Город ужасов

      Рита медленно вышла из кафе, вдыхая полной грудью прохладный ночной воздух, представляя, какой длинный путь ей придется пройти от заведения до дома в частном секторе. Полгорода, лес и потом еще кучу одноэтажных домов. Челка выбилась из общей массы волос, собранных в низкий хвост простенькой резинкой. Рита сдула ее, но вороний локон снова помешал зелёным глазам видеть ясно. Девушка схватилась за тяжеленный пакет, минутой ранее поставленный на землю, и тряхнула головой, откидывая прядь с лица. Руку неприятно потянуло вниз.       Хозяин кафе и непосредственный босс Риты с самого начала работы начал отдавать девушке, как единственному работнику, у которого есть пес, все остатки продуктов. Рита сначала была рада, что не приходиться тратить и так маленькую зарплату на дорогущий корм, но и тащить трехкилограммовый пакет с каждым днем становилось все тяжелее. Но деваться было некуда.       Пакет был очень тяжелым от добротных кусков костей и жирной кожи, оставшейся от свиного мяса, из которого начальник готовит лучший шашлык в их провинциальном городке. Летний сезон самый подходящий, и клиентов бывает навалом. Остатков стало настолько много, что бедный пес отрастил пузо в километр и уже отказывается есть. Вся морозилка девушки забита ими, а на верхней полке холодильного отсека продукт быстро портится. В последнее время их стало некуда девать. Друзей у Риты особо нет, а из тех, что есть, ни у кого нет питомцев. От безысходности девушка начала уже выкидывать продукты. Конечно, ей, как человеку, выросшему в бедности, было очень жалко переводить продукты, и тогда Рите в голову пришла гениальная идея, как ей тогда казалось. Эта мысль пришла спонтанно, стоило только ей взглянуть на стаю бродячих псов неподалеку от кафе у заброшенного здания интерната.       Местность могла бы вызвать страх, но сталинские дома и заброшенные здания навевали только унынье. Улица, на которой находилось кафе, выглядит достаточно мрачно, так еще она — самая последняя улица города и находится на стыке с лесом, за которым — река. Сзади зданий и домов уже начинают виднеться деревья. Машин практически не бывает, людей мало. Она вся в траве и деревьях. Много бродячих животных и заброшенных зданий. У начала улицы — частные сектора, построенные ещё во времена Второй Мировой войны. Старые, хлипкие, деревянные — таких же старых жителей. Выделяются, конечно, некоторые. Заново построенные и те, у которых был сделан ремонт. Дальше идут двухэтажные желто-красные кирпичные дома. И такая же школа-интернат. В желтых тонах, без окон, дверей, внутри разруха. Все как в фильмах ужасов. Еще дальше — кафе, в котором Рита работает. Как раз этот район, более живой. Бильярдная, два кафе, клиника, парикмахерская, школа. Улица заканчивается дряхлым корпусом техникума, напротив которого — хлебный завод, видом напоминающий тюрьму или психклинику. Кирпичный забор, сверху которого проволока, десятиэтажное кирпичное здание, краска которого потекла от дождей, придавая атмосферу угнетенности, и окна, выбитые в некоторых местах. Входа с этой улицы не видно. Если гулять с друзьями на пятницу тринадцатое по городу, то эта улица была бы той самой, что сможет пощекотать нервы. Почти весь город был таким. Старым, местами и временами мрачным, городом, отживающим свое.       Кафе и заброшенный интернат отделяли друг от друга десять метров, в промежутке была асфальтированная пустая площадка. Излюбленное место бродячих собак. Они там были столько, сколько Рита себя помнит. Грязные, блохастые, ободранные, худые и голодные. Сильно голодные. Именно тогда голову Риты посетила идея. Вот уже неделю она подкармливала псов. Выглядеть они лучше не стали. Им всегда было мало. И это временами пугало. Каждый день, в одно и то же время, они ждали Риту. Пакет на полпути до дома всегда пустел, и девушка уходила домой.       Рита выдыхает и медленно начинает идти. Стоять на улице ночью опасно, ещё на пьяниц наткнуться можно. Псы снова встретили ее, махая хвостами и хищно облизываясь. «Попадись им домашняя маленькая собачка, они бы ее вмиг загрызли», — эта мысль плотным червем засела в голове, вызывая табун мурашек. Рита присаживается на корточки, ставя рюкзак и пакет на пол. Собаки окружают ее. Каждому она отдала долю отходов, но что-то в этот раз изменилось. Рита почувствовала это на уровне инстинктов. Что-то ее напрягло. Может, странно блестевшие глаза животных, может, страшное рычание, которое раньше она не слышала.       Резко одна из собак укусила ее руку, что держала пакет, и Рита, ойкая, схватилась за пострадавшую конечность, ошалело оглядывая собак, набросившихся на пакет и начавших грызться за него. Она испытала самый настоящий страх. На секунду представила себя на месте пакета и, схватив быстро сумку, рванула, не желая стать кормом неблагодарных ненасытных животных.       После этого Рита боялась подходить к стае, но пакет оставляла у дороги и уходила, иногда оборачиваясь и видя, как собаки бегут к нему, цепляются своими острыми клыками и разрывают быстро, не пережевывая, глотают отходы. В такие моменты Рита старалась скрыться быстрее, боясь, что псам будет мало. Так прошел и следующий день, и последующий день, и последующие месяца.

***

      Кафе закрыли. Кто-то нажаловался в высшие органы управления об антисанитарии в заведении, и по указанию вышестоящих хозяину пришлось закрыться на неопределенный срок. Поговорив с начальником, Рита решила на время устроиться в другое место. Ее терзали мысли о кафе, о другой работе, об отсутствии корма собаке — и не только своей, но и той самой стае. Им опять придется выживать, они опять исхудают и опять начнут жрать своих детей и друг друга, лишь бы выжить. Как бы саму Риту не погрызли.       Работу девушка нашла неделю спустя. Тоже кафе, на той же улице, что и первое, график работы не отличался, но о бесплатном корме пришлось забыть. Другое заведение, другие правила. Неделю, что она искала работу, она обходила интернат далекими окольными путями, не желая видеть ждущие голодные взгляды, чьих надежд она не оправдает. Животных было жалко, и немного стыдно перед ними за то, что больше не сможет обеспечивать их едой. Тогда и начинать не стоило, но что сделано, то сделано.       Так дорога начала занимать долгое время, и домой Рита возвращалась поздно, на утро не высыпалась. Целый месяц в таком темпе. Рите начало надоедать, и она, с мыслями о том, что собаки ее уже забыли, вновь пошла привычной дорогой. Мимо заброшенного интерната. Мимо исхудавшей и изголодавшейся стаи. Завидев Риту, псы вскочили и медленной поступью начали прохаживаться туда-сюда. Рита поняла — они ее вспомнили. Нет… даже не так, они ее и не забывали. Все это время они ждали её. Рита ускорила шаг, мысленно обещая себе, что больше никогда не пойдет этой дорогой или вообще переедет из города от греха подальше. Но собаки пошли за ней. Медленно, осторожно, плетясь сзади. Сердце Риты ушло в пятки и больше оттуда не вернулось.       Через какое-то время Рита поняла, что оказалась в кругу псов. Незаметно они ее окружили. Она почувствовала себя оленем, загнанным в угол стаей волков. Слюни капали из их пастей, когти входили и выходили, хвост остервенело бил по исхудавшим бокам. Собаки доводили своим видом Риту до истерики. Где-то был слышен вой, от которого тело прошиб холодный пот. Преследование продолжилось. Рита боялась переходить на бег. Для псов это станет сигналом, и не факт, что девушка сможет убежать. Впереди небольшой отрывок леса, который надо преодолеть, чтобы оказаться у дома. А обход занял бы час. Целый, пугающе долгий час. Рита была слишком напугана и побыстрее хотела спрятаться, поэтому все-таки пошла через лес, не сразу понимая, что дала собакам больше шансов на ее растерзание. И ближе к выходу из леса Рита все-таки бросается в бег. Для собак это был знак. Они ждали этого. И они рванули за ней. Никогда раньше Рита не бежала так быстро, никогда раньше в ней не было столько сил и воли. В голове не осталась ни одной мысли о проблемах в жизни, только одна паническая жажда выжить. Все былые мысли о суициде показались ей бредом, а причины жалкими. Ещё никогда ей не хотелось так жить.       Рита почти выбралась из леса, оставалось всего лишь несколько метров, отделявших ее от возможности спастись из этой опасной ситуации. Просвет уличных фонарей и возможное наличие рядом людей подогревали эту хрупкую надежду. Может, Рита бы и успела убежать, если бы раньше времени не убедила себя, что сможет. Дав себе небольшую слабину, она сразу же проиграла диким псам. Самый крупный из всей стаи, вожак, незаметно для Риты догнал ее и острыми клыками вцепился в сухожилие девушки, вырвал клочок мяса. Рита с оглушительным воплем упала на землю, роняя рюкзак и плача от адской боли. Не дав девушке опомниться, пес вгрызся в ее шею. Как бы она ни старалась отодрать от себя собаку, делала еще хуже, и клыки входили в плоть еще глубже. Остальная стая быстро нагнала своего вожака и, ни секунды не колеблясь, накинулась на Риту. Крики и вопли боли не прекращались, лишь сильнее усиливались. Мука была нестерпимой, но как бы девушка ни брыкалась, ничего не получалось. Руки, ноги, лицо, живот, пятки, грудь, шея. Не было ни одного места, куда бы не добрались клыки псов. Они разрывали тело на куски, ошметки летели во все стороны, кровь лужей растеклась под телом девушки. Вожак стаи утробно зарычал, поднял окровавленую пасть и завыл под чавканье своих сородичей и непрекращающие вопли и крики девушки. Бешеные глаза вожака уставились на отчаявшуюся Риту, в ее полные страданий и боли глаза, подернутые пеленой слез. Под громкие завывания своей стаи он резко вцепился в ее горло, отрывая голову от остального тела и забрызгивая красным все вокруг. Крики и плач стихли, оставляя этой ночи жадные чавкающие звуки и багровую луну, впитавшую кровь невинной девушки.