Немного веры в себя.

      Прошло полгода с момента моего поступления в новый детский садик, а также моей дружбы с Изуку Мидорией. Дружить с этим улыбчивым мальчишкой мне было довольно приятно. Изуку-кун, как и все другие мальчишки его возраста, увлекался, до звёзд перед глазами, профессией героев. Увы, но мне профессия героев не сильно импонировала, на это было две причины. Во-первых, я в прошлой жизни была медицинским работником, и эта профессия всё ещё была для меня очень важна. Во-вторых, отношения так называемых героев к их профессии. Возможно, я слишком категорично отношусь к людям, которые ставят карьерный рост выше моральных ценностей. Всё чаще и чаще я замечаю, что герои не столько спасают людей, сколько красуются, словно павлины, перед людьми. Очень часто они дерутся между собой за так называемую минуту славы. Я, конечно, не всех героев ставлю под одну гребенку, но с уверенностью могу сказать, что более шестидесяти процентов героев больше выпендриваются перед толпой, нежели действительно выполняют свою работу по зову сердца.       Подобно людям, которые идут в медицинскую профессию просто потому, что не знают куда податься, а затем из них получаются крайне равнодушные медицинские работники, которым плевать на то, что по их вине люди могут погибнуть, я также презираю профессию героев. Конечно, среди героев у меня есть любимчики и, как бы это не смешно звучало, но мой любимец — это герой номер один — Всемогущий. Обычно люди под номером один являются крайне лицемерными и двуликими людьми, но Всемогущий является исключением из правил. Поэтому я всячески поддерживаю Изуку-куна в его стремлении быть похожим на героя номер один.       Всемогущий для зеленоволосого мальчишки словно Бог во плоти. Я даже ему диагноз поставила — Всемогущимания. Изуку-кун на это прозвище мило надувает щёки и становится похожим на обиженного жизнью хомячка. Правда, долго обижаться мой зеленоглазый друг не может. Хотелось бы сказать, что мы с Изуку друзья не разлей вода, но увы, Изуку так и не потерял веру в своего первого в жизни друга — Бакуго. Красноглазый блондин — это его мания под номером два. Имя этой мании Каччан. На моё несчастье, у этой мании на меня точится очень острый зуб. Однако пара тройка тумаков и стойческое игнорирование насмешек в мой адрес сильно убавляют нежелательный интерес к моей скромной персоне. Блондин довольно быстро понял, что я не очень удобная жертва для насмешек. Почему-то сразу вспоминается момент, когда у Бакуго проявилась его причуда.       Случилось это через пару недель после того, как я поступила в новый детский сад. Воспитательница собрала нас всех в дружный кружок для очередной групповой игры в мячик. Я и Изуку стояли рядом, а напротив нас стоял Бакуго и его шестерки. По мере того, как мы кидали друг другу мячик, Бакуго не заметил, как своей проявившейся причудой со всей силы зарядил этим самым мячиком мне в нос, нехило его так разбив. Я в начале даже не поняла, что случилось, перед моими глазами из ладоней Бакуго появились искры с противными хлопками, и мяч, который он хотел мне кинуть, со всей силы ударил по моему красивому носику, который не оценил силы удара и не менее противно хрустнул. От шока я даже не почувствовала боли. Хотя в прошлой жизни я пару раз ломала нос и с уверенностью могу сказать — это очень и очень больно. Воспитательница, что внимательно до этого смотрела за нами, широко раскрыла глаза и быстро подскочив ко мне, приложила к моему многострадательному носику платок, чтобы остановить кровотечение и ещё сильней не испачкать моё любимое белое платьишко с покемончиками. Судя по довольно большим красным каплям на белоснежном платье, отстирать это безобразие будет крайне тяжело. За порчу имущества, а также моего прекрасного личика, я добавила улыбающемуся блондину ещё пару очков ненависти. В моей голове уже созрел план мести, где я обязательно сделаю так, чтобы нос блондинчика познал те же страдания, что и мой. Жаль только утопить этого несносного мальчишку в его соплях и слезах я не смогу. А ведь очень сильно хочется. Изуку, что с искренним испугом смотрел то на меня, то на своего ненаглядного Каччана, пытался понять, что ему делать. С одной стороны, нужно отругать Бакуго за то, что он посмел тронуть моё лицо, с другой стороны, нужно было успокоить меня и заверить, что блондин получит по заслугам.       Решив, что мне помощь не нужна, я слегка невнятным голосом попросила воспитательницу позвонить моей маме, чтобы она забрала меня с собой и отвезла в больницу на рентген, чтобы удостовериться, что мой нос не сломан. Воспитательница согласно закивала и, быстро уйдя в раздевалку, открыла мой шкафчик. Достав из рюкзака с Hello Kitty мой скромненький сотовый телефон с ракушкой, быстро набрала номер моей мамы, говоря себе под нос какая я умная и самостоятельная девочка. Про себя я же говорила: «Ну-ну, дорогуша, я всё же не первый десяток лет по этой земле хожу и плевать, что почти три десятка лет была совершенно в другом мире».       Пока воспитательница кратко описывала моей маме по телефону, что со мной случилась небольшая авария в следствии того, что у одного мальчика проявилась причуда, мои одногруппники окружили щебечущей стайкой самодовольного блондина. Кажется, у Каччана случилась звездная болезнь. Всё его выражение лица и поза кричали о том, что он пуп земли. В ответ хотелось сказать: «Не надорви свой скромненький пупок», но даже самодовольство блондина было не так обидно, как кинувший меня Изуку. Зеленоглазый паршивец стоял в самых первых рядах возле красноглазого блондина, что с превеликим удовольствием показывал, как пот на его ладошках взрывается с небольшими хлопками. У Мидории разве что звёзды не сыпались из глаз от восторга причудой его друга, а то, что его второй друг стоит в одиночестве, сиротливо прижимая к уже опухшему носу розовый от крови платок, явно прошло где-то на периферии его сознания. Не будь я взрослой, полностью сформированной личностью, от обиды разрыдалась бы на месте, но, сжав губы в прямую линию, с гордо поднятой головой я подошла к, уже поговорившей с моей мамой, воспитательнице.       — Веста-чан, твоя мама сказала отвезти тебя в больницу, поэтому собирай свои вещи, я отведу тебя и, дождавшись твою маму, вернусь обратно.       — Мацуока-сан, а кто останется с другими моими одногруппниками? — задала я довольно интересный вопрос, на который моя воспитательница не ответила, так как буквально через пару секунд я увидела другую женщину в форме, которую носят воспитатели в этом детском садике.       Как только женщина, которую я увидела быстро кивнула Мацуоке-сан, меня попросили сменить обувь и, схватив мои вещи с любимым рюкзачком, вывели на улицу, где нас уже ждало вызванное воспитательницей такси. До больницы я и моя воспитательница доехали за пятнадцать минут. Меня быстро отвели в кабинет педиатра, который бегло осмотрел мой нос и, недовольно покачав головой, сказал топать на рентген. Воспитательница, еще сильней поджав свои губы, быстро отдала меня в руки шустрой медицинской сестры, которая отправила меня в нужный кабинет. Быстро посадив меня на стол и дав четкие указания, что мне не нужно делать, когда она выйдет в другое помещение, напоследок сказала не бояться голоса, который я услышу, когда останусь одна.       Естественно, я важно покачала головой и, оставшись только в одних весёлых труселях с мордочкой панды на моей филейной части, пыталась не трястись от холода, который почему-то очень часто бывает в рентген-кабинетах. Быстро сделав снимок моего лица, мне дали разрешение на то, чтобы одеться, тихонько выйти за дверь и посидеть на мягком диванчике возле кабинета, пока медицинская сестра не распечатает рентгеновские снимки. Я опять важно покачала головой и сделала так, как меня попросили. Диванчик возле кабинета мне очень понравился, он был мягкий, тёплый и приятного мятного оттенка. Выйдя из кабинета, медицинская сестра взяла меня за руку, повела обратно в кабинет педиатра, время от времени поправляя под мышкой мой рентгеновский снимок. В кабинете меня ждала мама, которая гневно посмотрела на почти белую, как полотно, воспитательницу. Что-то мне подсказывает, что пока я сидела на диванчике, моя родительница вправляла мозги Мацуоке-сан. Педиатр взял у медсестры снимок и, повертев им на свете потолочной лампы, недовольно цыкнул и вынес вердикт:       — Перелом, который неправильно сросся, — видя, как моя мама по-птичьи склоняет в недоумении голову, объяснил: — Судя по снимку, ваша дочь сломала свой нос и от шока его вылечила, но сделала это быстро и неаккуратно, и из-за этого перелом зажил неправильно. Придется сломать нос во второй раз и соединить кости на этот раз правильно.       —Доктор, вы же сейчас не встанете и не ударите меня по моему носику, чтобы его сломать? — пропищала я в панике, совершенно забыв о том, что есть более рациональные и безболезненные медицинские процедуры, чтобы вправить кости носа.       — Ну что ты, моя дорогая, я же не злодей. Иди вместе с моей помощницей в операционный кабинет, где тебе сделают небольшой укольчик, и ты уснёшь. А когда проснёшься, у тебя будет твой ровный нос, как до твоего несчастного случая с мячиком. Ты же мне веришь? — мило улыбнулся в свои усы педиатр и, дождавшись моего кивка, вновь отдал меня на попечение медицинской сестры. Ну, а дальше всё было как в тумане. Меня очень быстро привели в хирургический кабинет, попросили вытянуть свою руку и сделали укол в вену, после которого буквально через минутки две-три, меня невыносимо потянуло в сон. Когда я проснулась, первым делом стала ощупывать свой нос, который самодовольно говорил: «Со мной всё хорошо, а дальше будет только лучше». Толком не избавившись от тумана в голове, я оказалась в тёплых руках моей мамы, а затем повторно вырубилась и проснулась во второй раз уже поздно вечером у себя дома на любимой кроватке.       Быстро встав со своей кровати, я направилась на кухню, чтобы выпить холодной водички, ибо в горле правила пустыня Сахара. На кухне оказались мои родители, которые писали что-то на белом листе формата А4. Интуиция подсказывала, что это было адресовано родителям Бакуго Кацуки. Я искренне надеюсь, что родители вложат мозги в эту светловолосую и крайне пустую головку правила хорошего тона, а также сбросят спесь с его непомерно высокого эго. Родители, которые увидели меня, сиротливо стоящую в дверном проёме, быстро отложили все свои дела, окружили меня любовью и пониманием. На их воркование над моей скромной персоной я не обращала никакого внимания, ибо уже давным-давно привыкла. Когда мне наконец протянули стакан холодной воды, и я смогла нормально говорить, а не хрипеть, я задала вопрос о том, что именно родители писали на белом листочке бумаги. И в своих размышлениях я оказалась права. Родители решили не только устно высказать свои претензии родителям блондина, но и написать своё недовольство плохим воспитанием красноглазого чудовища, опять, тем же самым родителям. На моё счастье к воспитательнице у родителей не было претензий, так как она уже давно говорила о том, что между мной и шайкой Бакуго Кацуки ведется негласная война, которую воспитатели никакими силами не могут разрешить мирным путем. Впрочем, я то же самое говорила своим родителям и менять свою точку зрения в отношении одного непомерно высокомерного блондина не собиралась.       Теперь эти претензии можно будет высказать родителям Бакуго в устной форме; так сказать, буду защищать свою честь и достоинство. На следующий день, не успела я толком снять свою уличную обувь, на меня налетел зеленоволосый ураган, который, захлебываясь своими собственными слезами, повторял словно молитву слова «прости меня». Прощать я не хотела, что и сказала Изуку, который от моих слов ещё сильнее ударился в слезы. «Ну-ну, пока ты маленький, тебе плакать можно», — думала я у себя в голове, совершенно не обращая внимания на душевные метания моего друга. Возможно, это послужит ему пониманием, где существует дружба, а где существует пиявничество. На мой скромный взгляд дружба, которую разделяют Бакуго и Изуку, как раз и является примером пиявничества, где один наживается на страданиях другого зарядом бодрости и оптимизма. По мне такой вид дружбы в природе не должен существовать и всегда почему-то ассоциировался у меня с пиявками, отсюда и оригинальное название. Оставив плачущего Изуку в раздевалке, я бодреньким шагом направилась в общую комнату, где с превеликим удовольствием увидела на светловолосой голове Каччана пару тройку больших шишек. Бакуго, так же довольно быстро заметив меня, скривился так, словно сожрал лимон без сахара и вразвалочку подошёл ко мне.       Быстро осмотрев моё лицо и заметив на моём целеньком носике забавный жёлтый лейкопластырь с лицами улыбающегося Всемогущего, скривился ещё сильней и, довольно глубоко поклонившись, попросил у меня прощения. А поскольку извинения от данного индивидуума почти никогда не дождёшься, я решила ответить тем, что извинения приняты, а вот прощения поступку нет. Однако моего собеседника видимо данная оговорка совершенно не волновала. Что-то мне подсказывает, что извинился он как раз-таки из-за тумаков, которые ему поставили родители. Теперь, выполнив свой святой долг, который ему наказали родители, он смылся восвояси. Скорее всего, к своим излюбленным шестёркам. Воистину крайне выбивающий меня из себя тип. Мидорию я стойчески игнорировала еще с недельку, что было большим ударом для мальчика, но, думаю, урок он этот усвоил на всю жизнь.       После того случая со с сломанным носом, Изуку пустился во все тяжкие и буквально полз за мной на коленях, вымаливая прощение, а я всячески его игнорировала и показывала всем своим видом степень моего разочарования в нём и его дружбе. Если честно, я думала, что мальчик устанет извиняться и, плюнув на такую высокомерную особу, как я, вернется под крыло, набирающего популярность, Каччана. Но Мидория бил все рекорды по терпению, из-за дня в день продолжая всё так же просить у меня прощения. Только теперь к устным просьбам прибавились ещё и физические, а именно разнообразные подарки. Я их конечно же не брала, но каждый раз они мистическим образом оказывались в моём новеньком рюкзачке в виде костюма Всемогущего, у этого рюкзака даже знаменитые «ушки» были. Бакуго, наблюдая за унижением Изуку, лишь злобно скрипел зубами, но не вмешивался в мои с ним разборки. Видно было даже невооружённым глазом, что он не рад, что всё внимание Изуку было направлено на меня. Хоть где-то я смогла вывести своенравного блондина из зоны комфорта.       Кстати о птичках. Даже несмотря на то, что Бакуго использовал свою причуду, чтобы мне навредить, мнение многих воспитателей и почти всех моих одногруппников было положительным, и взрывоопасного блондина всячески нахваливали, пророча ему блестящую карьеру героя. Видя, как воодушевляется лицо Кацуки, я более чем уверена, что он подхватил последнюю стадию звездной болезни что, увы, уже не лечится. Я искренне надеюсь, что он приложит все свои силы на то, чтобы оправдать эту самую звёздную болезнь. Ведь если он не сможет стать героем и его мир полностью разрушится, будет высока вероятность, что он станет злодеем.       — Веста-чан, пожалуйста, прости меня, — опять завел свою шарманку Изуку, уже скорее по привычке, нежели действительно веря в то, что я его прощу.       — Повторяю в тысячный раз. Нет. Нет. И еще раз нет, — отвечаю в ответ, сама не понимая, почему не могу его простить.       — Пожалуйста, извини меня, я знаю, что поступил плохо, — ответили мне в ответ самым жалобным голоском, который я когда-либо только слышала.       — Нет, Изуку, ты не поступил плохо. Ты просто поставил меня и моё здоровье ниже новоявленной причуды Бакуго. Самое отвратительное в твоём поступке то, что причиной моего сломанного носа как раз является твой ненаглядный Каччан. Вместо того, чтобы спросить в порядке ли мой нос, ты, словно влюбленная девочка, наблюдал за причудой моего обидчика, всячески её нахваливая. Я по его вине попала в больницу, потому что он из-за своей вредности настолько сильно кинул мячик, что сломал мне нос, и мне пришлось делать операцию под наркозом, чтобы вернуть мой нос в нормальное состояние. Поэтому, я не понимаю, почему его хвалят за причуду, так ещё и пророчат светлое будущее в геройской профессии. Когда герои использовали свои причуды для того, чтобы навредить другим? Насколько я знаю, такие люди называются злодеями, — сказала я, смотря на потрясенное лицо Мидории, который видимо наконец-таки понял всю серьезность ситуации, и, кажется, начинает понимать, что Каччан не такой уж святой.       Я уже готова была начать выслушивать новую порцию извинений или же попыток Мидории защитить честь своего друга, но вместо этого Изуку развернулся на сто восемьдесят градусов и направился решительным шагом в сторону красноглазого блондина.       Заинтересовавшись столь резкой переменой в поведении Мидории, я с любопытством наблюдала за разворачивающейся на моих глазах картиной. Изуку подошел вплотную к Бакуго и, крепко зажмурившись, ударил того по лицу. Основной удар пришелся на нос блондина. От неожиданности Каччан упал на свою попу, с недоверием в глазах наблюдая, как воспитательница ругает едва не плачущего Мидорию. Я была в не меньшем шоке, ибо почти свято уверовала, что против Каччана Изуку никогда не пойдёт. А сейчас на моих глазах Изуку со всей силы ударил по лицу своего идола. Я была не права насчёт Мидории и кажется это мне пора закидывать его подарками. А я ведь еще и нос воротила от него. Такое ощущение, что мне во второй раз прилетело по многострадальному носику, да и по моей самооценке тоже неплохо прошлись.       Пока я пребывала в степени полного охреневания, за Мидорией пришла его мама, а буквально через пару минут заявилась мама Бакуго. Ох, чую, сейчас будет весело. Впрочем, я не ошиблась. Когда мама Мидории подошла к подавленному сыну и тихонечко спросила, что заставило его ударить Кацуки, Изуку в ответ рассказал наш диалог. Сказать, что это было начало огромного скандала - это значит промолчать, ибо мать Бакуго была не менее взрывоопасна, чем её сын. И как любая мать, она яро встала на защиту своего ненаглядного сыночка. Поэтому всё своё недовольство она выразила в мою сторону.       — Зачем ты заставила Изуку-куна ударить моего сына?       — Я его ни о чём не просила и тем более не заставляла Мидорию-куна ударить вашего сына, — ответила я на довольно нелепый вопрос.        — Это правда! Веста-чан не просила меня ударить Каччана, я сам так решил, — вступился за меня мой новоявленный герой.       — Тогда зачем ты решил его ударить? — продолжила свой допрос блондинка.       — Потому что Каччан специально тогда ударил Весту-чан по носу, и никто за неё тогда не заступился. Даже я, — ответил Изуку полностью разбитым голосом.       — Но ведь тогда это был несчастный случай, — ответила Бакуго-старшая.       — Вначале я тоже так подумал, но, когда стал вспоминать этот случай в деталях, я вспомнил, что лицо Каччана явно выражало злорадство, когда мячик разбил Весте-чан нос. Да и когда Каччан кидал мячик, он выглядел так, словно собирался сделать какую-то гадость. Я уверен в том, что он специально кинул мячик в лицо Весте-чан. Каччан не любит Весту-чан — это все здесь знают, — прошептал Изуку и еще сильнее вжался в юбку его мамы.       — Бакуго Кацуки, отвечай немедленно. Ты специально тогда целился в лицо Весты Прайм? — прорычала мать Бакуго, тряся сына за ухо.       — Отвали, старуха, ты мне ухо оторвёшь, да и сдалась мне эта дура? — стал отбрыкиваться от ответа, влипший по самое не могу, блондин.       — Я задала тебе вопрос, и я никакая не старуха, я твоя мать. А ну живо ответил, пока я тебе ухо не оторвала! — повторила свой вопрос женщина.       — Да. Я тогда действительно целился в лицо этой самодовольной дуры! Но я не хотел сломать ей нос! Отпусти мое ухо! — вот только после его слов, Мицуки-сан еще сильнее в него вцепилась и подвела сына ко мне.       — Я прошу прощения за поступок моего сына, так как дома он сказал, что это был несчастный случай, — она мне поклонилась и заодно заставила поклониться и своего сына.       — Изуку-кун, спасибо, что заступился за Весту-чан. Инко, у тебя действительно растет будущий герой. Не то что у меня, — сказала мама Бакуго и потащила своего сына в раздевалку, шипя на ухо сына о ждущем его пиздеце. У меня от этого вида потеплело на душе. Справедливость восторжествовала.       Инко-сан видя, что ситуация разрешилась мирным путем, погладила сына по голове и, чмокнув на прощание в макушку, отправилась на работу. Изуку же стоял словно вкопанный посередине комнаты, боясь посмотреть мне в глаза. Я же, хихикнув, сама подошла к нему.       — Изуку-кун, я тебя прощаю. Давай снова дружить! — и не дожидаясь согласия, крепко обняла вновь ударившегося в слезы, мальчишку.