***
Мадара всегда полагал, что именно он будет за кем-то ухаживать, а не за ним, если решит завязать отношения, но вид незнакомого потолка доказывал обратное. Он не лежал в своей уютной кровати, а его теплые тапки-котятки не наблюдались поблизости. Напрягшись, он медленно сел, оглядывая довольно простую комнату, в которой оказался, мысленно проклиная себя за то, что забылся настолько глубоким сном — и за то, что его воздыхательница была такой скрытной. Признак силы, неохотно признал он, а также явного безрассудства. Кто в здравом уме мог похитить его? Учиху Мадару? Он посмотрел в сторону, разглядывая розовую веточку сакуры, прежде чем понял, что ему, вероятно, следует двигать отсюда. Он поднялся с незнакомой кровати. Она была не такой уж и неудобной, совсем наоборот, на самом деле. Просто от нее шел какой-то незнакомый запах, непохожий на тот, что витал в квартале Учиха. Вместо пепла и масла она пахла цветами и оставляла сладкий привкус на его языке. Он встал, взял веточку сакуры с прикроватного столика, покрутил ее в руках, про себя размышляя, стоит ли сейчас принимать этот знак внимания. Наверное, он будет выглядеть глупо с цветами в волосах — это было характерно для Сенджу, а он был гордым Учихой. Но он действительно хотел встретиться с той, что сумела проникнуть на территорию Учиха и притащить его Бог знает куда. Замерев на этой мысли, Мадара сморгнул и поспешил к окну. «По крайней мере, он все еще в Конохе», — подумал он, прищуриваясь, когда увидел поваленные деревья, проносящиеся по дороге, которая, как он знал, находилась на окраине его деревни. Это была его деревня, что бы там ни говорили люди. Он помогал Хашираме и его раздражающему брату как в проектировании, так и в ее создании. Но это были не просто деревья — они были гигантскими, вероятно, взятыми из того последнего леса, который Хаширама по своей прихоти решил вырастить. Того самого, в который он вложил слишком много мокутона, настолько много, что это был, вероятно, самый смертоносный лес на свете. Он прозвал его Лесом Смерти. Другие — Тренировочным Полигоном Сорок Четыре, но он думал, что придуманное им название было лучше. Оно точно говорило людям, чего ожидать, в отличие от того дурацкого числа, на котором настоял Тобирама. Зевая, он воткнул цветы сакуры в волосы за ухом, восхищаясь их расположением в дикой колючей черной копне. Они выполняли роль заколки и выглядели странно привлекательными, несмотря на розовый цвет. Он был Учиха Мадарой. Он мог заставить выглядеть устрашающим все, что угодно, в том числе и розовый цвет. Он спустился по лестнице, его слабые сенсорные способности говорили ему, что в доме никого нет. Похоже, придется ему самому искать свою нареченную. Прикусив губу, он вышел из дома, глядя, как деревья ведут к тому месту, где, как знал Мадара, в этот самый вечер будет кипеть жизнь и огонь. Это был своего рода праздник — деревня наконец-то достроилась и теперь функционировала, здесь было большинство кланов, отношения не были такими напряженными, как раньше. — Где они, черт возьми? — Ворчал он, скрестив руки на груди и глядя, как мимо него проносятся все новые и новые деревья. Судя по всему, это будет огромный костер. — Я не собираюсь торчать здесь с цветами в волосах, — продолжал он, сорвав с ближайшего куста красный цветок, название которого совершенно не знал. От суматохи, царящей перед ним, он нахмурился еще больше, глаза сузились, когда двое из мужчин, несущих одно из многочисленных деревьев, споткнулись, а остальные восемь человек запнулись от внезапного смещения равновесия. — Безрукие идиоты, — пробормотал он, делая шаг вперед, чтобы вмешаться, моргая, когда его серьезно приложили. Одна рука подняла гигантское дерево, прежде чем оно упало на некомпетентных дураков, и Мадара захлопал глазами. Он уставился на миниатюрную фигурку, отметив пушистые розовые волосы и невероятную силу, которой, казалось, обладала девушка, когда возвращала дерево идиотам. Когда она развернулась на каблуках, он впервые увидел ее глаза — ярко-зеленые, и, когда она заметила его стоящим там, те загорелись так же, как у Хаширамы. Он проглотил внезапный комок в горле, глядя на нее сверху вниз, когда она встала перед ним. Ее голова едва доходила до его плеч, и все же она, вероятно, могла легко поднять его. Ну что ж, это объясняет то, как женщина утащила его из родной комнаты. — Ты наконец проснулся. Он снова скрестил руки на груди. — Очевидно, да. — Тебе, наверное, не помешает еще поспать. — Палец скользнул под глаз, и Мадара напрягся от внезапного ощущения. — Хотя, мне кажется, мешки под глазами выглядят довольно мило. Мадара фыркнул, отпрянув от ее прикосновения. — Ты согласен? — Спросила она, наклонив голову, напоминая ему котенка. Кошки были одной из немногих его слабостей… не то чтобы он когда-нибудь признавался, что питает слабость к мелким милым и пушистым созданиям. — Хн. — На его щеках заиграл румянец. — Определенно, — сказал он, втыкая в ее волосы красный цветок, который сорвал ранее. Она была маленькой, странно милой, не испытывала никаких угрызений совести, похитив его, не находила его лицо таким уж страшным и, скорее всего, могла бы уложить его одним своим мизинцем. Ну как тут отказать?Часть 1
23 августа 2020 г. в 12:44
Было широко признано, что шиноби Конохи были странными, и не только потому, что именно они додумались запечатать биджу внутри людей и раздать их в попытке установить мир. Идея свести вместе кучу людей, которые до глубины души ненавидят друг друга — тоже зародилась в Конохе. Ее жители были странными, начиная с абсолютной прямолинейности всех шиноби и заканчивая тем, как они ухаживали за своими нареченными. В Ивагакуре все, что нужно было сделать, это спросить, заинтересована ли другая сторона, а затем ходить на свидания, как совершенно обычные люди. В Кумогакуре было принято обменяться подарками, а также получить разрешения родителей. Ни в одной из этих деревень стандарты ухаживания не имели ничего общего с теми, что существовали в Конохагакуре, и ни одна из них реально этого не желала.