Сердце машины

как человека найти в сердце машины? (с) Пилот

Пауло Дибала не то, чтобы очень сильно не любит андроидов, но, определенно, им не доверяет. Ведь любые эмоции, выданные ими, по сути, ложь? Просто программа, не больше, не меньше? Как можно доверять тому, что создано искусственно? * * * * * В современном мире, так уж вышло, футбол все больше и больше становился коммерческим занятием, нежели спортивным, и это диктовало свои правила: игроки были нужны «долгосрочные», выносливые, обладающие более высокой скоростью восстановления после травм. Неплохо, если игрок еще и красив, как с обложки журнала, чтобы быть выгодной моделью для брендов-спонсоров футбольного клуба. Понятное дело, что андроиды для всего этого подходили по всем статьям и были выгодны, но зритель капризен, зритель хочет хлеба, зрелищ и пресловутого реализма. А потому, настройки машин подгонялись под общечеловеческие параметры (ну, разве что с небольшими натяжками), а приобретение очередного робота, разумеется, не афишировалось перед прессой. Да и, если честно, даже тем игрокам клуба, которые были живыми людьми, не всегда было понятно, что за новичок пришел в клуб – из плоти и крови, или с пластиково-титановой начинкой под слишком натуральным, человеческим скином-кожей. Андроиды были доведены до совершенного сходства с людьми: еда, сон, посещение душевых и уборных. В жаркую погоду машины на матче так же, как и их живые коллеги, обливались потом и нуждались в перерыве на водопой. Они создавали эмоциональные связи с живыми игроками, они дружили, общались, расстраивались во время поражений, смеялись, отмечая очередную победу. Иногда даже имели фиктивные семьи с детьми. Все, чтобы убедить зрителя, что перед ними – живой человек, из мяса и костей. Все, чтобы удержать интерес к клубу и личностям, в нем играющим. Когда Пауло попал в «Ювентус», над ним часто подшучивали – молодой, талантливый и очень красивый игрок. Не андроид ли ты часом, Дибала? Он на такое почти обижался. Настолько искренне, что вряд ли у кого-то оставались сомнения в том, что он – такой же, как они. Живой. Пауло часто слышал, что ему бы родиться лет на 10-15 раньше. Что он создан для ретро-футбола, что его таланты и идеи на поле несколько старомодны. Что он идеально вписался бы в то время, когда андроидов для спорта еще не использовали, применяли их в решении военных конфликтов, или для полицейской службы. А теперь в моде другой футбол. Менее креативный, более силовой. Делающий ставку на выносливость, а не на творчество и идею. На выносливость, которой у любой, даже тщательно откалиброванной, машины, все равно было больше. Поэтому андроидов Пауло не любил. Не любил, и все тут. Однако он не приобрел дурацкую подозрительность, свойственную, к примеру, Игуаину. Соотечественник обожал гадать, сколько человек в составе команды соперника – роботы, иногда переходя и на личности в своей же команде. Пауло так не загонялся. Он любил футбол всей душой, и любил свою черно-белую семью. Слишком любил, чтобы страдать такой ерундой. Как любил и отдельных личностей в команде. Пауло достаточно легко удалось принять тот факт, что к соклубнику он испытывает что-то более сильное, чем дружеская привязанность. Он не так давно расстался с девушкой, когда оба поняли, что отношения из любовных потихоньку стали более дружескими. И поэтому не видел ничего странного, что его потянуло к человеку. Да и плохого в этом ничего не видел. Они с Марио Манджукичем пришли в «Ювентус» практически одновременно, успели неплохо сыграться на поле и заобщаться вне его. Хорват, внешне нелюдимый и замкнутый, в общении с Дибалой словно бы немного оттаивал, мог выкинуть какую-то глупую шутку, скорчить грозное лицо для сторис Инстаграма. Это подкупало, грело душу, и, если честно, Пауло сам не заметил, как из «это подкупает» все превратилось в «это притягивает». К счастью, испытываемые чувства не повлияли на взаимопонимание на поле – Пауло совершенно так же, как и до осознания, спокойно прыгал в объятия Манджукича после удачных голевых передач, так же весело вис на нем, позволяя таскать себя по полю, так же дурачился с ним на тренировках под гогот команды, и особенно не загонялся, что о них подумают что-то лишнего. Ничего не подумают, все и так привыкли, что они достаточно близки для подобного поведения. Возможно, в силу молодости и прямого, открытого характера, Дибала решил, что скрывать свои чувства от друга будет неправильно. И, хотя этому и предшествовало достаточно дней, полных душевных метаний и волнения, однажды все-таки решился на откровенный разговор. На смс, в котором он просил у Марио уделить себе время для важной беседы, тот ответил приглашением к себе. Так, если честно, было еще сложнее, разговор дался бы легче на нейтральной территории, но деваться было некуда, и Пауло согласился… Наверное, знай он, к чему это все приведет, он бы ни за что не стал этого делать. Ведь он не очень-то любит андроидов, вот не любит их, и все тут. Но откуда ему было знать? * * * * * Марио открывает ему дверь, сам слегка сонный: он проводил выходной день в самом, что ни на есть, тюленьем состоянии, не считая утреннего выгула собаки. И из состояния оного выбираться совершенно не спешил; если бы не внезапное смс от Дибалы, то разве что завтра бы стал, образно выражаясь, превращаться обратно, из ленивого тюленя - в человека, готовясь к предстоящему матчу с «Наполи». - Служба внезапных философских разговоров приветствует, - усмехается он Дибале, и отходит в сторону, позволяя зайти. Впрочем, тут же мешается Ленни – собака настырно лезет под ноги обоим, тщательно изучает кроссовки Пауло, шумно фыркая. Сторож из нее такой себе, и в итоге она Пауло пропускает. - Спасибо, что согласился со мной поговорить, - смущенно улыбается Пауло. Он, дождавшись, пока Ленни перестанет фыркать, опускается на корточки, и протягивает ей ладонь для приветственного обнюхивания. Да и погладить мопса охота. Но, если честно сказать, он просто тянет время, потому что смущается. Еще немного, и пожалеет о том, что пришел говорить обо всем этом. - Собаки похожи на хозяев. Вы вот с ней похожи. - Я тоже жирный и морщинистый? – Шутит в ответ Марио. – Заходи, не стесняйся. Пойдем в кухню, там говорить удобнее... Чай, сок? Воды? Манджукич уходит, и Пауло смотрит ему вслед, чувствуя, как горло предательски пересыхает. Как, ну вот как с ним заговорить о чувствах? Мопс неуклюже косолапит вслед за хозяином. Дибале приходится пойти следом, преодолевая противную слабость в ногах. - Воды, - хрипит он, осматривается в кухне. Просторная, чистая, как с картинки из каталога. Какая-то почти неживая. И никакой заметной еды нет… У самого Пауло на кухне и упаковки с протеиновыми батончиками валялись, и фрукты… «И немытая посуда в мойке, ага», - напоминает он себе, садясь на краешек стула. Впрочем, собачья миска на подставке, с разбросанными вокруг нее шариками сухого корма вид пустой кухни оживляет. Марио заглядывает в холодильник, доставая оттуда бутылку с водой. - Рассказывай, философ, что у тебя за разговор-то? - бросает он через плечо, оглянувшись на Пауло. Дибала глубоко вздыхает, считая про себя до десяти и обратно. Внутри все мерзко сжимается, и приходится себя поуговаривать – в конце концов, он не скажет ничего плохого. Ну, не понравится Манджукичу сказанное, так всегда можно в шутку перевести… - Марио... А как ты, это, относишься к однополым отношениям? Ну, и к тем, кто…такое любит? - Выпаливает он, и нервно ищет, на что отвлечься, чтобы не смотреть на Марио. Ему в этом помогает Ленни, кажется, пытающаяся разжевать шнурок на его кроссовке, и Пауло мысленно благодарит собаку, наклоняясь, чтобы почесать ее по спинке. И старательно не смотрит на Марио, который слишком уж долго молчит, словно бы анализируя вопрос. - Мне до них нет дела. В плане, я не агрессивен к ним, меня моя жизнь вполне устраивает, так что нет желания лезть в чужую, и, тем более, осуждать, - наконец, медленно выговаривает Манджукич. Он подходит, ставит на стол бутылку с водой и стакан, и Пауло приходится выпрямиться, потому что как-то невежливо прятаться чуть ли не под столом с собакой. - О, да? Правда?.. Это хорошо… А у тебя нет таких знакомых, или друзей? Дибала обзывает себя идиотом, потому что выглядят такие вопросы максимально идиотски. И неумолимо краснеет под озадаченным взглядом Марио, который теперь так и стоит рядом со столом. - Ты ищешь себе парня, и хочешь, чтобы я в этом помог? – Кажется, настолько удивленным лицо Манджукича не видел никто и никогда. Пауло прямо-таки рекорды бьет сегодня по вытряхиванию из него каких-либо эмоций. - Нет! Нет, конечно же, нет. Просто спрашиваю. Взгляд Марио выглядит очень красноречиво. Провалиться под землю хочется просто невыносимо. Вдох, выдох, вдох. Дибала уговаривает себя не нервничать. Его не съедят, если он просто скажет все, как есть. Пока Марио не напридумывал себе чего-то лишнего. Пауло открывает бутылку, наливает себе немного воды в стакан и отпивает. Вот так, чтобы хоть голос не хрипел. - Если ты влюбился, и пришел за советом к старшему товарищу, то просто прекрати нервничать, я не осуждаю такие чувства, Паулито, - Марио, кажется, даже слегка улыбается. Он все еще стоит рядом, опираясь бедром о край стола и смотрит. Кажется, очень даже добродушно смотрит, не раздражается от того, что собеседник никак слова не подберет. – Ну не к Максу же тебе идти с таким разговором. Я рад, что ты настолько доверяешь мне и обещаю, что приложу все усилия, чтобы помочь. - Я… Я не очень уверен, что правильно поступаю, что так вываливаю на тебя это, и тебе не понравится то, что я хочу рассказать. И тебе не понравится то, в кого я…кто мне… В общем, кто мне нравится, - Пауло, кажется, от такого тона и участливости сокомандника совсем теряет всякую решимость. Ему почти стыдно. Марио в самом деле считает его хорошим другом, готов поддержать, а он – в него влюбился. Что за бредятина. Марио пожимает плечами. Он смотрит все также, тепло, и приподнимает уголки губ в улыбке. - Я тебе не родственник, чтобы критиковать твой выбор. Если, конечно, это не Криштиану, - он шутит, и сам над этим смеется негромко, и качает головой. – Вот тут я буду не очень рад, но смирюсь. Потому что ты мой друг, и это твой выбор, пусть и не самый удачный. Пауло смеется в ответ, но как-то вымученно, нервно. Ему кажется, что сердце колотится где-то в горле, когда он встает на ноги, отодвигая стакан с водой подальше от края стола, чтобы не смахнуть случайно – руки не на шутку дрожат. - Это не Криштиану, - хрипло говорит он, почему-то совсем тихо. Как будто голос решил просто исчезнуть, усложняя все еще больше. Нужно просто набраться решимости, просто сделать, что должен… Пауло делает: привстает на носки, кладет руки на плечи Марио и успевает увидеть его удивленный взгляд. Колебаться себе он не позволяет, сомневаться – тоже. Когда Дибала целует, Марио буквально замирает. Его не на шутку коротит, мозг лихорадочно просчитывает реакции, выбирая правильную, ищет ее – и не находит. Все сбоит, все летит к чертям, потому что сейчас человек, стоящий перед ним, доверил что-то важное и дорогое, что-то особенное для себя, буквально протянул свое сердце… Эпитетов и описаний в голове Манджукича полно. И может быть еще больше, доступ в мировую сеть есть, ищи сколько угодно. Эпитетов и описаний полно, а вот реакции, нужной, единственно правильной и нужной нет, и она не находится среди тысячи вариативных эмоций, которых подкидывает программа. Программа, которая ловит нешуточный сбой. Пауло понимает, что ответа нет, далеко не сразу. Внутри все будто заливает ледяной водой, когда он отстраняется и видит совершенно потрясенное лицо Марио, его растерянный взгляд. Однако, этого более чем достаточно, чтобы понять свою ошибку. - Я не должен был… Я не.. Извини, прости, ладно? – Дибала отступает назад, едва не налетая на стул, мешающийся под ногами. Почему-то повернуться спиной к Марио страшно, поэтому он пятится к выходу из кухни, не сводя взгляда с его лица. – Давай мы это забудем, хорошо?.. Прости, я сделал глупость… Манджукич делает шаг к нему, силясь что-то сказать, словно бы пытаясь подобрать слова, и Пауло предупреждающе вскидывает руку. Ему сейчас только не хватало, чтобы его пожалели. - Не говори ничего, ладно? Ерунда, это все глупость, забыли, хорошо?- Поспешно тараторит он, улыбается криво, надломленно. Марио без труда идентифицирует эту улыбку, как фальшивую. В его голове несколько сотен образцов подобных улыбок – угол излома, степень приподнятости губ. Пауло не смешно, Пауло не весело, он не рад. Он улыбается, чтобы скрыть настоящую эмоцию. Надо что-то сказать, но Марио не знает, как это сделать. Программа не дает ему вариантов. Совсем. Абсолютно никаких. Даже когда Пауло, наконец, уходит. Буквально сбегает из его дома. * * * * * Утро идет по привычному сценарию, который, если честно, восстанавливается с трудом. Будильник, утренние процедуры. Прогулка с собакой, насыпать корма, сменить воду… Марио выполняет все механически, не задумываясь. Его все еще занимает вчерашнее происшествие. Стоит задуматься об этом, все буквально валится из рук. С чем он столкнулся? Что вчера произошло? Раньше такого не было. У него внутри выписаны сотни сценариев, сотни взаимодействий. Но почему-то о таком вот, казалось бы, тоже возможном, варианте, никто не подумал. Никто не прописал в коде ключи к тому, как вести себя, и теперь становится сложно. Он умеет обводить, пасовать, бороться за мяч. Давать интервью, быть вежливым, быть веселым и грустным. Он умеет создавать связи с людьми, у него, даже учитывая прописанное программой сдержанное поведение, есть друзья – в сборной, и в команде тоже. Он умеет испытывать неприязнь к противникам, к тем, кто играет грубо и подставляется. Он, пожалуй, мог бы создать любовную связь с какой-либо женщиной, если бы это оказалось нужным. То, что он ощутил после поступка Пауло, не подходит ни в какие сценарии. Похоже, никто просто не заморочился с тем, как он должен вести себя в случае, если к нему проявит теплые чувства мужчина. И не прописал алгоритм ответных действий. Что нужно сделать? Вести себя по аналогии, как с женщиной? Этому программа противится. Сбой за сбоем. Кажется, даже от размышлений, от попыток самоанализа, от попыток найти ответ без чужой помощи, он ощущает какую-то тяжесть и усталость. Марио берет записную книжку-ежедневник, в которую иногда вносит данные о своем состоянии, или же некие заметки. Если полистать, можно отметить, что о взаимодействии с Дибалой заметок немного больше – он отмечает это, пролистывая блокнот. Это, в общем-то, нормально? Они же создали дружескую связь. Как выяснилось, не только… На паре страниц были записи о том, что Пауло стоит оберегать на поле – он кажется совсем мелким, хоть и серьезный игрок. В этом Марио тоже не увидел странностей. Это принцип его существования: если ты сильнее, защити. А ты так и так сильнее обычного человека. Правда, он в упор не может вспомнить, когда он это писал. По-хорошему, Манджукичу стоит сейчас не на тренировку нужно отправляться, а заглянуть в тех-центр «Юве». Но он почему-то не делает этого. Он нарушает инструкцию, требующую в любой ситуации, вызывающей сбои в системе, обращаться к дежурным техникам команды. Ему не хочется делиться с посторонними чем-то, что появилось внутри после вчерашнего инцидента. Чем-то согревающим изнутри. В раздевалке тренировочного центра он сдержанно здоровается с Миралемом, неохотно отмахивается от шутки Бонуччи. - Ты сегодня больше No Good, чем обычно, да? – Смеется над ним Лео. Марио только неопределенно пожимает плечами. Вряд ли больше обычного. Он старается вести себя как раз как обычно. И старается не искать взглядом Пауло, когда выходит на поле. Тренировка проходит обычно. Макс кричит не больше обычного, они отвлекаются не больше обычного, тренер вратарей, возможно, скажет, что Войцех пропустил не больше обычного мячей. Двусторонка не двусторонней обычного… Марио старается не задерживать взгляд на фигуре Дибалы. Не смотреть на то, как он играет с мячом, ловит его макушкой. Не смотреть на то, как к нему подбирается Криштиану и обливает водой из бутылки. Пауло взвизгивает, хохочет на все поле, громко, напрыгивает на Криша, который ловит его в объятия. Вспышка неудовольствия фиксируется сразу. Манджукич выявляет ее мгновенно, спрашивает себя сам – что это? Что происходит? Он не недолюбливает Роналду, вчерашние слова вообще были шуткой… Но сейчас, глядя на то, как этот человек дурачится с Пауло, почему-то он испытывает что-то неприятное. Что-то почти злое, ворочающееся внутри. Непонятно, что именно вызывает злость. Роналду хочется прогнать из поля зрения, а Пауло почему-то бесит своей веселостью. Почему он веселится? Криштиану таскает Пауло на руках, они о чем-то болтают, Пауло, видимо, неловко дергается и оба валятся на газон под ехидные комментарии стоящего рядом Ругани. Марио пытается отвести взгляд, но не может, серая тренировочная футболка Пауло закатывается, обнажает смуглый загорелый бок, и почему-то это притягивает взгляд только сильнее. Манджукич протяжно выдыхает, прячет лицо в ладонях. Что он, Пауло без футболки не видел, что ли? Что происходит? Что с ним происходит? - Ты что, успел поругаться с нашей звездой? - спрашивает Войцех. - Смотришь волком. Он оказывается рядом как-то незаметно, цепляет его своим плечом. Этот контакт выводит Марио из странной прострации. - Да нет, все в порядке, - отзывается он. Если со стороны даже заметно, что он смотрит в сторону Криштиану и Пауло как-то не так, то дело плохо. Неизвестно, как далеко может зайти эта странная реакция. Неизвестно, насколько сбились предохранители. Нельзя не отвечать за себя. Нельзя терять контроль. Нельзя чувствовать что-то…странное. Роналду вплетает пальцы в волосы Пауло, тянет его к себе, смеется снова своей раздражающей, искусственной улыбкой, стоящей добрые сотни тысяч… Марио вспоминает, что искусственный тут только он. Это заставляет прийти в себя. И, наконец-то, начать анализ ситуации. С чего такие реакции? Какое он вообще право имеет на такое? Программа услужливо даёт подсказки, подбирает варианты - Пауло признался в чувствах, и ты теперь обнаглел. Обнаглел, потому что парню ничего не ответил, потому что система дала сбой. Но ты пытаешься сымитировать положительный ответ на запрос со стороны человека, с которым была создана дружеская связь. Ты ему не ответил, но теперь этот сбой вызывает собственническую реакцию, свойственную людям. Нужно просто обратиться к техникам, чтобы подчистили ряд системных ошибок. И, возможно, вписали какую-то новую вариацию поведения, чтобы знать, как теперь вести себя с Дибалой. Который, к слову, идет сюда. Улыбнуться, помахать рукой? Ошибка системы. Назвать по имени, спросить, как дела? Ошибка системы. Протянуть руку, потрепать по волосам, как делал раньше? Ошибка. Ошибка, ошибка, ошибка. Текст красными всполохами на экране. Сломать Криштиану Роналду руку, которую тот сейчас закидывает Пауло на плечо? Ошибка системы. Нельзя. Команда не найдена. Провести принудительную перезагрузку системы? Нет, не здесь. Не сейчас. Отказ. Пауло не сказал «Я люблю тебя, Марио». Но он показал это ясно и однозначно. На сколько процентов у Марио есть право ответить взаимностью? Система не дает ответ. Система выводит на экран отказ за отказом. Дибала вполне может отдать предпочтение кому-то ещё?.. Марио охота дать себе подзатыльник, чтобы очистить закипающую оповещениями голову. Пауло заслуживает нормального человека рядом. Того, кто любит его и не сомневается в этом. Того, кто живой. Не подчиняющийся глупым алгоритмам, двоичным кодам. Того, кто полноценно полюбит его в ответ. Ты можешь любить? В тебе заложена имитация, набор правил поведения, набор поступков. Это – любовь? То, что ты чувствуешь, это любовь? - Ты точно в норме? – Беспокоится Войцех. – Вы с Кришем не вляпались в конфликт? - Если бы мы были в конфликте, я бы вырвал ему ноги подкатом во время двусторонки, - отзывается Марио, и всё-таки отводит взгляд. Он закрывает глаза, пытаясь унять вспыхивающие перед взглядом оповещения. Надо успокоиться. Разве смеет он любить, если это не водит в набор прописанных в нем действий? Разве смеет он испытать что-то…сам? Я не знаю, что я чувствую. Но я…чувствую. Пауло сегодня старается особенно его не донимать. Здоровается, подходя, перекидывается парой фраз… И, кажется, замечает то, как Манджукич странно реагирует. Пожалуй, даже сторонится слегка. Сразу вспоминается вчерашний день и собственная глупость. Больше всего на свете Дибала сейчас хотел бы, чтобы вчерашнего дня не было. И чтобы между ними все было, как раньше. Так, как, видимо, уже никогда не будет. Приходится вернуться к Криштиану, тренировка не окончена, и с ним в паре сейчас находиться легче. Пауло не видит, каким взглядом его провожает Марио. * * * * * Матчи с «Наполи» никогда особенной легкостью не отличаются. Марио, впрочем, просто делает в этот раз свою работу. Выходя в старте вместе с Криштиану, он настолько переключается на игру, что не помнит, как днем ранее мечтал сломать сокоманднику руку. Впрочем, матч идет не особенно удачно для них обоих: Криштиану никак не подловит момент, сам Манджукич, кажется, больше отвлекается на оборону. Его меняют к середине второго тайма, и он занимает место на скамейке запасных рядом с Пауло. Дибала заметно нервничает, то ли из-за игры, то ли из-за того, что сидит в глубоком запасе. То ли из-за присутствия Марио. Долго, впрочем, наслаждаться обществом друг друга не выходит: Аллегри машет рукой и за пять минут до конца игры Диба все-таки стоит у бровки, готовый сменить Федерико. Марио слегка улыбается: он видит, каким нетерпением горят глаза Пауло, как тому хочется поскорее войти в игру… Спустя минуту после выхода Пауло на поле, раздается его же крик, настолько громкий, что заглушает гомон болельщиков. Перед глазами Марио вспыхивает алая пелена, и он просто бросается вперед, подчиняясь чему-то куда более старому, вшитому внутрь очень давно. Чему-то забытому. Обходя чужих защитников по правому флангу, Пауло подбирается к воротам, его теснят к краю поля, а потом на него налетает рослый Кулибали. Чернокожий игрок с силой врезается в него корпусом, проезжаясь по голени шипами бутс, и Дибала валится, как подкошенный, взвыв то ли от боли, то ли от неожиданности. Встать не выходит, выходит только корчиться на траве, сжимая поврежденную ногу и ждать медиков. Рядом начинается толчея, игра остановлена, и игроки обоих команд принимаются выяснять отношения. Как в замедленной съемке Пауло видит Манджукича, перемахнувшего ограждение скамейки и врезавшегося в толпу. Марио отшвыривает Родриго, который пытается его удержать, и буквально вцепляется в Кулибали, валит его на газон, и бьет по лицу кулаком, вторую руку сжимая на горле. Их обступают, судя по всему, пытаются разнять. Пауло не может отвести глаз, хоть и не видит уже ничего, кроме чужих ног и спин. А вот звуки ударов и громкие хрипы до него доносятся. Становится страшно. - Выключайте! Выключайте, он его убьет! – Слышит он из толпы громкий крик тренера. - Что там происходит?.. – Тихо спрашивает он у медика, который обрабатывает его пострадавшую ногу заморозкой. – Выключать?.. О чем он?.. Медик ему, к сожалению, ответить не могут. Матч остановлен. Зрителей просят покинуть трибуны, но какое там, кто добровольно уйдет, не снимая происходящее?.. Дибала хромает к толпе, цепляется за Пьянича, которого удалили в начале второго тайма. - Мира, что там… - Марио, - коротко отвечает тот, помогая Пауло подойти ближе. Медики суетятся возле пострадавшего Кулибали, вытирают кровь с его лица. Манджукич рядом лежит на газоне как-то неестественно, совсем неподвижно, и Пауло прошивает ужасом. - Что… что с… - Это андроид, - тихо говорит Миралем. – Это робот, Пауло, и он только что чуть не убил человека. Клуб ожидает большой скандал. Я не представляю, как мы это будем разруливать… Дибала пораженно смотрит на того, кого считал другом, сокомандником и…человеком? Почему именно Марио оказался не живым? У него не такая уж красивая внешность, он…обычный. Закрытый, конечно, сдержанный… Но это можно списать на травмы военного детства, нежелание пускать в свою жизнь посторонних. А с самим Пауло он вел себя очень даже человечно. Он был слишком живым, слишком хорошим другом… Он был настолько «слишком», что Пауло ухитрился влюбиться. Он бы ни за что не влюбился в андроида. Ведь Марио же вообще не похож на что-то такое. Ни в чем. * * * * * В горах свист ветра заменяет мысли в голове, шорох песка и камней под ногами невольно впечатывается в память. Выгодная позиция – всегда сверху, как говорится, кто сверху, тот и главный, как бы это ни звучало. В горах ты должен быть сверху, или смерть окажется к тебе слишком близко, гибельно-близко. Поцелует в затылок, и не заметишь, как останешься на камнях, станешь частью гор, частью земли. Родной. Они вдвоем ушли вперед, разведать местность, оказались на ровном плато, и внизу, у ручья, обнимающего каменное возвышение, заметили группу краинских сербов. Цель подтверждена, нужно передать группе, чтобы не спешили вперед. Запрос на уничтожение цели: подтверждено. Он часто уходил вперед, потому что люди не должны пострадать, а он пострадать может с меньшей вероятностью. Система защищает людей от него, какой-то там из законов робототехники, или программирования, он не помнит или не знает, ему не интересно и не нужно; он – защищает людей, но лишь своих. Те, кого система распознает, как противника, вряд ли могут спастись, если он вышел на позицию. Любая машина, правда, несовершенна. Он – тоже. Работать приходится в паре с техником, но это ничего. Это даже лучше. В памяти хранится то, как пластались на камнях, как шорох рации человека передавал координаты отставшей группе и просьбу задержаться. Как внизу у ручья, лижущего скалу, показались первые двое чужих, как занимали позиции. - ММ17, прием. Расстояние: 420. Человек говорит, а он высчитывает. Программа уточняет расстояние, пока он замирает неподвижный, как часть этих скал, с оружием в руках. - Расстояние подтверждено. - Стрелять по моей команде. Человек справа – твоя цель. Левый – мой. - Жду команды. - ММ17, проверить ветер. - Поправка, ветер с севера. Пять градусов. - Поправку принял. Человек медлит: ему куда сложнее настроиться, ему сложнее откалибровать оптику и прикинуть все, что необходимо. Человеку, в конце концов, необходимо дышать, и это тоже внесет свои корректировки в его работу. - ММ17. Огонь. Скольжение перекрестья, которое, кажется, на зрачке выжжено изначально, с первого дня выпуска. С включения. Плавно, осторожно на спуск - давление усиливается лишь к концу, чтобы запустить механизм выстрела. А дальше пуля на короткое мгновение становится самостоятельной частью материального мира, фрагментом, стремящимся по оптимальной траектории от точки старта из узкого стального канала до пятна контакта с еще ничего не подозревающей целью, ее телом, тканями, органами. Он воспринимает это все именно так. С линиями траекторий, трассами от пуль. Наименьшее расстояние, варианты, из которых нужно выбрать тот, который даст самый высокий процент успешного завершения операции. Кто-то называл это боевой романтикой. Он – сухими математическими расчетами. Когда он был включен второй раз, все изменилось. Поверх камней, свиста горных ветров и треска выстрелов было наложено другое, мирное. Крики трибун, звонкие удары по мячу, шорох газона под подошвами бутс. Спектр эмоциональных реакций был расширен, агрессия погашена. Перед глазами больше не вспыхивало перекрестье прицела, теперь – только редкие системные оповещения и необходимая информация о людях, рядом с которыми он теперь существовал. С которыми ему предстояло создавать дружеские связи и профессиональные отношения. Фанаты футбольной команды его называли воином, и это было почти иронично. Новая жизнь начиналась совсем неплохо. * * * * * - И что теперь с ним сделают? - Не знаю. Скорее всего, пустят на запчасти. Ну, типа, нападение на человека – это серьезный проёб, братишка. Пауло с жалобным стоном сползает в кресле пониже. Голос Леандро в наушниках – до неприличного веселый и беззаботный, несмотря на то, что Дибала ему только что рассказал все. Ну как, все. Почти, разумеется. О том, что незадолго до этого всего он ухитрился влюбиться, да еще и полезть с поцелуями к, как оказалось, андроиду, Пауло благоразумно молчит. Манджукич его здорово напугал. Испуг пришел не сразу, сперва на поле Пауло тупо таращился на избитого и окровавленного игрока «Наполи», на безжизненно лежащего андроида, и не соображал. Сообразил он позже. Мозг сопоставил звуки ударов, задыхающееся хрипение, кровь на руках Марио, на газоне, на лице Кулибали… Впрочем, позже он еще и видео нашел в сети. Кто-то заснял, с первых рядов трибуны, видимо, как Манджукич набросился на противника, как бил – остервенело, обезумевше. Тут не красная карточка, тут уголовка была бы…будь это обычный игрок. Человек. Однако вместе со страхом у Дибалы пробилось и понимание – Марио его…защищал? Он набросился на темнокожего после того жуткого фола. Он наверняка слышал, как Пауло вскрикнул от боли. Почему он так сильно отреагировал? Раньше подобное случалось, да и вся команда знала, что Манджукич не прочь потолкаться с противником после нарушения правил. Он часто вступался и за Пауло, и за других игроков, подвергшихся грубой игре. Но не настолько же… - То есть, это значит, что его убьют? - Не будь идиотом, Паулито, он не человек. Вряд ли для него вообще есть понимание жизни или смерти, это ведь механизм. Ну, он чуть поумнее твоего смартфона… - Очень смешно! Дибала не может признать, что Марио всего лишь искусственный интеллект в убедительной оболочке. Разве робот мог так вести себя, разве робот мог бы с ним подружиться? Разве робот завел бы себе собаку? Точно, собака. Ленни! - Я тебе еще позвоню, ладно? Мне надо прогуляться. Пауло собирается быстро, и выезжает к дому Манджукича. Вряд ли, конечно, за сутки с мопсом что-нибудь случилось, но, все-таки… Кто бы за ним присмотрел, если сам Марио теперь выключен и вообще, скорее всего, отправлен куда-то. Куда там отправляют вышедших из строя андроидов?.. Немного не по себе от того, что приходится буквально вломиться в чужой дом: дверь, конечно, оказывается заперта, но внутрь попасть удается через приоткрытое окно летней веранды, которое открывается полностью, так как можно дотянуться до ручки. - Ленни! Ленни, привет? – Пауло зовет собаку, и с облегчением слышит неуклюжий цокот коготков по полу, и тихий скулеж. Ленни подбегает к нему и доверчиво ластится, повизгивая, смотрит внимательно. – Привет, хорошая. Пойдем, покормлю тебя, выпущу… Я, конечно, не хозяин, но тоже ничего, а? Видимо, Ленни тоже так считает. Дибала, конечно, не хозяин, но сойдет. Пока собака радостно хрустит кормом в кухне, Пауло зачем-то ходит по чужому дому, заглядывает в комнаты рассеянно. Будто ищет что-то. Будто надеется понять, чем жил Манджукич, есть ли какие-то зацепки, благодаря которым можно убедиться, что он – не был человеком? Не был. Прошедшее время даже в мыслях звучит как-то жутко. Спальня Марио выглядит очень по-человечески. Пауло бы не удивился, если бы кровать оказалась аккуратно застелена, но нет – она разворошена. Приоткрыта дверь шкафа у стены, видимо, с одеждой… На комоде, помимо пары книг и наград за прошлые годы, какие-то бумажки, чуть ли не мусор. Кажется, что Марио вот-вот вернется. Комната кажется жилой. Марио не вернется. И Марио не человек. Пауло вздыхает, осматриваясь еще. Ему все еще сложно осознать. Еще сложнее – сделать что-то с собственными чувствами и эмоциями. Влечение к Манджукичу никуда не пропало. Добавилось только неверие во все происходящее. Он замечает записную книжку, тянет к ней руку и тут же мешкает, словно думая, насколько это…вежливо? Этично? Смотреть чужие записи без разрешения… - Очень этично было притворяться человеком и влюблять меня в себя, - сердито и даже вслух говорит Дибала, чтобы убедиться, что поступает правильно. Записная книжка почти не интересна, она покрыта аккуратными записями с датами, числами… Почерк ровный. - Машинописный, я бы сказал, - тихо ворчит Пауло. И, как ни странно, язык записей – итальянский. Выходит, пишет на этом языке Марио получше, чем говорит. Однако, чем дальше к концу записей, тем больше «прыгает» качество почерка. Прописные буквы идут вперемешку с печатными. Дибала вчитывается, и понимает, что если начало похоже на обычный дневник человека, с ровными записями о тренировках и каких-то даже милых моментах, то здесь предложения странные, отрывистые. «Пауло. Я должен защищать Пауло». «Человек очень хрупкий. Пауло могут причинить боль. Я сильнее. Нельзя допустить, чтобы причинили боль человеку. Чтобы причинили боль Пауло». - Ты…ты пытался меня охранять? Зачем? – Дибала не замечает, как говорит сам с собой, водя пальцам по неровным строчкам. В какой-то момент его ноги касается что-то теплое и жесткое, он от неожиданности откровенно вскрикивает и шарахается. Подошедшая Ленни смотрит на него, как на идиота. - Ты меня напугала! – Возмущенно говорит Пауло собаке. Та издает какое-то довольное хрюканье, подходит и снова трется о ноги. Он коротко вздыхает. – Придется тебя забрать, а? Хозяин же не вернется. А я не могу постоянно приезжать, выпускать и кормить тебя… Еще какое-то время уходит на то, чтобы собрать по дому собачьи игрушки и миски. Дибала отыскивает лежанку мопса, и захватывает и ее тоже с собой. Видимо, придется оставить Ленни у себя насовсем, и он надеется, что она будет скучать по хозяину не очень сильно. Не так сильно, как сам Пауло. * * * * * - Ну, что у тебя сегодня интересного? Лео звонит, когда вздумается: болтливому другу скучно, а у Пауло сейчас, по его мнению, жизнь, насыщенная событиями. Игры команды в чемпионате под вопросом, руководство пытается разрулить ситуацию с вышедшим из-под контроля роботом… Сам Дибала забрал чужую собаку и мается от неразделенной любви. Действительно, насыщенная жизнь. Дибала читает рандомные отрывки из записной книжки Марио. Не стоит этого делать, он это понимает. Причины есть и этические – это все еще чужая личная вещь, и свои – читая, он словно бы лучше узнает Манджукича. И, ожидаемо, это не помогает выкинуть человека (андроида) из головы. - Ничего особенного. - Хандришь? - Хандрю. - Хей, не вешай нос, Паулино! Хочешь, шутку расскажу? - Расскажи. - Если моего друга собьет машина, то он перестанет быть моим другом, - загадочно произносит Паредес в трубку. Он делает эффектную паузу. – Потому что друзья на дороге не валяются! Пауло громко фыркает. Это ужасный, черный юмор, но Леандро без разницы, он смеется, и, видимо, считает себя очень остроумным. - В том матче Марио меня защищал, - тихо говорит Пауло, и ржать Лео прекращает. - Когда чуть не убил того негра, что ли? - Да. Ему приходится рассказать о записной книжке, о последних отрывках текста в ней. Но он не может не думать об этом, и ощущать, как в голову закрадывается мерзкое ощущение причастности к срыву Марио. А с ним – и чувство вины. В итоге рассказать приходится о влюбленности, и, почему-то, над этим Леандро совсем не смеется, ограничивается коротким «ну даешь, братишка», и все. Так спокойно принимает, будто это что-то обыденное. - Как думаешь, мы можем что-то сделать? - Обожаю в тебе то, как у тебя мгновенно проявляется это «мы». Вариант моего не участия в этой афере уже не рассматриваем? - Если ты говоришь об афере, значит, сам уже что-то придумал. Выкладывай. - Нам потребуется много денег. Нет, реально много… И хороший техник, который сможет обо всем молчать. - Деньги я найду, - торопливо говорит Пауло. С финансами у него нет никаких проблем. – Насчет техника – не знаю, Ориана в этом разбирается, она мне рассказывала – у нее почти вся подтанцовка в клипах андроиды, достаточно простые модели, не настолько…человечные, просто обученные танцевать, и ей пришлось проходить курсы, чтобы, в случае чего, самой что-то править в движениях. Мне кажется, с таким, как Марио – она не справится. Так что я найду деньги… - А я найду техника. Есть на примете один русский, - Паредес усмехается в трубку. По тону понятно, что такой поворот событий ему по душе куда больше, чем хандра друга. * * * * * Пауло сам не верит, что они занимаются таким: обзванивают утиль-центры, в которые свозят на запчасти и на ликвидацию вышедших из строя, или же экстренно отключенных андроидов, признанных непригодными для дальнейшей работы. В основном, правда, этим занимается Леандро – у него и язык подвешен, как надо, и напористости хватает. И он находит Манджукича, которого до сих пор чудом не разобрали. Впрочем, как оказалось, его должны были отправить на родину, в Хорватию. И там уже разобрать. В чем Паредес точно не ошибается – так это в том, что денег требуется много. То, что они делают, не является незаконной процедурой. Но адски дорогостоящей – точно. Когда Лео приезжает с «добычей», Дибала первое время не верит своим глазам: в контейнере, закрепленный какими-то скобами, находится…андроид. Белое, с сочленениями пластин, лицо, суставчатые пальцы, шарниры локтей и коленей… Он похож на манекен. На что угодно. Он из странного твердого материала… Пластик? А вот одежда на нем точно принадлежит Манджукичу – сложно спутать футбольную форму, в которую он был одет в тот самый день. - Это разве Марио? – Дрогнувшим голосом спрашивает Дибала. Паредес жмет плечами. - Да. Просто отключен, со снятым скином… Смысл на списанном держать скин? Если его починят, то он все вернет, как я понимаю. И снова будет такой же стремный хмурый балканец. Пауло больно пихает его в бок локтем. Он все еще не может поверить. С другой стороны, а чего он ожидал? Что Леандро выкупит Марио, который будет выглядеть…как труп? С человеческой внешностью, но не подающий признаков жизни? Дибала нервно пожимает плечами, вздыхает. Ну уж нет. Пусть Манджукич побудет таким, пока они не свяжутся с этим техником, о котором говорил Лео. Паредес вообще каким-то невообразимым образом находит время на разбирательства со всем этим, и за это Пауло ему неизменно благодарен. У кого еще есть друг, готовый прилететь из другой страны, чтобы помочь разобраться с подобной проблемой? Контейнер остается в просторной гостиной. Вечером Дибала разыскивает Ленни, и находит – у контейнера. Собака суетится вокруг, шумно принюхиваясь, скулит, царапая борта контейнера лапами. Неужели она чует Марио? Неужели животные не реагируют на андроидов как-то особенно? Пауло ловит себя на мысли, что знает непростительно мало. Он ведь и не интересовался никогда. Он заглядывает в контейнер, несмело тянет руку, трогает холодный пластик на щеках робота. - Что ты такое? Кто ты такой? – Тихо спрашивает он. Пальцы скользят по шее к вороту футболки, он трогает ткань. Зачем-то дотягивается до руки андроида, и берет ее в свою руку. Она такая тяжелая. Переплести пальцы не получается, слишком неудобная, гладкая и скользкая поверхность. Он влюблен в это? Вот в эту…куклу, работающую за счет уникальной конструкции, за счет гениальных программ? Почему этот робот неожиданно захотел его защищать? Почему пытался защитить настолько сильно? Как быть дальше? Если его починят, заставят снова ожить, то, как себя вести? Сможет ли он и дальше любить «это», после увиденного? После осознания, что это не человек, что это искусственный интеллект, искусственная личность… Вопросов слишком много. И Дибала понятия не имеет, кто может дать на них ответы. Наутро за завтраком Лео предлагает позвонить этому самому знакомому технику, не откладывая в долгий ящик. - А ты откуда его знаешь? – С подозрением спрашивает Пауло. - Я играл в России, ты что, забыл? Так вот, этот чел – какой-то очень опытный техник, когда я играл в «Зените», он как раз работал над новым экспериментальным проектом… Ни за что не поверишь, кто у нас там был андроидом. - Вратарь? - Тренер! СБС-11. Сергей Богданович Семак… Уникальный эксперимент, андроид, ранее бывший обычным игроком, перепрошит в тренера, с сохранением памяти о прошлой…жизни? О прошлых навыках, короче, он помнит, что он футболист, и, в общем, он должен помимо всяких тренерских программ в голове уметь еще и применять собственный футбольный опыт, - Леандро рассказывает обо всем с такой увлеченностью, что Пауло ощущает удивление. Он и не знал, что друг настолько интересуется этой темой и настолько в теме разбирается. Даже стыдно немного становится от своей неосведомленности. Смешно, все его друзья более или менее разбираются в андроидах – у Де Пауля, кажется, есть даже личный, домашний робот-помощник, Ориана, помимо карьеры певицы, имеет какое-то техническое образование и пару раз показывала ему клипы со своими «подопечными» роботами. Леандро, вот, как оказалось, вообще очень интересуется этим всем после пары сезонов в русской команде, под началом робота-тренера… А он даже толком не знает, как отличаются андроиды и люди, вон, даже отсутствие привычной внешности Марио его в шок повергло. Он вообще ничего не знает о роботах, но заочно относится к ним недоверчиво, зная только про андроидов-футболистов, которые заточены под то, чтобы изображать людей максимально убедительно. Иногда слишком убедительно. Это кажется почти жестоким. - Тогда звони этому своему русскому. А я все-таки расскажу Ори, - решает Дибала. С девушкой они знакомы уже пару лет, и год из этой пары лет даже попытались жить вместе. Вышло не очень: Ориане быстро надоел статус «девушки футболиста», да и она честно сказала, что собственная карьера отнимает у нее слишком много времени, но ей это интересно и дорого. Немного все-таки дороже, чем отношения. Со стороны самого Пауло интерес к ней, как к объекту страсти, довольно быстро угас, оставив после себя лишь доверие и нежную привязанность, больше как к сестре, нежели как к любимой девушке. Вдобавок, Пауло никогда не скрывал от нее свою бисексуальность, зная, что у самой Сабатини полно друзей с подобными наклонностями. Возможно, это тоже повлияло на решение о разрыве. Однако, расстались они более чем мирно, и Дибала прекрасно знал, что такого верного друга, каким стала для него Ори, еще поискать надо. Они часто созванивались, нередко уезжали отдыхать вместе, и Пауло, пожалуй, мог доверить ей многое. В частности, это происшествие с Марио – тоже. Английский у Леандро вполне неплохой, поэтому в объяснениях насчет «проблемы» он не путается, и описывает все четко и понятно. Техник из далекой России выслушивает его внимательно, но сперва ссылается на занятость, и невозможность прилететь в ближайшие дни. Ровно до момента, когда Паредес упоминает то, как зовут их «проблему». Тон мужчины в трубке мгновенно меняется из вежливого на взволнованный. - Марио Манджукич? Лео, ты сразу же не мог это сказать?! Резину тянул! Боже мой, Марио... - Я думал, вы слышали о нападении во время матча… Везде об этом говорят. - Ну не могу же я за всем уследить, тут своих проблем с командой полно… Так! Ничего с ним не делаете там, ясно?! - Мы и не можем, он отключен… - Вообще не трогайте его! Я буду у вас в ближайшее время, как только смогу. Не трогайте, понял? - Да ладно, ладно, чего вы так завелись… Закончив разговор, он отыскивает Пауло. Дибала находится в гостиной, скучающе опирающийся о контейнер с андроидом. Он выжидающе смотрит на Паредеса, и тот пожимает плечами. - Примчится. Чего-то заволновался так, когда я ему сказал, чего за андроид у нас тут в отключке… - Ори заинтересовалась. Обещала заглянуть через пару дней. И, выходит, вместо одного техника у нас будет два? - Один с половиной. Ори все-таки девчонка… - Попробуй ей такое сказать, она тебе быстро мозги вправит, - смеется Пауло. Защищать Ориану от подколов друга он не собирается – Лео точно не всерьез, это все его глуповатые, но такие привычные, шуточки. Да и девушка сама в состоянии за себя постоять, если тот все-таки что-то ляпнет. Вечером Пауло уходит гулять с Ленни. Собака к нему абсолютно привыкла, хоть и предпочитает спать в гостиной, возле «хозяина». Такое поведение удивляет, и Дибала раз за разом задается вопросом, каким образом мопс понимает, что это пластиковое нечто в коробке – Марио? Как, если он сам не может с уверенностью понять, как теперь себя вести, какие чувства должен вызывать…андроид. Но собаке, похоже, абсолютно без разницы, как выглядит Манджукич, и кем он на самом деле является. Собачья любовь и преданность такая простая, что Пауло стыдно за себя. За то, что не знает, как относиться к Марио теперь. Он-то влюблялся в человека. И, даже если какие-то чувства сохраняются, то что чувствует робот? Как он вообще может чувствовать? Или это просто запрограммированная схема, что если он «чувствует», то ведет себя определенным образом? Но тогда это ложь, это просто игра, а не настоящие чувства. Машина не может чувствовать. Невозможно ее этому научить. Некстати вспоминается еще и то, что на поцелуй тогда Марио не ответил. - Что, даже за счет программы не смог притвориться, что тебе не все равно, да? – Тихо ворчит Пауло, пиная какой-то обломок ветки под ногами. Деревяшку немедленно подхватывает Ленни и принимается грызть. Дибала ей сейчас почти завидует. У собак все очень просто. А у него все так, черт подери, сложно, что почти смешно: влюбиться в того, кто оказался андроидом, да еще и невзаимно. Уровень везения просто запредельный. И все же – Марио его защищал. Марио писал об этом в свой ежедневник, Марио всегда прикрывал его на поле, всегда прибегал потолкаться с противником после фола… Марио едва не забил Кулибали насмерть за него. Последнее вызывает очень неожиданную эмоцию – Пауло осознает, что ему…приятно? Он не считает, что это нормально, так нападать и бить человека, но настолько сильная реакция от Манджукича все равно вызывает тепло где-то меж ребрами. Это ужасно, конечно, но ничего с собой поделать Пауло не может. * * * * * Утром их с Леандро будит громкий звонок в дверь. Сонный Дибала встречает на пороге высокого, с длинными и растрепанными светлыми волосами, мужчину и озадаченно моргает. Однако прежде, чем он успевает что-либо спросить, сзади нарисовывается Паредес. - Ну нифига себе вы быстро! – Заявляет он на английском, и оттесняет Пауло в сторону, давая мужчине пройти в дом. – Паулита, это мистер Анатолий Тимощук, он техник в «Зените», я ему звонил. - А…ага. Здравствуйте, - Дибала с сонного мозга с трудом переключается на английский, рассматривая гостя. Названный Тимощуком стаскивает с плеч куртку. Он, очевидно, замечает, с каким трудом Паредес сейчас выговаривает его имя, и хмыкает коротко. - Можно звать просто Тимо. Мне нужен душ, крепкий кофе и пароль от интернета. Потом покажете мне…Марио. Лео с ухмылкой переглядывается с Пауло. Тот, на правах хозяина дома, согласно кивает, вздыхая. Ему остается только надеяться, что этот странный русский сможет помочь. Приведя себя в порядок с дороги, Тимо еще раз, уже более подробно, чем по телефону, расспрашивает Леандро об андроиде. Дибалу это ощутимо задевает, все-таки, срыв Марио произошел на его глазах, они в его доме и, черт возьми, Марио теперь – его андроид, как бы дико это ни звучало. Однако, он успокаивает себя тем, что эти двое хорошо знакомы и, видимо, технику попросту легче говорить с тем, кого он знает. Паредес, к счастью, ограничивается общей информацией, и не расписывает Тимощуку чувства Пауло к андроиду, очевидно, рассудив, что это и личное, и лишнее. - Ну, отчасти это было предсказуемо, - наконец, говорит техник. – Видите ли, ММ17 не совсем простой андроид… И я его очень хорошо знаю. - Вы с ним уже работали? – Нетерпеливо дергается Пауло. Тимо кивает. - Да. Много лет назад. Я не знаю, что послужило причиной, но возможность девиации у ММ17 была всегда. - Девиации? - Поведения, отклоняющегося от запрограммированных в нем сценариев. Как вы оба понимаете, он не должен был ни на кого нападать, - Тимощук щурится, внимательно посмотрев на Пауло. – И, тем не менее, это произошло. Дибала виновато пожимает плечами. Он не собирается рассказывать о том, как целовал Марио. И надеется, что это вообще никак не всплывет. - Попробую к нему подключиться. Идем. В гостиной он сразу заглядывает в контейнер, и улыбается. Его лицо меняется, неуловимо как-то, становится менее серьезным и хмурым. Удивления не заметно, и Пауло думает, что, выходит, Тимо уже видел Манджукича таким. Пластиковым, и не похожим на человека. Что, в общем-то, неудивительно. - Ну привет, братко. Я даже скучал, - негромко говорит техник. Он возится какое-то время, что-то переключая на своем планшете, зажимает стилус в зубах.- Так, сейчас мы тебя разбудим… Ну-ка. Он опирается на борт контейнера, и ждет. Механический человек медленно открывает глаза, а потом резко шарахается вперед, стараясь вырваться из креплений. Пауло невольно отшатывается от контейнера и налетает спиной на Лео, который недовольно на него шикает. - Ну, ну, тебе нечего боятся, Марио. Слышишь меня? В ответ андроид говорит что-то резкое и грубое, но непонятное – очевидно, на хорватском. И делает еще одну попытку вырваться. Тимощук снова утыкается в экран планшета. - ММ17, код два-пять-ноль, когнитивные установки: отключить эмоции. Марио замирает. - Сканирование системы. Перечень ошибок за последние две недели. Планшет выводит на экран колонки цифр. Паредес, подобравшийся к Тимо со спины, заглядывает через плечо, и удивленно присвистывает. Техник недовольно косится на него. - Тут очень много лишнего, да? – Лео, будто не замечая взгляда, таращится в чужой планшет. - Отклонений очень много, - соглашается Тимо. – ММ17, код девять-восемь-ноль-один. Быстрая диагностика… Так, что тут у нас. Господи Боже, да тебе тут все разворошили, перед тем, как выбросить в утиль. Нет, так не пойдет. Код четыре-четыре-два-ноль-ноль, загрузка предыдущей конфигурации. Отменить обновления… ММ17. Ты слышишь меня? - Да. - Базовая установка. Кто ты? - Игрок футбольного клуба «Ювентус». Марио Манджукич. Тридцать три года. Номер 17. Позиция на поле… - Стоп, - техник откладывает планшет, коротко вздыхая. – Братко-братко, почему ты сразу не обратился в техобслуживание… Все бы подчистили. Дибала все это время не шевелится, кажется, будто он даже не дышит. Марио, его привычный, нормальный Марио, сейчас мало того, что внешне похож на манекен с витрины, так еще и говорит как… Как какой-то автоответчик. Как искусственный интеллект навроде Сири в мобильнике. От этого становится совсем мерзко. Он настолько не человек. Он вообще не человек, не был им никогда. Марио Манджукича, фактически, не существует. * * * * * - Очень много лет назад, когда конфликты на Балканах были в разгаре, а я бы еще молодой энтузиаст, был создан проект «Vatreni». Андроиды к тому моменту были в ходу, хоть и не настолько совершенные, как на сегодняшний день. Их использовали для работы в местах, опасных для здоровья людей, и в военных операциях. Разумеется, ни у одной страны не было денег на целую огромную армию роботов, поэтому никого это не напрягало. В общем-то, андроиды были слишком дорогие и слишком несовершенные технически, чтобы их было слишком много и чтобы делать из них прямо-таки войско. Но ими можно было рисковать, их можно было чинить, в отличие от людей. Наконец, ими можно было управлять дистанционно. Вечером, за ужином и под бокал хорошего вина Тимощук рассказывает о своем проекте, к которому лично приложил руку. Пауло слушает заинтересованно, пока не слишком понимая, к чему это все, и воспринимая это просто как развлекательную беседу. А вот Леандро ловит каждое слово. Ему и вправду жутко интересно. - Собственно, проектов было несколько, с разных сторон, но конкретно я принял участие в хорватском. Поэтому о нем и рассказываю… В общем, «Vatreni» - несколько андроидов, принимавших участие в сербско-хорватском конфликте со стороны Хорватии. Иными словами, солдаты… До Пауло потихоньку начинает доходить. Хорватия, Марио… Этот Тимощук, имевший доступ к проекту и сегодня сказавший, что уже работал с Марио. Это связывается во что-то не особенно приятное, если честно. Дибала хмурится, слушая дальше. - Любая война имеет свойство заканчиваться, - Тимо усмехается, видя по лицу Пауло, что тот уже обо всем догадался хотя бы частично. – Просто списать андроидов было бы дорого, глупо… Перепродавать для прочих военных операций не захотела хорватская сторона. А чуть позже это и вовсе стало запрещено, так как более прокачанные когнитивно солдаты могли бы стать проблемой, ведь позже их усовершенствовали и технически, и интеллектуально, добавили вариативность эмоций. Вообще, возможности развития шагнули далеко вперед… Андроиды все меньше отличались от людей. - Ну конечно, кому нужен солдат, который начнет проявлять эмоции на войне. Может, и убивать откажется, - фыркает Паредес. Тимощук кивает, соглашаясь. - Верно. В общем, пока «Vatreni» воевали, в мире работали над приближением андроидов к человеку. Когда война кончилась и встала необходимость куда-то пристроить солдат, не списывая, меня в очередной раз привлекли к этому проекту. Одной из моих задач была необходимость удалить с андроидов предыдущую конфигурацию, стереть их личности, фактически, написав новые с нуля. Это довольно забавно, ты успел со всеми ними переобщаться, сдружиться, они же как люди почти, а теперь тебе надо все изменить, - техник пожимает плечами. – В общем, я нарушил кучу всего, когда работал над ММ17. С ним мы особенно поладили… И у меня рука не поднялась стереть его. - То есть…вы…ты… - Пауло смотрит на Тимо почти сердито, до побелевших костяшек сжимая в руке вилку с наколотым на нее шариком моцареллы. Кажется, еще секунда, и на вилке будет уже не безобидный сыр, а, как минимум, чей-то глаз. - Я заархивировал ту версию ММ17, тщательно ее спрятал, и написал новую конфигурацию. Так ММ17 стал Марио Манджукичем, футболистом. И архив не должен был быть вскрыт, я был уверен, что ничего не случится… Он не помнил свою предыдущую жизнь, но она в нем была записана. Видимо, из-за неких системных неполадок архив разблокировался, и часть установок попала в нынешние настройки. Андроид-солдат в опасной ситуации должен защищать человека, видимо, именно это сработало на том матче из-за ошибки программы. Он защитил тебя, но счел «напавшего» на тебя игрока врагом. На войне он их убивал, как ты понимаешь… - Ты понимаешь, что это гребанное преступление?! Ты хреново выполнил свою работу, причем, осознанно это сделал! – Пауло вскакивает, повышает голос, глядя на техника. – Ты, фактически, виноват в том, что Марио…что он едва не убил человека! В том, что он теперь… такой! - Такой? Андроид? Алло, он им всегда был, несмотря на всю человечность, остынь, - примиряюще говорит Тимо, но его не слушают. Пауло как-то неожиданно понимает, что, если бы не этот срыв Марио на матче с «Наполи», он бы ничего не узнал. По-прежнему считал бы Манджукича обычным человеком, может, немного убивался бы из-за безответных чувств, а может, пытался бы добиться взаимности. Все шло бы обычно. Все было бы нормально. До поры, конечно же. - Спокойной ночи, - цедит Дибала сквозь зубы, выходя из-за стола. Неприязнь к русскому технику достигает предела. Все-таки, чутье его не подвело, когда этот человек не понравился ему с самого начала. Конечно, была в этом и толика ревности от того, как ласково Тимощук начал обращаться с Марио, от того, что он сказал, что они знакомы давно. Но теперь, когда Пауло знает, в чем дело, он не только ревнует, но и по-настоящему злится. - Извините его, - Паредес оглядывается на уходящего друга и пожимает плечами, допивая свое вино. – У него есть свои причины, в общем-то, так злиться. Сами понимаете, он все время считал сокомандника живым, а тут такое. - Да ничего, я не из обидчивых, - улыбается ему Тимо. – Тем более, он прав. Я налажал. * * * * * На следующий день техник продолжает работу над поправками в работе андроида. Разумеется, теперь стирать самую первую программу, «солдата», слишком поздно, и приходится тщательно все корректировать, переводя этот архив в искусственные воспоминания. И, конечно же, на дальнейшую работу и поведение Марио это повлияет, даст свой отпечаток. Но подобных сбоев с попытками нанести вред человеку быть больше не должно. Это ведь просто воспоминания. Возможно, некий аналог ПТСР. Но не более. К вечеру Пауло уезжает в аэропорт, чтобы встретить Ориану. С Тимо он старается не пересекаться весь день, проводит время в комнате, рассеянно глядя какой-то матч по телевизору, и перечитывая ежедневник Марио. Леандро шутит, что ему не хватает пледа и ведра мороженого, чтобы сойти за девчонку, которую бросил парень, и получает меткий бросок подушки в лицо. Но не обижается, конечно. Однако, компанию Пауло в поездке в аэропорт не составляет, предпочитая мешаться технику и смотреть за тем, как идет восстановление андроида. - Ненавижу долгие перелеты, - девушка падает на сиденье, перекидывает через плечо ремень безопасности. – Давай, рассказывай, что у тебя за история с Марио Манджукичем, но в этот раз хочу знать все. Совсем все, ладно? Ей, пожалуй, Дибала доверяет намного сильнее, чем какому-то там противному технику. Он доверяет ей, как Паредесу. Эти двое для него – самые близкие люди. Поэтому по дороге до дома он действительно рассказывает все. И даже про свою влюбленность. И про тот злосчастный поцелуй. - И я теперь не знаю, что делать, - хмыкает он, следя за дорогой. – Я влюбился в человека. А не в… это вот. Я не могу уложить все это в голове, Ори. Он…неживой. Он искусственный. - Некоторые с андроидами семьи заводят, - пожимает плечами Ориана. - Я не могу выкинуть его из головы и начать воспринимать как робота, это самое ужасное. Я думал, что меня отпустит, как только узнал… И ошибся. Не отпускает. И в то же время я не могу принять то, что люблю…неживое. Ненастоящее. Но не смогу справиться с собственными чувствами. Это отвратительно сложно. - Когда ты рассказывал мне, что любишь еще и мужчин, ты так не убивался. - Ты не понимаешь, это – другое! – Возмущается Пауло, гневно покосившись на девушку. Та смеется. -Серьезно, Дибала. Что в этом такого? Тем более, если, как сказал этот…как его, мистер Тимощук? Если Марио проявил девиацию, это значит, что его эмоциональный диапазон развит довольно сильно. Это не очень хорошо с точки зрения техники, но это очень любопытно с точки зрения возможностей когнитивного развития у андроидов. Он почти человек. Просто с особенностями… - Почти, - он вздыхает. – Он все равно не ответил на тот поцелуй. - Нашел причину для рефлексии, - Ориана улыбается. – То, как он потом тебя защитил – стоит десяти поцелуев, а? - Наверное, - Дибала чуть усмехается. Перед Ори можно не изображать, будто ему неприятно. Она все равно его знает слишком хорошо. - Я тебе почти завидую. Мои андроиды для подтанцовки самые примитивные, и у них почти нет спектра эмоций, - качает головой девушка. – С другой стороны, не будь они настолько простыми, мне не хватило бы знаний, чтобы с ними работать и самостоятельно программировать наши танцы. - Нашла, чему завидовать, - бурчит Пауло и улыбается. Не то, чтобы ему стало легче, не то, чтобы все теперь стало понятно и просто, но ему жизненно важно было честно поделиться с кем-то своими переживаниями. С кем-то, кто отнесется к этому серьезно и сможет дать совет, а не просто принять это, как Леандро. Когда они приезжают домой, Паредес уже видит десятый сон, а вот в гостиной до сих пор горит свет – очевидно, Тимощук все еще работает над андроидом. Дверь в комнату закрыта, поэтому Пауло не утруждает себя представлением Орианы и Тимо друг другу, решив отложить это на утро. * * * * * Техник же настолько увлечен работой, что даже не слышит возвращения Дибалы. Все его внимание сейчас занимает Марио. Перепрошивку архива в воспоминания он закончил, и решил пройтись по записанным моментам, хранящимся в памяти. Как старым, так и совсем недавним, предшествующим инциденту. - ММ17, код три-ноль-ноль-икс-два-пять-ноль-три-два-ноль-один-девять. Вывести изображение на экран. На планшете мелькают сменяющие друг друга видеозаписи. Матчи, голевые моменты, общение с командой, день рождения собаки. Беседы с Пауло на скамейке запасных, техобслуживание после какой-то из травм… Все это не представляет особого интереса. Тимо перематывает видео, ищет дальше. Белые листы ежедневника покрываются ровными строками текста. Пауза. Тимощук делает пометку – побывать в доме андроида, чтобы найти эту вещь. Записи могут быть полезны. Пуск. На тренировке Пауло шутливо нападает, виснет на спине сзади, смеется, когда андроид таскает его так, а потом сбрасывает и ловит в захват, лохматя ему волосы. Дибала смеется и вырывается. - Эй! Пусти! Прическу портишь! - Одолжишь гель у Криша. - Ну пусти!!! Аааааа! - И чего ты кричишь, lavić? – ММ17 смеется сам и отпускает Пауло, который тут же толкает его плечом, улыбается. - Ла..висч? Вичщ? Вич? Чего? - Львенок. Ты сейчас львенок с маленькой гривой, такой растрепанный. Дибала фыркает и отбегает за мячом. Тимо ставит на паузу и усмехается. Что-то, определенно, интересное: андроид, способный на сравнения… Тем более, сравнение какое-то идиотское, неточное. Ну какой из Дибалы львенок, что за глупость? Да и это прозвучало как-то особенно мягко. Техник возобновляет просмотр. Инстаграм, пальцы на сенсорных кнопках, загружающие фото. Фотограф на тренировке отлично подловил момент, когда они дурачились с Пауло, и, видимо, этот снимок особенно нравится ММ17. Тимощук и сам невольно улыбается, эти двое на фотографии выглядят просто неприлично счастливыми, подсвечены теплым солнечным светом, и, кажется, буквально сами светятся от улыбок. «Teammates…», подписывает андроид это фото, а среди всех тегов, включающих личные и тег команды, мелькает забавное «#babylion». Не стал писать на хорватском прозвище. Пауза. Техник ради любопытства откладывает планшет и берет в руки смартфон, ищет инстаграм ММ17, и без труда находит еще несколько фото с тегом «львенок». Значимо – беглый просмотр позволяет определить, что остальные члены команды не удостаивались прямо-таки личной метки. - Как ты к нему привязан… Что ты в нем нашел, м? – Тихо спрашивает Тимо, убирая телефон, и со вздохом продолжает просмотр воспоминаний, перелистывая сразу на совсем свежие, наиболее близкие к настоящему времени. Ежедневник. Почерк неровный, более резкий, чем в прошлом отрывке, увиденном Тимощуком. «Я хочу защищать Пауло. Я хочу видеть его улыбку. Он такой…живой». «Он нуждается в моей защите» «От его смеха тепло внутри. Я не знаю, что со мной происходит, я чувствую себя более живым, когда он рядом» «Я должен его защитить. Я не хочу видеть его печальным, как после поражения в Кардиффе. Он плакал, я не знал, что делать. Мне стало больно...» «Защитить. Его надо защитить.» - Так-так-так, а вот и момент, когда тебя закоротило, - оживляется Тимо, и продолжает просмотр. Листы вырываются из ежедневника, андроид выбрасывает их. Зачем? Неужели понимает, что размышляет о чем-то,что необычно для него, для машины? Заметает следы? Однако, следующая видеозапись, связанная с записью своих мыслей, снова показывает почти то же самое. «Человек очень хрупкий. Пауло могут причинить боль. Я сильнее. Нельзя допустить, чтобы причинили боль человеку. Чтобы причинили боль Пауло». Тимощук перематывает дальше. Сообщение на мобильник андроида от контакта «Паулито»: Мы можем поговорить? Это очень важно. Дальше. Перемотка вперед. Техника не интересует прогулка с собакой. Дальше. До момента встречи, о которой Пауло договорился с ММ17. В этот момент какая-то его часть сомневается, насколько тактично то, что он делает. Но он напоминает себе, что Марио – не человек, и понятие «частная жизнь» по отношению к нему не может существовать. Тем более, Тимо сейчас действует, почти как врач. Психотерапевт, психиатр? Ищет причины срыва. Это нормально. Пуск. - Рассказывай, философ, что у тебя за разговор-то? - Марио... А как ты, это, относишься к однополым отношениям? Ну, и к тем, кто…такое любит? Пауза. Тимощук, не в силах сдержаться, негромко смеется. Все сразу становится как-то кристально ясно, особенно – странная неприязнь Пауло по отношению к нему. Мальчишка, похоже, влюбился. Интересно, насколько сам андроид может проявить что-то подобное? Может ли? Пуск. - Это не Криштиану. Дибала тянется к лицу, бледный и явно боящийся того, что сам намерен сделать. Вспышка, помехи. Ошибка системы. Ошибка системы. На экране варианты развития событий – с женщиной. Ошибка системы. Лицо Пауло. Ошибка системы. «Я не знаю, что я должен сделать. Что делать? Что делать? Что мне делать?» Пауза. Тимощук тихо вздыхает. Что ж, вот и проблемы. Никто не прописал эту линию поведения для ММ17, и программа стала выдавать ошибку за ошибкой. - Я бы мог написать тебе все это сам, за пару часов, - тихо говорит техник, кидая взгляд на андроида, лежащего в контейнере. – Я могу прописать тебе любовь к этому мальчишке, обойти ошибки. Ты даже не заподозришь подвоха… Но будет ли это правильно, а? Ты ведь всегда был очень самостоятелен, да, братко? Пуск. Тренировка. Дибала шутливо толкается с Криштиану, обнимает его. Недовольство андроида всплывает очередным окном на экране планшета. Недовольство. Раздражение. Злость. «Почему неприятно? Что происходит? Почему Пауло так веселится?» «Почему неприятно, что он смеется? Я хочу видеть его веселым. Он веселый. Мне неприятно. Почему? Почему?» «Я зол на Криштиану. Он – друг. Он не обидел. Я зол на него. Я могу напасть?» Отказ. «Я не знаю, что я чувствую… Но я чувствую.» «Я могу чувствовать? Я могу…» - Это называется ревность, Марио, - посмеивается Тимощук. – Что-то мне подсказывает, что мне правда не стоит прописывать в тебе лишнее. Ты сможешь развить это сам, а? Уникально. И, как назло, я ни с кем толком поделиться не могу, иначе всплывут мои старые недоработки, а лишиться лицензии я не хочу… - Говорите сам с собой? Тимо вздрагивает. В приоткрытую дверь заглядывает девушка, улыбаясь. - Это признак гения, или сумасшедшего… Вы ведь мистер Анатолий Тимощук? Меня зовут Ориана, я друг Пауло… Как продвигается ваша работа с Марио? - А…который час? – Невпопад спрашивает техник, откладывая планшет в сторону. Похоже, счет часам он потерял, увлеченный работой. Ориана в ответ жмет плечами. - Около восьми утра. Вы тут всю ночь провозились, а? Может, кофе? * * * * * - Развитие робота, как игрока в какой-то вид спорта – очень сложный момент, - Тимощук прохаживается по кухне с чашкой в руках. – Машина должна не мыслить, как машина, должна понимать, что простой математический расчет тут не сработает… Иначе, понимаете, мы выпустим его на поле, и он просто попытается загнать мяч в те ворота, что были ближе, даже если это его ворота. Ориана улыбается, понимающе кивая. Ей, определенно, нравится этот забавный человек, настолько увлеченный своей работой. - Первые эксперименты были ужасно смешными, форварды выходили один на один с вратарем и били – прямо, просто, чуть не в руки голкиперу… Потому что математически искали кратчайший путь для мяча, а это, как известно, прямая линия. То есть, андроиды выходили отличными игроками, они выносливы, у них хорошая скорость, умение ставить корпус, обыгрывать в точный пас… Но чего-то не хватало. Чего-то, что помогло бы хитрить, обманывать на дрибблинге, разводить вратаря и мяч по разным углам… Андроиды должны были научиться и такой вещи, как просчет своих и чужих шансов, они должны были уметь перестроиться на ходу, отдать пас, даже выйдя один на один, если у игрока, забегающего в штрафную с фланга, больше шансов забить. - Ну, некоторые живые игроки до сих пор такое не умеют, - смеется девушка. Тимо со смехом кивает в ответ, оценив шутку. - В общем, чем дальше – тем глубже в дебри того, чтобы сделать мышление машины максимально похожим на человеческое. Со спортивной составляющей мы добились успеха. Я не знаю, что будет лет через десять, если мы уже сейчас умеем создавать настолько убедительных человекоподобных роботов. - Возможно, они захватят мир, - щурится Ориана. – Покажете мне, как работаете над Марио? Я имею небольшой опыт кодирования своих андроидов, они примитивные, конечно, но мне интересно. - Без проблем. Он почти доработан, я как раз хотел сегодня днем его включить, вывести скин и привести в настоящее сознание, - Тимощук зевает, и от взгляда девушки это не укрывается. Она вспоминает, что техник работал всю ночь. - Но, сперва, вам стоит поспать хотя бы несколько часов. - Даже не стану спорить. Пауло всегда просыпается позже Ори. В этот раз – не исключение. Из комнаты он выбирается уже далеко за полдень. В кухне пусто, урчащий желудок требует еды, и Дибала суется в холодильник, наспех сооружая себе двухэтажный сэндвич с авокадо. Из гостиной доносятся голоса, и, очевидно, все там. Смех Орианы узнается очень легко. Он невольно ощущает обиду – снова его не разбудили, не позвали… Впрочем, кто сказал, что его должны таскать за руку? Его дом, все-таки. А его просто не хотят будить. Жалеют. С этими мыслями Пауло надкусывает сэндвич и отправляется в гостиную. Распахивая дверь, он замирает на пороге, давится едой. Потому что помимо Паредеса, Ори и Тимощука, в гостиной обнаруживается еще и Марио. Ну, то есть не пластиковая хрень из коробки. А тот, прежний Марио. В грязной футбольной форме со следами от травы и земли. С привычными темными, почти черными глазами, тонкими губами, татуировкой на всю руку… И он смотрит прямо на Дибалу. Лео с интересом наблюдает за тем, как Тимощук «будит» андроида, приветствует его, помогает настроить скин. Как андроид заметно оживляется, узнав человека перед собой, и, кажется, радуется ему. Техник регулирует звуковой модуль, настраивая привычный голос ММ17, который уже успел поговорить чужими, разнокалиберными абсолютно голосами, пока отвечал на приветствие. Тимо в очередной раз проводит диагностику, и находит какие-то неполадки с двигательным аппаратом. - Так, братко, погоди, сейчас все настроим, - бубнит он под нос. Манджукич усмехается в ответ. - Жду, жду. Не спеши. Все-таки, это сущее волшебство – как груда пластика и проводов становится тем человеком, который тебе знаком. Которого минуту назад ты бы и человеком не назвал, а сейчас сложно назвать роботом – слишком идеальное сходство с людьми. Он даже дышит, моргает. Паредес смотрит с восторгом. Возможно, он уже много раз жалел, что не выбрал карьеру техника. И сегодня – тоже пожалел. Ориана без стеснения заглядывает в планшет Тимощука, хмурится немного. - У вас тут точка. Ошибка, - указывает она на код. - Я в процессе, я донастраиваю, - ворчит техник, а потом смотрит на указанное место в полотне кода и закатывает глаза. – Тут, вообще-то, должна быть точка. - Да откуда она там бы взя…погодите, вы что, на Java пишете? - Ну не на Java Script же! - Русские - сумасшедшие, - качает головой Ориана. Марио слушает перепалку и коротко вздыхает, вмешиваясь. - Кхм, ребята, у меня до сих пор не двигается рука… - Заткнись! – Неожиданно синхронно реагируют Тимо и Ори, и Манджукич усмехается. Леандро откровенно ржёт над всеми троими, а потом разворачивается к скрипнувшей двери. - О, Пауло, братишка! Дибала смотрит так, будто призрака увидел. В ушах почему-то начинает шуметь, а ноги чуть ли не подкашиваются, когда он пытается сделать шаг назад. Марио смотрит внимательно, не отводит взгляд, и это затягивает, парализует, не дает пошевелиться. Он будто держит этим взглядом, и наваждение не стряхнуть. Шаг. Еще шаг. Назад. Закрыть дверь. Пауло едва по стеночке не сползает на пол, зажмуривается, заставляя себя дышать. Он сам не может объяснить свою реакцию, не может понять, почему не подошел, не поздоровался со всеми…с Марио. В голове спутанный клубок из вопросов и эмоций. Разве он не хотел, чтобы Марио починили и вернули? Хотел. Он сам заварил эту кашу с выкупом андроида, поиском техника… Он его любит, в конце концов. Вот только тот ли это Марио? Прежний? Или снова какая-то обновленная версия, чтобы сразу все сбои исправить? Что он помнит? Помнит ли поцелуй? Если нет, то, наверное, лучше не напоминать? - Ты в порядке? – Видимо, его стремительное отступление встревожило Лео, который нарисовывается рядом. - В полном, - вяло отвечает Дибала. - Ты бутер уронил, - Паредес демонстрирует сэндвич, который сам без зазрения совести надкусывает. – И побледнел. Чего напугался-то? - Ничего я не напугался, отстань. Лео корчит притворно-обиженное лицо, а потом хлопает Пауло по плечу и тянет за собой, в сторону двери. - Пошли, проветримся. Хоть вместе побудем, я домой вечером лечу. - К..как, уже? – Пауло вмиг ощущает себя грубым мудаком. А еще не хочется, чтобы Лео возвращался к себе. Понятное дело, ему надо, но… - Ну, все разъедутся. Твою хорватскую радионяню починили, там по мелочи сегодня Тимо подтянет всякое… И все, по домам. Дибала мгновенно ощущает нарастающую панику. Что значит, все разъедутся? Он что, останется один на один с андроидом? Починенным, восстановленным и черт знает что помнящим, а что нет, из последних событий. Андроидом, в которого он влюблен до одурения. И с которым боится оказаться наедине. Справедливости ради, влюблен-то он в человека, но человека не существует. Есть это странное нечто с его внешностью, голосом, характером. - Ну, ты рад хотя бы? – Голос Лео вырывает из мыслей. Паредес вальяжно устраивается на лежаке под солнечными лучами, любуется ровной зеленой травой заднего двора. Вот уж кому легко… Пауло вздыхает. - Не знаю. Думаю, не поспешил ли я? - Ну, как минимум, у тебя теперь есть робот для работы по дому, - оптимистично заявляет Лео, продолжая поедать сэндвич, ранее принадлежавший Дибале. Его не смущает, что он повалялся под ногами, видимо. - Я не знаю, что он помнит теперь, не пришлось ли что-то ему стирать, я не говорил с Тимощуком, - наконец, медленно выговаривает Пауло, садясь рядом. – Я не знаю, нужны ли ему эти мои чувства. Скорее всего нет, он же не человек, любые его реакции – это лишь программа, он же..не чувствует сам… - Какой же ты душный, - закатывает глаза Лео. – Не чувствует он, блядь. Поэтому, видимо, и отметелил того ниггу до кровавых соплей, когда тот тебя задел. Потому что не чувствует. - Это все очень сложно, - морщится Дибала. – Я не хочу быть с тем, кто будет только имитировать хорошее отношение ко мне, потому что его так настроили, как комп какой-то... Это ненормально. - Ты просто тупица. - Чего? - Ничего. Я тебе популярно объясняю, а ты на своем. Ну и страдай, страдания очищают. * * * * * Ориана тоже собирается улететь тем же вечером. - Я же говорила, я только на денёк. График очень плотный, у меня новый клип. Но теперь все будет хорошо, твой Марио с тобой, - она целует Пауло в щеку, обнимает, окутывая приятно-свежим запахом своего парфюма, и ему совсем не хочется ее сейчас отпускать. Но ей пора. Дибала согласен даже на общество Тимощука, который сейчас сидит и общается о чем-то с Марио. Но того тоже ждут дома – в далекой России, в его футбольном клубе. В попытках отвлечься Пауло ходит по дому, избегая возможности столкнуться с Манджукичем, скрывается на заднем дворе, откровенно прячется, и от самого себя тоже. Он понятия не имеет, как будет говорить с Марио. Что он будет ему говорить. Как он будет себя вести. Тимо находит его в подвальном помещении, переоборудованном в спортзал. Дибала пинает мяч в стенку, пребывая в глубокой задумчивости. - Пас? – Просит техник, и, получив мяч, подкидывает его носком, чеканит, и возвращает Пауло. – Лео сказал, что починить Марио – важно для тебя, но я почему-то не вижу радости. - Я рад, - коротко отвечает Дибала, принимая мяч и снова отправляя его в стену. – Спасибо. - По тебе не скажешь, что рад. Ты даже не подошел к нему еще ни разу с момента его пробуждения. Такое, знаешь ли, немного обижает. - Да что может обидеть робота? – Раздраженно оглядывается Пауло на техника, прижимая мяч ногой к полу. – Ему насрать, знаете ли, потому что все, что он может – тупо повторять алгоритмы, которые ему может вписывать любой, типа вас. И все. Это ненастоящее. Тимощук тяжело вздыхает, отходит к одному из тренажеров, присаживается на него. Видимо, разговор будет долгий. - Что ты знаешь о девиации? - Чего? – Предсказуемо озадачивается Пауло. – Ну, какая-то штука в психологии, когда ведут себя, как психи? - Девиация в робототехнике. Сбой в работе андроида, заставляющий его вести себя особенным образом. Процесс, при котором андроид отклоняется от запрограммированного поведения, и начинает действовать самостоятельно. В том числе – чувствовать. Такое происходит после какого-либо стрессового момента, либо в экстремальных условиях, когда программа попросту не выдерживает нагрузку. - И при чем тут… - Я уже говорил, что допустил с ММ17.., - Тимо замечает, как морщится Дибала, и исправляется: - Я допустил с Марио некоторые вольности, еще когда делал его футболистом. Не стер его прошлое. Мне почему-то казалось, что есть в нем что-то… Что-то такое, что потом всех удивит. И, видишь ли, андроиды-спортсмены в той или иной степени имеют некоторую..предрасположенность к девиации. Вернее, им ее оставляют. Спортсмен иногда должен принимать решение быстро, быстрее, чем происходит вычисление программой… Иными словами, ничего быстрее человеческой мысли еще не придумали. Пауло хмуро молчит, но все-таки слушает, оторвавшись от мяча и недоверчиво глядя на техника. - Поэтому, кстати, среди вратарей почти нет андроидов – машину в воротах легче обмануть, схитрив. В России и вовсе один. - В вашем клубе? - Неа, в московском. Но он хорош, что сказать, - Тимощук усмехается коротко. – Марио вел дневник, в котором обнаружились очень интересные записи. Прямо скажем, не особо свойственные роботу. - Вы что, рылись в моей комнате? – Мгновенно напрягается Дибала, но техник пожимает плечами. - Нет. Записи я увидел в памяти Марио. А что, этот дневник теперь у тебя? Пауло хмурится еще больше, ощущая, как жар предательски приливает к щекам. Ну вот только краснеть, как школьник, пойманный на списывании, еще только не хватало! Он молча кивает, скрещивает руки на груди. - Не забудь вернуть его Марио. Но, если он у тебя, я полагаю, ты в него залезал и читал, - Тимо не без удовольствия наблюдает то, как Дибала краснеет только сильнее, и, кажется, собирается огрызнуться. Он опережает его. – И, раз читал, то записи о себе тоже нашел. И теперь мы подходим к самому интересному. Мне кажется, именно ты – причина его девиации, Пауло. А значит, ты вызываешь у него чувства, больше свойственные человеку, нежели роботу. Настоящие, не вписанные в алгоритм. - Вы хотите сказать, что я виноват в том, что с ним случилось? – Голос Дибалы звучит сердито и агрессивно, но техник не зря столько лет сам создает и прописывает характеры человекообразным машинам. Ему понятно, что это всего лишь защитная реакция. – Я ничего такого с ним не делал! - И не целовал? Этот вопрос стоило задать только ради совершенно шокированного лица Пауло. Тот краснеет уже совсем, даже уши горят, растерянно открывает рот, пытаясь как-то подобрать слова, видимо. То ли для оправдания, то ли для того, чтобы послать Тимощука ко всем чертям собачьим. - Это вы тоже в его памяти увидели? – Хрипит Пауло, и Тимо кивает. А потом смеется. Он смеется негромко, почему-то необидно, как-то интуитивно ощущается, что смех не несет в себе цели обидеть. И как у него так получается? - То есть, это я его..сломал? – Уточняет Дибала, справляясь с собственным стыдом, и пытаясь подтвердить свою догадку. Ведь именно после поцелуя Марио стал вести себя странно. - Не сломал. - Ну хорошо…как там…девиантнул? - И да, и нет, - со вздохом произносит техник, все еще посмеиваясь. – Видишь ли, исходя из записей кода, сбой шел постепенно. И если сопоставить это и то, что есть в дневнике, то все совпадает. Он постепенно отклонялся от прописанного программой поведения, общаясь с тобой. Система восприняла это своеобразно, вызвав частичную распаковку архива его прошлой конфигурации. Прошлой жизни, одним словом. Поцелуй же стал катализатором окончательной девиации. - Значит, это все-таки из-за меня, - Пауло заметно сникает, и выглядит уже не разозленным, а откровенно расстроенным. Тимо пожимает плечами. - Не вешай нос. Это произошло бы в любом случае, так или иначе. А благодаря тебе, это происходит с положительной эмоцией. Хуже было бы, если бы произошло какое-то трагическое потрясение, которое привело бы к тому, что Марио стал бы чуть ли не машиной для убийств с зашкалившим уровнем агрессии, сошел с ума и стал бы просто убивать людей направо и налево. Дибала воспринимает это как откровенно слабое утешение. Но, хоть какое-то. * * * * * Когда все разъезжаются, и они остаются вдвоем, Пауло не находит себе места. Манджукич гуляет с Ленни во дворе, а он в это время нарезает круги в гостиной, из которой выбросили тот дурацкий контейнер. Теперь он так откровенно не напоминает, что Марио – не человек. Но от этого не легче. Дибала выделяет другу комнату, одну из гостевых спален, находит для него полотенце, запасную зубную щетку. Это немного странно – жить вместе. Но Манджукичу лучше не возвращаться пока в свой дом. Пока скандал не уляжется, пока «Ювентус» не разберется с последствиями всего этого. Хорошо, что хоть одежду из дома Марио они с Лео привезли заранее, по просьбе Тимощука, и тому не приходится разгуливать в грязной футбольной форме. Они сталкиваются на пороге; Пауло собирается пройтись до мусорного бака с пакетом всякой дряни из кухни, а Марио как раз возвращается в дом с Ленни. - Привет, - неловко как-то говорит Манджукич, и Пауло кивает, пытаясь улыбнуться, чтобы не стоять застывшим столбом. Но тело, кажется, само решает, когда впадать в дурацкое оцепенение. Марио смотрит, наклонив голову и тянет руку вперед, чтобы забрать пакет с мусором. – Давай, я отнесу, все равно не зашел ещё. - Я сам, - едва его пальцы касаются руки Дибалы, тот резко отшагивает в сторону, не отдавая пакет. – Я сам, спасибо. Манджукич смотрит на него как-то странно, и пожимает плечами. Он сторонится, пропуская его, и уходит в дом, зовя Ленни, чтобы помыть ей лапы. Пауло вылетает на улицу, переводя дух. Когда он возвращается, Ленни весело крутится под ногами, а Марио, судя по звукам, занят чем-то в кухне. Приходится пойти туда, потому что сейчас, когда они остались вдвоем, прятаться как-то совсем глупо. - Будешь ужинать? - Да, наверное, - рассеянно отзывается Пауло, садится за стол и смотрит, теперь уже сам, подпирая щеку рукой. Смотрит на Марио, нарезающего какой-то салат и косящегося на закипающий электрический чайник. - Кулинар из меня не очень, надеюсь, не отравимся… лучше в следующий раз заказать пиццу, - шутит Манджукич, ставя салат на стол и улыбается. Пауло старается улыбнуться в ответ, но не может. Только пожимает плечами. Ему, если честно, даже говорить сложно, он понимает, что выглядит глупо, но ничего не может с этим поделать. - Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты меня спас, - Марио серьезнеет, садится напротив, пытается поймать взгляд. - Мелочи… Ты же мой друг, - нервно кивает в ответ Дибала. – Я не хотел, чтобы ты погиб так глупо. - Я знаю, это стоило достаточно дорого, и… - Нет. Не об этом, пожалуйста, - устало трет лицо Пауло, мотает головой отрицательно. Он не хочет благодарности, он хочет что-то, чего сам понять не может. Чтобы все было, как раньше? Легко, весело, приятно? - Как скажешь. Чай или кофе? – Марио снова поднимается из-за стола, достает кружки. - Ты не обязан изображать из себя домашнего андроида и делать что-то..такое, по дому, только потому, что все так вышло, - говорит ему в спину Пауло. Манджукич замирает. - Что, прости? - Ты не… - Нет. Домашний андроид? – Марио оглядывается, смотрит почти растерянно. Как будто Пауло его задел. – Пауло, я не домашний андроид. И я делаю что-то сейчас не потому, что хочу этим отблагодарить тебя. А потому, что на тебе буквально лица нет. Ты не в порядке, как мне кажется. Дибала замолкает, ему становится стыдно. Сколько раз вообще за все это время он испытывает это дурацкое чувство? Вот и Марио обидел, сравнив с андроидами из разряда бытовой техники. - Извини. Я спать, не голоден, - поспешно бросает он и уходит из кухни, оставляя Манджукича так и стоять с двумя кружками в руках. Марио провожает его взглядом и со вздохом возвращает кружки на место. Ленни под ногами поскуливает, и он наклоняется, чтобы погладить собаку. - Что-то мы с тобой делаем не так, да? * * * * * Последующие несколько дней проходят в такой же неловкой атмосфере. Правда, Дибале становится немного легче избегать Марио – возобновились тренировки, несмотря на то, что до матчей команду пока не допускают. После одной из таких тренировок он возвращается абсолютно уставший, спотыкается в просторном коридоре об Ленни, спешащей его поприветствовать, и тихо смеется, здороваясь с собакой в ответ. По пути к комнате его перехватывает Марио. - Как день? - Нормально, но Макс просто озверел, загонял нас до изнеможения. В двусторонке победила моя группа, - делится Пауло, чуть улыбаясь. – Правда, потом Макс поставил нас играть в «собачку», меня зачем-то в центр… Думал, умру. - Не умер же, - Манджукич ответно улыбается, тянет руку, чтобы взъерошить чужие волосы, но замирает, одергивая себя. – Помнишь, если вышел на тренировку собранным не на все сто, а на девяносто, например, процентов, то из круга ты не выберешься. - Помню, - Пауло тихо смеется. Он хорошо помнит, как они с Марио иногда и вместе оказывались внутри круга «собачки», и пытались перехватить мяч у игроков, пасующих друг другу. Это даже весело – первые минут двадцать. А потом начинаешь уставать. - Я, к слову, пиццу все-таки заказал, - Манджукич оглядывается назад, на двери в гостиную. – Посмотрим что-нибудь? - Давай, - Пауло пожимает плечами. Он очень старается не нарушить что-то хрупкое, что снова появилось между ними. – Я только в душ схожу. Позже они устраиваются на диване, и, пока Марио распаковывает коробки с пиццей, Пауло выбирает фильм. - Ты любишь мультики? – Спрашивает он, чем, кажется, ставит Манджукича в тупик. Тот пожимает плечами, хмыкает. - Ну… Не знаю. Наверное. Сто лет их не смотрел. - Значит, сейчас посмотрим. Знаешь «Маленького принца»? - Да, конечно, я читал. - Вот мультик примерно по мотивам, но, все-таки не совсем по книге. Но интересный. Марио готов признать, что мультфильм и в самом деле очень интересный и затягивающий, но знает, что Пауло это не надо. Пауло сидит рядом, совершенно довольный, жует пиццу и немного комментирует происходящее на экране. К концу, правда, устает и притихает, забирается на диван с ногами и сидит так. Манджукич внимательно смотрит в экран. До момента, когда как голова Дибалы утыкается в его плечо. Он не шевелится, лишь скашивает взгляд и не сдерживает легкую улыбку – Пауло буквально уснул, неловко привалившись к нему. Ему бы в постель пойти, но тормошить его сейчас неохота, тем более, мультфильм еще не закончился. Марио хочет досмотреть. Когда на экране бегут титры, Манджукич все-таки поворачивается осторожно, приобнимает Пауло, чтобы забрать его на руки. В ответ слышится недовольное сонное бурчание. Дибала балансирует на границе сна, он чувствует, как его перемещают, но открывать глаза просто смертельно лень. Выходит только промычать что-то неразборчивое, да потеснее прижаться к чему-то теплому. Марио снова улыбается. Он осторожно поднимается на второй этаж, и тихо шикает на мопса, который фыркает под ногами слишком громко. Когда он заносит Пауло в комнату и укладывает на кровать, тот снова недовольно мычит и пытается, кажется, поймать его за руку, но в итоге просто сворачивается, подтянув колени к груди и сонно вздыхает. Манджукич не спешит уходить. Он укрывает Пауло одеялом и какое-то время просто смотрит, пытаясь еще раз понять, что чувствует к этому человеку. И имеет ли он права на чувства. Некстати вспоминается, как Дибала шарахался от него все эти дни, это омрачает настроение пониманием простого факта – Пауло с ним трудно. И, кажется, Пауло просто не может больше воспринимать его, как обычного человека. А значит, вряд ли он до сих пор испытывает что-то к нему. Ведь любил-то он человека. Поцеловал – человека. Выводы получаются какие-то совсем уж не радостные. Потому что сам Марио уже разобрался с ошибками системы, что его временно вывели из строя. И разрешил себе все, даже чувствовать. Только, кажется, опоздал. Когда Пауло просыпается, он сперва не может понять, где находится. Только спустя несколько секунд он вспоминает, что вчера вымотался на тренировке, и, похоже, уснул. И Марио принес его сюда. Это сперва вызывает улыбку, а потом усталый фейспалм. Как вообще можно было это допустить? Выглядело наверняка сопливо и наигранно, и андроид наверняка счел, что влюбленный в него человек попросту притворился спящим, чтобы вышло мило. Пауло спотыкается о свои мысли. В них он только что назвал Марио не по имени, а просто андроидом. Вслух он часто говорил такое, но мысленно всегда звал его по имени, и неважно, думал он в этот момент о невозможности таких отношений, сидя в своей комнате, или же касался себя, выбивая придушенные стоны, в ванной комнате, пока вспоминал его тело и запах. И взгляд. Андроид… Просто робот. Просто пластик. Настроение портится на целый день. Он старается улизнуть из дома как можно незаметнее, и незаметнее же вернуться поздно вечером, после долгой прогулки с приятелями. И снова начинает избегать Манджукича. Не так рьяно, но ненавязчиво все-таки старается не оставаться с ним наедине надолго. И в один из вечеров Марио все-таки снова ловит его. В буквальном смысле – нагоняет в коридоре, опирается о стену по обе стороны от его головы и не позволяет снова сбежать. - Что происходит? – В лоб спрашивает он, наклоняясь к лицу Пауло. Тот пытается отвести взгляд, пытается не смотреть в темные, внимательные глаза. Смотреть на губы, в общем-то, тоже не самая лучшая идея, и Дибала почти краснеет. И машинально облизывает свои. Марио, если и замечает что-то, то совершенно не подает вида. - Пауло. Что происходит, скажи? - Ничего не происходит, все в поря… - Да ничерта не в порядке! – Рявкает Манджукич, заставляя Пауло вздрогнуть. – Ты снова меня избегаешь, снова уходишь от разговоров, я не понимаю, что случилось, почему ты просто не можешь вести себя, как раньше, как… - Как? – перебивает Пауло, и все-таки отрывает взгляд от губ. Он вскидывает голову, смотрит упрямо и хмуро. – Как до того, что я узнал, что тот, в кого я влюблен, не человек? Ты думаешь, это теперь легко? Ну да, откуда тебе-то знать о таком чувстве… Манджукич смотрит с каким-то абсолютно нечитаемым выражением лица, но Пауло на секунду кажется, что в его глазах мелькает непонимание и боль. Он ощущает вину, но сказать ничего не успевает – Марио отстраняется и кивает. - Извини. Ты…прав. Он уходит к себе, и Дибала только смотрит с непониманием вслед, а потом с горестным стоном съезжает по стене на пол. Он ощущает себя абсолютно бестактным идиотом. * * * * * - Ну что, как там твои отношения с радионяней? Леандро, как всегда, серьезным быть не может. Даже когда слышит откровенно несчастный вздох друга. Он попросту не понимает, какие еще у Пауло могут быть проблемы, когда все так славно решилось – андроида его спасли, починили, все, вроде, замечательно. - Никак. Я не могу заставить себя нормально с ним поговорить, и, кажется, вообще ляпнул лишнего… - Странный ты человек, Дибала. Влюбился в мужика, получил его к себе в дом в полное, так сказать, пользование, и до сих пор с ним не потра… - ЛЕО! - Не поговорил, я имел ввиду – не поговорил. - Ну да, ну да, знаю я… Пауло отвлекается на стук в дверь комнаты, и быстро извиняется перед Паредесом, обещая перезвонить позже. Он распахивает дверь и видит на пороге Марио, серьезного и спокойного. И ощущает, как сердце пропускает удар. Екает внутри, замирает на секунду, прежде чем начать биться сильнее. Марио хочется обнять. Хочется втащить через порог комнат, впиться поцелуем в губы, хоть для этого и придется вставать на носочки. Хочется просто отпустить себя и сделать то, о чем говорил сейчас по телефону Лео… Хоть ненадолго забыть о том, кто перед ним. Дать себе думать, что Марио – это Марио. - Мы можем поговорить? Наваждение рассеивается, и Пауло сбито выдыхает, отходя от двери, чтобы позволить Марио зайти в комнату. - Конечно, да, - он надеется, что его голос звучит не слишком хрипло. - У меня небольшие новости, - начинает Манджукич, после того, как дверь за ним закрывается, а сам хозяин комнаты устраивается на краю кровати. – Я решил, что мне стоит вернуться в Хорватию. Пауло кажется, что пол уплывает из-под ног. Если бы он не сидел, то точно бы упал, пожалуй. Внутри все словно обдает кипятком, а потом сразу льдом, горло сжимает спазмом. То есть, как? Как – Марио уедет?.. Он почти не слышит, что говорит ему Манджукич дальше. Что-то о деньгах, которые Пауло потратил на его выкуп из «металлолома», что он их вернет, так как за карьеру футболиста на счету скопилась приличная сумма. Что-то о том, что в Хорватии ему проще будет скрыться и жить своей жизнью. Что-то о том, что он не хочет больше доставлять дискомфорт Дибале и заставлять его жить в постоянном напряжении. - Нет… Нет никакого дискомфорта, - слабо возражает Пауло, пытаясь стряхнуть оцепенение. В ответ Манджукич только отрицательно качает головой, треплет его по волосам – таким привычным, простым жестом. И уходит из комнаты, плотно прикрывая за собой дверь. Пауло закусывает ладонь, впивается зубами, сдерживая рвущийся из горла звук. То ли вой, то ли всхлип. От осознания, что Марио просто уедет, и они, наверное, и не встретятся больше никогда, хочется просто умереть на месте. Да, он андроид, но упрямое подсознание не перестает видеть в нем человека, любимого человека. Того, в кого он влюбился, кому открыл это, от кого очень хотел взаимности… В чью взаимность не смог поверить, считая ее искусственной, несмотря на записи в ежедневнике и разговор с Тимощуком, который очень жирно намекнул, что именно происходило у Марио внутри все это время из-за девиации. * * * * * Спать андроидам необязательно, но Марио все равно каждую ночь засыпает, следует старой привычке. Сегодня, правда, не спится – решение уехать далось нелегко, еще труднее было озвучить это все Дибале. И все же, после всего, что для него сделали, отравлять своим присутствием чужую жизнь совсем не хочется. Ощущать, что тебя избегают, будто боятся – неприятно. Вполне возможно, что Пауло действительно боится - после того, как на его глазах случилась та драка на стадионе. И он действительно любил живого человека, что кажется очевидным. Любил, пока не узнал. И за это его винить глупо. Ленни тихо похрапывает на своей лежанке, и это не заглушает звук открывшейся двери. Марио весь обращается вслух, даже дыхание задерживает. Матрас прогибается под весом чужого тела. Пауло – кто же еще – прижимается сзади, утыкается носом в спину. Жмется всем собой, и невозможно не ощущать, как под кожей бешено колотится сердце. Напуган? - Прости меня, - шепот тихий, надтреснутый. Как будто каждое слово дается с трудом. – Прости меня, Марио. Я идиот. Мне так тяжело…Я не знаю, что мне делать, я так…я так… Кажется, Манджукич слышит сдавленный всхлип. Это уже совсем не дело. При одной мысли, что Пауло мог плакать из-за него, становится больно внутри. Это новое, странное чувство, и его Марио бережно запечатлевает в памяти, оборачиваясь и всматриваясь в чужое лицо. «Я должен его защитить. Я не хочу видеть его печальным, как после поражения в Кардиффе. Он плакал, я не знал, что делать. Мне стало больно...» Строчки, которые он сам когда-то писал в старом блокноте, всплывают в памяти почти неожиданно. - Все хорошо, - Марио видит в полутьме Дибалу, мокрые щеки и глаза бликуют в отсветах фонаря с улицы. Надо было задергивать шторы. - Ничего не хорошо… Я… Я согласен, что тебе будет лучше там… В Хорватии, - хриплый, и без того неровный шепот Пауло сейчас и вовсе срывается. – Но я не могу…отпустить, мне кажется, будто у меня сердце разорвется… Я не избегал тебя, я просто… Я не знаю. - Не надо плакать, - тихо просит Марио. Ему очень хочется потрогать мокрую щеку Пауло, провести по ней, стирая капли. И в этом он себе не отказывает. Дибала с отчаянной готовностью льнет к руке, смешно шмыгает носом. Марио не может не улыбнуться, глядя на это. - Мне надо сказать столько всего, - Пауло рвано вздыхает, пытаясь успокоиться. – Столько всего…важного? Я не знаю, как это все объяснять, но мне очень жаль, что именно из-за меня с тобой все это произошло. И я не знал, что так будет… А после всего… Я пытался, правда пытался не думать о тебе. Я пытался выкинуть это все из головы. Пытался внушить себе, что это большая глупость. Я пытался больше не…хотеть того же, чего хотел до того, как узнал, кто ты такой. - Кто я такой? – Перебивает Марио. – Скажи, кто я такой, Паулито? Пауло замолкает. Он пытается отвернуться, опустить взгляд, но чужие пальцы, лежащие до сих пор на щеке, цепко фиксируют подбородок, заставляя смотреть в лицо. В глаза. - Ты…ты тот, кого я…люблю. Ты – мой Марио, - наконец, выговаривает он. - И это единственное, что имеет значение, - тихо отвечает Манджукич. Он отпускает его подбородок, убирает руку, но сам подается вперед, задерживает дыхание, прежде чем прикоснуться к губам Пауло своими. Поцелуй выходит осторожным, солоноватым из-за слез, что размазаны у Пауло по всему лицу, но Марио все равно кажется, что ничего приятнее он в жизни не ощущал. Сложно признаться самому себе, но пока он сейчас выслушивал все эти запутанные оправдания, у него буквально губы жгло желанием поцеловать Пауло. В этот раз – сделать это самому, сделать это первым. Дибала отвечает на поцелуй, довольно быстро перестав довольствоваться просто ласковыми касаниями. Он требовательный, напористый, он зарывается рукой в волосы Марио, тянет к себе. Его жадные поцелуи слишком контрастом с легкими, почти целомудренными касаниями губ Манджукича, но тот быстро перенимает это, снова забирая инициативу. Прерываются они только когда воздуха начинает не хватать, и коротких вдохов между контактом губ мало обоим. Необходимо отдышаться. - Не думай больше ни о чем, lavić, - шепчет Марио. Он садится на постели, чтобы отдышаться и пол приятно холодить босые ступни, улыбается, глядя на растянувшегося рядом Пауло, сбивчиво дышащего, гладит его по щеке. Тот повторяет хорватское слово тихо, улыбается в ответ, сразу вспоминая, когда услышал его в первый раз. И если сейчас это глупое прозвище – не доказательство того, что это прежний Марио, его, тот же самый, тот, в кого он постепенно влюблялся, то что тогда? - Я и не думаю, - Дибала шуршит одеялом, выпутываясь, чтобы сесть рядом, Марио лохматит ему волосы и тянет к себе, забирая на колени. Ему не хочется отпускать, хочется больше тактильных ощущений. Ему хочется запомнить, что золотисто-загорелая кожа Пауло на ощупь мягкая, что на коленях тот умещается хорошо и удобно. Что, если касаться губами шеи, слегка прихватывая, Пауло вздрагивает и жмется к груди ближе, наклоняет набок голову, чтобы подставиться под эти прикосновения. Его дрожь становится более ощутимой, если провести ладонями по бокам, и слева на ребрах кожа под подушечками пальцев другая – из-за татуировки. Вязь чернил под кожей можно гладить, обводить пальцами, пока вторая рука гладит, запоминая ощущение гладкой груди и твердых сосков. Если задевать их более сильно, Пауло прогибается в спине, то ли подаваясь к ладони, то ли пытаясь отстраниться, а его дыхание становится более частым и поверхностным. Все это, конечно, имеет свое влияние и на Манджукича, потому что крайне сложно остаться спокойным, когда на твоих коленях ерзают, вжимаются, и издают едва слышные рваные вздохи, которые обжигают шею. Свою реакцию не скрыть, но сейчас все-таки куда больше хочется доставить удовольствие Пауло. Система распознает это все, как еще один способ выразить чувства, передать их, поделиться ими. Поэтому Марио спокойно отключает голову, сосредоточивается на происходящем. Он целует Пауло в приоткрытые на вдохе губы, гладит напряженный живот и опускает ладонь ниже. Дибала скулит в поцелуй, подается вперед бедрами, когда рука Марио накрывает возбужденный член через ткань белья. Много ли надо, чтобы завестись, когда давно хотел человека, и он сейчас касается тебя так откровенно? Ему плевать, вот в этот самый момент, точно плевать, человек ли Марио. Для него, в первую очередь, тот, кого он любит. И, определенно, хочет, в чем тот сейчас и убеждается. Когда ладонь Марио проскальзывает под резинку белья, когда он обхватывает член ладонью, Пауло срывается на стон, выгибается, не знает, куда деть руки. Зато Марио точно знает, куда деть свои, придерживая его за бедро. Пальцы скользят по стволу сверху вниз и назад, обводят головку, от чего Дибала опять заходится в стоне, который Марио ловит губами, когда снова целует. Пауло настолько крышесносно хорошо, что он вряд ли контролирует свои действия, а если бы и мог, то не стал бы. Потому что нет ничего лучше, чем сходить с ума в неожиданно умелых руках, и неосознанно вжиматься, потираясь и прекрасно ощущая чужое возбуждение. Это заводит только сильнее. - Lavić… Volim te..mali moj, - Марио сам не замечает, как сбивается на родной язык, не замечает, как хрипит собственный голос и как сладко-сильно тянет внизу живота от желания. Сейчас нет ничего важнее Пауло, который дрожит всем телом, стонет, сходит с ума от ладони, скользящей по члену и кусает губы чуть ли не в кровь. Когда он кончает, пачкая ладонь Марио и себя, то обмякает так обессиленно, что на секунду кажется, будто потерял сознание. И когда Манджукич обеспокоенно подхватывает его, заглядывая в лицо, то видит только зажмуренные глаза и яркие губы, хватающие воздух. Впрочем, ненадолго – Пауло быстро приходит в себя, смотрит абсолютно пьяным взглядом, снова лезет с поцелуями, и почему-то смеется, устраивая голову на чужом плече. - Ты в порядке? – Уточняет Марио, и не может сдержать улыбки, когда видит такого Пауло. Такого, каким он хочет видеть его всегда. Совершенно довольным, улыбающимся. И больше не плачущим. - В случайном порядке, - фыркает смешливо Дибала и выразительно приподнимает брови, кивая куда-то вниз. Марио, впрочем, прекрасно все понятно. – А ты… - Я схожу в душ, - усмехается он. Пауло издает какой-то возмущенный почти звук, одним слитным движением соскальзывая с его коленей на пол, устраивается между его ног и, нервно облизывая искусанные припухшие губы и смотрит с усмешкой снизу вверх таким взглядом, что у Марио внутри все просто скручивает возбуждением. Ни о каком душе и речи не идет, разумеется. В ночи он просыпается от того, что Дибала трясет его за плечо, зовет шепотом. Он нависает, какой-то снова испуганный и нервный. - Что такое? Кошмар? – Хрипло со сна спрашивает Марио. В ответ Пауло только поджимает губы. - А ты… Ты не уедешь в Хорватию? – Тихо спрашивает он. - Пауло, три часа ночи, - стонет Марио, и сгребает его к себе, зарываясь носом в волосы, вдыхая запах. «У нас они пахнут одинаково… Потому что один шампунь. Мы…живем вместе. Мы всегда будем вместе.» - Никуда не уеду. Спи. Из нервов цепочкой На клавишах боли, Неверно, неточно, Смертельно – любовью, Истечь оцифрованной Кодовой фразой. И круг заколдованный - Только лишь фаза. (с)