Карма.

В конце-концов, в глубине души Клод знал, что однажды этот день все же наступит, но даже в самых страшных фантазиях Буржуа предположить не мог, что это выпадет на его шестнадцатый День Рождения. Было неприятно и обидно наблюдать за тем, как красивые глянцевые пригласительные тонули под грудой школьного мусора лишь из-за одной маленькой оплошности. Клод, признаться честно, не хотел срывать школьное мероприятие. Просто так получилось. По-хорошему счету во всем был виноват растяпа Макс, который так и не объяснил старосте, как правильно управлять всеми громоздкими декорациями, но это обстоятельство совсем никого не смутило. Все винили Буржуа, а тот оказался слишком гордым, чтобы хоть как-то обороняться. Дошло даже до смешного: заботливые одноклассники объявили бойкот, наивно полагая, что сын мэра сам придет спустя день-два тотального игнорирования со стороны школьного окружения. Наивные. Они практически не справлялись со своей задачей. Противные липкие шепотки то и дело разносились по классной комнате, тревожа чувствительный слух Пчелиного Короля. Клод изо всех своих сил старался игнорировать это. Ритмично стуча пальцами по телефонному стеклу, юноша судорожно набирал текст в электронном ежедневнике. Из-за совершенно глупой командной инициативы Буржуа пришлось срочно менять концепцию праздника. Ясное дело, что никого из одноклассников-неудачников он видеть в своем отеле сегодня не хотел. Даже Сабин, обычно преданный песик в огромных несуразных очках, встал на сторону большинства, образно кусая руку кормящего. Клод не знал, что ему следует делать. Хотел ли он действительно пышного торжества или просто уязвленная гордость диктовала дальнейший путь? Последнее, к слову, признавать отчаянно не хотелось. Деятельность супергероя наглядно показывала, на что именно способны люди, чье самомнение пострадало от чужой злости. Перспектива провести свое шестнадцатилетие в форме акумы тоже не прельщала, ровно как и все то, что происходило прямо сейчас. У Клода определенно была возможность закатить грандиозную тусовку с людьми своего круга общения, но Буржуа совсем отвык от слишком светской молодежи. Учеба в простой государственной школе определенно оставила отпечаток, привив Буржуа дурной вкус в виде танцевальной музыки и бессмысленных телодвижений, что сейчас назывались танцами. — Не смотри на него! Юноша бегло мазанул взглядом в сторону, отвлекаясь от телефона. Алья Сезер мелко вздрогнула и торопливо отвернулась, по всей видимости, обращаясь конкретно к Маринетт. Журналистка даже прикрыла рот рукой, словно опасаясь, что испорченный сынок мэра сможет прочесть что-то по губам. Клод раздраженно усмехнулся. Очкастая проныра ему никогда особо не нравилась. Сказывалась давняя нелюбовь к журналистам с их просто легендарной настойчивостью и банальная неприязнь с первого взгляда. Не будь эта Сезер единственной близкой подругой Маринетт, то Буржуа и вовсе не стал бы с ней церемониться. Но, увы, приходилось терпеть ради хрупкого морального здоровья героини города. — Алья, но нельзя же так! — ответила Дюпэн-Чэн горячим шепотом. Клод закатил глаза. Личина ЛедиБаг, чьи моральные принципы были куда сильнее банальной человеческой обиды, отдавалась эхом в каждом слове. Стоило Буржуа случайно узнать самую страшную тайну школьной тихони, как его жизнь сделала весьма крутой поворот на все триста шестьдесят градусов. Раньше он просто холодно презирал Маринетт, одновременно утопая в безумно нежном чувстве. Это выводило Клода из себя. Глупая дрожь в коленях, голос, то пропадающий, то появляющийся. Все это было чем-то мерзким. Не естественным для него, прирожденного лидера и уверенного в себе человека. Это больше напоминало черную магию из второсортных фильмов, а не что-то естественное. Сначала Буржуа злился, ерничал и делал все, чтобы растоптать Маринетт в своих глазах, дабы глупое сердце прекратило ныть всякий раз, когда она просто проходила мимо, но, опять-таки, словно по волшебству, скромная девушка из пекарской семьи только росла в глазах Клода, все сильнее и сильнее чаруя его. Ранее Буржуа не понимал эту моду на простушек. Он всей душой ненавидел слащавые сказки по типу «Золушки». Будучи выращенным в весьма высоком социальном кругу, юноша не без причины считал, что подобные сюжетные повороты в реальной жизни несут мало чего хорошего. Да и мысль о том, что стоит водить отношения лишь с людьми своего статуса прививалась Клоду с раннего детства. Он и рад был следовать этому девизу… До определенного момента. Появление Маринетт в его жизни стало чем-то необыкновенным. Рядом с ней Клод чувствовал себя счастливым и невероятно несчастным одновременно. Его окрыляло чудесное чувство и тяготила огромная социальная пропасть, раскинувшаяся между ними. Буржуа почти физически ощущал, как огромная расщелина между ними становилась все больше и больше. Дюпэн-Чэн была слишком другой. Тихая, неприметная, трудолюбивая и упорная. Раздражающая, но прекрасная в этом раздражении. Она злилась на его подколы, она плакала от его обидных замечаний, она терпела его плохое обращение и она же, что иронично, спасала его каждый раз, когда очередной одержимый клоун желал свести счеты с ним. Клод искренне не понимал, что именно заставило Маринетт выбрать его кандидатуру в качестве хозяина камня пчелы. Были другие ребята, куда более достойные и подходящие на роль героев, а не он, потерянный мальчишка со скверным нравом. Но она выбрала именно его и это что-то значило, верно? Впрочем, именно с момента получения силы Буржуа начал видеть, что между городской героиней и его одноклассницей слишком много общего. Голос, цвет и форма глаз, рельеф губ, даже прическа! Вполне естественно, что молодой человек догадался об истиной личине ЛедиБаг, но самой Дюпэн-Чэн он об этом не сказал. Сказывался почти священный страх нарушить ее границы, тем самым потеряв ее расположение навсегда. Маринетт не нравился школьный напыщенный Клод, хотя она искренне пыталась вести себя нейтрально, однако Пчелиный Король вызывал у нее некоторую симпатию. Они часто болтали во время дежурств, обменивались мыслями по поводу многих вещей и поддерживали вполне приятельские отношения, хотя сама Дюпэн-Чэн прекрасно знала, кто именно скрывается за полосатой маской. Мысль о том, что напарник остается в неведении, приятно грело сердце юной героини. Маленькое заблуждение делало ее счастливей, а Клод совсем не был против держать рот на замке. — Хэй, ты вообще не должна его жалеть! — насупилась Алья. — Особенно после всех тех слов, которые он сказал тебе! Сезер была права. Маринетт вообще должна была быть последней, кто будет проявлять жалость, но опять-таки, это Маринетт, которая совершенно не способна держать обиду очень долгое время. Глупая маленькая Маринетт. Уроки тянулись неоправданно долго, а вопрос с вечеринкой так и не был решен. Когда учебный день закончился, Клод вздохнул с некоторым облегчением. Опять-таки, не смотря на уговор одноклассников игнорировать полное существование старосты, они просто отвратительно справлялись с этой задачей. Смотрели на Клода так, словно он был редким животным в зоопарке. Буржуа ощущал на себе пристальные взгляды в течение всего рабочего дня. Чего эти дураки от него ждали? Не ясно. Думали увидеть, как он страдает от нехватки общения? Глупости, он и ранее особо не контактировал с ними. Или ожидали хоть намек на скорбь из-за сорванного праздника? Боже, да вечеринки отменяются практически каждый день! Нет, было немного обидно, но не особо уж и сильно. Думая о своем, молодой человек медленно направлялся в сторону улицы, копаясь у себя в голове. Домой особо возвращаться не хотелось, но выбора не было. Идей куда идти после школы — тоже. — Эй! Клод! Подожди! Буржуа обернулся. Позади него бежала Маринетт и при ней не было ее дорогой подружки, что наводило на определенные мысли. Молодой человек убавил скорости шагу, но не остановился полностью. — Чего тебе, насекомое? — поинтересовался Буржуа, едва Дюпэн-Чэн поравнялась с ним. Маринетт едва не поперхнулась от такой наглости. Она практически всю школу оббегала в поисках этого придурка, а он… Впрочем, это был Клод обыкновенный и от него это стоило ожидать. — Мог быть вежливее, — прокряхтела девушка, копаясь в рюкзаке. — Я хочу кое-что тебе отдать! Клод непроизвольно напрягся. Отдать? Ему? Неужели Маринетт решила поступить цивилизованно и вернуть ему то приглашение? — Ну, прости, что все так вышло, — пробормотала Дюпэн-Чэн, виновато отведя взгляд в сторону. — Я знаю, что тебе неприятно. — Не глупи, — жестко осадил молодой человек. — Ты ничего не могла с этим поделать. Я сам нарвался. — Но ты же не был в этом виноват! — девушка все еще копалась в рюкзаке, гневно дергая бровями. — Так нельзя поступать! Да, ты часто совершал дурные поступки, но… — Это карма, детка. Маринетт бросило в дрожь, а Клод удовлетворенно улыбнулся. Было забавно ставить ее в тупик. Решив побыстрее с этим закончить, Дюпэн-Чэн вынула из портфеля небольшой короб, обтянутый праздничной бумагой ядовито-желтого цвета. — Карма или нет, я не знаю, но держи. С Днем Рождения, Клод. Лицо Буржуа обдало жаром. Руки пронзила мелкая дрожь. — Слушай, ты не обязана играть хорошую… — Я сама решила тебе это подарить, — быстро ответила пекарская дочь. — Забирай. Знаю, мы с тобой не самые лучшие друзья, но… Он ее не слушал. Пальцы Буржуа онемели от напряжения. Он не знал, что именно таилось в маленькой, почти плоской коробке, но осознание самого факта наличия подарка приятно его удивило. Идея пришла в голову мгновенно. Уложив коробочку в сумку, Клод обхватил ладонь Маринетт, после чего оставил невесомый поцелуй на запястье. Девушка тихо ойкнула. — Это не симпатия, насекомое, — Буржуа фыркнул, довольно смотря на раскрасневшееся лицо швеи. — Впрочем, так уж и быть, приглашаю тебя сегодня на ужин. — Клод, не думаю… — И не думай, — парнишка фыркнул. — У тебя это плохо выходит. Ладно, сегодня в семь я зайду за тобой, насекомое.