Тарелка

Атсуму — великолепный гитарист. Он упорно практиковался и овладел своим инструментом в совершенстве. Строгий лидер со стервозным характером? Лишь на словах этот поганец был крут; на деле тот же мальчишка с червём в заднем отверстии. Осаму нахмурился, до последнего не понимая, что от него, собственно, требуется. Чего этот идиот добивается, украв у брата тарелку? — Верни. — Попробуй, отбери, если так нужна. — Придурок, у нас через пять минут репетиция, конечно, нужна. Атсуму не отвечает, только продолжает крутить тарелку на пальце и ухмыляться, лениво глазея на брата в ожидании. Тот смекает, в какую игру хочет поиграть якобы старший — родился чуть раньше и хвастается постоянно — и соглашается: но играть будет по своим правилам. Тоже не сдвигается с места и прожигает взглядом, выразительно скрестив руки на груди. Эту глупую игру придумал Атсуму. Не решая переступать через свои гордость, твердые «принципы», он с лёгким напором смотрит на брата, выжидающе. Решил, что Осаму нужны лишь вещи, за которые тот борется — никогда не понимал, что борются именно за него. Младший шагает медленно, ровной походкой, лениво расправив плечи. Всё кажется неловким, но до неприличия обычным, так по-осамовски — так будоражит чертовы нервные окончания. Кончики пальцев вздрагивают. А Атсуму думал, что всё под контролем: их маленький мирок, странные «отношения» и чувства. Думал, что будет первым во всём, но как бы не так. Осаму всегда обходил его. Первым принял чувства, первым признался в них. Был таким непривычно романтичным в тот вечер, что Атсуму не упустил возможности похихикать и пошутить над смятением брата, за что, конечно, получил по шее («как бы я тебя ни любил, бесишь»). Атсуму хочет быть первым, не хочет отступать. Отставив тарелку в сторону, он притягивает близнеца за талию — ничтожное в масштабах вселенной расстояние в пол метра сокрушено — прижимается к родным губам — мягкие и вкусные, как желейные палочки, покупаемые Суной в каждый их поход в магазин. На подоконник садится соловей. Он озадаченно озирается по сторонам и поклёвывает оставленные от хлебца крошки. Снаружи ветер колышет пушистые зелёные ветви. Осаму неспешно отстраняется и пользуется гипнозом близнеца, чтобы схватить тарелку и вернуться на место. Когда Атсуму приходит в себя, замечает потерю и вспыхивает в возмущении, уже поздно: палочки в руках владельца отбивают ритм для настроя, разносят по студии звон тарелки, и тот ложится улыбкой на губы ударника, всё ещё горящие.