себе и вытирает потные ладони об ткань тёмно-синих джинсов.       Он бредёт за Хосоком, как маленький щенок, что потерял свою маму, и останавливается на пороге гостиной, когда видит две широкие спины. Одну он узнаёт почти сразу же — судя по голосу, слева стоит Тэхён. А вот парень справа… Чимин не видит его лица, но уже точно знает, что тот альфа.       Жалко, что не бета. Сразу бы стал самым любимым человеком Чимина в этой квартире.       — Как ты себя чувствуешь? — первое, что говорит ему Тэхён, когда замечает его, и Пак немного раздражается. Обращаются с ним, будто бы он при смерти.       — Лучше всех, — сухим тоном декламирует омега и переводит взгляд на незнакомое лицо. Круглые тёмные глаза с двойным веком, маленькие ягодные губы, большой нос, выделяющиеся скулы и чёткая линия челюсти. Просто ещё один человек, перед которым придётся скрывать, кто он такой на самом деле. — Привет? Чонгук?       — Да. Чимин-щи? — мягким голосом говорит Чонгук и с удивлением смотрит, как Чимин первый протягивает ему руку для пожатия. Но затем его губы растягиваются в мимолётной улыбке, а глаза сверкают, и Паку до безумия интересно, о чём же подумал брат Хосока. Они пожимают друг другу руки, и Чимин отходит на несколько шагов назад, чтобы держаться от двух альф подальше. По крайней мере, из-за Чонгука запах Тэхёна не чувствуется таким… Неправильно сладостным. Видимо, его нутро полностью переключается на новоявленного альфу.       — Можешь называть меня хёном, — пытается выдавить дружелюбную улыбку Чимин, но, судя по сконфуженному выражению лица нового знакомого, получается оскал.       На этом их взаимодействие на некоторое время прекращается, так как Хосок всех зовёт к столу. Чимин выбивает себе место возле омеги и полностью сосредотачивается на еде, пока остальные ведут непринуждённую беседу.       — Очень сложно устроиться на работу, знаешь, — вздыхает Хосок.       — Почему? — интересуется Чонгук, палочками перемешивая еду.       — Да вот, например, сегодня пришёл устраиваться в одну компанию, а их менеджер знаешь, что заявил мне? Что они омегу не хотят брать на работу. Потому что я в том возрасте, когда мы находим своего партнёра, выходим замуж и заводим детей. А семейная жизнь будет плохо сказываться на моей работоспособности, им выгоднее нанять альфу или бету.       — Серьёзно? — усмехается Чонгук, приподнимая брови. — А разве альфы и беты не заводят семьи точно так же? Бред какой-то.       — Вот и я о том же, — вздыхает Хосок. — Есть ребёнок — не хотят брать на работу, будешь ведь уделять больше внимания ему и выпрашивать больничные. Нет ребёнка — тоже не хотят брать на работу, ведь рано или поздно он появится. Интервью проводил какой-то хмырь старой закалки, было бесполезно доказывать ему что-то. Небось, ещё бы выслушал лекцию, что мне не нужно было получать высшее образование, ведь зачем же оно мне, если в конечном итоге моя цель воспитать детишек?       — Думаю, стоит поискать какие-то молодые компании, — задумчиво вникает в разговор Тэхён. — Да, поначалу зарплата вряд ли будет такой высокой, как предлагают компании, что уже давно на рынке, но обычно там коллектив более сплочённый, и шанс наткнуться на стереотипного говнюка не такой высокий.       Чимин слушает их разговор одним ухом, понимая, что где-то уже такое было, но затем отмахивается от лишних мыслей, когда глаза впиваются в розовый мочи. Выглядит безумно аппетитно. Рот автоматически наполняется слюной.       — Такое сейчас время, ничего не поделаешь. Чимин тоже наверняка ведь на своей работе сталкивается с дискриминацией, — говорит Хосок, а затем, когда видит влюблённого в розовенький рисовый пирожок друга, толкает его локтем в бок, чтобы привлечь внимание к разговору. — Чимин? Я прав?       — Дискриминация по половому признаку? — задумчиво переспрашивает Чимин, роясь в голове в поисках воспоминаний, пока остальные внимательно наблюдают за ним. — Да не, ни разу.       Хосок хлопает ресницами в непонимании.       — Правда? У тебя очень привлекательное лицо и фигура. Наверняка мужчины постоянно пытаются к тебе яйца подкатить на работе.       — Пусть только попробуют. Я им эти же яйца в глотку засуну, если хоть одна скотина попытается сделать это, — резко говорит Чимин гробовым голосом, нахмурившись, а затем, когда в комнате повисает шокированное молчание, до него доходит, что он ляпнул. Он же, чёрт возьми, омега в первую очередь. Совсем забылся из-за этих милых мочи, что так и манят откусить хоть кусочек. Ему понадобится много времени, чтобы привыкнуть к своему положению и этому миру.       — Вот с таким боевым настроением тебе нужно сходить на собеседование, хён, — раздаётся в тишине голос Кима, и все смеются, забывая о странном поведении Пака.       Чимин ёрзает на стуле, а затем, наконец запихнув в рот мочи, пережёвывая, извиняется и выходит на балкон, чтобы подышать свежим воздухом.       Всё-таки терпеть Тэхёна и Хосока ещё куда ни шло, но Чонгук… Его запах слегка отличается. Пак чувствует одинокого, половозрелого альфу с густыми, концентрированными феромонами, и, если честно, это невыносимо. Раньше он так сходил с ума, когда утыкался носом в шею девушек с приятным, сладким запахом духов, а тут парень… Его обоняние определённо в восторге от Чонгука, но сам Чимин — нет. Он, чёрт возьми, не по мужчинам. И не собирается отступать от своей истинной природы.       Пак наблюдает с балкона за людьми на детской площадке и чувствует себя не в своей тарелке, когда неосознанно пытается найти хоть одну девушку, но их здесь нет. Вообще. Умом он понимает, что женский пол здесь не нужен, и от этого становится ещё более тошно.       Дрожь невольно пробегает по его телу, когда он слышит звук открывающейся балконной двери. Парень нутром чувствует, как позади него становится альфа. Чимин сбежал от него, а он, такой молодец, увязался за ним. Тяжёлый, смирившийся вздох смешивается с вечерней прохладой, и Пак поворачивается на пятках лицом к Чонгуку. Ну, по крайней мере, на свежем воздухе чужие феромоны не чувствуются такими удушающими.       — У тебя всё нормально, хён? — спрашивает Чон, странно дёргая головой. Омега переводит взгляд за его спину и видит через стекло два обеспокоенных лица.       — Это они тебя прислали ко мне? — хмурится Чимин.       Чонгук странно вздыхает, искоса поглядывая на него, а затем сдаётся и кивает.       — Хосок сказал, что ты странно ведёшь себя целый день. А в больницу тебя не затащишь, — объясняет он, и Чимин лишь усмехается. Если бы парень попытался им всё объяснить, они бы всё равно не поверили, заставили бы ехать к мозгоправу. А это последнее, что ему нужно сейчас.       — А ты чем мне можешь помочь, если уж друзья не могут? — хмыкает Пак, оценивающе оглядывая Чона с ног до головы, а затем отводит взгляд в сторону.       Чонгук делает несколько шагов вперёд, становясь возле Чимина, и упирается ладонями в балконные перила, вглядываясь вдаль и показывая свой точёный профиль во всей красе.       — Во-первых, иногда некоторые вещи легче рассказывать людям, которых ты не знаешь и которые не знают тебя. А во-вторых, я вроде как учусь на психолога. Одиннадцать дней уже как, — усмехается Чонгук, а затем снова переводит взгляд на притихшего омегу. — Я не могу дать тебе какой-то совет квалифицированного специалиста, но могу пообещать, что всё останется строго между нами и я сделаю всё возможное, чтобы помочь тебе.       Пак горько усмехается и качает головой.       — Я бы с радостью поделился, но… — он сглатывает слюну. — Ты мне не поверишь. Никто не поверит.       — Я постараюсь, — заверяет Чонгук, слегка наклоняясь к нему, и выглядит таким серьёзным и одновременно милым, что улыбка сама прорезается на губах.       Этот ещё вчерашний школьник выглядит надёжно, и язык Чимина уже почти сам порывается всё рассказать. День ещё не закончился, а он уже настолько морально вымотан, что один взгляд, обещающий поддержку, делает его невероятно слабым. А это только первый день в этом мире. Сколько ещё ему придётся здесь торчать — под вопросом.       Неплохо было бы иметь кого-то, кто знает его настоящего. Эдакий якорь, чтобы не сойти с ума в мире греческого алфавита. Плюс, ему определённо нужен человек, которому парень сможет задавать самые дебильные вопросы, которые Google не в состоянии обработать. А если с ним случится что-то и ему нужен будет срочный совет?       — Ты не поверишь, — огорчённо шепчет Чимин, нервно прикусывая губу, но всё равно смотрит на Чонгука с какой-то надеждой. Впервые его охватывает такое нуждающееся в поддержке чувство. Обычно он всегда собран и это к нему идут за помощью, но не наоборот.       Чонгук хмурится, раздумывает над его словами, прежде чем дать ответ:       — Хорошо, — кивает он. — Но я не буду смеяться над тобой. И всё же попытаюсь поверить на слово.       Язык Чимина так и чешется всё рассказать. Он думает несколько секунд, а затем вздыхает, уже ненавидя себя за принятое решение.       — Хосоку и Тэхёну — ни слова, иначе будем с тобой в следующий раз разговаривать в психушке, — инструктирует парень строго, и Чонгук кивает с серьёзной миной. — Блин, не знаю, с чего начать.       Пальцы зарываются в волосы, оттягивая тёмные пряди в отчаянии.       — В общем… Я не из этого мира, — наконец, выдавливает Пак.       — Творческий человек, что ли?       — Да нет же! — вскрикивает Чимин. — В прямом смысле. Я не из этого мира.       — Ладно, хорошо, — говорит Чонгук, кивая, и ни один мускул на его лице не дрогнул от бреда омеги. Но всё же альфа не выглядит так, будто бы принял его слова за правду. — Тогда из какого ты мира?       — Из мира, где люди делятся не на альф, омег и бет, а на мужчин и женщин. Для тебя будет понятнее: самцов и самок, — объясняет Чимин и, честно говоря, даже собственные слова кажутся ему несусветной чушью. Но Чон продолжает смотреть на него, не отрываясь. — Если в этом мире вы эволюционировали от волков со всеми этими… — он вспоминает течку, гон, узел, морщась. — … приколами, то в моём мире люди эволюционировали от обезьян.       Чонгук смотрит на него большими глазами-бусинками, не моргая, и Чимин вздыхает.       — Короче, не важно, кто от кого эволюционировал. Суть не в этом. Грубо говоря, функции омег в моём мире исполняют женщины.       — Хён, — хрипит Чонгук, отмирая, — я тоже читал эту научную фантастику.       — Ты обещал! — кричит Пак, со всей силы ударяя Чонгук в грудь, из-за чего тот по инерции отшатывается назад, не ожидая такого мощного толчка. Затем альфа собирается с силами и хватает его за руки, удерживая на месте, пока Чимин пытается открыть в себе талант испепелять взглядом.       — Прости-прости. Просто это немного…       — Бредово, я знаю, — выдыхает Чимин и краем глаза видит, как из гостиной за ними наблюдают друзья и о чём-то переговариваются. Чонгук продолжает держать его за дрожащие руки, а затем начинает успокаивающе поглаживать их. — Я сам до сих пор не верю в это, по правде говоря.       — Так, хорошо. Ты пришёл из мира, где есть жен… Женэн… Жнен…       — Женщины, — подсказывает Чимин, слегка дёрнув уголком губ. Но для полноценной улыбки у него слишком мало сил.       — Да, женьщины, — смешно выговаривает Чонгук. — Как ты здесь оказался?       Пак мрачнеет.       — Мне кажется, одна из них прокляла меня, и я проснулся сегодня в теле омеги.       — А до этого ты кем был? Тоже самочкой? — интересуется Чонгук, растирая горячими ладонями его предплечья, чтобы разогреть.       — Не называй их так! — возмущается Чимин. — Жен-щи-ны.       — Да блин, хён, слово тупое, — как ребёнок, хмурится Чон, не желая запоминать и выговаривать новое слово. Чимин шокировано приоткрывает рот, а затем выпускает смешок, качая головой.       — Господи, как же хорошо, что они тебя не слышат, — нервно смеётся он.       — Ну так что?       — Я был мужчиной. В биологическом плане мы больше похожи на бет, но в социальном — скорее на альф.       — Тогда тебе было бы логичнее проснуться в теле альфы, — задумчиво делится своими мыслями Чон.       — И я так думаю, — соглашается Чимин. — Но судьба, видимо, решила иначе. Или кто там меня сюда притащил.       — Что ты собираешься делать дальше?       — Без понятия, — выдаёт сухо омега, переводя взгляд в сторону на город. — Жить, наверное? С надеждой, что завтра проснусь в своём мире.       — Если хочешь, я могу дать свой номер телефона, чтобы ты в любой момент мог…       — Хочу, — прерывает Чимин Чонгука, искреннее улыбаясь впервые за день, и немного недоумённо смотрит на странную усмешку Чонгука и его озорной взгляд, когда тот достаёт свой телефон из кармана.       Они обмениваются номерами, а затем собираются вернуться в квартиру.       — Спасибо, что выслушал, — бормочет Чимин куда-то в заднюю часть шеи Чонгука на пути в гостиную.       — Не за что.       Чимин заходит в пропахшую феромонами комнату, снова ощущая накатывающую тяжесть, и приподнимает бровь, когда натыкается на хмурый и вовсе не весёлый взгляд Хосока. Тот подходит к нему и шепчет на ухо:       — Чимин, мой совет: не связывайся с Чонгуком. Он прекрасно знает о своей привлекательности и пользуется этим.       — Хён, ты же сам его ко мне подослал, — так же тихо говорит Пак, бросая взгляд на ярко улыбающегося Чона, которому что-то рассказывает Ким, активно жестикулируя.       — Я подослал его, чтобы вы поговорили о твоём состоянии, о том, что тебя гложет, а не чтобы вы стояли там и ворковали.       — Мы не… Мы не ворковали, чёрт возьми! Как тебе вообще в голову это пришло? — морщится Чимин, с возмущением смотря на Хосока.       — Правда? Да он твои предплечья чуть ли не изнасиловал, а ты так преданно при этом заглядывал ему в глаза. Я уже молчу о том, что вы обменялись номерами телефонов.       Чимин закатывает глаза. Вот что бывает, когда не слышишь разговора. Чон слишком сильно накрутил себя.       — Хосок-хён, он же парень, — говорит Пак, а затем прикусывает язык, когда вспоминает, что они все здесь парни. — Точнее, он же вчерашний школьник. О чём ты вообще?       — Я верю тебе, Чимин. Но также я прекрасно знаю Чонгука. Как человек он неплохой, как друг — вообще душка. Но не вздумай западать на него. С такими горячими молодыми альфами, которые только-только познают все прелести взрослой жизни, очень легко остаться с разбитым сердцем. Я предупредил, — говорит чрезвычайно серьёзно Хосок и отстраняется от него.       Пак лишь снова закатывает глаза и отмахивается от омеги. Друг не учитывает одного: в своём мире Чимин был «альфой», поэтому он не попадётся ни на один крючок здешних завоевателей. Это исключено.

***

      Недовольный стон пронзает спальню, когда на тумбочке начинает жужжать телефон. Приоткрыв один глаз, Чимин, лёжа на животе, пытается рукой нащупать источник шума. Девять утра. Воскресенье. Какого чёрта ему вообще кто-то звонит в такую рань?       — Слушаю, — сонным голосом бормочет Пак, снова зарываясь носом в подушку.       — Ты всё ещё спишь? — спрашивает Хосок, и на фоне что-то громко гремит. То что нужно чувствительной голове с утра.       — Благодаря тебе уже нет.       — Здорово. Ну, раз уж ты уже проснулся, ты не против поехать со мной в торговый центр за обновками? Мы ведь это уже давно планировали.       Откровенно говоря, сегодня он собирался целый день сидеть в своей квартире и никуда не высовываться.       — Пожалуйста? — продолжает просить Чон. — Мне нужно мнение со стороны.       — Мгхм…       — Отлично. Тогда жду тебя у входа в Starfield COEX Mall через два часа.       Пак, несмотря на своё уставшее состояние, собирается довольно быстро. У него даже осталось время зайти и купить себе средний латте с мятным сиропом. Напиток немного бодрит и повышает настроение, которое впоследствии снова падает, когда он едет в вагоне метро на нужную станцию.       Какой-то молодой альфа расслаблено сидит на месте, чуть раздвинув ноги, и пронизывает его оценивающим взглядом вновь и вновь. Затем, увидев хмурое выражение лица Чимина, подмигивает ему и слегка усмехается. Омега мгновенно вскипает, чувствуя раздражение и тошноту от сального взгляда. И не стесняется же при всех так откровенно рассматривать его. Руки сами нервно поправляют мягкую свободную футболку, которая сползла с плеча, открывая вид на острые лезвия-ключицы, а ноги напрягаются, как будто готовы бежать куда подальше прямо сейчас. Спокойный голос объявляет его станцию, и Пак позволяет себе немного расслабиться, предупреждающе стрельнув глазами в наглого незнакомца, чтобы тому не пришло в голову ещё и подойти к нему, и выходит из вагона. Голова сама несколько раз оборачивается назад, сканируя людей, и, убедившись, что альфа не пошёл за ним, Чимин глубоко вдыхает и поправляет лямку рюкзака на плечах.       Это чувствуется по-другому. Когда в его мире на него смотрели очаровательные барышни, краснея и перешёптываясь с подружками, внутри него разливалось приятное тепло. Ему нравилось, когда девушки считали его привлекательным. Но сейчас… Он не чувствует ничего, кроме глухого раздражения и желания спрятаться. Парень горько усмехается. Теперь до него доходит разница, когда тебя оценивают как мужчину и как омегу. Чимин лишь надеется, что не пялился на девушек так же жутко в своём мире. Это пугает в каком-то смысле.       Сначала парень видит активно машущую ладонь, а уже затем всего Хосока, который от нетерпения перекатывается с пяток на носки.       — Как ты? — спрашивает он, когда Пак подходит к нему.       — Не выспался, — отвечает Чимин.       — Ничего. На том свете выспишься, — позитивно щебечет Чон, а ему остаётся лишь усмехнуться.       Они направляются в торговый центр, и Чимин лишь наблюдает исподлобья за многочисленными мужчинами с различными запахами.       — Сюда-сюда, — дёргает его за руку Хосок, заставляя идти за ним. Пак не против, он здесь за компанию.       Друзья заходят в магазин одежды, и Чимин недовольно кривит губы, когда неспешно проходится вдоль стеллажей одежды. Какое убожество. Прямо как у него в шкафу, впрочем. Ему с трудом удалось найти что-то нормальное утром. Омежья мода довольно странная: обтягивающие штаны, приталенные рубашки с яркими, дурацкими принтами, неприлично короткие шорты разных фасонов, за спортивную одежду уже молчать нужно — у Чимина глаз дёрнулся, когда он увидел короткий спортивный топ и облегающие все прелести лосины. Он будет выглядеть нелепо.       Парень косится на довольного шоппингом Хосока, который что-то сосредоточенно выбирает, прикладывая к груди то одну рубашку, то другую. Рубашки выглядят странно, принт слишком наляпистый, но на удивление Чону подходит. Такая одежда лишь подчёркивает его яркую индивидуальность. А вот Чимину бы что-нибудь попроще.       Ноги сами ведут его в отдел с одеждой для альф и бет. Те же рубашки, штаны, шорты, только вот выглядит всё просто и со вкусом. Нет ничего пережимающего пах и неприлично оголяющего бёдра. Пак носил подобное в своём мире. Он оглядывает кроваво-красную рубашку и кончиками пальцев проходится по ткани. Она яркая, привлекающая внимание, только, в отличие от тех рубашек с цветочными принтами, что находятся в отделе для омег, выглядит стильно и классно.       — Выбираете подарок для своего альфы? У вас отличный вкус, господин, — раздаётся сзади, и омега подпрыгивает, резко поворачиваясь назад. Прямо позади него стоит щупленький консультант и приветливо улыбается.       — Нет, это не для альфы, — бормочет Чимин, а затем принимает решение за долю секунды. Рубашка так и манит. — Не могли бы вы найти подходящий мне размер?       Улыбка на лице консультанта-омеги немного меркнет, он стоит в ступоре некоторое время, не зная, что сказать, но затем снова надевает маску профессионала.       — Мы могли бы подобрать вам что-то подобное в отделе омег, — мягко советует он, и Чимин лишь хмурится.       — Не хочу. Фасон рубашек там отличается. Он какой-то… — омега мнётся, пытаясь подобрать слова, пока консультант, склонив голову, наблюдает за ним с едва заметной улыбкой. — Какая вообще к чертям разница, если мы все мужчины?       — Дело в том, что фасон омежьей одежды предназначен, чтобы подчеркнуть все прелести омег: талию, бёдра, ягодицы, визуально уменьшить плечи. В то время как одежда для бет и альф пошита так, чтобы можно было подчеркнуть их статность и сделать их образ более мужественным, — терпеливо объясняет работник, и Чимин бросает на него мрачный взгляд. Он не хочет ничего подчёркивать, ему нравится выглядеть так, как это было раньше. — Но я понимаю, что вы имеете в виду. Я попробую поискать наименьший размер этой рубашки для вас.       — Спасибо, — выдыхает он, радуясь, что консультант вошёл в его положение. — Тогда я подберу брюки к ней и затем всё примерю.       — Конечно, господин, — фирменная улыбка, и омега быстро идёт в сторону склада.       Чимин тратит ещё несколько минут на поиск подходящих брюк, пока не останавливается на чёрных, слегка свободных тканевых штанах, которые, по идее, не должны создавать целый ад для его члена.       Когда он идёт в сторону примерочной, к нему подскакивает Хосок, с непониманием глядя на штаны в его руках.       — Это ведь альфьи брюки, — говорит Чон очевидные вещи, и Пак скрипит зубами, чувствуя, как его терпение медленно, но верно стремится к нулю.       — И? — спрашивает он таким тоном, чтобы Хосок прекратил донимать его глупыми вопросами.       — Будешь смешно смотреться.       Пак останавливается и насмешливым взглядом обводит выбранную другом одежду.       — По крайней мере, я не буду выглядеть, как попугай, который всем своим видом кричит о том, чтобы его выебали, — не сдерживает яда Чимин.       — До сегодняшнего дня тебя всё устраивало, — сконфуженно говорит Хосок, и укол вины за мимолётную вспышку агрессии попадает прямо в сердце омеги, когда он видит опустившиеся уголки губ друга. Он здесь не при чём. В его голове Чимин — парень с привлекательными формами, который всю свою жизнь одевался в отделе для омег. Откуда ему знать, что сейчас это совсем не так?       — Хочу попробовать что-то новенькое, — выкручивается Пак, решая отступить.       Возле переодевалки его уже ждёт консультант, который загорается, как новогодняя гирлянда, когда к нему подходит клиент.       — Это самый маленький размер, который я смог найти. Но она всё равно будет вам слегка свободна в талии и, возможно, в груди, так как рубашка всё же шилась не на омегу, — говорит консультант, почти незаметно оглядывая тело Чимина, как будто бы на взгляд примеряет на нём одежду.       — Благодарю, — лишь говорит Чимин и заходит в примерочную.       — Ну что, долго ещё там? — ноет Чон, когда Пак, переодевшись, просто стоит перед зеркалом и оглядывает себя со всех сторон. Рубашка действительно свободно висит на нём, подчёркивая плечи, длинную шею и ключицы. Штаны в свою очередь обтягивают в нужных местах, но не стесняют движений. — Нам же интересно.       Довольная ухмылка расцветает на миловидном лице. Всё-таки он не прогадал с одеждой.       Парень выходит из примерочной, и чувство полнейшего удовлетворения оседает в груди, когда он видит вспыхнувшие восхищением глаза консультанта, который, уже не скрываясь, оглядывает его с ног до головы. Хосок корчит выражение лица «not bad», а затем понимающе усмехается с лица работника, который всё ещё не может оторвать глаз от Чимина.       — Вау, господин, — выдаёт, наконец, консультант. — На вас эта одежда сидит лучше, чем на альфах и бетах.       У Хосока странное выражение лица. Как будто ему одному открылись тайны мира и он слишком доволен этим знанием.       — Думаю, мне нужно подобрать что-нибудь ещё, — бормочет Чимин, поглаживая воротник. — Хочу обновить гардероб. В последнее время он мне совсем не по душе.       Консультант вызывается помочь, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения, и парни ещё какое-то время проводят в магазине, комментируя тот или иной образ. Время бежит незаметно за этим весьма интересным занятием, и, когда они расплачиваются на кассе, Паку кажется, что невысокий помощник совсем не хочет его опускать.       — Спасибо большое за покупку! Приходите к нам ещё! — говорит он, пока его напарник укладывает вещи в фирменные пакеты, а затем цвет его лица меняется от бледного до ярко-малинового. Чимин не понимает, в чём дело, хочет спросить у паренька, всё ли с его самочувствием в порядке, но тот мягко хватает его запястье влажной ладонью и что-то просовывает в кулак Пака, отводя взгляд. — Простите, — приносит свои извинения работник, а Чимин не понимает, за что именно и почему парень такой дёрганный.       Поблагодарив сотрудников ещё раз, Хосок и Чимин выходят из магазина, и последний наконец-то может посмотреть, что же ему впихнул парниша, который сегодня очень много раз бегал на склад, чтобы найти подходящий размер одежды по его прихоти.       — Он на тебя запал, — хмыкает весело Хосок.       — Он омега, — бормочет Чимин, пытаясь раскрыть маленький скомканный клочок.       — Гей, наверное, — пожимает плечами Чон. — Обычно люди нетрадиционной ориентации боятся идти на такие меры, чтобы не наткнуться на агрессию, но, видимо, он решил рискнуть, когда увидел твой нестандартный вкус в одежде.       И правда.       Когда Пак раскрывает бумагу, он видит там номер телефона, имя и просьбу позвонить, если заинтересован в более близком общении.       — Бедняга, — вздыхает парень и запихивает бумажку себе в карман.       — Неужели не дашь этому милашке шанс? — поддевает Хосок, дёргая его в сторону очередного магазина.       — Смеёшься?       — Ну, а вдруг? Твоё поведение такое странное в эти дни, может, это связанно с внезапным осознанием своей ориентации? — посмеивается Хосок, и Чимин лишь бьёт его одним из пакетов по голени, чтобы тот перестал молоть чепуху. — Пойдёшь со мной? — спрашивает друг, кивая на магазин нижнего белья для омег.       — Я здесь ради тебя вообще-то, — пыхтит он, оглядывая витрину. Ему уже там не нравится.       Они заходят в магазин, и лицо Пака сразу же перекашивается, когда он видит кружева, сеточки, чулки, всё то, что он видел на девушках в своём мире.       — Какого чёрта?.. — одними губами шепчет парень самому себе, с отвращением глядя на кружевные розовые стринги. Они же неудобные до ужаса. Наверняка пережимают член и яйца, а о мешающей полоске между ягодицами уже и речи нет.       — Хён, что мы здесь делаем? — спрашивает Чимин в ужасе и становится возле стеллажа с обычными боксерами, чувствуя себя здесь в безопасности и комфорте. Но его широко распахнутые глаза то и дело натыкаются на какие-то прозрачные трусики, которые созданы явно не для того, чтобы прикрыть интимное место. А мужские манекены в сексуальном нижнем белье вообще доводят его до припадка.       — Хочу порадовать Тэхёна и прикупить себе какой-то сексуальный комплект, — говорит Хосок, разглядывая различные комплекты разной ценовой категории.       — Лучше купи вот эти боксеры, хён, — говорит Чимин, показывая другу чёрные боксеры, которые наверняка будут отлично сидеть на мужских бёдрах.       — Чимин, я тебе не юный омега-одиночка, чтобы боксеры носить. Я уже взрослый омега с партнёром, мне нужно что-то более сексуальное, — Хосок бросает на него нечитаемый взгляд, под которым Чимин тушуется. — Вот этот ничего, — решает для себя, оглядывая чёрный комплект. — Пойдём, — бросает ему через плечо Чон, и Пак, опустив голову вниз, нехотя бредёт в сторону примерочных.       Он сидит на пуфе, нервно грызя ногти, и пытается вытряхнуть нежелательные картинки самого себя в подобном нижнем белье из головы. Ну уж нет, Чимин готов мириться в этом мире с чем угодно, но не с этим.       — Заходи! — кричит друг за шторкой, и Пак мучительно стонет, закрывая ладонями лицо.       — А может не надо? — пытается он отвертеться.       — Чимин, я тебя специально с собой взял! Что с тобой такое происходит? У тебя самого весь комод подобным забит! — недовольно говорит Хосок, и ему приходится сделать в уме заметку, чтобы прикупить себе нормальные боксеры, потому что, судя по всему, у него дома их катастрофически мало.       — Ладно-ладно, прекрати причитать только, — нервно соглашается Чимин и пытается набраться сил, чтобы суметь выстоять при виде мужчины в женском белье.       Он заходит и мрачным взглядом обводит друга с ног до головы. Выглядит… Не так плохо, как он успел себя накрутить.       — Ну как? — вертится перед ним Хосок, показывая своё тело, оценивающе смотрит на свою задницу, обтянутую кружевами, и поправляет чёрные чулки в крупную сетку.       — Хорошо, — выдавливает Пак, чтобы не обидеть друга, которому вроде как нравится подобное.       — Блин, нужно на лазер сходить. Уже весь зарос, — недовольно говорит Хосок себе под нос, придирчиво осматривая каждую часть тела на недостаток, а у Чимина, в свою очередь, от этого заявления глаза чуть из орбит не выпадают.       Он прищуривается и видит едва заметные волосы на руках друга и голенях. В голове всплывают воспоминания о статье, в которой говорилось, что в основном омеги не подвержены оволосению, как альфы, например. В норме у омег волосы растут только в подмышечных впадинах, паху и не такие густые на руках и ногах. У них даже нет растительности на лице и груди. Пак прикусывает губу, прежде чем задать вопрос.       — А Тэхён… делает это?       — Что? — переспрашивает Хосок, не сводя с себя хмурого взгляда. Друг очень сильно придирчив к своему телу.       — Удаляет волосы с тела? — с интересом спрашивает он, чтобы убедиться в своих догадках.       — Нет. Он же альфа, из них редко кто делает подобное.       Чимин так и знал.       — Не делай эпиляцию, хён, — уверенно говорит он, а Хосок чуть слюной не давится от его слов.       — Что? Чимин, да мне стыдно будет показываться перед ним в таком виде!       — В каком виде? В естественном? Да у него в два раза больше волос на теле, чем у тебя! — вздёргивает бровь Чимин, чувствуя раздражение на эту дурацкую систему. Пальцы непроизвольно проходятся по гладкой коже рук, и до него доходит, что, видимо, он и сам регулярно делает эпиляцию на всех частях тела, кроме головы. В своём мире парень о таких вещах не заморачивался. Поэтому понимание того, что ему нужно будет делать подобные экзекуции с телом, в то время как альфы о таких вещах совсем не заморачиваются, распаляет в нём дикий огонь ярости.       — Я понимаю, о чём ты. Меня тоже заебала эта несправедливость, — тяжело вздыхает Хосок, опустив плечи. — Но так принято, Минни. Мне самому будет неудобно, если он увидит меня таким, понимаешь? Он говорил, что ему нравятся гладко выбритые…       Чимин смягчается и смотрит на Хосока поддерживающим взглядом.       — Попроси, чтобы он делал для тебя то же самое в ответ, — советует Чимин, положив руку на плечо друга. — Так будет справедливо, по крайней мере.       — Знаешь, ты прав, — решительно говорит Хосок спустя несколько секунд раздумий, наполняясь энергией и внутренней силой прямо на глазах. — На его волосатые ноги мне плевать. Но вот паховые волосы… — он качает головой разочарованно. — Нечестно, что я терплю процедуры и трачу деньги, чтобы быть идеально гладким, а он в свою очередь не делает того же.       — Так ты берёшь этот комплект? — спрашивает Чимин, чтобы перевести тему.       — Да, наверное.       — Быстрее только. Это место высасывает из меня все жизненные силы, — говорит Чимин и выходит из примерочной, подходя к стеллажу с боксерами. Вот это красота! И удобно, и ткань приятная, и подчёркивает всё, что нужно. Хоть он и обещал себе не выделяться, но всё же парень не готов к некоторым вещам в этом мире.       Вечером, когда Чимин отмокает в горячей ванне с зелёной маской на лице, в KakaoTalk приходит уведомление.       Тэхён:       «Спасибо, конечно, что подбил Хосока заставить меня вступить в ваш клуб обладателей гладких яиц и записаться на эпиляцию, но не стоило, правда.»       Из губ вырывается противный смешок.       Чимин:       «Если требуешь чего-то от своего партнёра — соответствуй.»       Он откидывает телефон с победным выражением лица, не обращая внимания на новые сообщения от Тэхёна. Так ему и надо.

***

      Пак с сомнением смотрит на нетронутую пачку сигарет, которую нашёл возле ноутбука на столе, когда пришёл с учёбы и начал собираться на работу. Сомнение проскальзывает на нежном лице, а затем парень хватает сигареты, кидая их в спортивную сумку. Он не собирается курить, нет, просто они так одиноко лежат на столе, и Чимин просто… А если честно, то шестое чувство так и подталкивает сделать это. Все эти дни парень проводит в нереальном стрессе и напряжении. Несмотря на отвлекающие факторы в лицах Тэхёна и Хосока, тревога из-за его положения всё равно дышит ему в спину, и кто знает, когда будет для него последняя капля и ему захочется расслабиться?       Парень быстро идёт в сторону тренажёрного зала, ловко перегоняя других людей. Вот-вот начнётся его смена, а ему ещё нужно подготовиться.       Он открывает двери и запинается о воздух. До него доносятся тяжёлые запахи альф, которые усердно качают мышцы на тренажёрах. Чимин останавливается на минуту, пытаясь привыкнуть к такой концентрации феромонов. Омега совершенно забыл о том, что ему придётся проводить очень много времени в такой обстановке. Парень неспешно идёт к раздевалкам, делая неглубокие вдохи и выдохи. Господи, и как они сами не попадали здесь от собственного запаха?       Переодевшись в хлопковую белую футболку, серые джоггеры и чёрные кроссовки, Чимин хватает всё необходимое для работы и выходит в зал. Он смотрит в экран телефона, пытаясь найти своё расписание, чтобы узнать, кого ему придётся сейчас тренировать, и врезается в чью-то голую грудь.       Глаза автоматически проходятся по поджарому телу, затем по шее и достигают ухмыляющегося лица.       — Крошка, что происходит? — говорит Канхо, с удивлением и странным блеском в глазах рассматривая его с ног до головы.       Чимин слегка тушуется под взглядом владельца тренажёрного зала и по совместительству одного из тренеров. Чёрт, даже Канхо в этом мире альфа. Так почему же ему так повезло быть омегой?       — Что ты имеешь в виду? Собираюсь работать, — отвечает он, собравшись с мыслями, и пытается не скривиться на приторное обращение.       Канхо издаёт какой-то булькающий звук и насмешливым взглядом смотрит на него, как на нерадивого котёнка.       — Чимин, твоё место за ресепшеном, а не в зале. И скинь эту убогую футболку, ты так всех потенциальных клиентов распугаешь. Надень лучше тот розовый спортивный топ, который был на тебе неделю назад. Мне кажется, некоторые тогда точно купили абонемент, пока исходили слюной на твой потрясный живот.       В ушах сразу же начинает звенеть.       Чимин бледнеет и пытается заставить мозг работать в прежнем режиме, который, видимо, отключился от шока из-за слов альфы. Теперь понятно, почему он никак не мог найти расписание. Потому что он не работает здесь тренером. Он администратор.       — Чёрт… — шепчет он, прикрывая глаза. Каждая клеточка тела наполняется обидой и злостью, а сердце готово пробить рёбра — так сильно стучит.       — Крошка, всё нормально? — допытывается тренер, но Пак слишком погружён в собственные эмоции, у которых, видимо, цель утопить его, поэтому игнорирует вопрос.       Он обожает свою работу. Обожает помогать людям бороться с лишним весом или наращивать мышечную массу. Воспоминания о проведённых ночах, когда парень учил и разбирал по крупицам анатомию человека, физиологию мышечной деятельности, читал актуальные научные исследования диетологии, вспыхивают резкими вспышками вновь и вновь. И что теперь? Он приходит на своё законное место и узнает, что в этом мире работает администратором на ресепшене?       Парень открывает глаза. Он вложил столько сил и знаний для себя не для того, чтобы завлекать альф розовенькими топиками.       — А сейчас идёт набор тренеров? — спрашивает хриплым голосом с капелькой обиды.       Канхо приподнимает брови в удивлении, а затем чешет затылок.       — Да-а, — тянет он и сразу же отрицательно качает головой, когда понимает, что Чимин хочет перевестись с одной должности на другую. — О нет, Чимин, даже не думай.       — Но почему? — возмущается он, распахивает глаза. — Могу доказать, что я отличный тренер! Могу принести сертификат в подтверждение!       Канхо прерывает его жестом руки, не желая слушать.       — Если ты так рвёшься в тренера, могу выбить тебе местечко в групповых занятиях для омег, — предлагает он, кивая в сторону, и Чимин поворачивает голову, натыкаясь на зал за стеклом, где омеги лежат на ковриках и делают одно из упражнений на ягодицы. — Можешь преподавать в аэробных классах, танцевальных, пилатес, занятия на фитболе, йога, калланетика — выбирай.       Горькая усмешка сразу же появляется на разочарованном в этой жизни лице.       — Нет, — отрезает он, — хочу быть тренажёрщиком, а не групповиком.       Канхо тяжело вздыхает, явно не понимая, какая муха укусила этого омегу. Работал ведь два года здесь, завлекал своей милой улыбкой клиентов, втюхивал им абонементы подороже, а сейчас что? Чего лезет в тренера? Тело у него, конечно, подходящее, но…       — Чимин, я не могу. Представь, что придёт клиент вроде Минхёка, — парень кивает головой на очень высокого и массивного альфу со штангой, у которого от напряжения вены на лбу выступили. — Думаешь, он будет воспринимать тебя всерьёз? Ты уж извини, но альфы не будут доверять омегам, когда дело касается их мышц.       — Но здесь и омеги занимаются… — неуверенно говорит он.       — Да, конечно, — кивает Канхо, усмехаясь. — Но на одного омегу приходится десять альф. Нам невыгодно нанимать тебя, крошка, которого никто не будет воспринимать всерьёз. Твоя жопка принесёт больше пользы на ресепшене, чем в зале, — игриво подмигивает альфа, и знал бы он, как Чимин хочет ему втащить прямо сейчас по наглой морде.       Пак проносится ураганом мимо него, намеренно толкая плечом. Он выбегает из здания, вдыхая относительно свежий воздух, быстро моргая, чтобы позорно не разреветься прямо здесь и сейчас. От несправедливости кричать хочется. Какая к чертям разница, что он омега, когда парень ничем не хуже как профессионал, чем альфы? А может, в некоторых аспектах даже лучше.       Дрожащие пальцы шарят в рюкзаке и вытаскивают нужное средство успокоения. Ему теперь плевать на своё здоровье. Раньше он вынужденно бросил курить, потому что это сказывалось на работе, но теперь, когда ему плюнули в лицо должностью администратора… Он нуждается в этом средстве, чтобы убрать этот грёбаный комок в горле.       Чимин закуривает сигарету, и первая затяжка идёт трудно из-за долгого перерыва. Но облегчение вместе с никотином всё равно ласкают его изнутри, и веки закрываются сами по себе. Парень предполагал, конечно, что рано или поздно сорвётся в этом конченном мире, но не знал, что это произойдёт так скоро.       Как только он пытается заглянуть внутрь себя и начать настраиваться на дальнейшие проблемы в этом мире, из здания выходит альфа и окидывает его презрительным взглядом.       — Фу, — доносится до него, и Чимин открывает глаза, резким взглядом смотря на того, кто посмел нарушить его не очень удачные попытки собрать себя по кускам обратно, — ты же омега, зачем берёшь эту дрянь в рот? Тебе же ещё рожать.       Пак прищуривается и показательно делает ещё одну затяжку, медленно выпуская дым из приоткрытых губ. Возле него стоит невысокий альфа. Альфа, который явно просто мимо проходил и решил влезть не в своё дело. Но он не к тому полез со своими нравоучениями.       — И что? Твой папаня, наверное, не курил, но ты только посмотри, какого уродца родил, — отрезает он, с садистским наслаждением наблюдая, как перекашивается лицо незнакомца.       — Какого хрена ты?.. — альфа, выставив грудь вперёд, угрожающе делает шаг вперёд, сжимая кулаки, и Чимин отстранёно думает о том, что получить взбучку от парня, который явно вдвое сильнее его, — хороший способ сделать этот идиотский день ещё более идиотским.       Но этому не суждено случиться, потому что кто-то кладёт руку на плечо незнакомца, останавливая от дальнейших действий.       — Тебе лучше уйти и оставить этого омегу в покое, — говорит Чонгук низким голосом.       «Прямо как в дораме», — безразлично подмечает в уме Пак, но всё равно некая тревожность отступает, когда он понимает, что появилась защита. В виде братца Хосока, но и так сойдёт.       — Парень, ты слышал, что он сказал? Ему нужно преподать…       — Я сказал: вали отсюда, — угрожающе рычит Чонгук, и Чимин вздрагивает, выпуская сигарету с пальцев.       Оба альфы с минуту смотрят друг другу в глаза, пока Пак пытается не откинуть ласты из-за давящих феромонов, которые парни, видимо, усилили, чтобы задавить соперника.       — Да пошли вы, — фыркает незнакомец, опустив голову, и омега с удивлением наблюдает, как он быстрым шагом уходит, сгорбив спину, хотя на вид он превосходит по силе Чона. Превосходит же? Или дело в чём-то другом?       Чимин поднимает сигарету и, подув на фильтр, продолжает курить как ни в чём не бывало.       — Почему он ушёл? Он выглядел так, будто бы в состоянии из нас двоих сделать морской узел, — спрашивает он у Чонгука, который прислонился к кирпичному зданию спиной, наблюдая за ним спокойными карими глазами. Взгляд его действительно спокоен, но Чимин не верит этому. Братец Хосока не так прост, как кажется.       Чонгук непонимающе смотрит на него, будто бы он с другой планеты свалился, а затем, видимо, что-то вспоминает, потому что ухмылка касается его тонких губ.       — Как альфа я сильнее. И дело не столько в физической силе, сколько в силе внутреннего волка, — объясняет он, и Чимин кивает в понимании, хотя до конца до него и не дошло, как такое может быть. Это очередные заморочки этого мира, которые до него вряд ли когда-нибудь дойдут. — Выглядишь не очень, хён. Что-то случилось?       Чимин вздыхает и почти ломается под проникновенным взглядом Чонгука. Нужно ему запретить так смотреть на людей. А то мурашки по коже, напряжение внутри и странное волнение появляются будто бы по щелчку. Как будто бы ему проблем мало.       — Просто… — начинает он, когда по требовательному взгляду альфы понимает, что тот не отстанет. — В своём мире я был тренером. Столько сил вложил в это. И это была моя отдушина, знаешь. Иногда клиенты попадались отнюдь не ангелы, но мне всё равно до безумия нравилось, — голос дрожит и на некоторых моментах даже пропадает, заставляя его прочищать горло. — А здесь… Этот мир забрал у меня это. Здесь я должен торчать на ресепшене в дебильном шмотье, а не помогать людям становиться лучше.       — Так значит, ты был тренером? — задумчиво бормочет Чонгук.       — Ага, ты даже не представляешь, каким крутышом, — посмеивается Чимин, чтобы разрядить обстановку, но он может делать это, а вот внутри него всё же плавают айсберги.       Несколько слезинок скатываются по щеке, и ему приходится приложить уйму сил, чтобы сдержать всхлип, который застрял в горле противным комком. Да что же это такое? Он никогда не был таким чувствительным. Что бы ни случилось, он редко плакал, а тут… Расклеивается прямо на глазах. Ещё и перед почти чужим человеком.       — Ты и сейчас крутыш, хён, — просто говорит Чонгук, а затем прижимает его к себе одной рукой. Так легко, естественно, будто бы они каждый день так обнимаются. Чимин носом вжимается в район шеи альфы, поражаясь, насколько сильно тот пахнет, но запах больше не удушает его. Совсем наоборот. Он прикрывает глаза и старается держать руку на расстоянии, чтобы случайно не обжечь парня сигаретой.       — Прости, не знаю, что со мной происходит. Обычно меня не так легко вывести из себя, — бормочет Пак, чувствуя неловкость, но и благодарность тоже. Его тело становится невесомым и лёгким, как пушинка, будто бы оно только и ждало, чтобы кто-нибудь прижал его к себе и успокоил.       — Всё нормально, — выдыхает Чонгук в его волосы, а затем рукой поглаживает их. — Раз уж ты классный тренер, поможешь мне? Я вот недавно в этот тренажёрный зал как раз записался, была бы кстати твоя помощь.       — Правда? Тебя не смущает, что тебя будет инструктировать омега? — шмыгает носом Чимин, а затем поднимает голову, чтобы посмотреть вверх. Чонгук в свою очередь тоже смотрит на него своими темнеющими глазами, и неуместная неловкость почему-то просачивается в его нутро. Странно. Он постоянно обнимался со своими друзьями мужского пола, ничего особенного он не чувствовал, а в этом случае жар щипает его за щёки при ощущении прикосновений их тел. Даже через слой ткани.       — Неа, если ты не будешь сдирать с бедного студента деньги, — говорит Чонгук, показывая свои очаровательные кроличьи зубки и гусиные лапки возле глаз при ослепляющей улыбке, что является для Чимина последней каплей, поэтому он спешит отстраниться, кашлянув в кулак несколько раз.       — Я тоже вообще-то бедный студент, — оповещает Чимин, улыбнувшись. Чонгук очень хорошо действует на него — буря внутри улеглась, а глаза и щёки снова сухие. Лишь лёгкое пощипывание на веках говорит о том, что он недавно плакал. — Но раз уж ты слушаешь моё нытьё, так уж и быть, сделаю тебе стопроцентную скидку.       Они возвращаются в тренажёрный зал, и Чимин ожидает, пока Чонгук переоденется для тренировки.       А дальше… Дальше время пробегает мимо него. Альфа необычайно внимательно слушает его указания и делает всё, как нужно, иногда спрашивая, что не ясно. Наверное, впервые с тех пор, как Пак проснулся в теле омеги, он ощущает себя личностью, а не заложником тела со своими странностями. Чонгук обращается с ним так, будто бы его пол — это последнее, на что он смотрит, поэтому Чимин чувствует себя окрылённым.       — Я вижу, что ты занимался раньше. У тебя отличная физическая подготовка, — говорит Чимин, придерживая штангу, пока Чонгук, напрягая нужные мышцы, делает жим, морщась. Омега внимательно разглядывает молодое лицо, следя за его состоянием.       — Да, я в Пусане тоже ходил в тренажёрку. Но никогда не занимался с тренером, это слишком дорогое удовольствие для школьника, — запыхавшись, говорит Чон, а затем тыльной стороной ладони вытирает лоб.       — И как тебе с тренером? — интересуется Чимин, протягивая ему воду.       — Лучше. Когда я занимаюсь один, могу похалтурить из-за лени. Ты этого не допускаешь, — говорит он, и Пак усмехается. — Плюс, оказывается, некоторые упражнения я технически делал неправильно.       — Да, это плохо очень, — говорит омега, а затем сверяется с временем. — Твоя проблема ещё в том, что ты спешишь сильно. Не нужно так делать. Работай не на количество повторений, а на качество. Старайся делать упражнение медленнее, задерживаясь на несколько секунд на пике, тогда и нагрузка на мышцы будет больше, соответственно, результат лучше.       Они занимаются ещё десять минут, прежде чем Чимин заставляет Чонгука делать растяжку и, наконец, они расходятся по раздевалкам. Переодевшись в повседневную одежду, парень выходит и снова натыкается на Канхо.       — Из-за твоих омежьих заёбов я, так уж и быть, спишу пропущенный день в выходной за твой счёт. Но завтра ты должен стоять за стойкой, как штык, если не хочешь потерять работу. Ты нравишься мне, крошка, но не испытывай моё терпение, — говорит Канхо, а Чимин молчит, смотря на него недовольным взглядом.       Он, чёрт возьми, только успокоился, и надо же своим блядским языком снова испортить его настроение.       Альфа уходит, не дождавшись ответа, и Пак идёт в сторону выхода, где его ждёт Чонгук.       — Чего он хотел? — спрашивает Чон, наклонив голову.       — Сказал, что прощает прогул, а вот завтра ждёт на рабочем месте, — ворчит Чимин, поправив лямку сумки на плече. — Да пошёл он.       — Не пойдёшь?       — Нет. Я птица другого полёта, — гордо отвечает омега, идя на выход из здания.       Чонгук смеётся, качая головой, и идёт за ним.       — Деньги есть деньги, хён. Наверняка тебе там неплохо заплатят. Оставайся администратором, пока, по крайней мере, не найдёшь что-нибудь получше, — говорит Чон, и Пак нехотя признаёт, что тот прав. Будет совсем некстати остаться сейчас без денег. — И я буду приходить несколько раз в неделю, так что какая-никакая группа поддержки у тебя будет.       Чимин упрямо смотрит под ноги, прикусив нижнюю губу. Последние слова Чонгука отдаются эхом в голове, и он решает подумать об этом, хотя до этого твёрдо решил уволиться.       — Чего это ты прёшься за мной? — останавливается Чимин, когда понимает, что парень позади плетётся за ним по пути к его квартире. А квартира Хосока находится в другой стороне.       — Эм, провожаю тебя, — неловко отвечает Чонгук и отводит взгляд, когда омега поворачивается к нему на пятках, прожигая глазами.       — Я парень, Чонгук, меня не надо провожать, — закатывает глаза Чимин. — Ты помнишь, в своём мире я «альфа». Не волнуйся обо мне.       И снова это странное выражение лица Чона, когда он упоминает свой мир. Чимин не может распознать, что значат этот блеск в глазах и дёргающийся уголок губ.       — Я не могу тебя отпустить одного, хён, — хмурится Чонгук, а омега, в свою очередь, не понимает, почему тот так переживает о такой мелочи.       — Да ты только глянь, — говорит Чимин, показывая свой бицепс, который для омеги довольно внушителен. — Я любого ушатаю, если даже искоса посмотрят.       Чонгук насмешливо фыркает, сокращая расстояние между ними, и хватает его за запястье стальной хваткой. Так, чтобы не причинить боль, но достаточно крепко.       — Да? Попробуй вырвать руку, — требует он, рассматривая что-то на его лице. Чимин непонимающе смотрит на него, а затем пытается сделать это, но Чонгук даже не напрягается, удерживая его. И Пак начинает трепыхаться изо всех сил, выкручиваясь, как может, и, кажется, даже пинает альфу, на которого его жалкие попытки вырваться не производят должного впечатления. — Ну же… Что такое, хён? Не можешь? — с издёвкой говорит Чон, ожидая, когда омега успокоится. — А ведь я уставший. Ты меня достаточно вымотал на тренировке.       Чимин, наконец-то, сдаётся и смотрит на альфу с вызовом, чувствуя себя задетым до глубины души. Чонгук лишь улыбается на его надутые щёки и отпускает запястье, вместо этого переплетая их пальцы.       Омега дёргается от этого интимного жеста, а сердце бьётся прямо в глотке, не давая возмутиться. Шум в голове. Краска на щеках. Покалывание на коже. И горячая ладонь Чонгука, которая прожигает его кожу до мяса.       — В твоём мире, — с натиском выделяя каждое слово, говорит строгим голосом Чон, — ты можешь быть кем угодно. А здесь ты омега, который слабее альф и бет, нравится тебе это или нет.       Чимин хочет скрыться от этого пронзительного взгляда и голоса, пробирающего до костей.       — Так что просто смирись с этим и дай себя проводить, чёрт возьми.       Ох, одна лишь Вселенная знает, сколько сил потребовалось Паку, чтобы не заскулить из-за этого резкого тона. Что-то внутри него подталкивает его приблизиться к альфе и заверить, что сделает так, как он хочет.       — Как хочешь, — беспечно говорит Чимин, отводя глаза от Чонгука, пытаясь выровнять сбитое дыхание, и делает вид, что ему плевать на сгущающуюся атмосферу между ними. И на своё незнакомое до этого момента состояние плевать тоже.       Раньше он был ошарашен, когда посчитал своего лучшего друга Тэхёна сексуальным, но это не идёт ни в какое сравнение с тем, что вызывает в нём Чонгук прямо сейчас. Этот парень вшивает своими на первый взгляд мимолётными прикосновениями нити, которые тянут всё его нутро к альфе.       Вполне возможно, что у него просто давно никого не было. Вот и всё. А теперь он от отчаяния уже и на парней засматривается. Это нужно просто игнорировать, и всё пройдёт. Чимин успокаивается, когда принимает решение игнорирования проблем. Жалко? Да. Трусливо? Наверное. Но зато ему так спокойнее.       — Идём тогда, — прерывает его внутреннюю войну Чон и отпускает руку.       Чимин кивает и продолжает идти дальше, ощущая неприятную прохладу там, где раньше прикасались пальцы альфы.       — Можно вопрос? — спустя некоторое время спрашивает Пак, когда вопросы настолько забили голову, что не дают покоя. Тем более возле него идёт единственный человек, который вроде как в курсе о нелёгкой ситуации Чимина, поэтому это как раз таки шанс узнать то, что хочется.       — Валяй.       — Сильно ли эти ваши штуки… Внутренний волк, феромоны влияют на вашу жизнь? — интересуется он, мельком поглядывая на задумчивого Чонгука.       — Да, — кивает альфа. — Почти на всё. Привлекательность феромонов и сила внутреннего волка помогает находить подходящую пару, создавая крепкие союзы и впоследствии здоровое потомство. На учёбе и работе это тоже имеет значение, так как если у тебя слабый внутренний волк, ты будешь изгоем.       — А как понять, слабый внутренний волк или нет? — хмурится Чимин, засовывая руки в карманы. Вот это странное чувство в груди — это и есть его внутренний волк?       — У тебя он не слабый, не переживай, — улыбается Чонгук, успокаивающе хлопнув по спине несколько раз.       — Как ты это понял? Видел его, что ли? Вы встречались без моего ведома? — фыркает Чимин, приподнимая бровь, и нежный цветок распускает внутри него, когда он видит, как начинает заливаться смехом альфа, морща нос.       — Ты нечто, — вытирая подступившие слёзы, бормочет Чонгук. — Твои феромоны.       Чимин снова хмурится, не удовлетворяясь таким объяснением. Он не чувствует своих феромонов.       — Они сильные? Такие, как у тебя? — снова задаёт вопросы Чимин, чувствуя себя глупым ребёнком. Но это надо сделать, чтобы хоть чуть-чуть понять устройство своего собственного тела.       — Нет, — улыбается Чонгук и снова касается ладонью его поясницы, слегка приобнимая, когда видит, как расстраивается Чимин. «Этот парень слишком тактильный», — отстранённо думает он, но затем Чон сам почти сразу же убирает руку. — Омегам не нужны сильные феромоны. Если альфы используют свои не только для соблазнения омег, но и для конкуренции между собой, то вы же просто для привлечения противоположного пола.       Чимин вспоминает родной, ненавязчивый запах Хосока и других омег. Действительно.       — У меня привлекательные феромоны? — задаёт весьма неловкий вопрос Чимин, с любопытством поглядывая на Чонгука, которого, видимо, не так легко смутить.       — А ты разве сам не видишь? — удивляется тот, сверкая в его сторону глазами. — Не замечал внимания к себе? Вкупе с симпатичным лицом и хорошей фигурой ты действительно настоящая бомба.       Чимин усмехается.       — Смотри не влюбись, — в шутку предупреждает он, и Чонгук кидает на него нечитаемый взгляд. — А то не хочется потом чувствовать себя виноватым за разбитое сердечко маленького первокурсника, который только-только познаёт мир взрослых, — наигранно вздыхает Чимин, намеренно игнорируя то, что этот же первокурсник выглядит явно старше своего возраста и совсем не маленький.       — Можно сказать то же и о тебе, — спокойно отвечает альфа, не реагируя на подколку.       — Ха, — выдыхает Чимин возмущённо, как будто бы его оскорбили, — ты уж извини, но я по девушкам. Парни меня не привлекают.       Пак с подозрением смотрит на то, как усмехается от этого ответа Чон, и ему уже не нравится то, что он собирается сейчас ответить.       — Только ты не берёшь в расчёт то, что был по самочкам в своём мире, где они являются противоположным полом, — с видом победителя говорит Чонгук, и улыбка Чимина медленно гаснет прямо на глазах. — А здесь ты омега в первую очередь. А противоположный пол — альфы. И то, что мы все здесь мужчины, роли не играет вообще никакой.       Пак замолкает, будто бы набрав в рот воды. Его уделал парень младше на три года. Какой позор для его эго.       — Спасибо, что насильно проводил меня, — говорит Чимин, когда они подходят к многоэтажке, и Чонгук лишь смеётся с его формулировки, качая головой, как маленький щенок. И снова маленький огненный комочек сворачивается в груди Пака, когда он видит, что ему удалось рассмешить альфу. Обычно ему всё равно, считают ли люди его шутки смешными или нет, но, видимо, Чон — другой случай.       «Он просто очень похож на кролика, когда смеётся», — успокаивает внутренний голос.       — Твои слова заставляют меня чувствовать себя виноватым, хотя я ничего плохого не сделал. Наоборот, — говорит Чонгук, разворачиваясь к нему.       — Так и задумано, — кивает серьёзно Чимин, но небольшая улыбка всё равно мажет по губам. — Приятного вечера, Чонгук, — прощается омега и разворачивается в сторону дома.       — И тебе, Чимин-хён.

***

      Чимин:       «А беты? С кем они обычно создают пары?»       Пак часто начал писать Чону различные вопросы после произошедшего. Они часто встречаются в тренажёрном зале, но Чонгук слишком занят собственной тренировкой, а Чимин работой администратора, которая оказалась на самом деле не так плоха, но он никогда этого не признает вслух. Зато в Kakaotalk парни общаются почти постоянно.       Чонгук:       «Эм, со всеми? Можно и с альфой и с омегой, но преимущественно они создают союзы с представителями своего пола.»       Чимин:       «Я читал, что беты — самые способные в учёбе. Да и феромонов у них нет. И течки и гона. Возле них мне наиболее комфортно находиться. Красота~»       Чон молчит некоторое время, хотя Пак видит, что тот в сети, а затем начинает строчить одно сообщение за другим, отчего омега теряется.       Чонгук:       «К твоему сведению, то, что беты способнее, — лишь распространённый стереотип.»       Чонгук:       «Это не зависит от пола.»       Чонгук:       «Альфы ничем не хуже в учёбе, а затем и в рабочих обязанностях, поверь.»       Чонгук:       «Их дискредитируют беты, потому что завидуют.»       Чонгук:       «Альфы сочетают в себе лучшее, что есть в бетах, и имеют больший шанс заинтересовать омегу из-за своих природных данных.»       Чимин выпускает смешок, понимая, что, кажется, задел раздутую гордость альфы. Ведь как это может быть, что беты лучше альф?       Чимин:       «Но альфы больше подвержены инстинктам, разве нет? Мне кажется, поэтому беты способнее в различных сферах, потому что их тяжелее отвлечь от нужных дел.»       Омега пишет это, только чтобы немного поиздеваться над Чонгуком, который сейчас ему диссертацию настрочит на эту тему. Если бы он видел хитрое выражение лица Чимина, то сразу же понял, что тот только поддевает его, но в чате собеседник воспринимает всё всерьёз.       Чонгук:       «Хён. Я тебе говорю, что это не так. Беты — лишь завистливые сучки, которые комплексуют по поводу отсутствия узла и факта, что омеги почти всегда предпочитают их альфам. Вот они и пытаются хоть где-то перегнать нас, но не всегда получается. Выглядит жалко, если честно.»       Чимин:       «А мне они нравятся.»       Пак смеётся в экран телефона в аудитории во время перерыва, из-за чего на него косятся некоторые одногруппники. Господи, доводить Чонгука до белого кипения оказывается лучшим занятием в мире. Но это всё равно мило. Чон неосознанно пытается выставить себя и свой пол в лучшем виде для омеги. Это в их природе: бороться за внимание, пытаться быть лучше всех, убирать всех конкурентов как среди альф, так и среди бет.       Чонгук:       «…»       Чонгук:       «Раз уж они тебе так нравятся, тогда найди себе бету, и пусть он отвечает на все твои вопросы.»       Обиделся, наверное.       Чимин вытирает проступившие слёзы от смеха и набирает примирительное сообщение.       Чимин:       «Прости. Не обижайся на мои слова. Мне действительно не очень нравятся альфы, но ты — исключение.»       Спустя пять минут уговоров и атаки самыми милыми стикерами, которые Пак только смог найти, Чон сдаётся под его напором и прощает его.       Иногда они общаются на отвлечённые темы, таким образом узнавая друг о друге побольше. Это происходит естественно, омега сам не замечает, как они переходят черту хороших знакомых, а затем и просто приятелей.       Чимин:       «Видел со своего места, как ты тренируешься сегодня.»       Чонгук:       «Было бы классно, если бы ты снова потренировал меня.»       Чимин:       «Мне нельзя вставать со своего рабочего места.»       Чонгук:       «Давай я куплю тебе рупор, и ты будешь говорить мне, как лучше делать?»       Чимин:       «ㅋㅋㅋ»       Чимин:       «Думаю, Канхо будет не в восторге от такого произвола.»       Чимин:       «Ты делаешь успехи. Вот что я хотел написать тебе.»       Чонгук:       «Благодаря тебе.»       Их небольшие, уютные диалоги скрашивают серые, унылые дни. Только вот Хосоку об этом знать необязательно. Тот вряд ли будет в восторге от их общения. У него есть потрясающая способность надумать то, чего в действительности нет. Иногда, когда они собираются все вместе на ужин или просмотр фильма и Чонгук начинает уделять излишне много внимания Чимину, последний начинает нервничать из-за косых взглядов Хосока.       Чонгук:       «Ты видел, каким взглядом он посмотрел на нас, когда я отодвинул для тебя стул? До сих пор смеюсь.»       Чимин:       «Ты придурок. Я так и знал, что ты сделал это специально, чтобы подразнить Хосока.»       Чонгук:       «После нашего ужина, когда мы ехали домой, он говорил со мной о тебе. Просил, чтобы я оставил тебя в покое.»       Чимин:       «И что? Ты ощутил после нравоучений старшего братика желание оставить меня в покое?»       Чонгук:       «Неа.»       Чонгук:       «Наоборот, это только сильнее подстёгивает.»

***

      Чимин открывает банку с оливками, морщась. Наверное, это для коктейлей. Потому что кто вообще захочет по собственной воле просто так кушать чёртовы оливки?       — Поверить не могу, что я должен корпеть над закусками, которые даже есть не буду, — раздаётся недовольное ворчание Чонгука, и омеге приходится прикусить нижнюю губу, чтобы сдержать рвущуюся улыбку.       Прямо возле него стоит Хосок, который с особым усердием смазывает небольшой торт кремом. Бедный друг, с тех пор как Пак пришёл к нему, делает всё что угодно, чтобы не оставлять их наедине. С одной стороны, это смешно, потому что Хосок иногда доходит до крайностей, например, как сейчас, втискиваясь за столешницу между Чонгуком и Чимином, лишь бы они не стояли вместе, а с другой — неимоверно раздражает, так как он чувствует себя подростком, которому строгий родитель не даёт общаться с плохим парнем.       — Всё верно, нужно помогать старшему брату, — говорит Хосок невозмутимо.       — Я не тебе помогаю, — продолжает кисло Чонгук.       — Правда? — усмехается старший Чон, не веря. — А кому же тогда?       — Чимину, — говорит он, нагло усмехаясь, специально опуская вежливое обращение, чтобы эффект от его ответа был ещё лучше.       Пак лишь испуганно округляет глаза, когда Хосок стреляет в него подозрительным и взволнованным взглядом, а затем, когда друг снова переключается на торт, жестом показывает Чонгуку, что тот идиот, потерявший здравый смысл. Чимин, конечно, против того, чтобы скрываться. С чего бы ему вообще стыдиться общения с Чоном? Но иногда этот альфа несёт полнейшую провокационную чушь, переступая грань дружбы и флирта, чтобы заставить старшего брата нервничать. И заодно Чимина. Потому что, может, он знает Хосока не так давно, но настолько прикипел к нему, что не хочет добавлять этому прекрасному человеку лишние переживания.       — Можно я тихонько посижу с вами в уголочке? — продолжает канючить альфа, как ребёнок.       — Это пижамная вечеринка, Чонгук, — строго говорит друг, и эти слова заставляют Чимина нервничать. Он никогда не был на таких сходках. С пижамами, лаком для ногтей, розовыми и зелёными коктейлями и обсуждением как своей, так и чужой личной жизни. Знал бы Тэхён из его мира, чем он собирается заняться ближайшее время, — засмеял бы.       — У меня тоже есть пижама, — хмурится Чон, а затем мстительно кидает в рот закуску, которая предназначалась явно не ему, показательно пережёвывая на глазах у брата. Опасный парень.       — Нет, там будут только омеги, ты будешь их смущать, — объясняет Хосок, не поддаваясь уговорам. — Скажи спасибо, что я вообще позволяю тебе находиться в этот вечер в своей комнате.       — Ещё бы не позволил, — хмыкает раздражённо Чонгук. — Я плачу половину суммы за аренду и коммунальные услуги.       — Хех, платит он, — тянет Хосок дразнящим тоном. — Платит твой отец, а ты всё ещё сидишь у него на шее.       Чимин посмеивается, когда Чонгук бросает на брата злой взгляд, надувая щёки, но послушно замолкает, бросив что-то о половой дискриминации напоследок.       Когда они заканчивают с приготовлениями и раздаётся первый звонок в дверь, Хосок заставляет Чонгука уйти в свою комнату, пока тот снова пытается уговорить его остаться со всеми. В какой-то момент Пак даже проникается жалостью к Чону, но продолжает наблюдать за представлением со стороны.       — Да что с тобой такое? — в сердцах восклицает Хосок, грозно упираясь руками в бока. — Ты иногда целыми днями пропадаешь в своей берлоге, не показываясь никому на глаза, а тут, когда я в кои-то веки решил сделать маленький разгрузочный день для себя и друзей, тебе внезапно надоело там сидеть.       Тёмные волосы Чонгука немного взъерошены, потому что он от эмоций постоянно трогает их, а между бровей пролегла морщинка. Альфа явно недоволен положением дел. Он кидает раздражённый взгляд на Хосока, переводит его на Чимина, а затем просто разворачивается в направлении своей комнаты.       — Мне хоть поссать можно выходить? — через плечо гаркает парень, и Пак мнётся на месте, не зная, куда себя деть. Чонгук похож на домашнюю зверушку, которую недобросовестный хозяин выкидывает в плохую погоду на улицу.       — Знаешь, в восемнадцатом веке знать использовала ночные горшки, которые потом выносили слуги, чтобы… — начинает Хосок, а затем сразу исправляется, когда кожу прожигает предупреждающий тёмный взгляд: — Шутка. Можно, конечно. Просто не заходи в гостиную, вот и всё.       Чимин выдыхает при взгляде на удаляющуюся спину альфы. Было бы кстати, если бы он остался всё же с ними. Внимание Хосока наверняка будет разрываться между всеми гостями, а вот ему бы не помешала какая-то поддержка.       Омеги приходят один за другим, и уже через пятнадцать минут все приглашённые, переодевшись в милые пижамки, располагаются на пушистом тёмно-синем ковре и мягких подушечках. Некоторых людей Пак даже узнаёт из своего мира. Неудивительно. Все, кто существует в его мире, живут и здесь.       Ему приходится позволить Сокджину накрасить себе ногти сначала на руках, а потом и на ногах, чтобы не выделяться среди других. И, наверное, руки у Джина золотые просто, потому что результат не так плох, как казалось сначала. Когда-то Чимин видел на просторах Интернета мужской маникюр, и то, что он видит на своих пальцах, выглядит очень похоже. Неброско и стильно. Прямо как ему обычно нравится. Кутикулу обрезали, а затем под конец смазали чем-то, а на самих ногтевых пластинах расцвели чёрные витиеватые узоры, покрытые прозрачным лаком.       Чимин, сам того не осознавая, любуется проделанной работой, а затем делает ещё один глоток маргариты, которой чуть не давится, когда один из омег, не стесняясь, поднимает майку вверх до шеи, пока остальные оценивающим взглядом смотрят на оголённые участки кожи.       — Вот везунчик!       — Ну даёшь…       — Блин, мне бы так.       Отовсюду раздаются восхищённые возгласы омег, а Пак, забившись в уголок между диваном, лишь наблюдает за остальными.       — Ты довольно быстро привёл себя в форму после родов. Я даже не знал, что так можно, — поражённо говорит Хосок.       — Ага, вы бы знали, сколько я отвалил денег за диетологов и фитнес-инструкторов, — вздыхает Чанхёк, и Чимин наклоняет голову набок, пытаясь языком нашарить трубочку.       — Кстати, а малыша с кем оставил? Папа приехал? — спрашивает кто-то из омег.       Чанхёк победно ухмыляется, а затем поправляет ткань.       — Нет. Муженька припахал, — хвастается он, и Пак непонимающе хмурится, когда омеги тянут довольное «о-о-о».       — Кхм… А разве альф нужно заставлять смотреть за собственным ребёнком? — подаёт голос он, и остальные лишь хихикают, окончательно расслабляясь под действием алкоголя.       Молодой родитель лишь смотрит на него одновременно ласковым и горьким взглядом, а затем объясняет:       — Да, Чимин. Это поначалу они говорят: «Роди мне наследника, создадим полноценную семью, воспитаем вместе достойного члена общества», а потом оправдываются работой, чтобы скрыться от памперсов, ночных вылазок, когда ребёнок кричит из-за коликов, да и вообще какой-либо ответственности. Для таких, как мой муж, ребёнок — что-то вроде смешнявой собачки, с которой он хочет играть пятнадцать минут в день, а делать всю грязную работу по уходу должны омеги. И это ещё не считая уборку и готовку дома.       Чимин стыдливо опускает голову, не понимая, почему вообще чувствует подобное из-за чужого мужа.       — Кстати, когда мой заикнулся о ребёнке, знаете, что я сделал? — подаёт голос Хёншик, и всё внимание переключается на него. — Заставил приехать на недельку погостить у моего старшего брата, у него есть ребёнок, которому на тот момент был год всего. Таким образом убил двух зайцев сразу: и муженёк вполне ощутил на себе все прелести родительской жизни, и брат смог со своим альфой развеяться и немного отдохнуть. И знаете что? — он дает театральную паузу, насмешливо приподнимая бровь. — Уже целый год не заикается о детях. Он тогда приехал и сказал, что лучше нам ещё пожить для себя.       Омеги смеются, а затем кто-то произносит тост, который звучит вроде как: «За омег! За настоящих мужчин в этом грёбаном мире!», и все, чокаясь, выпивают. Чимин пьёт тоже.       — Не все такие, — вздыхает один из омег. — Видели мужа Мёнсу? Я постоянно вижу его и детей на площадке. Да и сам Мёнсу рассказывал, что его альфа берёт львиную долю воспитания и заботы о детях на себя.       — Да я бы такому альфе родил хоть пятерых, — уже достаточно опьянело фыркает молодой парень с короткой стрижкой.       — Субин, а ты разве в прошлый раз нам не затирал о том, что чайлдфри? — смеётся Хосок, и остальные подхватывают.       — Хоби-хён, дорогой, — усмехается он, пафосно откидывая чёлку назад, из-за чего Чимин не сдерживает смешка, с интересом наблюдая за разговором. Со своими друзьями у него были другого рода беседы во время сходок. — Я чайлдфри для таких альф-мудаков, как муж Чанхёка, а вот для таких, как муж Мёнсу… — он мечтательно качает головой, слегка покачиваясь, и ему не нужно заканчивать предложение — все и так понимают, о чём Субин.       Омеги обсуждают много тем, начиная проблемами на учёбе или работе и заканчивая подбором правильного омеголога и способами контрацепции. Несмотря на дискомфорт в начале посиделок, сейчас Чимин полностью расслабляется и иногда даже активно вступает в разговоры, высказывая свои возмущения по тому или иному поводу.       — Мне так стыдно в этом признаваться… — говорит один миловидный омега, закрывая покрасневшее от смущения и коктейлей лицо.       — Да все свои, успокойся. Некоторые даже уже набрались так, что завтра твои слова уже и не вспомнят.       — В общем, мой парень… Вы ведь помните его, да? Он… Мы… Короче, у нас не было секса уже два месяца.       На мгновение омеги замолкают.       — Нихрена себе, — говорит тот парень, которой оставил своего ребёнка на мужа. — Уже? А вы ведь даже не женаты, — качает он головой.       — Он нашёл себе кого-то, — деловито говорит Субин, пережёвывая оливку, и Чимин морщится, когда представляет этот мерзкий вкус на языке. Ну, по крайней мере, он не зря открывал их. — Мой бывший… Ну, тот, который был перед предыдущим бывшим, — омеги отпускают смешки на разъяснение, — тоже отказывался от секса целый месяц. Я думал, что он просто устал в университете и ему нужно время. Ага, а потом я понял, в чём суть, когда застукал его с каким-то лохматым бетой. Бетой, чёрт возьми! До сих пор в голове не укладывается.       Хосок хлопает его по плечу, успокаивая.       — И что же мне теперь делать? — растерянно бормочет Донхён, шмыгая носом. Чимин проникается сочувствием к нему. Господи, он даже не подозревал, что у людей его пола может быть столько проблем. И многие из них связаны непосредственно с альфами.       Мысли его переключаются на воспоминания о собственном мире. А девушки? Женщины в их мире тоже переживают такие же проблемы? Честно говоря, он всю жизнь был настолько зациклен на себе, что не обращал внимание на проблемы и переживания противоположного пола, сосредотачиваясь лишь на своих чувствах и желаниях.       — Звони и бросай его, — кричит Сокджин, вскидывая кулак вверх. Другие поддакивают ему. — Даже если у него никого нет, в чём мы о-очень сильно сомневаемся, это всё равно не дело — оставлять своего омегу неудовлетворённым столько времени. Он хоть течку с тобой провёл?       — Нет, — расстроенно говорит Донхён, стыдливо уставившись в пол, и вся компания выдаёт недовольное «у-у-у».       — Так дело не пойдёт, — говорит Субин. — Звони ему прямо сейчас и бросай его. Давай же, пока у тебя есть группа поддержки.       — Я-я… Я не смогу, — сбивчиво лепечет Донхён, обхватывая себя руками, будто бы хочет спрятаться от всего мира.       — Тц, давай сюда телефон. Не забудь снять блокировку, — цыкает Субин, протягивая руку, и выглядит жутко зло и недовольно. Все с затаённым дыханием наблюдают, как омега пытается найти нужный контакт, несколько раз промахиваясь, а затем всё же нажимает на вызов и включает громкую связь.       — Алло? Ты разве не говорил, что сегодня у тебя вечеринка? — раздаётся на другой стороне трубки, и Субину, видимо, этого достаточно, чтобы ему напрочь снесло тормоза.       — Слышь, козлина, тебе лучше послушать меня очень внимательно, — говорит он зло. — Мы знаем, что ты изменяешь Донхёну. У нас нет доказательств, но мы знаем, понял? Не спрашивай как, мы сами этого не знаем, но мы знаем, понятно? — угрожающе лепечет какую-то чушь с серьёзным выражением лица Субин, и Чимину приходится зажать рот ладонью, чтобы не засмеяться во весь голос. Хосок тоже краснеет от еле сдерживаемого смеха.       — Эм… Извините, а вы, собственно, кто?       — Я тот… Я тот… — понижает голос омега, пытаясь звучать неимоверно зловеще и таинственно, но Пак прекрасно видит по его глазам, как он пытается найти правильный ответ. — Я тот, кто звонит тебе сейчас, — наконец, находится с ответом Субин, и омеги не сдерживаются и начинают смеяться в голос. — Да тихо вы! Дайте договорить, — прикрывая микрофон, он шипит на них. — Так вот, Казанова, от имени нашего омежьего царства мы запрещаем тебе подходить к Донхёну на веки вечные! Пусть тебя терпит тот, с кем ты ему изменяешь.       — Какого чёрта вообще?..       Но альфа не договаривает, потому что Субин кладёт трубку. Не с первого раза, но кладёт.       — Я кидаю его номер в чёрный список. А ты… — он смотрит на Донхёна, который прижимает ладони к груди. — Не смей его прощать, даже если он на коленях будет ползать. Понял?       Донхён кивает как болванчик, и омеги пьют за пополнение в рядах свободных и независимых. Чимин же в свою очередь решает отказаться от выпивки, потому что прекрасно считывает своё состояние и понимает, что на сегодня ему хватит.       Спустя пятнадцать минут, когда он накладывает себе на тарелку кусочек торта, что-то щипает его по щеке, из-за чего Пак трёт её ногтями. Но через некоторое время неприятное чувство беспокоит его снова в районе шеи, и, проведя рукой по ключицам, парень натыкается на маленькие белые шарики из бумаги. Повернув голову влево, его глаза останавливаются на Чонгуке, который затаился за углом, вне видимости остальных омег, и, разобрав ручку, засовывает в неё небольшие клочки бумаги, чтобы стрельнуть в Чимина и привлечь его внимание.       Он приподнимает бровь в немом вопросе, и Чон, обрадовавшись, что его, наконец, заметили, машет ладонью, подзывая к себе. Чимин тяжело вздыхает, переводя взгляд на омег, которые, видимо, собираются сделать маски для лица, о чём-то переговариваясь. Парень поворачивается к альфе снова и отрицательно качает головой, кивнув на компанию.       Чонгук, в свою очередь, отступаться не намерен, поэтому корчит максимально жалобное лицо, складывая ладони на манер молитвы. Пак трёт пальцами лоб, смотрит на знатно захмелевшего Хосока, который явно находится в своём собственном мире. Если Чимин сейчас уйдёт, вряд ли кто-нибудь заметит.       Поэтому он хватает тарелку с тортом и идёт в сторону Чонгука, который сразу же хватает его за руку и тащит в свою комнату.       — Господи, я тут чуть со скуки не помер. Да ещё и крики ваши совсем не помогали сосредоточиться на своих делах.       — Мы сильно шумели? — тихо спрашивает омега, оглядываясь. Он впервые в комнате Чонгука, которая оказалась очень чистой.       — Достаточно, — усмехается Чон и плюхается на кровать, сложив ноги в позе лотоса. — Что вы там так громко обсуждали?       — Ничего такого, что нужно знать альфе, — уходит от ответа Пак, садясь на край кровати, сжимая тарелку в пальцах. За дверью до него доносятся чьи-то громкие возмущения, звук разбитого стекла и неизвестного происхождения шум. Весело им, наверное.       — Понятно, эти ваши омежьи секреты… — небрежно закатывает глаза Чонгук, и Чимин чувствует лавину раздражения, которая прямо сейчас вот-вот накроет его. Он мало что знает об омегах, но уже успел познать некоторые прелести жизни в этом теле, поэтому подобное пренебрежение отдаётся неприятым скребом внутри.       — Ты ничего не знаешь, Чонгук, так что просто молчи, — вступает на защиту омег Пак и откусывает кусок торта. Не зря же он, как придурок, носился с ним.       — Извини, — бормочет альфа, но Чимин видит, что тот не чувствует своей вины. Чонгук далёк от омег, их жизни и переживаний, это видно сразу. Прямо как Пак в своём мире далёк от…       Они сидят в тишине несколько минут, а потом Чон не выдерживает, подползая к нему, и, когда Пак собирает сделать очередной кусок, перехватывает его руку и кусает торт.       — Я мог бы принести тебе отдельный кусок, если ты так хочешь, — говорит Чимин, наблюдая довольное выражение лица Чонгука вблизи от себя, который активно пережёвывает еду.       — Нет, хён, меня и так всё устраивает.       — А меня — нет.       Но несмотря на свои слова, омега не сдвигается с места, и они по очереди кусают торт, а затем Чонгук достаёт из-под кровати влажные салфетки. Чимин ухмыляется, когда понимает, почему пачка доступно лежит под кроватью.       — Что такое? — не понимает его хитрого выражения лица альфа.       — Салфетки. Под кроватью. Ай-яй-яй, — качает он головой, и это стоит того, потому что у парня напротив даже уши краснеют.       — Это чтобы пыль в комнате вытирать, — пытается оправдаться Чонгук, подскакивая на кровати, и эти нервные движения и жестикуляция заставляют его выглядеть в точности на свой возраст, а не старше, как обычно.       — Конечно-конечно, как скажешь, — поднимает руки вверх Чимин, но они оба знают, что омега не поверил.       — Тебе не понять, хён. Ты омега, у вас таких проблем нет, — сдаётся Чонгук, но краска всё ещё не спадает с лица, а потому Чимин глупо улыбается из-за нервозности младшего.       — Кстати, да. Я это заметил. Никакого утреннего стояка. Не жизнь, а сказка.       — Тебе нравится больше в этом мире? — спрашивает альфа, с интересом разглядывая его. А омега всерьёз задумывается над этим весьма интересным вопросом.       — Нет, в своём, — решает он, слегка улыбнувшись и взглянув на Чона.       — Почему?       — Я скучаю по некоторым вещам, — отвечает Чимин и рассматривает свои клетчатые пижамные штаны.       — По чему именно?       — По девушкам и… Тэхёну, наверное.       Чимин вспоминает свою раннюю жизнь и чувствует какую-то щемящую ностальгию, из-за которой хочется плакать. Он никогда не думал, что образ хрупкой матери будет вызывать в нём такую тянущую боль в груди. Даже друзья, несмотря на попытки, совсем не помогают чувствовать себя лучше. И Чонгук со своим взглядом бездны, шелковистыми на вид волосами, кроличьей улыбкой и тяжёлыми феромонами этому не способствует тоже.       — Тэхён-хёну? Разве вы здесь не встречаетесь регулярно? — не понимает Чонгук, а затем заставляет лечь на кровать, устраиваясь рядом, чтобы им было удобнее.       — Да, но… Там мы были очень близки, понимали друг друга с полуслова. А здесь же между нами появилась преграда, — объясняет Чимин, тяжело вздыхая. Воспоминания о том, как им обоим неловко было совсем недавно, когда он решил приобнять Тэхёна по привычке за плечами, вспыхивают в сознании. — Мы не можем позволить многие вещи, потому что я омега, а Тэхён альфа. Да ещё и с парой.       — Сожалею, — говорит Чонгук, но вряд ли он может по-настоящему понять Чимина. Он и Тэхён — грёбаные соулмейты, Пак всегда думал, что их связь нерушима, и вот что случилось здесь. Оказалось, что если они разного пола, дружбу протащить сквозь время становится не так просто. Омега расстроен и обижен на судьбу, но не собирается отказываться от друга, в каком бы мире он ни жил. — А самочки ваши… Как они выглядят?       Чимин задумывается над вопросом, вспоминая своих бывших девушек, и его взгляд натыкается на тетрадь и многочисленные ручки.       — Можно? — спрашивает он, поднимаясь с кровати.       — Ага.       Парень хватает тетрадь, открывая её сзади, и несколько ручек.       — Я плохо объясняю, но могу приблизительно нарисовать. Хоть где-то пригодились мои навыки рисования.       Пак раздумывает, как лучше показать всю чувственность и изящность женского тела, пока Чон подползает к нему и наблюдает со стороны с искорками в глазах. Любопытный щеночек. Чимин, вдыхая приятные феромоны Чонгука, которые уже не так давят на сознание, немного собирается с мыслями и делает плавные линии.       — В среднем, девушки меньше омег и выглядят женственно. У них тонкая шея с бархатистой кожей, — он рисует голову с длинными волосами без лица, чтобы не зацикливаться на чертах, а сделать акцент на теле. Затем прорисовываются шея и острые ключицы, которые чудом, кажется, не прорезают кожу. — У них есть грудь — вторичный половой признак, — он прорисовывает аккуратную грудь второго размера и тонкие руки, а затем оборачивается на Чонгука, который, нахмурившись, смотрит на рисунок.       — Эта грудь… Она такая большая, потому что постоянно заполнена молоком? — спрашивает он, и Чимин теряется от вопроса.       — Нет, конечно же, нет. Она наполняется молоком так же, как и у омег, — в период лактации, — объясняет он.       — Тогда почему она такая большая всё время? Это не имеет смысла, если её не нужно использовать для кормления, — альфа сейчас похож на маленького ребёнка, который только-только начал разговаривать и начинает задавать странные вопросы родителям.       — Грудь состоит по большей части из жировой ткани, поэтому такой размер. Он может быть меньше, а может быть больше, — говорит Чимин, снова ощущая тепло внутри, когда имеет возможность поговорить о своём мире.       — На постоянной основе? Ужас, — изрекает Чонгук, видимо не удовлетворившись описанием женской груди, и Чимин вспыхивает, как спичка, и ладонью шлёпает наглого альфу, который посмел оскорбить святое, по затылку. Он бы душу продал, чтобы хоть на мгновение иметь шанс посмотреть на грудь, а этот мелкий... Такого пренебрежения Пак не терпит.       — Сделаем вид, что ты не ляпнул херню только что, — спокойно говорит омега, и альфа посмеивается рядом, бросая на него весёлый взгляд. Чимин передать не может, как ему хорошо сейчас вот так вот лежать и болтать с Чонгуком. — Дальше живот, талия и широкие бёдра, — парень рисует дальше, корпя над рисунком, и выходит довольно неплохо. — А между ног… — он усмехается. — У них нет члена. И деторождение происходит через другой орган, — Пак прорисовывает редкие лобковые волосы и решает, что на этом достаточно. Чон явно не будет в восторге, если он окунётся в подробности анатомии женской вагины.       Рисунок выглядит красиво. Он дорисовывает ноги, тени и на этом заканчивает, довольный результатом.       — Они выглядят… Хрупкими, — выносит свой вердикт Чонгук, лёжа на животе, и проводит пальцем по чернилам. Наверняка он очарован этим незнакомым силуэтом, просто не хочет признавать.       — Тебе бы они понравились, — бормочет Чимин, откладывая чёрную ручку. Он прислушивается к звукам из гостиной и понимает, что стало намного тише. Видимо, гости уже начинают потихоньку отправляться по домам.       — Меня и омеги вполне устраивают, — усмехается Чонгук в его сторону.       — Не сомневаюсь, — тоже усмехается Пак. — Что мы всё время обо мне? Что насчёт тебя, Чонгук? Чего интересного расскажешь? Почему именно психология? — интересуется омега, укладываясь поудобнее на безумно удобной кровати. Алкоголь начинает понемногу выходить из него, принося дискомфорт, а глаза слипаются против воли.       — Эм… — Чон теряется от внезапного вопроса и переводит вмиг помрачневший взгляд в сторону. Омега понимает, что что-то не так.       — Что такое? Тебя заставили?       — Нет-нет, я сам решил стать психологом, просто… — альфа тяжело вздыхает, а затем снова переводит на него тёмный взгляд, тем самым поднимая внутри омеги странное волнение.       — Можешь не говорить, если не хочешь. Я просто так спросил, на самом деле. Выбрал и выбрал, чего уж там, — лепечет полусонный Чимин.       — У меня школьный друг покончил жизнь самоубийством, — признаётся Чонгук, и омегу будто под дых ударили. Альфа выглядит невероятно уязвлённым сейчас, и, честно говоря, Чимин не видел ничего прекраснее.       Обычно люди боятся показывать себя настоящего, полагая, что их выдуманные маски намного лучше истинного Я. Но Чимин верит, что искренность и честность получше будут любой другой маски крутого, непробиваемого парня.       — Мои соболезнования, — шепчет Чимин, протягивая руку, чтобы погладить Чонгука по волосам. Они оказываются довольно жёсткими, но ему всё равно нравится до безумия, поэтому он продолжает перебирать смоляные пряди. — Поэтому ты решил изучать психологию?       — Да, — сглатывает слюну Чонгук, и по нему видно, что каждое слово даётся с невероятным трудом. — По правде говоря, это ещё не всё.       Пак проводит кончиками пальцев по скуле Чона, не зная, как лучше передать свою поддержку. Когда возле него плакали девушки, он не знал, как остановить их слёзы. Когда возле него лежит разбитый Чонгук, он снова не имеет понятия, что делать. Хоть что-то является неизменным.       — Я знал, что он закончит самоубийством, — говорит на выходе альфа и прячет лицо в сгибе локтя, тяжело дыша. Омега даёт ему время собраться с мыслями. — Я пытался его отговорить, звонил в различные службы, но ничего не помогало.       — А его родители? — хрипит Чимин.       — Они были одной из причин его смерти, — рассказывает Чон. — Я так и не смог оказать ему должную поддержку и как-то повлиять на его решение.       — Это не твоя вина, Чонгук, — говорит Пак, стараясь скрыть дрожь в голосе. Он должен говорить ровно и спокойно, сдерживая свои эмоции, которые раздирают его тело на мелкие куски. Ради Чонгука. — Некоторые люди… Им не помочь, понимаешь? Я недавно читал о случае, когда парень-бета вышел из психиатрической больницы, где лежал за попытку самоубийства, и в тот же вечер покончил с собой.       — Но это не значит, что мы не должны пытаться остановить их.       — Нет, конечно нет! — возражает Чимин, придвигаясь чуть ближе, опаляя своим дыханием шею альфы. Наверняка от него разит алкоголем, но Чон не предпринимает никаких попыток отстраниться от него. — Но и винить себя не нужно. Вина лежит на тех, кто довёл его до этого состояния. Будь то люди или даже целая система.       — Я не виню себя, просто… Мне кажется, если бы я был более подкован в этом вопросе, всё могло быть по-другому, — говорит сдавлено Чонгук и снова показывает своё бледное лицо. Чимин по глазам видит, что парень не привык быть настолько открытым перед другим человеком. — Меня пугает не сам факт самоубийства, а то, насколько хреново человек себя чувствовал, что нашёл в себе силы, чтобы покончить с этим раз и навсегда. О чём они думают в этот момент? Что именно заставило настолько возненавидеть само своё существование?       — А ты сам когда-нибудь задумывался об этом? — спрашивает Чимин неуверенно.       — Да, — признаётся Чонгук с надломом в голосе, а затем прочищает горло.       Сердце Чимина сдавливает каменный кулак. Он прекрасно понимает, что каждый человек хоть раз в жизни задумывался о самоубийстве, но слышать это от Чонгука, от парня, который всегда выслушивает омегу до конца, шутит над ним и позволяет шутить над собой, просто невыносимо. Горло пересыхает то ли из-за алкоголя, то ли из-за бури внутри, но Паку нестерпимо хочется пить. Хотя тело продолжает лежать на кровати. Он не может сейчас оставить Чона после такого разговора. Даже на несколько минут.       — Не нужно смотреть на меня так, будто я вот-вот отойду в мир иной, хён, — говорит Чонгук, когда видит взволнованный взгляд Чимина. — Сейчас у меня есть некоторые планы на ближайшее будущее, так что всё нормально. А как там дальше будет — посмотрим по обстоятельствам.       — Мне не нравится твоя формулировка. Разве ты не должен клятвенно заверить меня, что никогда этого не сделаешь? — недовольно бормочет Чимин, просовывая руку под подушку для удобства, которой ранее гладил альфу.       — Я не даю такие серьёзные клятвы, хён, — усмехается Чон. — А теперь спи, ты с трудом глаза держишь открытыми.       — Спать? Да я же не усну теперь, когда ты говоришь такие вещи, — возмущается Пак, игнорируя сонливость, которая медленно, но верно пробирается в каждый уголок его сознания. Альфа закрывает ладонью ему глаза, усмехаясь от недовольного ворчания Чимина, который явно не чувствует радости от такой наглости младшего парня, но всё же не в силах пошевелить и пальцем, так как усталость взяла бразды правления в свои руки.       — Спи-спи, тебя прямо вырубает.       — Я не сплю, понял? У меня теперь будет бессонница из-за тебя, будешь… — говорит Чимин, и ему затыкают второй ладонью рот, чтобы перестал болтать.       Спустя минуту омега чувствует, как его засасывает темнота.

***

      Чимин открывает глаза и щурится от яркого утреннего света, который явно намеревается выжечь ему глаза к чёртовой матери. Но как только зрение более-менее фокусируется, Пак сразу натыкается на умиротворённое лицо Чона, которое находится слишком близко к нему.       Он чмокает сухими губами несколько раз и отворачивает голову, не желая дышать на беднягу своим утренним перегаром. Чонгук всё-таки усыпил его. И спал рядом всю ночь. Сердце начинает стучать слишком сильно для человека, который только проснулся.       Рука хватается за серую футболку и комкает ткань. Они не делали ничего особенного. Но почему тогда Чимин чувствует себя так, будто бы между ними случилось что-то такое, от чего назад пути уже нет?       Парень поднимается и бросает последний взгляд на альфу, который ночью, видимо, решил скинуть футболку и спать в одних домашних штанах. Это он специально, что ли? Чтобы взбодрить его с утречка?       Пучки пульсируют от желания провести по гибким мышцам спины, рёбрам и… Оказывается, задница у него тоже ничего такая. Плоская, но жмякнуть всё равно хочется.       Чимин пугается, когда осознаёт, в каком плане рассматривает сейчас Чонгука, и лупит со всей силы себя по голове, что является не лучшей идеей, так как похмелье в самом разгаре. Он хватает грязную тарелку, где вчера лежал торт, и побыстрее семенит из комнаты, чтобы больше не видеть альфу и не давать повода своему больному мозгу на что-то большее.       «Он парень. Парень-парень-парень-парень-парень», — внушает себе Пак, тихо прикрывая дверь.       Как только он поднимает голову, опухшие и покрасневшие глаза натыкаются на Хосока, который с серьёзной миной наблюдает за тем, как омега выходит из комнаты его брата. Замечательно. Это утро не могло стать хуже, но оно стало.       — У меня есть средство от похмелья. Пойдём на кухню, — говорит друг, прикрывая глаза, и шагает в сторону кухни. — Затем можешь принять душ, я дам тебе запасное полотенце.       — Спасибо, хён.       — Я думал, ты вчера уехал домой, — говорит Хосок, наливая в кружку какой-то отвар и протягивая ему. — А ты, оказывается, смылся в комнату Чонгука.       — Хён, не начинай, — закатывает глаза Чимин, а затем делает глоток, морщаясь. Желудок скручивает узлом. Хоть бы не вырвало. — Ты говорил с нами уже тысячу раз об этом.       — Да, и, видимо, ещё столько же надо, потому что до тебя не доходит, — говорит Хосок, тоже делая глоток. Паку не нравится, когда друг такой серьёзный. — Я же вижу, как он на тебя смотрит.       — У нас ничего не было, хён. Мы просто уснули вместе.       — Но будет. И поверь мне, этот парень точно станет причиной твоих слёз.       Картинка расслабленного лица Чонгука расцветает в памяти. Чимин машет головой, пытаясь отогнать ненужные мысли, и лишь вздыхает, когда понимает, что заверять Хосока в том, что между ними ничего нет, — гиблое дело. Нужен другой подход.       — Каждый человек может быть причиной моих слёз. Но это не значит, что я теперь должен от каждого отгораживаться.       Друг замолкает, обдумывая его слова, а затем просто пожимает плечами, закрывая тему.       И, наверное, лучше бы он продолжил долбить мозг Паку с утречка и дальше, потому что в тишине парень снова вспоминает серьёзное лицо Чонгука, украшенное улыбкой лицо Чонгука, насмешливое лицо Чонгука, ранимое лицо Чонгука. И как бы он ни пытался, не получалось думать ни о чём другом, как будто бы Чон заразил его вирусом, который удаляет все мысли Пака, замещая мыслями о нём самом.

***

      Если первые несколько дней в мире альф, бет и омег были почти адом для неподготовленного разума, то сейчас даже сам Пак замечает, что, кажется, потихоньку привыкает к здешнему укладу дел. Конечно, друзья, сами того не осознавая, значительно помогают в этом деле, но и сам Чимин замечает в себе изменения: он привык к дикой смеси различных феромонов в общественных местах; кажется, парень находит консенсус с тем загадочным и необычным чувством в груди, которое, как оказалось, было его маленьким внутренним волком — остатками диких инстинктов, что передали их предки; ему даже удаётся вполне себе смириться с положением омеги — «слабого», по мнению общественности, пола.       Даже взгляды мужчин-альф, которые в последние дни стали почему-то ещё более долгими и навязчивыми, не так приводят в бешенство, как сначала.       Пак отпивает клубничный латте и морщится. Как-то слишком приторно, хотя раньше ему нравилось.       — Сладко? Давай я закажу тебе что-то другое? — предлагает Тэхён и поднимает руку, чтобы подозвать официанта жестом.       — Не надо, всё нормально, — качает головой Чимин, пытаясь привыкнуть к не слишком приятному вкусу. — Так что, о чём ты хотел поговорить?       — Ах да, — улыбается Ким, кусая десерт, один вид которого заставляет желудок омеги скрутиться в тошноте. — Хосок подослал меня к тебе, чтобы я уговорил тебя отпраздновать твой День рождения.       Пак раздражённо дёргает уголком губ.       — Я же сказал, что у меня нет ни малейшего желания праздновать, — недовольно бузит он, и Тэхён понимающе усмехается.       — Ладно, я сделал всё, что мог, — с улыбкой говорит друг, и Чимин вмиг расслабляется, радуясь, что никто не будет пилить ему голову бесполезными уговорами. Скоро тринадцатое октября, но желания отмечать у него нет. То ли это сказывается внезапный перенос в незнакомый мир, то ли серая рутина поглотила его с концами, но всё, чего он хочет, — просто хорошенько выспаться в этот день. — Но я думаю, хён всё равно что-то придумает.       — Он постоянно на своей волне, тебе так не кажется? — посмеивается омега, помешивая чайной ложкой напиток, чтобы занять себя чем-то.       — Ага, если ему придёт какая-то мысль в голову, хрен её вытащишь оттуда, — любовно говорит Тэхён с блестящими от восторга глазами, и улыбка Чимина меркнет. У него появляется ощущение, что он теряет своего лучшего друга. В этом мире они уже отдалены друг от друга из-за некоторых обстоятельств. А в его мире… Пак помнит, что последнее воспоминание с Тэхёном связано с тем, что тот хотел познакомить его со своей девушкой. Он влюблён в неё настолько, как и в Хосока здесь? Ему остаётся надеяться, что Ким не погрязнет по уши в отношениях и у него найдётся время на лучшего друга.       — Ты тоже против моего общения с Чонгуком? — спрашивает он с интересом, подпирая голову ладонью. — Хосок-хён не приветствует это.       — Он перегибает палку, — пожимает плечами Ким. — Вы взрослые люди — разберётесь. Но лично я против Чонгука ничего не имею, хотя прекрасно помню его историю, как в старшей школе он крутил роман параллельно с двумя омегами, пока те его не раскрыли и не надавали пощёчин, — смеётся друг, негромко хлопая рукой по бедру. — Наверное, поэтому хён оберегает тебя, как курица-наседка.       — Чонгук?! — удивлённо восклицает Чимин, широко распахивая глаза. Вот это новости, конечно. Альфа он, конечно, красивый, Пак уверен, что с противоположным полом у него нет проблем, но неужели он настолько избалован вниманием? — Он мне ничего такого не рассказывал.       — Ещё бы рассказал, — фыркает Тэхён.       — Ну, а что такого? Мы вроде как друзья, — хмурит брови Чимин и делает ещё один глоток клубничного латте. На вкус уже не так плохо, на самом деле.       Ким закатывает глаза.       — Чимин, ты действительно веришь, что свободный альфа, который видит привлекательного одинокого омегу, будет с ним просто дружить?       — Я не замечал от него каких-либо намёков на что-то большее, — говорит Чимин, твёрдо уверенный в своей правоте.       — Да потому что он выжидает, — говорит Тэхён, откидываясь назад на стул. — Господи, да простит мне Чонгук мои слова и то, что прямо сейчас я нарушаю кодекс альф, — бормочет уже он себе под нос.       Чимин заметно бледнеет.       — Всё нормально? — сразу же настораживается Тэ, с беспокойством оглядывая его.       — Да, просто что-то резко нехорошо стало. Скорее всего это из-за напитка, — устало говорит Пак, хотя ещё только полдень, он не успел настолько изнуриться, чтобы так чувствовать себя. — Н-наверное, я пойду домой, отдохну, — выдыхает омега, поднимаясь со стула, и хлопает по карманам чёрных брюк в поисках кошелька.       — Я заплачу, — говорит Ким, перехватывая его руку.       — Не надо.       — Чимин, я уже понял по твоему странному поведению за последний месяц, что ты вписался в ряды борцов за омежьи права, но это не подачка альфы, понимаешь? Я твой друг, позволь мне угостить тебя.       Он хочет сказать, что дело не в этом, а в том, что он до сих пор не привык, чтобы за него платили, так как раньше он был в совсем другой шкуре, но сил, чтобы спорить, не осталось совсем. Тэхён быстро оплачивает заказ, а затем хватает его под локоть, таща к выходу.       Перед глазами плывёт, поэтому все прохожие больше похожи на размытые кляксы, чем на людей. Он действительно хочет уже поскорее оказаться дома.       — Ты же знаешь, что делать, малыш? — говорит Ким, приобнимая его, и на миг утыкается носом в изгиб его шеи. Это их самый тесный контакт за всё время, пока Пак тут живёт.       — Ага, — бездумно выдыхает Чимин, понимая, что ощущает запах феромонов своего друга чётче и резче. Приятно. Ему кажется, что он снова переносится в те дни, когда только-только попал в этот мир и запах друга казался невероятно сексуальным.       — Вот и отлично, — улыбается Тэхён. — Мы почти пришли к тебе. Хорошо, что кафе не слишком далеко, — продолжает говорить Тэхён, видимо, чтобы отвлечь.       Впереди показывается знакомая многоэтажка, и друг провожает его к двери в квартиру, пока Чимин пытается понять, какого чёрта с ним происходит. Тело кидает то в холод, то в жар, голова начинает раскалываться, а низ живота несильно, но весьма неприятно скручивает.       — Если тебе что-то нужно… — начинает друг, и Пак прикрывает глаза, тыкая ключом в замочную скважину.       — Иди уже, Тэ.       Ким прощается и, помедлив, всё-таки разворачивается и уходит, когда омега распахивает дверь и заходит в квартиру, ощущая, как внутренние барьеры при виде родных стен падают. Тело почти полностью расслабляется, и парень решает, что делать со своим состоянием дальше. Может, нужно было зайти в аптеку по пути? Но он не знает, что с ним такое, какие лекарства ему стоит покупать в таком случае?       Отбросив тёмно-коричневую сумку куда подальше, Чимин решает пойти первым делом в душ, так как за весь путь с него сошло семь потов, будто бы он на полноценной пробежке был. Он снимает одежду и кладёт её в корзину для грязного белья, а затем смотрит на себя в зеркало. Кажется, его лицо слегка опухло, а в ореховых глазах пляшут огоньки. Простуда, что ли?       Он стоит некоторое время, разглядывая своё тело, к которому, если честно, так и не привык, а затем чувствует, как низ живота резко спазмирует, заставляя его схватиться за край раковины. Парень шокировано смотрит перед собой, поражённый подобными выходками своего тела. У него никогда прежде не было ничего подобного.       Сделав несколько вдумчивых циклов дыхания, чтобы собраться с мыслями, он выпрямляется и сразу же чувствует что-то вязкое между ягодицами. Чимин, боязно затаив дыхание, заводит руку назад и проводит между ягодицами дрожащими пальцами. Влажно.       Он подносит пальцы к лицу и видит вязкую жидкость, которая похожа на… женскую смазку. Просто потрясающе.       — У меня течка? — хрипит парень, и вопрос повисает в напряжённой тишине.       Пак снова проводит между ягодицами, а затем растирает смазку на пальцах, пока мысли одна за другой появляются и исчезают в голове. Ему и так несладко тут живётся. А тут ещё и течка. Он надеялся, что не застанет её, что, возможно, хоть в этом аспекте ему повезёт.       Обнажённая фигура бежит в коридор, чтобы найти телефон и разблокировать его. Чимин видел когда-то у себя в приложениях календарь течек, но никогда туда не заходил. Видимо, время пришло. Нажав на нужную иконку и взглянув в календарь, он видит, что вчера должен был быть первый день течки. Задержка один день, но это неважно. Отметив сегодняшнюю дату, как первый день, рука обессилено обвисает вдоль тела.       И что ему теперь делать? Он испуган собственным телом до потери пульса. Вполне возможно, что парень найдёт способ, как убрать постоянное выделение смазки, чтобы она не пачкала одежду, но его психическое состояние сейчас явно не стабильное.       Может, позвонить Хосоку? Только как Чимин объяснит тот факт, что у него реакция на естественный процесс как у мальчика-подростка, у которого впервые началась течка? Или попросить Тэхёна приехать? Тот явно раньше него самого понял, что с ним происходит, но… Будет ли правильным заставлять чужого парня, даже своего друга, успокаивать его в такой интимный момент?       Методом исключения остаётся Чонгук. Тоже довольно сомнительный вариант, потому что сегодня Ким рассказал интересные вещи об этом парне, но он единственный, кто знает истинное положение Пака. Наверняка альфа прекрасно поймёт, что омега проходит через течку впервые и поможет ему лучше справиться с этим, чем если он будет делать это в одиночестве.       — Чёрт, писать или нет? — шепчет Чимин самому себе, отыскав нужный диалог в Kakaotalk. Волнение проходится волной по его телу вместе с очередным спазмом.       Ему до безумия страшно писать Чонгуку. И ему до безумия страшно справляться с этим одному. Даже если альфа будет просто сидеть всё время в другой комнате, пережить подобное психологически будет легче. Как только он чувствует увлажнение, где, по его скромному мнению, этого быть не должно, пальцы сами строчат сообщение.       Чимин:       «Ты здесь?»       Чимин:       «Чонгук?!»       Чимин:       «Чонгук, мне нужна твоя помощь.»       Чон заходит в сеть спустя минуту.       Чонгук:       «Я здесь. Что случилось?»       Чимин:       «У меня появилась одна ма-аленькая неприятность.»       Чимин:       «Из-за которой у меня просто бе-ешеная паника.»       Чонгук:       «???»       Чимин:       «У меня началась течка.»       Чимин:       «Ты знаешь, как с этим справиться? Можешь мне помочь? Я не могу позвонить Хосоку или Тэхёну.»       Альфа совершенно точно прочёл сообщение, но не пишет совершенно ничего добрых тридцать секунд. Кажется, он тот ещё садист.       Чонгук:       «Я знаю, что делать, хён.»       Чонгук:       «Скоро буду ;) Какой номер квартиры?»       Чимин:       «11»       Пак позволяет себе небольшую улыбку, когда читает сообщения. Натянутая струна внутри него ослабевает на некоторое время. Парень бежит обратно в ванную комнату и пытается отыскать средства личной гигиены. Он читал, что омеги пользуются во время течек прокладками или тампонами. Но ничего, кроме аптечки, не находится.       Чимин:       «Пожалуйста, не забудь заехать в аптеку и прикупить всё необходимое. У меня совершенно ничего нет.»       Чонгук:       «Конечно, как же без этого.»       Чонгук:       «Можешь пока в душ сходить или покушать, чтобы сил набраться.»       При мыслях о еде ему становится нехорошо, так что парень решает ограничиться одним душем. Закрыв за собой штору, Чимин регулирует температуру воды и становится под едва тёплую струю. Он быстро моет два раза голову шампунем, игнорируя кондиционер и маску, а потом мочалкой растирает гель для душа без запаха по всему телу. Парень тщательно моет между ягодиц, чтобы смыть смазку, которая потом, конечно же, всё равно появится, и выключает воду, слегка подрагивая. Прохлада на теле слегка остужает паникующий разум.       Чимин насухо вытирается и идёт в спальню, чтобы надеть чистую одежду. Его выбор падает на лёгкую белую футболку, серые спортивные штаны и ярко-оранжевые носки, которые хрен знает откуда у него появились. Но они выглядят тёплыми и мягкими. То что нужно для него.       Когда Пак пьёт на кухне стакан воды, чтобы утолить жажду, в квартире раздаётся дверной звонок, из-за чего парень от неожиданности испугано подскакивает. Чонгук приехал. Так быстро.       Вытирая вмиг вспотевшие ладони о чистые штаны, Чимин на носочках бежит к двери. Посмотрев в глазок и убедившись, что это действительно Чон, он открывает дверь с неловкой улыбкой и чешет влажный затылок. Он так и не высушил волосы.       — Ты прямо Молния Маккуин, — говорит омега, пропуская альфу в квартиру.       — Ещё бы, когда дело касается такого, — усмехается Чонгук, а затем бросает небольшую спортивную сумку на пол и прижимает его за плечи к захлопнувшейся двери.       — Чонгук? — успевает только пикнуть Чимин, прежде чем в его губы впиваются поцелуем. Пак глазами размером с блюдца смотрит на сосредоточенное лицо Чона, который прямо сейчас, чёрт возьми, пытается просунуть свой наглый язык ему в рот.       Он так старался держаться всё это время. Омега принял большинство дурацких правил, по которым здесь живут люди; уже был на пути, чтобы принять свою природу; и всё, чего он просил в ответ, — это лишь грёбаное понимание и поддержка, которые он надеялся заполучить от Чонгука. Который сейчас настойчиво прижимается к его телу своим, сжимая руками бока, и пытается попробовать его на вкус. Очень некстати он снова чувствует спазм внизу живота и выделяющуюся смазку.       И Чон и собственное тело против него. Абсолютно всё в этом мире против него.       Чимин отстраняет альфу звонкой пощёчиной.       — Какого чёрта ты творишь, а?! — кричит он в лицо Чонгука, вытирая тыльной стороной ладони чужую слюну со своих губ. Это первый поцелуй с парнем. Никакого отвращения он не чувствует, но башню всё равно сносит. Да и сердце в груди бьётся так быстро, как никогда до этого.       Он планировал поцеловаться с мужчиной примерно… никогда. И даже понимание того, что здесь это нормально, не делает ситуацию проще.       — Блядь, Чимин, ты же сам меня сюда позвал. В чём проблема? — хмурится Чонгук, немного отстраняясь от него, и трёт щеку, двигая челюстью из стороны в сторону.       — Я тебя сюда не трахаться приглашал. Ты же сам знаешь, в какой я непростой ситуации. Так почему делаешь всё хуже?! — продолжает орать Чимин, надеясь, что не сорвёт горло.       А Чон… Чон смотрит на него такими страшными глазами, что мурашки на руках переходят на всё тело.       — Серьёзно? Пора прекращать эти игры, Чимин, — цедит Чонгук прямо в его губы, схватив за челюсть и прижимая к двери. Коленки подгибаются, когда впервые за всё время до омеги доходит, насколько альфа больше и выше него. Он нервно облизывает губы, пока его грудь редко вздымается от лёгкого страха, паники и… Господи, только не это. Снова дурацкий спазм внизу живота, и, кажется, тело реагирует на вкусно пахнущего альфу, потому что у него начинает твердеть член. Чимин настолько хорошо может прочувствовать феромоны Чона, что у него появляется ощущение, будто бы его окунули в озеро с этим запахом.       — О чём ты? — удаётся сказать ему, и лишь одна Вселенная знает, настолько сложно ему сопротивляться своей природе и вести этот разговор. Прямо сейчас он ломается изнутри. Все его принципы, представления о жизни рассыпаются на мелкие осколки. Даже если в эту же минуту перенести его в своё тело, он никогда не будет прежним. Парень становится другим. Чонгук делает его другим.       — Я знаю о твоём плане, хён, — выделяет обращение Чонгук, будто бы издевается. — Эта твоя прелестная история, где ты попадаешь в этот мир из другого, чтобы выделиться среди других омег и обратить на себя моё внимание… За оригинальность десять из десяти! Но можно уже прекращать этот театр, я уже здесь и весь твой, так что мы можем без лишних слов заняться делом.       С каждым сказанным словом внутри Чимина через треснутые щели просачивается яростный огонь, который сожжёт всё на своём пути. В том числе идиота-альфу, который себе хрен знает что надумал. У них с Хосоком это семейное, что ли?       В то время как Пак боязно открывал свою душу, Чон думал, что это всё ложь, чтобы его подцепить.       — Ты в своём уме? Думаешь, я специально корчил из себя тупого, ничего не понимающего в тонкостях этого мира омежку, задавая тебе дохрена детских вопросов? Или придумал тот рисунок женщины, чтобы всё правдоподобно было? А-а-а, наверное, по этой же логике я и слова придумывал, не так ли? Теперь я понимаю, почему ты особо не задавал мне вопросов о моём мире — потому что ты не верил.       Чонгук слегка теряется от его агрессии и напора, и Чимин отчётливо видит проблески сомнения в его глазах.       — Для тебя всё это действительно было несерьёзно? В то время как я пытался перекроить всё своё нутро, чтобы комфортно жить здесь, и надеялся на твою помощь и поддержку, для тебя всё это было лишь игрой, чтобы мы потом могли с тобой потрахаться? Я думал, что мы действительно сблизились за это время, Чонгук, но, видимо, ты и не пытался узнать меня, потому что иначе понимал бы — я выше таких грязных уловок для соблазнения альф, — Чимина прорывает как дамбу, а слёзы несправедливости и злости текут по щекам, пока альфа блестящими глазами смотрит на него, приоткрыв рот. Зато член снова упал от такого всплеска негатива.       — Б-блядь, хён, откуда я мог знать, что это правда? Ты привлекательный омега, и я вроде ничего такой — для меня это было проще простого, понимаешь?       Хосок был прав.       Этот парень разбил ему сердце. Он сделал это, несмотря на то что Чимин не влюблён в него в том самом смысле. Но Чонгук был чем-то бóльшим. Альфа был небольшим якорем, который удерживает его полуразвалившийся корабль на месте, не давая ему уплывать в открытое море. Всё, о чём он просил, — лишь немного понимания и доверия. И Чон так внимательно слушал его каждый раз, когда Пак, захлёбываясь от ностальгии, рассказывал о своём мире. Теперь понятно, что это было за странное выражение лица вместе с ухмылками. Это было недоверие. А те объятия и постоянные касания, которые парень всегда считал подозрительно странными… Чонгук лишь почву прощупывал.       — Понимаю, — сухо говорит Чимин, отводя глаза. — Я не верил ни Хосоку ни Тэхёну, предпочитая узнавать тебя самостоятельно и сделать свои выводы о том, какой ты человек, Чонгук. И я сделал. Тебе лишь советую опуститься за землю. Твой член не золотой, чтобы омеги придумывали всякую ересь, только чтобы заполучить тебя, понимаешь? Если бы я действительно хотел тебя, поверь, мои способы были бы совершенно другими, — говорит он, прижимая ладони к груди парня напротив и отталкивая его. — Я был с тобой максимально искренним и открытым, Чонгук, и если даже это не убедило тебя, тогда я не знаю, что ещё я должен сказать, чтобы ты поверил мне.       Омега рвано выдыхает, чувствуя приятное опустошение в голове. Сказал.       А вот альфа выглядит невероятно нагруженным, как кишащая вирусами операционная система, что глючит каждые пять секунд.       Чимина отвлекает очередной спазм. Нужно срочно использовать средства гигиены для омег, чтобы не испачкать чистые штаны. Он проходит мимо стоящего истуканом Чонгука и приседает, открывая сумку альфы.       — Надеюсь, ты хоть купил прокладки или тампоны.       — Эм-м… — раздаётся неуверенное позади, и, когда Пак заглядывает внутрь, он всё понимает. — Я думал, ты говорил о защите.       Внутри сменная одежда Чона, бритва, гель для бритья и лента презервативов. И, конечно же, ничего, что ему действительно нужно. Чимин резко втягивает носом воздух, прикрывая глаза.       — Вот спасибо, друг. Выручил, так выручил, — хрипит омега, резко швыряя сумку в сторону, поднимается и собирается уйти в свою спальню, не посмотрев на альфу.       — Прости, — неуверенно бормочет Чон, и Пак просто игнорирует, скрываясь с чужих, расстроенных глаз.       Что ему теперь дадут извинения? Ничего.       Чимин слышит хлопок входной двери, когда уже лежит на кровати в своей комнате, и закрывает правой рукой глаза, чувствуя, как солёная жидкость струится по щекам. Итак, что он имеет? Текущую задницу, с которой парень понятия не имеет, как справляться. Бушующие, как штормовое море, гормоны из-за течки, как следствие — частые перепады настроения, головная боль и вялость во всём теле, а иногда всплеск особой активности. И Чонгука… Глупого альфу, на которого он невероятно злится, но вместе с тем и понимает, потому что представляет, насколько тяжело поверить в его историю. Тем более никаких доказательств у него нет. Только воспоминания. Плюс, он даже сладким заесть боль не может, потому что сразу чувствует тошноту, и это просто добивает.       Он захлёбывается слезами добрые пятнадцать минут, скрытые эмоции вырываются наружу, чувствуя желанную свободу. Чимин поднимается с кровати, бежит за телефоном и возвращается, чувствуя, что штаны уже испачкались смазкой. Лицо мокрое и задница тоже. Непередаваемые ощущения.       — Алло, — ревёт белугой Пак в трубку, когда на другой стороне отвечают. Ему просто нужно кому-то пожаловаться и выговориться.       — Чимин, что случилось? Тэхён сказал, что у тебя течка началась, что-то пошло не так? — волнуется Хосок, знатно перепугавшись с его истерики.       — Ч-Чонгук, — говорит, заикаясь, Чимин и пытается собрать свой мозг обратно в кучку, чтобы попытаться объяснить Хосоку, что случилось. — Т-ты был прав, — и, наверное, это не лучший способ объяснить всё, зная привычку друга делать свои выводы.       Из-за постоянных всхлипов, кашля и ноющего чувства в груди он не замечает, как снова хлопает входная дверь.       — Что ты делаешь, хён? — взволновано спрашивает Чонгук, когда заходит в его спальню и застаёт с красными, опухшими глазами и телефоном возле уха. — Кому ты звонишь?       — Твоему брату всё рассказываю, — зло прищуривает глаза Чимин и ловит пакет, который ему кидает альфа.       — Ёбанный в рот, — паникует Чон, подбегая к нему, и вырывает у него телефон. — Привет, хён… Нет, всё нормально… Чимин-хён просто немного чувствительный из-за течки… Да не обижаю я его… Я не собираюсь делать это с ним… Клянусь… Послушай… Хён, выслушай меня, чёрт возьми! Я не собираюсь спать с ним, ясно? Он так сильно кричал на меня, что, мне кажется, я оглох на одно ухо. Ты уж извини, но я не могу в таком состоянии заниматься сексом… Я всё понял, хён, не собираюсь я им пользоваться… Я обещаю… Не надо приезжать… Пока.       — Ты что, боишься Хосок-хёна? — шмыгнув носом, спрашивает Чимин, внимательно послушав разговор. Ему даже не нужно было слушать реплики друга, и без этого ясно, что он говорил.       Чонгук бросает на него нечитаемый взгляд.       — Нет, я просто…       — Всё понятно с тобой, — выдыхает Чимин, а затем хватает пакет, чтобы уйти в ванную комнату. — Спасибо, что принёс. Теперь можешь с чистой совестью уйти.       — Я не оставлю тебя одного, хён, — упрямо заявляет Чон, и омега останавливается на полпути, чувствуя вновь поднимающееся раздражение. — Я взял вещи на все выходные. У тебя же первый раз течка, тебе будет проще справиться, если рядом будет кто-то.       Чимин усмехается. Неужели, чтобы до него это дошло, понадобилось так вытрепать ему нервы?       — Да? А разве это не просто повод, чтобы затащить тебя в постель? — говорит Чимин с издевкой, доходя до ванной, и закрывается внутри.       Он слышит, как Чонгук останавливается прямо за дверью.       — Извини. Мне до сих пор сложно в это поверить, но я пытаюсь, хён. Просто дай мне всё исправить, хорошо? Я помогу тебе, чем смогу.       Пак читает инструкцию к тампонам и пытается понять, как докатился до такой жизни.       — Как быстро ты поменял своё мнение, — тянет он издевательски, а затем пытается настроиться, чтобы впихнуть в себя эту страшную штуку. Господи, если бы Тэхён из его мира знал, чем Чимин здесь занимается… Он даже его реакцию не может представить.       — Ты был довольно… убедителен.       Омега вставляет в себя, наконец-то, тампон, и поднимается, морщась. Как же неудобно, чёрт возьми. И с этой штукой нужно ходить все два-три дня?       Чимин выходит из ванной, сталкиваясь с Чонгуком, который смотрит на него большими грустными глазами. И как же он ненавидит себя за то, что внутри него что-то вздрагивает при виде этих красивых глаз, которые смотрят будто в душу. Пак всегда был падок на людей с глубоким, проницательным взглядом, и наполненные виной и надеждой две бездны напротив, к сожалению, ими являются.       — Никакого секса, — предупреждает Чимин на всякий случай, чтобы больше не было недопониманий, и Чонгук в согласии кивает, расплываясь в широкой сияющей улыбке. — Спишь на диване. Ходишь в магазин и готовишь ты. Помогаешь мне, если я попрошу, — продолжает он перечислять требования. — Если я говорю оставить меня в покое, значит, оставляешь меня в покое.       — Конечно, как скажешь, хён, — соглашается со всем альфа, быстро кивая.       Этот парень здесь почти раб, но, видимо, он и не против, судя по довольному лицу.