Узник

      Тьма вокруг не рассеивалась. Боль кольцом охватывала сознание, туманя рассудок. Конечности не двигались. В ушах плотно забился гул и скрежет оружия. И все же, он попытался встать. Сделать это было вдвойне сложно, так как разум с трудом воспринимал действительность и не мог различить, где земля, а где небо. Пространство вокруг напоминало плотный кокон из боли, лишенный воздуха. Наконец, он сдался вновь поглотившей его тьме.             ***       Гул продолжал давить. Сквозь него простреливали похожие на крики отзвуки. Пытаясь хоть что-то понять, он зацепился за один из них и пошел по его следу, стараясь разобрать слова и не обращать внимания на боль. Она набегала, словно тяжелые свинцовые волны, дробила и без того хрупкое сознание и смывала следы. Но он снова находил их, отдышавшись на песке. Голоса звали все настойчивее. Тьма начала снедать разум. На этот раз природа ее была совсем иной. Она не приносила тишину и забвение, избавляющие от боли, но была похожа на зияющую черную пропасть, полную безумия. Ужас сковал волю. Его засасывало в бездну, словно веточку в чудовищном торнадо. И все же, всем своим существом он отринул эту тьму. Его отбросило назад, оглушенного и ослепшего. Вновь зазвучал спасительный шум сражения. Битва все еще продолжалась, и нельзя было просто лежать на земле. Он попытался найти на земле свой меч, но некая сила снова и снова не давала ему дотянуться до него.       Внезапный крик взорвался в голове, вновь причиняя звенящую боль. Остальные звуки замерли в благоговейном ужасе, не смея говорить вместе с леди-банши. Она звала его, в ее голосе звучали власть и воля.       — Лор’темар! — разрывал виски призыв Сильваны.       Правящий лорд Кель’Таласа очнулся. Он понял это по звуку своего тяжелого дыхания, которого раньше не слышал. Вокруг него по-прежнему была тьма и нечто, сковывающее движение. Он слабо повернул голову и снова едва не потерял сознание от дробящей голову боли. Желудок сжался в резком спазме. Обрывки памяти показали фиолетовые вспышки бесконечно возникающих из ниоткуда и туда же исчезающих рен’дорай, а затем — огромный молот дренея, летящий прямо на него. Осознание действительности ударило в грудь. Лор’темар понял, что он находится в плену Альянса. Тьма, в которой он находится —это темница его врага, а тяжесть движений — железные кандалы.       Переведя дух, он медленно сел на широкой деревянной лавке, служившей в камере кроватью, и прислонился к каменной стене. Веявший от нее холод и сырость подсказывали, что его лишили доспехов. Чуткий слух уловил едва слышимые удаляющиеся шаги. Наверно, стражник пошел донести, что пленник очнулся. Лор’темар осторожно дотронулся до тяжелой от боли головы. Она была небрежно перебинтована. Звон цепей застучал внутри черепа. Эльф с трудом совладал с новыми спазмами. Пытаясь отвлечься от боли, он перебирал цепочку кулона в виде крохотного феникса, висящего на его шее.       Скольких людей они потеряли, раз войска Альянса пробились на стены города? Как вышло, что прикрывавшие проходы к стенам войска Гнилостенятак быстро были разбиты? Какой урон нанесли им рен’дорай, и что стало с остальными следопытами? Как же досадно, что Сильвана забрала с собой ударные отряды рыцарей крови, оставив им на замену своего помощника! Восстанавливая по кусочкам событий, Лор’темар похолодел. Он вспомнил, как на западную стену, где лучниками руководил генерал Светлое Крыло, налетели дворфы на боевых грифонах. Птицы раскидывали следопытов, пока на помощь не подоспели нетопыри Отрекшихся. Едва придя в себя, Халдарон направил огонь на противника, пробивавшегося к подъемам восточной стены. Однако, этого не хватило. Рен’дорай сильно проредили их стан. О, с каким безразличием они убивали тех, кого недавно называли братьями и в чей дом просились! «Скорее бы бездна свела их с ума!», — думал про себя Лор’темар. И тут же осекся. Гнетущая мысль проникла в его голову. Ведь это он отказал Аллерии в принятии рен’дорай обратно в Кель’Талас. Он самолично передал в руки Альянса столь мощных союзников. И сам расплатился за это кровью своих людей. Что, если Сильвана таким образом наказала его за эту ошибку, оставив сражаться с эльфами бездны практически без подкрепления? Эти мысли скользкими щупальцами пульсировали в мозгу, срывая сердце и иссушая горло. Боль в разбитой голове нестерпимо усилилась, и его вырвало. Рой мыслей, словно мерзкие личинки копошился внутри: «Это ты виноват, ты, ты, ты, они мертвы из-за тебя, ты ничтожество, а не лидер, ты должен был во всем подчиниться королеве, а теперь они все мертвы, и виноват в этом ты». Голова страшно кружилась. Лор’темар зажмурился и попытался вспомнить слова молитвы, которой когда-то давно обучила его Лиадрин. Слова путались в пересохшем рту, превращаясь в богохульную абракадабру. Голос звучал все громче. «Халдарон умер из-за тебя, Кель’Тас умер из-за тебя, ты должен был оставить его на дома, должен был сам уйти в Запределье и сгинуть там, но ты не смог ничего сделать, потом что ты ничтожество, тряпка под ногами госпожи. Она узнает обо всех твоих мыслях и убьет всех эльфов из-за тебя, ты будешь виноват в смерти всех син’дорай». Желудок снова намертво скрутил спазм, извергнув желчь. Ужас надавил на горлоЛор’темара. Он понял, что говорит эти слова вслух и не может заставить себя замолчать. Он попытался заткнуть себе рот рукой, тогда голоса зазвучали в голове громче прежнего. Это было хуже, чем пытки троллей дурманящими зельями. Можно было сколько угодно сражаться с наваждениями, но сражаться с собственным разумом оказалось невозможно. Неведомая мрачная сила тянула из души все страхи, все сомнения, все угрызения совести и плела из них удушающую петлю. Не в силах терпеть это, Лор’темар развернулся к стене и, преодолевая сопротивление собственных мышц, ударился головой о камни. Голоса смолкли, вместе с ними умолкло сознание, и син’дорай без чувств скатился на пол.             ***       Лор’темар не знал, сколько он провел в беспамятстве на этот раз. Придя в себя, он снова ощутил боль, однако теперь она не раскалывала голову. Было похоже, будто она прекратила рыдать и теперь лишь всхлипывала. Чудовищная слабость накрывала тело. Внезапно, он почувствовал влагу. На лоб легло нечто мокрое и поползло к виску. Должно быть, какая-то огромная мерзкая мокрица. Лор’темар со стоном поднял руку, чтобы стряхнуть ее, но кто-то поймал его кисть и аккуратно положил ее обратно на лавку.       — Не волнуйся, я просто промываю твои раны, — услышал он молодой голос.       Влажная ткань осторожно касалась разбитой головы. Вместе с этим, Лор’темар чувствовал мягкое прикосновение Света, уменьшающее боль. Жрец осторожно размочил бинты на старой ране, нанесенной дренеем и снял их. Лор’темар услышал вздох, который целитель пытался скрыть. Судя по нему, рана была серьезной.       — Тебя мучили видения, поэтому ты ударился о стену? — сочувствующе спросил жрец.       Собравшись с силами, Лор’темар слабо огрызнулся:       — Разве это не ваших рук дело?       — Отчасти, ты прав, — секунду помолчав, ответил целитель. — Кто-то из рен’дорай пустил поток бездны, который попал прямо в открытую рану. Я очищу ее, и кошмары больше не будут тебя беспокоить. По крайней мере, по этой причине.       Целитель начал шептать молитву на человеческом языке, усиливая слова силой Света. Чувство страха вновь завладело Лор’темаром. Он почувствовал жжение внутри головы, которое извивалось, подобно раскаленной плети. Син’дорай сжал зубы. С последними словами молитвы свет сжался и вобрал в себя боль. Лор’темару почудилось, что на секунду он услышал гневный рык. Но теперь все смолкло, и он выдохнул, постепенно приходя в себя. Жрец, тем временем, продолжал залечивать его раны.       — Пожалуйста, не думай, что Альянс применяет подобные пытки. Аллерия хоть и испытывает негодование от того, что произошло в Луносвете, но никто не позволил бы ее людям так истязать пленников.       Лор’темар вяло усмехнулся.       — Зато на поле сражения ваш король не гнушается использовать любые методы.       Жрец вздохнул. Неужели он действительно ожидал сладких благодарностей?       — Я думаю, он использует все доступные ему методы, чтобы как можно скорее одержать победу. Также, как и другая сторона. Но я прошу тебя пока воздержаться от разговоров о политике, пока ты не наберешься достаточно сил.       Целитель нанес лечебное зелье и перебинтовал раны. Затем прошептал слова, и Лор’темар почувствовал, как дремота мягко накрывает его, словно плед. Не в силах сопротивляться, он погрузился в сон, едва жрец переложил его голову на толстую циновку.       Проснувшись, син’дорай чувствовал себя заметно лучше. Первое, что он увидел — дневной свет, текущий из решетки над ним. Он показал ему каменную камеру, в которой его содержали. В одной из стен было углубление, словно кто-то хотел прорубить окно, но бросил это дело, так как стена оказалась слишком толстой. Сейчас это углубление служило подобием стола, на котором стоял кувшин. Второе, что обнаружил Лор’темар — он действительно был накрыт покрывалом. Отодвинул его и сев, он осознал, что его руки и ноги больше не сдерживают оковы. Син’дорай осмотрел запястья — на них не было даже следов. Скорее всего, оковы снял целитель, а значит приходил он около суток назад.Лор’темар осторожно поднялся на ноги. Голова все еще кружилась. Он подошел к столу, опираясь о стену, взял кувшин и принюхался к содержимому. Кажется, обычная вода. Он окунул палец и слизнул каплю. Вроде, без зелий. Пить, однако, он все равно не стал. Сел обратно, забравшись на лавку с ногами и положил голову на руки.       Неизвестно, на какие коварства был способен Альянс. Насколько было известно Лор’темару, обращение с пленниками не выходило за рамки той жестокости, что была приемлема всеми расами. Только если они не попадали в руки ШРУ. А тех, кто попадал, больше никогда не видели. Однако, на этой войне все могло измениться. Своими радикальными мерами Сильвана развязала руки Альянсу на любые меры. И если мальчишка-король еще будет играть роль всепрощающего света, то старый волк с удовольствием отыграется на пленниках за все. Особенно, на ценных пленниках. Что ж, Лор’темар встретит любые истязания достойно. Чем больнее будет кусаться пес, тем сильнее он сам изобличит все благородство своего лживого Альянса. А смерти син’дорай никогда не боялся. Глупо было бы становиться следопытом, страшась умереть не в преклонной старости. Все распоряжения на случай его гибели были давно написаны. Власть беспрекословно переходит в руки Великого Магистра. Ему же дан строжайший наказ не мстить за бывшего правящего лорда и не терять еще больше эльфов. Лишь бы он не шел наперекор вождю… Лор’темар вспомнил, те дни, когда он только стал правящим лордом, и те слова, что сказал ему Роммат о Сильване. Со временем Великий Магистр усмирил свою ярость по отношению к бывшему генералу следопытов. Однако, как только она стала вождем Орды, мрачные тучи находили на Роммата всякий раз, когда о ней заходила речь. Сразу после празднования победы над Легионом, он бросил правящему лорду: «На твоем месте я бы не распускал войска. Не пройдет и пары лет, как она втянет нас в очередную войну». Тогда Лор’темар обрушился на магистра с гневными речами, суть которых была в том, что ни один здравомыслящий лидер не устроит войну после того, как вместе с союзниками едва смог отразить нападение из иного мира. На что Роммат лишь пожал плечамии холодно спросил, откуда он лорд знает, в своем ли уме Сильвана после трех смертей.       И вот, прошло так мало времени, и он сидит в плену Альянса и подсчитывает потери своего войска. Неужели все, кроме него, это понимали? Все понимали, на какое безумие идет Сильвана, и никто не попытался остановить ее? Или всех так воодушевили ее речи о том, что с новым оружием враг однажды нападет сам, а мы лишь упреждаем его шаг, и послали свои войска, едва успевшие побывать дома?       От размышлений его отвлек звук шагов. Замок камеры открылся, и в камеру вошел стражник, неся в руках грубый деревянный поднос с едой. Второй, выше рангом, остался за дверью и молча сверлил Лор’темара взглядом.       —Эй, послушай…—син’дорай обратился к стражнику на всеобщем, — Могу я узнать, чем закончилась битва в Лордероне?       Убрав поднос, солдат вопросительно взглянул на старшего, ставшего еще более свирепым. Тот взглядом приказал ему выйти. Закрывая дверь за вышедшим стражником, надзиратель бросил сквозь зубы Лор’темару:       — Ваша мертвая сука залила чумой весь город, который когда-то присвоила себе. И трусливо сбежала со всей армией. Это все, что тебе нужно знать, луносветский ублюдок.       Лор’темар закрыл руками лицо. Жар плавил его мозг. Чума. Это был не план на случай безвыходной ситуации. Это был основной ее план. Заманить врага вглубь города и взорвать баки с чумой. Каким идиотом нужно было быть, чтобы не понять этого сразу… не надеяться на ее честь и мораль, а разгадать замысел сразу. План, который принесет наивернейшую победу. Неважно, насколько чудовищным он будет. Какое дело мертвой до условностей живых? Понятно, почему она уводила войска за собой, вместо того чтобы дать бой. Но как же раненые? Великое Солнце, сколько там осталось ордынцев, эльфов! Она бросила своих людей умирать, даже не пытаясь спасти. Какой военноначальник будет так разбрасываться жизнями, если он хочет выиграть войну?       Лор’темарпытался понять мотивацию действий Сильваны. Словно не он был ее правой рукой и вторым командующим армии следопытов. Словно не под ее руководством он разбивал троллей и выгнал орков из Лесов Вечной песни во второй войне. Она бросила Подгород, отдала врагу земли, пусть даже непригодные для жизни. Но она должна понимать, насколько это облегчило Альянсу оборону и укрепление материка. А дальше, за горами, остается только Кель’Талас. Который она защищала при жизни и помогала защищать после смерти. Теперь ей ничто не стоит заманить Альянс в стены Луносвета и доверху залить их чумой. И не найдется никого, кто посмеет перечить вождю. Ведь рано или поздно, враг нападет первым. Поэтому мы облегчим ему жизнь и перебьем своих солдат сами! Сами отдадим ему всю территорию!       В ярости Лор’темар вскочил с лавки и швырнул ее в другой конец камеры. Туда же полетела принесенная стражником еда и кувшин. Правящий лорд чувствовал, как точно так же из его рук улетает контроль над ситуацией. Это заставляло его в гневе ходить по камере и страшно ругаться на талассийском, пока слабость не взяла свое. Лор’темар оперся рукой о стену и съехал в каменный угол. Обхватив руками голову, он попытался просчитать все возможные варианты, при которых Халдарону удалось спастись. Лор’темар видел, что генерал был ранен, но не сильно, поскольку это не мешало ему командовать войсками и сражаться. Значит, он смог уйти вместе с остальной армией. Но сколько продолжалась битва после того, как Лор’темара оглушил дреней? Успели ли следопыты отступить вслед за остальной Ордой или были брошены прикрывать маневр, задыхаясь в чуме? Или же просто были перебиты Альянсом? Эти мысли по кусочкам разламывали внутреннюю броню Лор’темара. Он осознал, что как никогда сильно боится найти своего старинного друга погибшим. Оба они не раз бывали в плену троллей и не раз уже прощались с жизнью, однако так или иначе им удавалось выйти сухими из воды. Следопыты говорили, что для победы над любым врагом достаточно двух рейнджеров, которые в очередной раз ускользнут из-под носа противника, и он попросту взорвется от злости.       Но сейчас все было иначе. Это не было похоже войну с троллями, о которой рассказывали летописи. Если в ней объединенные силы эльфов и людей сражались с амани, то тут друг на друга шли войной две половины планеты. Смерть двигалась беспощадно, как гоблинская самоходная установка, раздавливая под собой тысячи солдат, самых сильных, самых везучих. Времена изменились, изменились и войны. И то, что раньше казалось безбожным варварством, сейчас стало обычным оружием. Сильвана, так яростно ненавидящая Короля-лича, без колебаний воспользовалась его методами.       Мрачные мысли все сильнее давили на Лор’темара. Он не заметил, как свет, падавший из окна, окрасил камеру в багровый, а затем в мертвенно-бледный. Измученный тяжелыми думами, лорд незаметно погрузился в тревожный сон, сидя прямо на полу.       Лор’темар проснулся от звука открывающейся двери. Стражник вновь принес еду. Второй стоял за дверью и неотрывно следил за син’дораем. Затем оглядел камеру и приказал подчиненному прибраться. Солдат бросил недобрый взгляд на пленника и поставил лавку на место, собрал посуду и спихнул еду с пола в отходную дыру.       — Постарайтесь больше не мусорить, господин лорд. Иначе в следующий раз Дэниелс протрет пол вашими патлами, — процедил надзиратель, и оба стражника ушли по коридору. До Лор’темара донесся их разговор.       — Почему мы вообще должны носиться со всей этой мразью? Они скинули чуму на наших ребят, а мы им жратву на подносе!       — Потому что мы — не они, Дэниелс. Мы не убиваем всех без разбору. Хотя я бы с удовольствием посмотрел, как вся их гнилая верхушка болтается на штормградских реях.       — Гнилая там только одна, — гоготнул Дэниелс.       — После того, как они позволили ей убить и поднять из мертвых своих же, они все прогнили до костей.       — А если они не знали, что она так может?       — В таком случае, они — сброд под каблуком, а не военная Орда.       Лор’темар понял, что в плену был не только он. Было подло радоваться чужому несчастью, однако, это слегка увеличивало шансы того, что за ними пошлют спасательный отряд. Да и плен —это все же лучше, чем смерть от чумы. Все, что угодно лучше, чем смерть от чумы. Хуже, пожалуй, только сгореть заживо.       Чувство голода давало о себе знать. Лор’темар подошел к столу. Для пленника обед был королевский: приличный кусок прожаренного мяса, ароматные тушеные овощи, пара ломтей свежего хлеба и стакан вина, разбавленного водой. Желудок заурчал в предвкушении трапезы. И все же, подозрительность взяла вверх. Лор’темар пересилил себя и отвернулся от еды. Дабы не искушать себя, он хотел было выбросить еду в отходную дыру, но не смог. Син’дорай вспомнил, как голодали эльфы в первую зиму после разрушения Солнечного Колодца, и руки не поднялись избавиться от пищи, пусть даже она была из складов Альянса. Борясь с чувством голода, Лор’темар укутался в покрывало и позволил воспоминаниям заполнить разум.       Лорд вспоминал, с каким отчаянием привыкшие к безоблачной жизни эльфы бились за выживание. Как следопыты обучали городских банкиров и писарей плести ловушки и стрелять из луков, а жены аристократов изнеженными руками стирали бинты и накладывали их на страшные раны, оставленные нежитью. Как во дворце Ярости Солнца был разбит огромный лагерь для выживших, для тех, чьи дома были превратились в руины на тропе мертвых, и оставшиеся в Луносвете магистры делили кров с простолюдинами. Страшнее всего было смотреть на север. Казалось, что столб света, исходящий от Солнечного Колодца, навсегда впечатался в небо, однако теперь там зияла пустота и силуэты разрушенного Плато. Но, несмотря на все ужасы, син’дорай твердили друг другу: «Луносвет выстоит». И он выстоял. По крупицам собирая силы, восстанавливая разрушенное, постепенно оттесняя плеть. В одиночку они сражались с огромной армией мертвых, брошенной Артасом на материке. Никто, кроме Сильваны, не предложил им помощь. Тогда Лор’темар не мог и думать об отказе. Он пытался сохранить государство и народ эльфов, дабы вместе восстановить Кель’Талас к возвращению законного наследника, который принесет им спасение от магической зависимости. Как он мог не согласиться на помощь генерала следопытов, отдавшей жизнь ради защиты своей родины? Как он мог знать, чем это обернется… Если бы он отказался и продолжил воевать своими силами, то прибывший из Запределья Роммат обнаружил бы только вымороженные руины. Син’дорай нужно был выживать. Не бывает верных и неверных решений. Бывают лишь действия и последствия. Последствием спасения син’дорай от магической зависимости стал раскол в их рядах; последствием получения помощи от Орды — участие в каждом ее военном конфликте. Но до тех пор, пока стоит Луносвет, Лор’темар будет выбирать те действия, что пойдут на благо его родины. И управляться с последствиями этих действий.       Послышались шаги в коридоре. На этот раз, одного человека. Шаги были не тяжелые, не было слышно звона доспехов. Должно быть, его пришел проведать целитель. Щелкнул замок. Лор’темар поднял голову… и не поверил себе. В его камеру безо всякой охраны абсолютно спокойной вошел король Штормграда. Он был одет в простой камзол, даже не позаботившись о какой-либо защите. В его руках было целебное зелье и бинты.       — Приветствую, Лор’темар. С твоего позволения, я пришел, дабы осмотреть, как заживают твои раны.       Лор’темар узнал его голос. Именно он приходил в первый раз и очистил рану от заражений бездны. Он же снял кандалы. Что за блажь нашла на короля людей, неужто так он чистит свою совесть?       — В Штормграде не осталось лекарей, раз сам король ходит по тюрьмам? — съязвил син’дорай.       Ничуть не смутившись, Андуин ответил:       — Я тоже могу исцелять раны и не вижу ничего зазорного в том, чтобы облегчить работу своим людям. Так ты позволишь? Бинты лежат больше суток, может начаться воспаление. Кроме того, я должен убедиться в том, что не осталось повреждений от потока бездны.       Лор’темар молча кивнул. Андуин стал осторожно снимать с его головы старые бинты. Син’дорай злился безрассудству мальчишки. Он чувствует такую защищенность, что может просто так, один входить в камеру врага и стоять к нему вплотную.       — Я могу свернуть тебе шею прямо сейчас, король. Представляешь, как это скажется на твоем Альянсе?       — Боюсь, это будет опрометчивое решение. Главнокомандующим станет Седогрив, и тогда война будет длиться до полного уничтожения одной из фракций. Думаю, тебя не порадует такой исход, — Андуин раздвигал густые пряди, дабы нанести зелье. — Вдобавок, некому будет гарантировать благополучие эльфов. Не только тех, кто останется в Луносвете без правящего лорда, но и тех, кто сейчас находится в плену.       Кровь прилила к голове Лор’темара. Это было уже выше его терпения. Он вскочил, выбив из рук Андуина склянку с зельем и прижав его к стене.       — Смеешь шантажировать меня жизнями моих же людей, мальчишка?! Ты, видимо, не понял до конца, на что способна Орда. Мы придем…       —Прости, я не хотел, чтобы мои слова прозвучали как шантаж. Прошу тебя, успокойся. Я и не думал об этом. Я хотел сказать, что не знаю, что Генн может сделать с пленниками.       В его словах не было насмешки или угрозы. Показалось даже, что промелькнуло сочувствие. Осознавая правоту его слов, Лор’темар отпустил его и снова сел. Краем глаза он заметил, как сосредоточившийся на пальцах жреца Свет перестал угрожающе мерцать и вновь стал светить ровно. Андуин был по-прежнему спокоен. Касанием Света он залечил незначительные ушибы и срастил порванное ухо Лор’темара, которое попало под молот. Вновь забинтовал большую рану, быстро заживавшую благодаря зельям и стараниям жреца.       — Кошмары и дурные видения больше не посещают тебя?       Лор’темар отрицательно покачал головой.       — Стражники доложили, что ты отказываешься от еды. Ты боишься, что тебе подмешают зелья, туманящие разум? Но почему тогда ты позволяешь мне лечить твои раны?       — Ты не представляешь угрозы, — сквозь зубы ответилЛор’темар.       — В таком случае, я не допустил бы, чтобы кто-то опоил тебя. Тебе нужно пополнить силы…       — Мне нужно знать, что с моими людьми, — прервал его лорд. — Мне нужно знать, что ты не лжешь и не пытаешься играть в подлые игры.       Андуин пристально посмотрел на Лор’темара.       — Я дам тебе подтверждение моих слов, — немного помолчав, пообещал он и вышел из камеры, заперев дверь.       Лор’темар в возбуждении зашагал по камере. Визит короля взбудоражил его. Син’дорай отругал себя за излишнюю вспыльчивость. Эмоции — ключ для врага. Однако, точащие его незнание и бездействие пробивали огромные дыры в броне самообладания. Что нельзя было сказать о Ринне. Мальчишка был спокоен так, словно находился в своих покоях, а не в тюрьме, когда даже стражники не успеют ему помочь. Лор’темар не без злорадства представил, как старый пес будет тыкать юного короля носом, словно щенка, указывая на его безрассудство. Как можно быть настолько уверенным в своей правоте? Жрец на посту лидера государства это всегда безумие. Безумнее разве что мертвец, командующий живыми.       Чего хочет от пленников Альянс? Точно не обмен, поскольку Сильвана попросту не брала пленников.Значит, информация и сотрудничество. Интересно, кого еще из Орды они посчитали склонными к предательству? Мысль о том, что Альянс считает его способным на такое, невероятно злила Лор’темара. Да, когда-то он хотел вести переговоры с Ринном о возвращении эльфов в Альянс или хотя бы о гарантии нейтралитета на случай выхода из Орды. Правящий лорд не желал видеть, как син’дорай становятся винтиками в военной машине Гарроша, который и не думал об их благополучии. Однако, Серебряный союз и лично Праудмур похоронили заживо всякую надежду на восстановление дружественных отношений. Альянс дал понять, что не нуждается в эльфах крови, а раз так, то ни о каком сотрудничестве не может идти и речи. Гаррош, мечтавший об истинной Орде для орков, повержен, и Орда снова стала равной для всех. В конце концов, правящий лорд Кель’Таласа не дворняга, чтобы бежать туда, где кормят. Честь для син’дорай — не пустой звук, и верность Орде, спасшей их в тяжелые времена, они будут хранить. Прошлый горький урок дал понять, что из себя представляет Альянс. Никто не остановил резню в нейтральном городе магов. Лор’темару пришлось освобождать Похитителей Солнца, свой народ, с помощью Великого Магистра. Равно как никто не заступился за тех, кого Гарритос отправил в темницы Даларана. Где был Штормград, бездна его побери, когда нежить глодала весь север материка? А теперь, с помощью Лор’темара они хотят получить преимущество в войне? Ну что ж, их клещи и дыбы развалятся раньше, чем Альянс добьется от него хоть какой-то информации. Вот только будут ли им доверять в Орде? Не заподозрят ли в них предателей… да и вообще, пришлет ли Сильвана людей для их освобождения, не заклеймив перебежчиками и не поставив на них крест. Насколько помнил Лор’темар, она запланировала переговоры с принцессой зандаларов. Тролли — мощный союзник, имеющий огромный флот. Так ли сильно ей будут нужны эльфы крови. Неужто, она и в правду просто поделит мир на две части?       Тем же вечером Лор’темар получил подтверждение слов Андуина. Он сидел на лавке, погруженный в мысли, и его слух поймал звуки шагов в коридоре. На этот раз их было больше: как минимум, трое стражников и кто-то еще. Снова Ринн? Он вгляделся в тьму, не пробиваемую сумеречным светом, и сердце его забилось чаще. Тот, кого стражники вели перед собой, не мог быть человеком — его выдавал высокий рост и легкость шага. Лор’темар прислонился к решетке, вглядываясь в коридор и пытаясь совладать с собой. В темноте затеплились светлые волосы и мятного цвета глаза.       — Отойди от двери и встань в противоположный угол так, чтоб мы тебя видели, — приказал один из стражников. Лор’темар послушно отошел, не отрывая глаз от коридора.       Халдарон шел, прихрамывая на правую ногу. Вид его был неважен, однако глаза светились бодростью. Он кратко улыбнулся солнечной улыбкой лорду. При входе в камеру, стражник приказал ему просунуть руки сквозь прутья и расстегнул кандалы. Друзья крепко обнялись.       — Десять минут, голубки. И без глупостей, — буркнул начальник стражи и достал песочные часы. Он прислонился к стене и поглядывал на песок, время от времени хмурясь от звуков неизвестного ему языка. Остальные стражники стояли у дверей, держа наготове обнаженные мечи.       — Хвала Солнцу, ты жив, — Лор’темар не выпускал друга из объятий. Камень, весом во всю Террасу Магистров, спал с его души.       —Anar’alabelore, мой дорогой друг, — почти пропел Халдарон, — если бы я умер, кто бы следил за тем, чтобы ты не зарылся в своем кабинете в бумагах?       — Что с тобой было? Что было в Лордероне?       — О, тебя, как я погляжу, не снабжают информацией ребята Великого Магистра? Неужто нашлось место, куда они не добираются? — Халдарон, прошу, не томи, — Лор’темар изобразил страдание на лице.       — Что ж. После того, как тебя схватили, отряд, прорвавшийся к стене, ушел. Следопыты пытались защитить тебя, но их оттеснили. Нам ничего не оставалось, кроме как медленно отходить из города, — голос Халдарона вдруг посерьезнел; между бровей появилась морщина. — После того, как Сильвана распространила чуму, отходить пришлось быстрее. Когда мы почти достигли южных ворот, снова налетели дворфы. Чертова птица трепала меня, пока ее не подстрелил кто-то из ребят. Меня отшвырнуло на землю, ногу сломал. Жутко было видеть, как следопыты хотят прийти к тебе на помощь, но боятся этого отвратительного зловония. Какой-то грифон подхватил меня и рванул прочь. Последнее, что я видел — как воеводу Саурфанга, оборонявшего вход во дворец, заковывают в кандалы. Потом дворф дал мне по голове. Вот все, что я знаю.       Какое-то время оба эльфа молчали.       — Значит, Саурфанг в плену. Кто еще?       Халдарон покачал головой.       —Не имею сведений, господин лорд. Я видел, как они подбирали с зараженной земли еще кого-то из наших, но что с ними, я не знаю. В камерах на этом этаже я их не видел.       — И тебя не допрашивали?       — Нет. А тебя?       — Тоже. Но зато ко мне пришел Ринн. В качестве лекаря.       — Ну надо же, — Халдарон удивленно вскинул брови, — какая честь. И ничего не выпытывал?       — Ничего. Но, наверняка, ему нужны планы дальнейших действий Сильваны. А я теперь и не уверен, что хоть что-то знаю. Впрочем, это даже к лучшему — будет легче… когда будут спрашивать.       Халдарон пристально взглянул на друга. Лор’темар поджал губы.       — Не обнадеживай себя иллюзиями. Не за просто так нас лечат и приносят еду. Теперь мы полностью в их руках, и единственное, что их связывает — это идеализм короля-мальчишки. Будь на троне его отец, с нас бы уже давно сдирали кожу.       — Будем надеяться, что мы все еще нужны Орде, — вздохнул генерал. — Все эти железные сапоги и дробители в коридорах меня не радуют.       — Что бы ни случилось, Халдарон, — правящий лорд положил руку на плечо друга, — чтобы ни пришлось вытерпеть, помни — за нами Кель’Талас.       Халдарон помрачнел.       — Ты тоже думаешь, что это — их следующая цель?       — Я ни в чем не уверен. До этого момента я был уверен, что Сильвана не станет воевать… такими методами. Насколько мы представляем для нее ценность теперь — неизвестно. Она бросила своего воеводу как игрушку псам. У нее определенно есть планы действий, которым она следует, но вот какая роль уготована в них эльфам… этого я теперь не знаю. Но так или иначе, мы будем стоять до конца.       — Я должен сказать тебе одну вещь, Лор’темар. Я выполняю твои приказы. Я воюю и проливаю кровь в конфликтах Орды. Я готов делать это еще тысячу лет. Но в первую очередь — я делаю это во благо нашей родины. Я буду биться за бывшего генерала следопытов до тех пор, пока она гарантирует безопасность Кель’Таласа. И если станет известно, что она хочет поступить с ним так же, как поступила с Подгородом — клянусь Солнцем, Лор’темар, я разверну войска и лично брошу ее голову к ногам мальчишки и старого пса.       Лорд покачал головой.       — В другое время и в другом месте я бы уже разжаловал тебя до рядового за такие слова. Ты уже готов сдаться на милость этого благовидного юноши. История с Серебряным союзом тебя ничему не научила? Как славно ты разбил троллей в Зул’Амане вместе с младшей Ветрокрылой, утверждая, что это и ее дом тоже. И как весело она потом вырезала Похитителей Солнца под ручку с Праудмур, ни в чем не разобравшись! А напомнить тебе, кто защищал нас от Плети, а кто бросил нашего принца томиться в даларанской тюрьме?       Халдарон смотрел на своего друга, в волосах которого спрятались последние лучи блеклого солнца. Был немного непривычно видеть его без повязки на слепом глазу. Иногда генералу следопытов казалось, что и политическое зрение Лор’темара работает также — одну часть картины он видит в мельчайших деталях, а к другой просто поворачивается незрячим глазом. И хорошо, если рядом есть Роммат, чтобы предупредить удар из слепой зоны.       — Сильвана изменилась с тех пор, — тихо произнес Халдарон, — неужели ты не видишь? Или просто не хочешь признаться себе?       — Кем бы она не была, Кель’Талас состоит в Орде, — сквозь зубы проговорил Лор’темар, — и мы будем верны ей.       — Я не призываю тебя к измене, — мотнул пшеничными прядями Халдарон, — я лишь говорю о том, что благополучие Кель’Таласа для меня на первом месте. Но все, что я могу — это спланировать атаку и повести в нее войско. Причину для нее придумываете вы, в шатре вождя. А ты, кажется, сам ее не знаешь, ради чего мы воюем.       Лор’темар сжал кулаки и выдохнул.       — Все, что я делаю, я делаю на благо Кель’Таласа, — отчеканил он фразу, которую не раз повторял себе.       — Я знаю, — ободряюще улыбнулся Халдарон и потрепал лорда по плечу, — и в этом я всегда буду на твоей стороне. Что касается допросов, можешь не беспокоиться, я ничего не выдам.       — Сколько следопытов мы потеряли? — Лор’темар перевел разговор в другое русло.       — Около четверти во время битвы, — с горечью ответил генерал. — Надеюсь, что оставшиеся смогли выбраться из города до того, как чума распространилась.       — Если Саурфанг оборонял вход, а Сильвана с Гнилостенем остались во дворце, кто организовал отход?       — Кровавое Копыто.       — Интересно, как он отнесся к поступкуСильваны…       — Думаю, он в ярости. Верования тауренов не поощряют такие способы ведения войны.       — Ты хромаешь. Тебя не лечат? — обеспокоенно спросил Лор’темар, вспомнив походку друга.       — Лечат, просто неспешно. Но и на том спасибо. У троллей, например, такой роскоши в плену не было, максимум — тебя не использовали как манекен для тренировки детей. А тут даже кормят.       — Думаешь, это безопасно есть? — Лор’темар слегка удивился неосмотрительности генерала.       Халдарон смущенно ухмыльнулся.       — Я заставил целителя попробовать тот кусок, на который укажу я.       — И он согласился?       — Конечно, — Халдарон хитро улыбнулся. — Как служитель Света может допустить, чтобы страждущий умер от голода из-за его гордыни?       Улыбка Халдарона всегда была заразительна. Хмурые морщины на лице правящего лорда разгладились.       — Ничего, как выберемся отсюда, напьемся от души, как раньше. Заодно и Роммата напоим. Нечего ему вечно надираться в одиночестве. Вот ты видел когда-нибудь его вусмерть пьяным?       Брови Лор’темара вновь уныло опустились.       — Видел. Спустя пару дней после битвы на Плато.       Халдарон прикусил губу. Попытка приободрить друга провалилась.       Остаток времени они сидели молча, плечом к плечу, пока резкий удар о решетку не заставил обоих вздрогнуть.       — Время.       Два син’дорая кратко обнялись, произнеся талассийское благословение, после чего Халдарон покорно протянул руки за решетку. Стражник надел кандалы и вывел его из камеры. До конца темного коридора Лор’темар не сводил с него взгляд.       В душе правящего лорда установился хрупкий покой. Он был безумно рад, что генерал был жив, и в тоже время, скорбел о его пленении. Неизвестно, выйдут ли они отсюда живыми. Но теперь остается только ждать. Изучать темницу, продумывать план побега. Он не говорил об этом с Халдароном, опасаясь, что кто-то из надзирателей знает талассийский. Но они без слов понимали, что каждый из них будет работать над побегом.       Одновременно с этим Лор’темар задумался над словами своего генерала. Халдарон честно озвучил то, что лорд гнал от себя. Осознание того, что он не одинок в своих мыслях немного бодрило. Однако, Халдарону было легко говорить об этом. Да, он — советник правящего лорда, но, в конечном итоге, не он сидит на советах Орды, не он планирует политические решения и не он отчитывается перед вождем. Лор’темар вспоминал чувство прогулки по конскому волосу над пропастью, когда оспаривал решения Гарроша в последние годы, когда его политика была очевидна всем. В любой момент он готовился отдать приказ об эвакуации всех эльфов из ордынских городов, в которых наблюдалась особая лояльность вождю. И если Гаррошбы просто учинил репрессии син’дорай, то Сильвана, в случае подрыва доверия, будет действовать гораздо хитрее и коварнее.Она не раз проявляла хладнокровную жестокость, вспомнить только, как она расправилась с советом Отрекшихся, что пытались взять власть в Подгороде в свои руки. Или же, просто присматривали за порядком, пока их королева правила в Оргриммаре? Сильвана и правда изменилась после своей смерти, однако сейчас, кажется, она обрела новую степень мрачной ярости. Первым же ее крупным шагом на посту вождя стали репрессии, внешнюю политику она сделала очередной войной, не советуясь ни с кем, кроме воеводы и Гнилостеня. Неужели все повторяется, как было тогда?       Лор’темар попытался отогнать от себя тяжелые мысли. У него будет еще очень много времени, чтобы все обдумать. Пока он просто тихо радовался тому, что его ближайший друг был жив. Эльф встал и начал медленно бродить по камере, разминая затекшие мышцы. Его взгляд вновь набрел на стоявшие на столе деревянные тарелку и стакан. Он не вытерпел и осторожно откусил мясо из середины куска. Вкусовые рецепторы не обнаружили ничего подозрительного. Зато все нутро заурчало, радуясь долгожданной пище. Лор’темар дал себе обещание не поддаваться дурманящим зельям, если они все же есть, после чего не без удовольствия поглотил ужин.       На следующее утро вновь пришел Андуин. Лор’темар предполагал это: наверняка, король захочет посмотреть, возымел ли его ход влияние. Син’дорай заметил чуть видные под юной кожей следы бессонницы. Жрец в последний раз возложил руки на рану и снял бинты.       — Не надейся, что теперь я стану перебежчиком, — гордо бросил Лор’темар. — Эльфов крови не сломить.       — Я не стал бы оскорблять тебя такими предложениями, — спокойно ответил Андуин.       — Тогда чего ты хочешь от нас?       Король Штормграда сложил руки на груди. Его юное лицо стало не по годам хмурым.       — Все, что я хочу сейчас — это как можно скорее закончить эту войну. И потерять как можно меньше своих людей.       — Я тебе не помощник в этом.       — Я понимаю. Но также я хочу понять всего одну вещь — зачем Сильвана начала войну?       Лор’темар поморщился.       — Неужто у тебя не было учителей, которые пояснили бы тебе военную тактику, раз ты просишь меня рассказать элементарные вещи? Сильвана воспользовалась преимуществом в виде азерита и начала действовать на опережение.       — На опережение? Она действительно считает, что Альянс напал бы первым? Или прикрывается этими словами, чтобы сделать вид, будто она защищается от нашего вторжения?       — Я не поверю в чистоту твоих намерений, мальчик. Я достаточно погряз в политике, чтобы понять, что здесь нет хороших и добрых. Жизнь еще раскроет тебе глаза, раз ты сам упрямишься.       Андуин задумался.       — Когда на Расколотом берегу погиб мой отец, многие говорили, что виной тому была Сильвана, бросившая Альянс без поддержки Орды. Однако, я не давал приказа Седогриву мстить ей в Штормхейме. Я мог бы озлобиться и объявить ей войну, но не сделал этого, хотя многие призывали меня. У нас была более важная цель. Я думал, что и сейчас главное для всех нас — помочь планете, тело которой пронзил мечом падший титан. Я не раз отговаривал отца от жестоких мер, даже когда перевес сил был на стороне Альянса, потому что в первую очередь я думал о простых жителях, которые погибнут в очередной борьбе за месть или могущество одного.       — Простые жители, — усмехнулся Лор’темар. — Можешь спросить у своих стражников, что они думают об ордынцах. Насколько сильно они презирают нас, что надели кандалы на того, кто был без сознания и с пробитой головой.       Андуин поморщился.       — Я снял их. Я думаю, в них говорила память прошлого. Память прошлых воин, разбуженная новой войной. Но ведь мы могли бы разорвать порочный круг. Вы — уже не та Орда, что пришла к воротам Штормграда из Темного Портала. И мы — не тот Альянс, что нападал на Оргриммар.       — Однако, мы и после этого успели попортить друг другу немало крови. Между врагами не будет доверия. И Расколотый берег хорошо это показал.       — А если бы ты был вождем Орды, ты бы развязал войну?       Колкости застряли в горле Лор’темара. Вопрос Андуина застал его врасплох, хоть он не подал виду.       — Если бы это было нужно для Орды.       — А что нужно Орде? Ее не гонит голод, катаклизм не раскалывает ее землю, ею не владеет скверна и она не освобождается от рабства. Раньше мы все воевали за территории. Орки и люди, орки и эльфы, эльфы и тролли. Но теперь, почва для конфликтов исчерпана. Военная кампания Гарроша показала, чем чревато дальнейшее проявление агрессии друг к другу. Теперь у каждого есть свой дом. Наш общий дом — Азерот — нуждается в нашей помощи. Мы должны думать о том, как помочь ему. Но вместо этого, мы снова воюем. Во имя чего, Лор’темар?       — Рано или поздно, кто-то начал бы ее первым. Ты и впрямь столь наивен, как о тебе рассказывают. Могу лишь посочувствовать Штормграду.       — Ты говоришь это, как член Орды. Я прошу ответить тебя, как жителя Азерота.       Лор’темар снова замолчал. Слова короля начинали размывать его стойкость.       — Ведь есть нечто более важное, чем Орда и Альянс, — продолжал Андуин, — это мир в каждом доме на планете. И жизнь самой планеты. Только недавно мы сообща отбили нападение демонов, что хотели уничтожить нас, а теперь, не успев оправиться, мы снова убиваем друг друга.       — Мир не может длиться вечно, — холодно произнес Лор’темар.       — Я знаю. Но это не значит, что не стоит прикладывать усилий к его сохранению.       Син’дорай горько усмехнулся. Он даже проникся сочувствием к юноше, которого жизнь заставит расстаться с мальчишеским идеализмом самыми жестокими способами.       — Я воевал, сколько помню себя. Воевал еще тогда, когда твой дед питался молоком матери.       — Эльфы защищались от троллей, сжигавших их деревни вместе с жителями. А теперь они идут за той, что сама сжигает города, — парировал Андуин. — Я боюсь, что Сильвану не интересует благополучие Орды.       — И что же ее интересует, по твоему мнению?       Король Штормграда замолчал. Он прислушивался к себе, прежде чем сказать то, о чем задумывался с самого начала войны. В его ладонях появилось чуть заметное свечение.       — Иногда я чувствую, как Свет указывает мне путь. И, выбирая его, я еще ни разу не ошибся. И сейчас мне видится, что Сильвана заботится не об Орде. Ей нужна лишь смерть как можно большего числа живых. Поэтому она сожгла Тельдрассил вместе со всеми кал’дорай, вместо того чтобы осадить его и стянуть наши войска. Поэтому она залила чумой город, ставший домом для ее народа, не спасая раненых. Ее союз с валькирами и поднятие из мертвых всех, кого убила чума, наводит меня на мысли о том, что она хочет всех сделать Отрекшимися.       Лор’темар молчал. Простые слова Андуина заставили его посмотреть на мир совершенно другими глазами, и увиденная картина поражал своей правдивостью. Никому не нужна была эта война, кроме Сильваны. Однако, все продолжали воевать. Кажется, что из этого круга не было выхода. Только если бы одна из сторон принесла страшную жертву и не ответила бы оружием на оружие. Но это было невозможно. Никому не хотелось быть завоеванными. Однако, Орду никто и не пытался завоевать. Верит ли сам Лор’темар в то, что однажды этот мальчишка, вещающий о мире, действительно пошел бы войной на Орду? Да даже если так, с помощью азерита, восстановив свой военный резерв после нападения Легиона, они разбили бы Альянс в прах. Неужели, Сильвана действительно озлобилась на живых и стремится всех превратить в нежить? Правящий лорд вновь почувствовал себя как тогда, несколько лет назад, когда бывший генерал следопытов пришла к нему за долгом. Перед ним вновь стоял выбор: вступить в союз для борьбы против общего врага и принести в жертву своих людей или остаться один на один с неумолимой силой, несущей смерть всему живому, и молиться, чтобы смертоносный вихрь пролетел мимо.       — Я не посмею выступить против нее. — наконец произнес син’дорай. — Если то, что ты говоришь о ней, правда, она просто уничтожит мой народ. Бросит его на ваши же мечи.       — Но, если ты будешь не один? Есть и другие в Орде, кто понимает, какую угрозу несет Сильвана.       — Ты предлагаешь мне толкнуть другого на смерть? Совершить переворот чужими руками? О какой чести Орды можно тогда говорить? — возмутился Лор’темар. — Похоже, что ты просто хочешь вбить клин между нами и победить.       — Я не хочу видеть мир в одном цвете. Каждый достоин жизни. Неважно, в Альянсе он или в Орде. Я хочу закончить войну. Не хочу, чтобы мои слова вновь звучали как угроза, но сколько эльфов крови еще умрет, прежде чем это случится?       — Я не пойду на предательство Орды, какими бы благородными целями это не оправдывалось. И о своем народе я позабочусь сам, — отрезал Лор’темар, глядя в глаза Андуину. В них промелькнула едва заметная печаль.       Король Штормграда встал и подошел к двери.       — Орду уже предали. Жаль, что ты этого не видишь, — сказал он, прежде чем выйти из камеры и закрыть ее.       Оставшись один, Лор’темар долгое время слушал тишину. На сердце у него вновь лежал камень, тянущий ко дну. Пора было признаться себе, что многое изменилось. Сильвана больше не была защитницей Кель’Таласа. Более того, она превратилась в то, что ненавидела с момента своей смерти. Осознание этого ледяной глыбой сковало разум правящего лорда. Слова Андуина нашли отклик в его душе и разлились горьким осознанием. Ради благополучия своей родины, Лор’темар снова должен стать орудием в руках вождя, которого это самое благополучие не заботит. Теперь казалось, что Сильванаустроила этот мировой пожар не ради Орды, а просто из ненависти ко всему живому. И в его топку она бросит кого угодно.Лор’темар запретил ей поднимать из мертвых кого-либо из син’дорай, таким образом открыто уже выступив против ее намерений, так может, стоит продолжать стоять на своем? Лорд потряс головой. Как будто сам заразился наивностью мальчишки, что можно просто так взять и заставить Сильвану свернуть войну. Нужно продолжать воевать, убеждая себя в том, что это идет на благо Орды. Все только начинается. Лор’темар устало закрыл глаза и сжал феникса на своей груди.       Больше Андуин не приходил. Правящий лорд остался один, предоставленный сам себе. Он бесконечно долго размышлял об их разговоре, о судьбе Орды, о судьбе Азерота. Сомневался, насколько можно было доверять королю, думал, кому вообще можно доверять. Раз за разом продумывая различные варианты будущего, он пытался оценить, как это скажется на Кель’Таласе. И каждый раз он приходил в отчаяние, когда понимал, как хрупок мир в нем, пока он зависит от непредсказуемой и жестокой банши. Эти мысли и бессонница, вкупе с одиночеством, были хуже пыток. Лучом света были редкие записки от Халдарона — их передавали надзиратели вместе с обедом. Оба эльфа понимали, что скорее всего их читает какой-нибудь офицер ШРУ, владеющий талассийским, поэтому просто делились отвлеченными мыслями и воспоминаниями о доме.       В один момент он заметил, что охрана камер усилилась — к обычным надзирателям добавились солдаты 7-го легиона. Лор’темар забеспокоился: возможно, разведчики Альянса донесли о готовящейся операции по освобождению узников. Но смогут ли ордынцы одолеть стражу? Все-таки 7-й легион был элитным подразделением армии Штомграда. И вот, в одну из ночей, узник проснулся от звуков сражения в коридоре. Он вскочил с лавки и стал прислушиваться. В голосах отряда Лор’темар узнал первую чародейку Талисру и Рокхана. Они с боем пробирали к камерам. Но, когда они, наконец, достигли его темницы, правящий лорд понял, что Сильвана послала отряд в первую очередь не за ними. Альянс захватил в плен принцессу зандаларов, и королева банши прислала ей помощь. Вместе с ней ордынцы освободили и пленников битвы за Лордерон.       — Где же Саурфанг? — спросил Лор’темар у Халдарона, выбираясь из тюрьмы.       — Предпочел неволю служению Сильване, — ответил генерал следопытов. — Сказал, что сделал свой выбор между верностью и честью.