Flowery speaking

В ту ночь сложилось так, что баланс в постели явно сместился в сторону Харли. Быстро поняв, что подруга хочет действовать, а не принимать, Пэм кивком и улыбкой дала ей полную свободу действий. Квинн тотчас поднялась с травы и на пару минут скрылась под зеленым пологом их живого шатра – чтобы вернуться оттуда с мотком мягкой веревки из еще не до конца высохших листьев рафии. - Вижу, ты хорошо подготовилась, - прошептала Памела на ухо Харли, когда та, склонившись, связывала ей руки за спиной. - Ты не представляешь, насколько, - игриво ответила Квинн, отрезая остаток веревки и переходя к ногам. Она оплела их просто, почти бесхитростно – два витка вокруг каждой из щиколоток, чуть повыше выступающих бугорков косточек, и бант вместо узла. Нет смысла стремиться к прочности, когда знаешь, что держится все на правилах приятной обеим игры. - Ты не будешь против, если я возьму один цветок? – на всякий случай спросила Харли, уже заходя в озеро. - Это не нанесет природе вреда, - дала добро Пэм. Чувствуя, как внутри все сильнее разгорается предвкушение, Квинн бегло перебирала руками скрытые под водой стебли. Кувшинки, коих было немало, ей совершенно не подходили. А вот стрелка фиолетовато-голубого гиацинта, с оранжевыми павлиньими глазами на верхнем лепестке каждого цветка – более чем. Срезав его так, чтобы плотный стебель удобно лег в руку, Харли как могла бесшумно подошла к Пэм сзади, опустила бархат соцветия ей на ключицу. - Ейхорния, - классифицировала его Памела с одного быстрого взгляда. – Хороший выбор. - Ты думаешь, твоя латынь мне о чем-то говорит? – полюбопытствовала Квинн. – Впрочем, давай сделаем ее стоп-словом. - А есть шанс, что оно нам сегодня понадобится? - Кто знает… - пожала плечами Харли, начиная плавно вести цветком по предплечью подруги. – Но лучше будет держать его в голове. Тычинки чуть щекотали кожу, оставляли на ней тонкий слой пыльцы. В свете луны он блестел перламутром. Не удержавшись, Квинн склонилась и запечатлела поцелуй в ямочке над резко очерченной ключицей – так, что сладостный перелив отпечатался у нее на губах. Гиацинт продолжил свой путь по телу Памелы – от запястий он перешел сразу к бедрам, но лишь бегло коснулся их внутренней стороны, скользнул ниже, повторяя контуры коленей, обводя лодыжки новыми невидимыми путами. Харли чувствовала, что дыхание подруги стало глубже, а тело чуть напряглось от ожидания новых ласк. Но сегодня она совершенно не хотела спешить. Стрелка легла на живот, прочертила линию от клитора до шеи – и так несколько раз. На третий Пэм тихо застонала, когда лепестки коснулись самой чувствительной точки. Тогда Квинн задержала соцветие внизу – лишь для того, чтобы следующие несколько минут сосредоточенно выводить ним спирали на груди. Одуряюще-сладкий аромат, казалось, заменил собой кислород в воздухе - будто вокруг бушевало целое море гиацинтов, а они лежали на крошечном, последнем островке в самом центре альдегидного шторма. - Я уже говорила, что мне нравятся твои соски? – задумчиво протянула Харли, накрывая правый венчиком цветка. - Не важно, продолжай, - попросила Памела, приоткрывая глаза. - Они очень красивые! – пряча уже левый сосок под гиацинтом, произнесла Квинн. – Напоминают крошечные бутончики... На этот раз Пэм отозвалась лишь сдавленным стоном сквозь закушенную губу. Тогда, скользнув взглядом по ее телу, застывшему в ожидании закономерной развязки, Харли опустила стрелку соцветия в щель между бедрами и повела ее вверх – до тех пор, пока лепестки не примялись, встретившись с преградой. Несколько раз подвигав гладким стеблем вперед и назад, Квинн достигла цели. Она видела, как Памелу прошила сладкая дрожь, отчего корпус чуть приподнялся от земли – и в тот самый миг, заведя руку за спину подруги, поцеловала ее в губы. - Это было прекрасно, - выдохнула Пэм, секундой позже откидываясь на траву. – А теперь развяжи меня и готовься получать удовольствие.