Вместе до самого конца

      Мари проснулась в темноте. Дрожь била в каждой клеточке, лоб, как и всё тело, покрылся лёгкой испариной. В ушах до сих пор звучал ядовитый смех. Она не помнила, во сколько точно заснула. Кошмар, снова приснился мираж её потаённых страхов.       Убийства, пожиратели смерти, болото, в которое затягивало Регулуса, да и весь мир, голоса змей, собственные страхи, дед, который говорит о том, что они похожи. Начало года оказалось насыщенным.       На прошлой неделе Пожиратели смерти заявили о себе, оставив на месте преступления метку: изумрудный череп, из пасти которого выползает змея. Война разворачивается не на шутку.       Открыв полог, девушка застала крепко спящую Кейт, та свернулась в калачик, будучи полностью одетой. «Только что вернулась».       Мари направилась в ванную и, раздевшись встала под горячий душ. Вместе с водой она пыталась смыть себя всё: страх, тревогу, усталость и недосып.       Эту ночь девушка была на дежурстве. В полнолуние, должно быть, страшно от оборотня, но во время патрулирования было страшно от другого. От липкого шелеста слов в тёмных коридорах Хогвартса, в полном одиночестве.       Это был голос, от которого перехватило дыхание, кровь стыла в жилах, голос, который сочился ледяным ядом.       Она оглядывалась по сторонам, напряжённо всматриваясь в тускло освещённом коридоре, ища шутника, но убедилась в догадке. Голос затихал и двигался. Змея — вот кому принадлежал этот голос. Похожий был у рунеспура. Девушка шла за голосом, внимательно рассматривая пол, стены и даже всматривалась в высокий потолок, но никого не нашла, хотя голос продолжал двигаться и был достаточно громким.       Пульс учащался с каждым шелестом этого голоса.       Мари услышала шорох, освещая путь палочкой, она подалась к стене. Крыса. Толстая мерзкая крыса проскочила в другой коридор.       «Лучше уж змеи, чем грызуны», — подумала Мари и отскочила от того места, где увидела крысу. Послышалась возня. Девушка решила, что страхов на сегодня достаточно, и поспешила удалиться.       Блайм вовсе не трусиха, но слышать голоса и не видеть, кто их говорит, — сомнительная роскошь.       От всех этих переживаний Мари сама распахнула сознание для страхов. Летом из-за кошмаров дядя Альфард сильно волновался.       Благодаря заботе и разговору с дядей Альфардом об умении говорить со змеями Мари окончательно поняла, что всё не так уж плохо. Мистер Блэк поведал девочке фамилии, в семьях которых встречались талантливые змееусты, среди них оказались и Гампы. Мисс Поттер успокоила свой разум. Эта способность не принадлежала Грин-де-Вальду. Хотя именно ему она и приписывала эту заслугу.       Она наивно надеялась, что отпустила свои страхи. Ведь её худшие опасения не подтвердились. Но нет. Кошмары снова дали о себе знать. Наверное, это потому, что пятому курсу задали изучить боггарта, а это значит, что на этой неделе предстоит встреча с ним.       Если бы Мари могла, то осталась бы под струёй горячей воды хоть до вечера. Но увы… — Хорошо, что первым уроком история магии, хоть поспим. — Согласна с тобой, я тоже не выспалась… — выходя из душа, отозвалась брюнетка, — как брат?       Кейт вернулась под утро, полнолуние она, как и всегда, провела с братом. — Хорошо, ран и царапин почти не было. Полнолуние было достаточно мирным, — рассказала Кейт, а затем её голос стал более растерянным, — как думаешь, у Римуса тоже всё прошло более-менее хорошо? — Будем надеяться, что да. В одном я уверена точно — его друзья уже оккупировали больничное крыло и кормят и его шоколадом, — улыбнулась Мари, успокаивая подругу. — Да, ты права. Я рада, что он им открылся. Было бы здорово, если бы его друзья стали анимагами.       Мари прыснула. — Боюсь, на это у них мозгов не хватит. Но если бы всё-таки хватило, Блэк наверняка был бы павлином или петухом.       В комнате раздался весёлый смех подруг.       Ещё на третьем курсе Мари, будучи в больничном крыле после истории с теплицей, поняла по своей подруге, что та всю ночь не спала. А её заинтересованность в соседе Мари по лазарету была заметна. Блайм сразу поняла, где Кейт провела это полнолуние.       Когда однокурсника выписали, Кейт решила устроить девичник. Она пробралась в больничное крыло, и девочки секретничали, пока обе не заснули на больничной кушетке Мари.       А в следующее полнолуние Рауль Паркер задействовал нужные связи, и Кейт, используя портключ, исчезала на время полнолуния в родную деревню и бегала по лесам Франции.       Мари не была такой отчаянной. Кейт делает всё быстро и в лоб, Блайм другая, она более упертая и терпеливая, медленнее продвигается к цели, но идёт уверенно.       Во время полнолуния брюнетка выстраивала горы книг, вычитывала и искала материал, делала заметки. Ведь в лекарстве нуждается ещё один хороший человек.       К счастью, постоянный шум и гам в стенах больничного крыла после полнолуния говорил о том, что мародёры не просто компания дуралеев, а настоящие друзья.       С того времени Кейт стала тревожиться за однокурсника меньше, зато Мари за подругу больше, ведь её влюблённость была очевидна.       Придав своим лицам хоть какую-то свежесть, подруги отправились на первый урок. Променяв завтрак на сон и душ.       Настроение Мари было таким же хмурым и липким, какой стояла погода за окном.       Противная морось покрапывала на окрестности, довершая мрачную, удручающую картину. Воздух был словно пропитан отголосками людского отчаяния.       Девушка с тяжелым вздохом положила голову на парту и сладко прикрыла веки, мысленно поблагодарив профессора Бинса за монотонность голоса и смертельное терпение к ученикам. Кейт доверила ведение конспектов Барти и прильнула к плечу подруги, мирно отправляясь за ней в страну грёз.       Мародёры поступили проще, променяв парты на свои мягкие кровати.       Римус спокойно спал в больничном крыле. Его вид не был таким израненным, как, например, полгода назад. В конце четвёртого курса, когда друзья стали анимагами, Римус стал легче переносить полнолуния. Да и царапин было значительно меньше, ведь теперь он не сидел в четырёх стенах, а бегал с друзьями по бескрайнему тёмному лесу. И хоть эта невероятно опасная идея может стоит друзьям свободы, но Люпин был счастлив. Теперь в одиночестве не остался ни он, ни оборотень.       К обеду слизеринки опоздали, любознательность Кейт не позволяла покинуть профессора Кеттлберна, не задав ему с десяток вопросов. В большом зале Было непривычно тихо. Все ученики вчитывались в текст «Ежедневного пророка».       Проходя к своему месту, блондинка ощутила много настороженных взглядов со стороны своего факультета.       На немой вопрос, что случилось, Барти протянул газету.       Колдографии на первой странице не было. В газетах было написано о мрачных событиях. Трое оборотней в это полнолуние напали на маленькую деревушку. В живых не осталось никого, одно лишь месиво. — Сколько людей там… проживало? — глухо произнесла Мари, накрыв ладонью руку подруги.       Барти, как самый сосредоточенный и спокойный в любой ситуации, оторвался от своих мыслей. — Поселение считается упадочным, в основном там проживали пенсионеры, но это не точно, отдел по регулированию и контролю популяций, а также мракоборцы наверняка работают на месте преступления.       В зале стояла удушливая тишина, ни шумных голосов, ни звуков посуды, ни движения. Никто не встречал оборотня в полнолуние, но значение слов «разорвали» и «месиво» мог представить каждый.       Паркер поняла, почему все взгляды её факультета косились на неё. Горечь поднималась в ней из самых тёмных глубин. Ей безумно жаль людей, она искренне надеялась на слова Барти, что жертвами оказались только старики, а не молодые семьи и дети. Сколько погибших, сообщат лишь в завтрашней газете.       Что теперь? Министерство из-за троих убийц ополчится на всех оборотней? «Что вообще происходит?». — Что-то мне подсказывает, что эта провокация была в поддержку… — Тех самых? Вполне. — А ты что думаешь, Реджи?       Ответом послужил утвердительный кивок.       Зал стал оживать, тут и там ученики постепенно начинали переговариваться. Кейт напряглась, ожидая реакции людей, которая не заставила себя долго ждать. И теперь каждый в школе считал быть обязанным обсудить и осудить.       Северус недовольно изогнул губы, когда услышал, что его подруга волнуется за Люпина, который странным образом заболел. — Сев, Римус отличный… — Он странный… Очень странный. Держись от него подальше. — О чём ты говоришь?       Северус выразительно посмотрел Лили в глаза. — Ты не замечала? Всё это время? — Нет, — отрезала Лили, — Меня вообще не интересует, чем там промышляют мародёры, но отдельно Римус хороший и умный парень. Жаль, что его мама болеет, я и волнуюсь, как бы это не перешло по наследству Римусу.       Между ними повисло молчание, Северус не стал говорить о своих догадках, впрочем, как и всегда. Зачем? Если теперь все его слова жёстко проходили контроль Лили Эванс. Рыжеволосая в который раз просмотрела «ежедневный пророк». — За окном двадцатый век, а спасения от ликантропии нет… — печально заключила Лили. — У маглов тоже куча болезней от которых нет лекарства. — Но ведь… — Что? Маги намного могущественнее? — скептически поднял бровь Северус и иронично посмотрел на подругу.       Лили часто заморгала, переваривая слова. — Нет, мы равны! Просто… у волшебников больше возможностей. Прости, все эти новости угнетают. — Да, если так пойдёт, то оборотни либо всех разорвут, либо заполонят мир. И не думаю, что они сами в восторге… хотя… да, это чума, и надо от неё избавляться. — От чего избавляться? От тебя, Нюнчик?       Друзья не заметили, как к ним подошёл Поттер со своими друзьями — Сириусом и Питером. И если последний осторожничал, порой чувствовал себя неуверенно и неуместно, то остальные двое всегда вели себя важно. Даже сейчас оба стояли, засунув руки в карманы, с таким видом, словно особы королевских кровей.       Поттер хоть и ответил слизеринцу, но смотрел только на рыжую однокурсницу. И когда поймал её внимание, рука плавно поднялась к голове, ероша косматые, дико торчащие во все стороны тёмные волосы, и с лёгкой ухмылкой продолжал смотреть на Лили. — Не твоё дело, Поттер, — грубо ответил Северус, не отрывая от него зло полыхающих глаз. Он ненавидел заносчивого гриффиндорца ровно столько же, сколько и Джеймс слизеринца.       К облегчению девушки, Джеймс опустил голову и свой пристальный взгляд с самодовольной улыбкой. — Ууу… Ты слышал, Бродяга, это ничтожество подало голос. — поправив на носу очки, ответил гриффиндорец и уставился на Северуса. — Поттер, как ты смеешь оскорблять людей! Может, хватит так заносчиво себя вести?! — Лили схватила Северуса за руку, чтобы тот не достал палочку.       Девушка знала, что такое веселье и шутки, но то, что делали мародёры, ей не нравилось. Она достаточно много раз видела подобное поведение у хулиганов её района. Такие парни считали делом всей жизни показать всем своё превосходство. Петунья часто общалась с такими, а Лили такое не нравилось, она это презирала. Ненавидела таких, и, к сожалению, эта компания была такой же, особенно самовлюбленный очкарик Поттер.       Взгляд Джеймса стал острее, а он напряжённее. Мародёры достаточно долго слушали всё, что говорили окружающие сегодня. К вечеру из больничного крыла должен вернуться Римус, но друзья не хотели, чтобы их ранимый друг слушал все эти обвинения. Разговор Снегга и Эванс уже давно привлёк внимание мародёров. Джеймсу совсем не нравились намёки слизеринца. — Не стоит этот сопливый твоих забот, Эванс! Слушай, Сохатый, кажется, Нюнчик посмелел! —  протянул Сириус и ткнул Поттера в плечо. — С каким презрением смеет произносить твою фамилию! — выпалил Хвост. — Как дела у вашего подпевалы? Уж очень бледен он вчера был. Надеюсь, за ночь он окреп. А то после статьи в газете, боюсь, снова станет бледен. — Что ты несёшь, слизняк! — Мы, конечно, польщены, что ты волнуешься о нашем друге, но не стоит совать свой кривой нос в чужие дела. — Вы что, говорить нормально разучились? Северус прав, не стоит пока показывать Римусу газету, зелье, конечно, поможет от простуды, но переживания тоже сказываются на самочувствии. — Да что ты. Его жалкое мнение никому не нужно! — Как и твоё ничтожное общество, иди своей дорогой, — ответил Северус.       Джеймс разозлился не на шутку. Настигнув Северуса в два шага, он схватил его за грудки. — Ты чьё общество назвал ничтожным, Нюниус? — Поттер, отпусти его! С ума сошёл? — заступилась Лили.       Сириус, наблюдавший за ними, заливисто смеялся, а Питер с ненормальным обожанием поглядывал на Поттера. — Я сказала, отпусти его немедленно! Успокойся! — Делаю это только ради тебя, Эванс. — Не нужно громких слов, Поттер, твои поступки отвратительны. — Как по мне, отвратительный здесь только он. — Взаимно! — фыркнул слизеринец, который и не думал отступать.       Послышался свист. — Кажется, кто-то нарывается, — усмехнулся Сириус. — Ребята, хватит!       Джеймс отшвырнул Северуса, словно мусор, и отошёл обратно к друзьям, брезгливо вытирая руки о любезно предложенный Сириусом платок. Лили кинула сердитый взгляд на ухмыляющегося Блэка, но тот еле сдерживался, чтобы снова не рассмеяться, а Питер едва ли мог хоть слово сказать поперёк своим друзьям. — Объясни своему дружку, что лезть в чужие дела — недостойное занятие. — заключил Джеймс. — Убирайся! — сердито прошипела Лили, помогая Северусу встать.       Лили пристально взглянула Северусу в глаза и крепко сжала его плечи. — Успокойся, Сев. Поттер просто глупый, заносчивый, самовлюбленный идиот. Ты выше, лучше и сильнее. Не обращай внимания.       Лили улыбнулась, и Северус нехотя ответил ей тем же. Она понимала, что её слова не очень-то его убедили. Чтобы по-настоящему его успокоить, ей следовало пальнуть в Поттера каким-нибудь сильным заклятием. Но чего она этим добьётся?       После уроков ученики стали разбредаться по своим делам. У мародёров они тоже были. Слова и намёки Снегга сильно напрягли ребят.       Снегга нашли у озера — тот уже собрался уходить. Погода стала снова портиться. Всё было идеально, Римус спокойно лежал в больничном крыле, слизеринец снова один, а в эту погоду у озёра вряд ли кто-нибудь придёт его спасать.       Сириус огляделся — и правда, свидетелей было совсем немного. И все они постепенно тянулись к замку, испугавшись наступающей грозы. Питер запахнул ткань сильнее, когда прохладный воздух забрался под мантию. — Чем обязан? — безжизненно спросил слизеринец.       Сириуса такой интонацией было не обмануть — знал, что за напускным равнодушием скрывается страх. И рука его тоже возле кармана напряглась неспроста. — Да так, — Джеймс ядовито усмехнулся и чуть заметно кивнул. Мгновение — и Снегг беспомощно завис над водой, а его палочка оказалась в руках Сириуса. — Это допрос, — весело сообщил Джеймс. Слизеринец от злобы побелел еще сильнее. — Что у тебя с Эванс?       Северус поперхнулся воздухом. К такому вопросу он не был готов. — Снова? Сохатый, давай уже сменим пластинку, нам и без уважаемой старосты есть о чём поговорить, — фыркнул Сириус, брезгливо рассматривая палочку недруга. — Что, ревнуешь? — не удержался Северус. —  Пасть захлопни! — скривился Джеймс, лениво взмахнул палочкой и поймал Снегга у самой воды.       Слизеринец не произнёс ни звука, выносливо терпел издевательства, снова нацепив непроницаемую маску. — Ты такой слабак, что просишь девчонку защитить тебя. Жалкий противный скользкий Нюнчик. Она скоро разочаруется. Ты недостоин дружить с ней. — Такому никчёмному человеку, как ты, Поттер, никогда не занять моё место рядом с ней.       Рука гриффиндорца дрогнула, и ноги слизеринца по щиколотку оказались в воде. — Ты жалкое препятствие, — оскалился Джеймс.       Заливистый смех Мародёров с холодным поднявшимся ветром прошёлся по берегу озера. — Кажется, он ножки обмочил, — надрывно смеялся Питер. — Обязательно весь этот цирк? Вы явно что-то замышляете и скрываете! Слишком часто пропадал в прошлом году ваш Люпин… — Может, ты его уже окунешь? — лениво поинтересовался Блэк. — Иди к черту, Поттер, и шавку свою забери.       Сириус, не долго думая, замахнулся и швырнул палочку однокурсника к центру озера. — Отличный пас, Бродяга, — похвалил друга Питер.       Джеймс одобрительно хмыкнул, а из Снегга посыпались ругательства. — Держись от меня и моих друзей подальше! Не суй свой нос в наши дела. И будь уверен, из-за твоих игр с тёмной магией Эванс пострадает. Если это случится, я тебя из-под земли достану.       Джеймс не удержался, взмахнул палочкой, и тощее тело ненавистного слизеринца упало в воду. Хоть у берега и было довольно мелко, но от падения Северус всё равно был весь мокрый. Джеймс еле подавил хохот, который рвался наружу. — Ты пожалеешь об этом! — бросил сквозь зубы слизеринец. — С нетерпением буду ждать, Нюнчик! — не выдержал в конце концов Джеймс и прыснул.       Сириус надменно подошёл чуть ближе к воде и ногой пихнул палочку Северуса.       Насмешливый взгляд серых глаз попал прямо в цель. Унижение полностью охватило слизеринца.       Друзья зашли за Римусом перед ужином и беззаботно рассказывали о планах на Хогсмид. Вроде всё как всегда, но… Римус был неглупым, да и скрыть от ликантропа чувства довольно сложно. Ребята были чем-то озабочены. Колдомедик удручённой и рассеянный, а ученики, заходившие в больничное крыло, чувствовали тревогу, страх, злость, отвращение и ужас. Те же эмоции были и у остальных студентов, когда Римус вместе с друзьями спускались на ужин. Нехотя, но друзья дали ему прочесть новости.       Чудовище. Сейчас гриффиндорец как никогда чувствовал себя ужасом с первой страницы «Пророка». Всё, что говорили вокруг, — правда: тёмные твари, монстры, животные, порождения тьмы.       Друзья кидали на друга сочувствующие взгляды и смогли заставить замолчать часть стола.       «Поддерживали такое же чудовище, как в новостных сводках», — с горечью усмехнулся Римус. А ведь этой ночью он мог так же поступить с одним из них. Разорвать. Укусить. Убить. Мысли об этом съедали изнутри, погружая в самое вязкое болото отчаяния и страха. Хочется убежать, спрятаться, но истина такова — от себя не убежишь. «Я монстр, я и есть тот убийца, что в два счёта разорвёт любого ученика, сидящего сейчас в зале».       Слова директора смогли успокоить многих студентов.       «Интересно, в скольких боггартах я увижу себя?» — думал Римус, когда покидал парадный холл вместе с друзьями.       Мародёры преодолели несколько ступеней, когда услышали возмущённые голоса и вскрики. Оглянувшись, Люпин увидел внизу учеников, нервно стряхивающих с себя воду. Голубые глаза искали источник происшествия, и нашли. — Прости, но я больше не могу сдерживаться. — Я заметил. Стоило только Джейн отойти, — удручённо заметил Регулус, стоящий рядом с Кейт.       Блондинка, встав в расслабленную позу, стала выжидать реакции окружающих.       Ещё с обеда она была сильно напряжена, и видит Мерлин, только после того, как она окатила водой людей, выдохнула и наконец-то расслабилась. — Эй, ты что, полоумная? — рявкнула какая-то девушка. — Поверь, милая, лучше быть полоумной, чем такой слабоумной и гнилой, как вы, — слизеринка чуть приподняла бровь, насмешливо взирая на собеседницу. — Вам ещё не надоело мусолить одну и ту же тему? — Погибли люди! — Конечно, мы будем это обсуждать. — Это касается всех. — Оборотни угроза!       Тут и там слышались едкие комментарии. — Оборотни, говорите… — нарочито медленно протянула Кейтлин. Затем изящно откинула прядь волос назад и улыбнулась самой прелестной улыбкой. — Если память мне не изменяет, на прошлой неделе было убито в общей сложности… Около семнадцати человек. Все они были убиты палочкой. Конечно, эта тема менее интересна, чем нападение оборотней. Что? Смерть от рук волшебника скучна? — усмехнулась девушка — Зрелище менее захватывающее? — Ненормальная! — выплюнула девушка, и одобрение последовало от всех присутствующих, кроме факультета Слизерин. — Ненормально судить, не думая об истине! — холодно ответила слизеринка. — Весь день я только и слушала клевету, чушь, грязь, сплетни, фальшь. — Оборотни — убийцы! — высказался кто-то из парней. — Сколько? — Что сколько? — Сколько оборотней напало на деревню? — Трое, но это не отменяет того, что они угроза. — Угроза здесь — только вы со своими длинными языками и пустыми головами. — Сумасшед… — Трое нападавших заслуживают наказания и суда. Остальные? Почему вы судите всех? Почему вы так же не судите всех волшебников, ведь и убийцы прошедшей недели — волшебники. Министерство ведёт реестр оборотней, и поверьте, их сотни. Трое из сотни — ничто. Вы думали, каково остальным? Слушать теперь эту грязь, что каждый из вас выливает, не заботясь о последствиях. Вы сами толкаете их на ненависть к себе.       Она это сказала. Да, пусть сорвалась в начале, но зато её услышали. Кейт от души порадовалась, что не сорвалась сильнее.       На мгновение повисла тишина. — Они звери, — насмешливо произнесла все та же когтевранка. — «Либо гордая, либо глупая», — решила для себя слизеринка.       Губы Кейтлин сложились в мягкую ироничную улыбку, которая органично-странно сочеталась с её острым испепеляющим взглядом. — Зажиматься по углам, играя на два фронта, — вот что делает человека животным.       В яблочко.       Конечно, для кого-то это пустяк, но не для такой публики, как эта, в числе которых были и двое ничего не подозревавших парней этой когтевранки.       Нужно уметь вовремя использовать нужную тебе информацию.       Новые разговоры сменили старые. И теперь среди учащихся все были согласны с Кейтлин. Самодовольно улыбнувшись, она собиралась уйти, оставив слово за собой, как вдруг ноги приросли к полу. — Если тебе настолько нравятся магические твари, то приручи себе одного оборотня. Стерва, — скривив губы, сказала уязвлённая оппонентка и, развернувшись на каблуках, попыталась скрыться, уверенная в своём превосходстве.       На Паркер накатила ярость, и она сжала кулаки.       Регулус от досады потёр переносицу. Такого подруга не оставит безнаказанным. Вся выдержка Кейтлин лопнула, как мыльный пузырь.       В два шага слизеринка нагнала соперницу, схватила её за волосы и дёрнула на себя. Девушка повалилась назад, теряя равновесие, но всё же чудом удержалась на ногах.       Не успела она поднять голову, как блондинка взмахнула палочкой. — Дантисимус!       Кейтлин была беспощадна — эту дрянь за язык никто не тянул. Слизеринка жаждала наказать глупую девчонку, которая не осознавала веса своих слов.       У когтевранки стали неестественно удлиняться верхние резцы, и закончили свой рост лишь у подбородка. — Ну вот, так даже лучше. Научись думать, прежде чем открывать рот, полезное умение, — оценив своё творение, заключила Кейт, на губах которой расплылась ядовитая ухмылка.       Уязвлённая девушка пыталась выплюнуть какие-то ругательства, но вышли лишь странные звуки.       Хохот и смех разлетелись по всему холлу. Наконец-то хмурость и напряженность этого дня растворилась.       Римус закусил губу. Пора было бы уже вмешаться, хоть Кейтлин и делала это, чтобы донести смысл своих слов до окружающих, но это было жестоко. Он сжал ладонь в кулак, но так ничего и не сделал. Лишь заметил, как зубы когтевранки стали уменьшаться. — Я бы так оставила, только вот не хочется подводить лучшую подругу, — спокойно сказала Кейт, осторожно ведя по воздуху палочкой, уменьшая зубы оппонентки.       Регулус высушил одежду учеников, а Кейт закончила колдовать, когда улыбка когтевранки снова стала ровной. — Надеюсь, теперь до тебя дошло, что за брошенные слова получаешь по заслугам.       В глазах пострадавшей девушки набегали слёзы, она кинула злобный пристальный взгляд на Кейт и, собрав остатки достоинства, гордо поспешила удалиться.       Все присутствующие стали улюлюкать и свистеть. — Что здесь происходит? — внимание окружающих привлёк строгий голос профессора Макгонагалл.       Декан величественно прошла в центр собравшихся учеников. За ней шли Мари и Барти.       Женщина внимательно осматривала своих учеников, ища ответы, но все качали головой, будто всё в порядке. — Ничего не случилось, профессор, — спокойно и чинно ответили какие-то слизеринцы. — Мистер Люпин?       Декан обратилась к старосте своего факультета, испытующе посмотрев на парня.       Кейт совершенно не думала, что Римус находится здесь. Совершенно точно стоило бы не искать его глаз, но она искала и тут же отвернулась в другую сторону. Прядь светлых волос любезно спрятала её покрасневшее лицо.       Девушка не боялась наказания или правды, но ей было стыдно оттого, что Римус Люпин увидел её такой. От этого бросало в жар, а кулаки снова сжались. Боясь услышать его голос, девушка прикрыла глаза. — Всё в порядке профессор. Ничего не произошло. — Тогда по какому поводу собрание?       Макгонагалл слишком хорошо знала своих весельчаков, поэтому не спешила верить всему, что они говорят. — Дело в том, — спокойно и уверенно начал сочинять оправдания мародёр, — что профессор Рейнолс попросил Кейтлин Паркер передать, что через пару дней мы встретимся с боггартом. — Поэтому все мы волнуемся. Профессор сказал не зацикливаться и не бояться. Трезво оценивать ситуацию и не накручивать себя, — продолжила за однокурсника подошедшая к Римусу рыжеволосая староста.       Теперь декан Гриффиндора была спокойна, Лили Эванс — ответственная девушка.       Сдержанно попрощавшись с учениками, заместитель директора пошла вверх по лестнице.       Джеймс присвистнул.       Парень с азартом и легкой ухмылкой смотрел на рядом стоящую девушку, которая сильно волновала его молодое сердце. — А наша староста не такая уж и тихоня… — невинно подметил парень, игриво приподняв бровь.       Лили нарочито широко улыбнулась и незаметно протянула руку к гриффиндорцу, но тот был занят любованием девушкой и не заметил этот жест.       Мечтательную улыбку смыло с его лица, когда однокурсница сильно ущипнула парня.       Джеймс зашипел. — Не сравнивай меня с собой, — гордо сказала рыжеволосая и, развернувшись на каблуках, направилась вверх по лестнице.       Мародёры сочувственно похлопали друга по спине, расхохотались и тоже последовали в башню.       Римус обернулся, чтобы ещё раз посмотреть на слизеринку. Она была в окружении своих друзей. Парень улыбнулся. Гроза миновала, и хмурое удушливое настроение ушло, как прошедшее полнолуние. Эта девушка настоящий ураган, и она снова отвела беду, сама того не подозревая. Парень, заметив повеселевшую Кейтлин, довольно хмыкнул и поспешил нагнать своих друзей.       Уже пересекая последний проём, Римус заметил подлетевшего к нему журавлика. Гриффиндорец, убедившись, что это ему, взял послание. — Что там, Лунатик? — исходили нетерпением друзья.       Римус спокойно развернул записку. — Ничего.       Он улыбнулся и пошёл вперёд.       Друзья накинулись на друга с вопросами, но высокий светловолосый парень был как никогда доволен и непреклонен. Он крепко сжимал в руке послание — красиво выведенными буквами в слово «спасибо».