Лив Рейнерс — чистая энергия.
Она горит ярче Венеры на рассветном небе. Она любит жизнь, и старается крепко держать штурвал, ловя попутный ветер, наполняющий её паруса. Лив заводная, обожает улыбаться и дурачиться как большой ребёнок, ловить солнечных зайчиков летом и падающие с неба снежинки зимой. Лив любит всё, что попадается под её горячее сердце — гитару, бардовую помаду, подруг и соседа по квартире. Лив любит видеть этого странного мальчика на переменах в школе.
Она никому не призналась, что сразу его заметила. Не типичного плохиша и бунтаря, не капитана команды по баскетболу, даже не шаблонного хулигана. Нет, его — художника, мечтателя, романтика. Туманного мальчика с поволокой в глазах.
Ноа Бум — чистая эстетика, её полная противоположность. Всё делает так, будто совершает акт искусства, акт треклятой любви к прекрасному.
Лив замечает детали. Лив никогда о них не говорит.
Она видит его пальцы, испачканные в масляной краске и держащие тлеющую сигарету, и с трудом заставляет себя дышать. А ещё не злиться ни на себя, ни на мальчика, чьи спущенные рукава рубашки чуть присыпаны пеплом и пахнут растворителем. Лив пару тройку раз замечает его взгляд на себе, но ему не более трёх секунд, и девочка совсем не придаёт этому значения. Стоит ли?
У неё пальцы в мозолях от гитарных струн, а последние тринадцать страниц личного дневника, который она ведёт ровно с восьми лет, исписаны мыслями о мальчике-загадке. Лив может думать о нём только в свой комнате, в паре кварталов от школы и подруг, на заваленной подушками кровати, изливая свои мысли только другу в бумажном переплёте. Ноа вообще не должен занимать её мысли: он целует на каждой новой вечеринке новую куклу в коротенькой юбке и пухом в голове, кружит голову глупенькой Энгел и дружит с самым смазливым повесой школы — Хайсом.
Они друг другу совсем не подходят.
Ноа — концентрированная меланхолия в кофейной чашке. А Лив предпочитает фруктовый чай по пятничным вечерам и иногда в утро воскресенья. Ноа — осень в парках, тёплый ветер, что ласкает щёки и нежную шею. А Лив любит расцветающую весну и игривое лето, радужные разводы на бескрайне синем и прохладную речную воду в жаркий день.
Вся банальная романтика совсем не про них. Лив думает, что в её нетипичном увлечении повинен октябрьский авитаминоз, и потому покупает себе упаковку лёгких витаминов. Вся их бесполезность осознаётся через пару дней в школьном саду. Аккурат после того, как Лив поставила несносного художника на место в школьном коридоре.
— Я читал это. Полная бессмыслица, — Ноа кивает на «Вино из одуванчиков» в руках Лив и садится рядом на скамейке. Закуривает отливающую фиолетовым цветом сигарету и оборачивается к ней всем телом.
— Не припомню, чтобы открывала здесь читательский клуб, — язвит трепетно любящая своё личное пространство Рейнерс. — Да ещё и приглашала хамов.
Она помечает магнитной закладкой недочитанную страницу, закрывает книгу и бросает на мальчика презрительно-любопытный взгляд. Маскирует свой интерес.
Улыбка растекается по красивому лицу Ноа. Мальчик лёгким движением руки проводит по лбу, убирая прядки тёмных волос, небрежно спадающих на глаза, а Лив сильнее сжимает корешок книжки, пытаясь не потянуть тонкие пальцы к ним.
— Я думаю, нам нужно выпить, — мальчик щурится от тёплого осеннего солнца, закусывая нижнюю губу в ожидании ответа.
— Это с какой такой стати? — девочка искренне удивляется такому предложению. После вчерашнего Ноа вообще не должен подходить к ней, разговаривать, а тем более предлагать провести время вместе. Мальчик либо дурак, либо у него какой-то зловещий план. Лив выбирает первый вариант.
— Хочу получше узнать ту, что не боится попасть в болевые точки, — Ноа весело, он рассматривает смуглое лицо Лив, отмечая каждую деталь. Девочка красивая, такая красивая в своём возмущении и едва заметном смятении, что Ноа даёт себе обещание её завоевать. Любыми способами.
***
Всё, что мальчик ни пробует, не работает от слова совсем. Лив не приходит в парк в назначенный час, и Ноа приходится бродить по аллеям в одиночестве.
Лив не соглашается выпить с ним ни вино, ни кофе, ни даже черничный чай, и Ноа решает, что пора бы перейти на простую воду.
Лив не задыхается от восхищения, когда находит в своём рюкзаке альбом с карандашными набросками своего лица. Ноа думает, что Лив не задыхается; а у девочки сжимается сердце от восторга. Она ведёт пальчиками по контуру каждого из семнадцати своих портретов, один — тот, на котором она читает книгу, придерживая край страницы одной рукой, а второй поправляя огромный шарф на тонкой шее — прячет в дневнике. Лив становится всё труднее держать оборону сердца против очаровательности Ноа Бума.
***
— Ну же, Рейнерс, пора признать, что ты проиграла.
Ноа догоняет её через дорогу от школы после собрания школьного Совета, на который её потащила Иса, а мальчик заявился как представитель от выпускников (ради всего святого). Голос у него мягкий и вязкий, как карамель, слегка хрипит в ноябрьских сумерках и свете фонаря. Лив оборачивается не сразу; она закрывает глаза, медленно втягивает прохладный воздух через нос и облизывает пересохшие от волнения губы. Ей не нравится, что он заставляет её волноваться. Ей не нравится, что он занимает её мысли слишком часто. Ей не нравится, что, похоже, она занимает его мысли ничуть не меньше.
— Знаешь, что пора признать, Ноа Бум? Что ты засранец! Ты самый большой засранец в моей жизни! Ты скрываешь за маской милой, очаровательной мордашки сущность наглого, самовлюблённого, циничного эгоиста….
Мальчик будто получает пощёчину. Слова Лив ударяются о его чувства ледяным ветром, рассеивая догадки о возможной взаимности. Он ей совершенно не нравится, это он ей абсолютно точно проиграл.
— Но знаешь, что хуже всего? — Лив надрывает голос от безысходности, с каждым словом сокращая расстояние между ними. Ей это нужно — докричаться до Ноа, заставить его
впитать, понять её слова. Ей это нужно — самой услышать себя. — Хуже всего то, что я, кажется, влюблена в тебя, чёртов ты придурок! Я влюблена в те…
Сил договорить не хватает. Тёплые губы накрывают её рот. Лив улыбается в губы Ноа, запуская пальцы в его волосы, позволяет притянуть себя ближе и обнять так крепко, как это только возможно. Оборона пала, сердца больше им не принадлежат.
***
Лив просыпается в его постели аккурат перед рождеством. Мальчик тихо сопит на соседней подушке, едва-едва шевелятся длинные ресницы. Девочка садится на постели, поджимая колени к груди, и тихо улыбается всему, что случилось и случится в её жизни.
Кажется, это всё-таки сработало.
Лив разбавила осеннюю меланхолию Ноа Бума радужными разводами своего смеха и переливами гитарных струн. Ноа раскрасил кисти рук Рейнерс золотыми красками своей любви с кофейным ароматом.
Теперь кажется, что это всё — буквально про них. Вся романтика тихих вечеров и прогулок по аллеям в парке. Вино в его бокале, и глинтвейн — в её. Его карандашные наброски её лица, её музыка, написанная про него.
Они друг другу не подходят. Может, только, совсем чуть-чуть.
