железо поёт

— Фёдор, очередное Ваше произведение было востребовано среди людей. И у меня к Вам поступило выгодное предложение, — тиканье часов заполняло паузу, наступившую после этих слов, — Не хотели бы Вы отправиться в небольшую командировку, чтобы презентовать собственную книгу? Предложение было и вправду заманчивым. Особенно для такого человека, как Достоевский. Мужчина не был богат или беден. В среднем достатке, но лишний заработок ему бы никогда не помешал. Сейчас в голове рой мыслей, как пчёлы в улье, собирали всякие слова. Что-то останавливало его. Что-то внутри говорило: «ничего не выйдет». Возможно, слова матери, которые она сказала лет пять назад, так отпечатались в его мозгу, что их уже нельзя вытравить. Как чёрная метка. Её ставят, а стереть ты уже не сможешь. — А что будет..., — Фёдор молчит, приложив палец к губам и закинув ногу на ногу, — Если я откажусь? — Дело Ваше, но тогда, книгу будет представлять совершенно другой писатель! Который просто хочет заполучить Ваше творчество и превратить в собственное, — ухмылка появляется на лице у директора фирмы, которая печатает книги, он складывает руки так, что на них можно поставить подбородок и облокотившись локтями о стол, продолжает, — Но я точно знаю, что Вы не откажетесь, Достоевский! Предложение для Вас заманчивое. Да и Вы никогда не упускали шанс для выхода своего детища в свет... Директор был прав, но всё же, внутри что-то неприятно сжималось. Останавливало Фёдора. Он любил командировки, вы не подумайте, но просто именно в этот раз, брюнет заранее знал, что что-то пойдёт не по его плану. *** Это была раняя осень, ведь недавно кончилось лето. Листочки на деревьях уже меняли цвет на жёлтый, но постепенно. И выглядело это очень красиво. Будто фейерверки застряли в кронах деревьев. На земле уже складывался небольшой листопад, похожий на домашний ковёр. Достоевский шёл в сторону вокзала. За ним волочился тёмно-фиолетовый чемодан. Он тихо поскрипывал, иногда запинаясь на небольших веточках. Видно, что данный «сундук с сокровищами» был поношен временем и надо было его менять, но Фёдор всё никак не мог купить новый. Настолько ему был дорог его постоянный «сосед» по купе. Улицы были уже мокрыми от дождя. Поэтому скопление луж было стандартом для осени. Только это вовсе не играло на руку Феде. Он остановился возле светофора, ожидая своего света, который даст ему сигнал о том, что можно переходить дорогу. И в этот самый момент, машины начинают свой ход и одна из них, быстро газанув, чуть ли полностью не окатывает писателя водой. Он успевает отпрыгнуть, но большая часть его штанов была в воде и грязи. — Чёрт, — буркнул Фёдор, нагибаясь и стараясь оттереть штанину, хотя бы пальцами, — Так и знал, что всё будет не так! *** На этом его несчастья не закончились. Он упустил поворот и пришлось идти через «трущобы», а то есть, районы, которые были не очень безопасными для такого человека, как Достоевский. Несколько раз к нему приставали алкаши, которые пытались своровать его чемодан. А так же, какой-то мальчик, всё-таки выпросил у него немного денег. И из-за этого к нему начало приставать ещё больше попрошаек. — Так! Отстаньте от меня! — воскликнул брюнет, который уже вышел к более-менее опрятной дороге. Дети разбежались от этого крика. Они испугались, что их будут избивать. Но Достоевскому не было их жалко. Раз они не понимают нормального языка, то нужно переходить на более громкий голос. *** На вокзале же его ожидали уже другие приключения. Сначала надо было купить билет, но при этом, отстоять очередь длинною в жизнь. Встав самым последним, Фёдор слегка выглянул из-за спины впереди стоящего. Огорчение тут же появилось на лице. Уголки губ были опущены вниз. Лоб нахмурен. А указательный палец уже был в цепких зубках писателя. Кажется, ему придётся здесь стоять полчаса - не меньше. Хорошо, что он приехал заранее. А то ещё опоздал бы на поезд и «прощай, работа». *** — Я - Ацуши Накаджима. Уже четвёртый год учусь на биолога-инженера, — шепчет перед зеркалом молодой паренёк. Почему перед зеркалом? Почему в официальном костюме? И почему именно эти слова? Скоро будет презентация проектов. Он создал проект один, потому что его напарник - заболел. И вряд ли сможет прийти. Поэтому Ацуши будет один показывать их совместный труд. Мама бы гордилась им. Если бы жила рядом. И отец, наверное, тоже. Но, к сожалению, иногда жизнь поворачивается к тебе задом и ты лишаешься всего, что тебе было дорого. Накаджима лишился семьи, когда ему было четырнадцать лет. Но от этого, он не стал несчастным, а лишь пошёл вперёд. По стопам своего отца. Мечта стать известным в биоинженерии, пока не сбылась, но путь к ней парень уже для себя открыл. Поступать было сложно. Но нужно перебороть все эти преграды, которые ставят для тебя и тогда ты достигнешь своих мечт. — Я - Ацуши Накаджима. Уже четвёртый год учусь на инженера-биолога...так будет лучше, — кивает себе блондин и подмигивает, а потом продолжает собирать свой чемодан. Ему приходится каждую осень собираться и ехать в другой город, чтобы обучаться там. Всё-таки, в их городке, нет подходящего ВУЗА. Каждый год приходится жить в общаге с новыми людьми. А общение было плюсом для Ацуши. Всё-таки, новые друзья, новый опыт. Возможно в этом году он найдёт свою любовь. Хотя всё его время было в основном посвящено учёбе. Но почему-то Накаджима чувствовал, что в этом году, он достигнет совсем иного результата. *** Дорога к вокзалу была недолгая, ведь студент жил почти рядом с ним. Это было достаточно удобно, если учесть, то, что Ацуши был почти всё своё время в отъездах. Он успел зайти на кассу для билетов раньше всех и купить себе беленький пропуск в другой город. И дождавшись поезда, Накаджима сразу же в него входит. У него не было приключений на пятую точку. Никогда. Парень всегда действовал по плану и никогда с него не сходил. Зайдя в своё купе, он открывает дверь и входит внутрь, понимая, что вначале осени скорее всего будет меньше людей. Поэтому он кладёт наверх свой чемодан, уже усаживаясь внизу и немного прикрывая глаза. Всё же хотелось выспаться за время поездки. *** День у Достоевского с самого начала не задался. Купив билет и отстояв в очереди почти час, он направился, почти на ватных ногах к поезду. И тут же застрял перед входом в него. Какой-то мужичок. Старенький такой. Решил устроить ссору между собой и кондукторшей. — Пустите меня внутрь! — Покажите свой билет. — Пустите! Ироды! Чтоб вас всех Бог покарал! Пятнадцать минут этих вскриков, оров, ахов и вздохов, пока старикашка наконец не спрыгивает показывая кулак с криками: «место в аду тебе заказано». А после, он толкает Фёдора, который тут вовсе был не причём. Мужчина не успевает среагировать, как уже ударяется копчиком об асфальт. С тихим шипением, писатель поднимается с земли. Он потирает своё ушибленное место и следом протягивает билет, чтобы уже оказаться внутри поезда и хорошенько так «сматериться». — Проходите, — хладнокровно произносит женщина, которая до этого была жертвой нападения старикана. — Спасибо..., — прошептал Федя, который тут же запрыгнул внутрь и пошёл в сторону своего купе. *** Дверь откатывается в сторону, что тут же разбудило Ацуши. Он распахнул свои глаза, решаясь взглянуть на соседа. Это был мужчина. На вид ему 28 лет. Сам по себе, был достаточно опрятен, если не считать брюк, которые были в грязи. Вид достаточно уставший. Но вот чего точно не ожидал Накаджима, так это... — Я достаю из широких штанин - документ! — сосед с самого начала ведёт себя «неадекватно» и тут же паспорт оказывается у него в пальцах, — Бесценного груза! Читайте, завидуйте! Я - гражданин. Советского Союза! Тихий шлепок документа о столик. Худощавый студент вздрагивает от неожиданности. Взгляд перемещается с книжонки на брюнета. Тот с величайшим спокойствием выдыхает и кладёт свой чемодан на верхнюю полку, усаживаясь напротив. Конечно, Ацуши не мог отвести свой взгляд от него. — Что Вы смотрите? — произносит незваный гость, который в ответ цепляется за глаза Накаджимы. — Да так...ведёте себя странно, — буркнул блондин, сложив руки на груди и продолжая глядеть на соседа. — Странно? Я просто «сматерился», — усмешка появляется на лице собеседника, а Ацуши уже возмущённо смотрит на него. — Вы прочитали стих! То есть. Вы считаете, что опошление стихов в таком роде - это совершенно нормально? — начинает читать лекции студент биоинженерии. — Я не опошляю. Опошление - это когда люди по-настоящему матерятся! А я просто выпускаю так свои эмоции. Разве это плохо? С самого начала их общение не задалось. Но некоторые взгляды Ацуши изменились сейчас. Действительно, почему люди не могут просто выпускать свои эмоции через иные вещи, а не через маты?