* * *
— Мантию взяла, корзину взяла, деньги взяла… что же я забыла? — двадцатилетняя девушка ходила из одного угла комнаты в другой и не могла вспомнить, что надо взять. Рыжий кот, лежащий на подушке, лениво открыл один зелёный глаз и широко зевнул, выражая всю свою неприязнь к спешке. — Хемо, что надо взять ещё? Кот недовольно махнул пушистым хвостом и сделал вид, что не услышал заданный ему вопрос. Хемо часто игнорировал молодую колдунью, рядом с которой был уже несколько лет, ленился и всячески пытался дать понять, что путного фамильяра из него не выйдет. Тем не менее, Ханён любила этого прохвоста и часто таскала его за ухо, если он ослушивался и не выполнял приказы. — Хемо, ты всё равно отправляешься со мной, пушистая рыжая попа, — Ким схватила кота в охапку и посмотрела в его сонные сощуренные глаза. Он выражал лишь ленность и желание как можно скорее сбежать из лап хозяйки с причудами. — Я окончила академию Высших сил, а значит, мы с тобой отправляемся домой. Понимаешь, до-мой! Ханён была воодушевлена предстоящим путешествием назад, потому что давно желала увидеть родителей, да даже Лавеуса, потому что большой город успел осточертеть, а его потехи перестали быть интересными, лишь высасывали энергию и желание учиться чему-то новому. За весь период обучения появлялись и друзья, и враги, и девушка решила закрыть на всё глаза и отпустить все обиды, ведь знала, что с возвращением в родное поместье, где пахло свежескошенной травой и парным молоком, она забудет обо всех и не будет с ними пересекаться. Наверно, это правильно — прожить всю свою жизнь в деревне, питаться магией земли и помогать по хозяйству, где её силы целителя действительно будут ценить. — Не хочу я никуда ехать, — Хемо наконец-то фыркнул и спрыгнул с рук хозяйки, демонстративно вильнув хвостом и осмотрев недовольную девушку с ног до головы. — Опять будете со своим Джебомом носиться по всему дому, а потом тебя накажут за порванное платье или за что-то ещё, не знаю. Дела человечьи меня не касаются. Хемо был у Ханён уже пять лет и все эти года наблюдал одно и то же: придурка-брата и его закадычного друга, которые смущали молодую хозяйку и делали всё, чтобы она убежала и не мешала колдунам. Он видел, что между девушкой и Джебомом что-то было, носом чуял аромат первой любви и морщился: эти человеческие чувства такие неприятные на запах. И сейчас, когда Ханён раскрыла медальон, в котором находился снимок её семьи и «того самого» мальчика, усы Хемо растопорщились и стали уж слишком непотребного вида. Им не вызывал у него теплоты — не видел молодого человека два года, и поделом ему. — Я уже взрослая и не буду бегать так, что порвётся юбка, а если такой казус случится, то заштопаю её сама, — щёки слегка покраснели от имени колдуна и поправила длинные тёмные косы, которые не планировала состригать в ближайшие пять лет. В них таилась вся девичья сила, и хоть после стрижки Ханён будет ослаблена, она быстро восполнит резерв. Она же выпустившаяся квалифицированная ведьма-целительница, получившая все особые свитки и даже нужную метку в виде единорога на запястье. Поговаривали, что революцию в сфере образования провёл целитель по имени Чжан Исин, что пару сотен лет назад тоже был адептом академии Высших сил, и ему помогала во всём его жена Ли Джи Ын. — Конечно, взрослая, — после этих слов истошно вопящий кот очутился в переноске, а Ким, улыбнувшись опустевшей комнате, в которую заселятся другие адепты, завершила начертание пентаграммы на полу и подожгла мел синим огнём, вступая в него и забирая небольшую поклажу с собой. Свежий ветер ударил в лицо, мантия развевалась сзади, и девушка, чуть огладив кота, пошла по тропинке навстречу воротам родового поместья и людям, что живут там. Её багаж уже был доставлен домой и стоял в комнате, нераспакованный, но напомнивший горничной, что надо подготовиться к приходу молодой госпожи. Югём с помощью коллективного паучьего сознания уже знал о приходе сестры, даже маякнул об этом Джебому, который практически каждые выходные приезжал к нему, и молодые люди стали готовиться, отдавая приказы и стараясь так, как никогда раньше. Они не виделись уже два года — в последний раз в восемнадцать Ханён приезжала в поместье и страшно краснела при друге старшего брата, а потом лишь происходил обмен открытками и письмами, чтобы окончательно не забыть друг о друге. Тронув металлическое колечко на губе языком, выдающее в нём боевого мага, владеющего вербальным мастерством, Им Джебом щёлкнул пальцами, одним движением зажигая свечи на люстре в главном зале. Многочисленные пауки Югёма под руководством Лавеуса быстро очищали занавеси от скопившейся пыли и мёртвых насекомых, и горничная, уже хотевшая отдёрнуть гардины, завизжала и, подхватив юбки, бросилась прочь, буквально перелетая все ступени большой деревянной лестницы и попадая прямо в руки Джебома, который был немало удивлён испуганному личику прислуги. — Там пауки кругом! — будучи арахнофобом, девушка тряслась и чуть не плакала, лишь спустя пару минут успокоившись. — Как думаете, господин Им, молодой господин разрешит мне прибрать ту комнату, где нет пауков? Джебом был по натуре своей добрым молодым человеком, по молодости и детству любил проказничать, но этот этап прошёл, как и у Югёма, который, заботясь об уже престарелом Лавеусе, стал более участливым и чутким. Кроха устало запуталась в длинных волосах боевого мага — она тоже уже была стара для всего, и молодые люди оба готовились к прощанию со своими фамильярами. Возможно, Хемо, кот Ханён, немного поможет им восстановиться, но это не точно — два фамильяра ещё могут взаимодействовать, в то время как три — уже много, а тем более такие разные, как паук, кот и летучая мышь. — Посоветуйся с ним, — и в огромном окне Джебом увидел девушку, что лёгкой походкой с котом, вынутым из переноски, шла по дорожке. Капюшон скрывал половину лица, но по фигуре и походке было ясно, кто она. Это та девушка, на чьих письмах были видны капли чернил, а также пахли они пионами — любимыми цветами, жизнь которых она поддерживала в оранжерее. В садике за поместьем тоже находились эти прекрасные нежно-розовые цветы, и кажется, именно они и олицетворяли её юность: такие же прекрасные, любящие свет и ласку хозяев. Ханён вошла в холл, опуская Хемо, что-то бормочущего, на пол; кот, тряхнув хвостом и выразив всю свою «любовь» к мышам истерическим мявком, гордо пошёл по коридору, поворачивая в главный зал и прихлопывая под лапой маленького паучка. Югём вздрогнул от ощущения смерти и нахмурился, вставая с постели и окончательно разрывая связь со всеми пауками, кроме Лавеуса, который послушно пополз к хозяину. Молодой человек осознал, что никто бы не наступил на его питомцев, лишь одно поганое рыжее пушистое существо могло задавить всех своими лапами. Хемо. Чёрт побери, от этого блохастого существа сестра ещё не избавилась. — Хемо, ты куда убежал, тебя расчесать надо и накормить! — Ханён, скинувшая мантию прямо в руки горничной, которая была рада приходу хозяйки, что даже расплакалась, устремилась вслед за своим фамильяром, на ходу развязывая собранные в хвост волосы и оправляя платье. — Ты где? Большой зал, в котором она любила по детству резвиться, встретил её объятиями света, Югёмом, что держал на плече Лавеуса и стоял на ступени, Джебомом, вокруг которого тёрся Хемо, и всем штабом прислуги, что хором сказали «добро пожаловать домой, молодая госпожа». Ханён прикрыла рот ладонью, стараясь не расплакаться, и обняла старшего брата, по которому неимоверно скучала. Родители обещали приехать вечером, потому что знали — молодёжи необходимо наговориться, приготовиться к торжественному приёму, когда наконец-то выяснится, с кем должна связать свою жизнь девушка, и горничным необходимо подготовить поместье к празднику. Югём уже знал свою судьбу и был относительно доволен, потому что ему досталась сумасбродная девица немногим младше его, но та, которая любила пылко и с которой уж точно не было скучно. — Я так рада вас видеть, — там уже и Джебом присоединился, осторожно целуя тыльную сторону ладони младшей сестры лучшего друга и улавливая её покрасневшие щёки. — Вы не представляете, как сильно я соскучилась. Девушка была предельно искренна со всеми, передала возмущающего Хемо на попечение служанки и пошла переодеваться с дороги. Её одежда была немного пыльной, волосы требовали расчёски, да и на вид сама девушка была немного помятой. Перемещение между пространствами всегда и всем давались тяжело, тем более если в руках сумасбродный говорящий кот, часто желавший только двух вещей в своей жизни: есть и спать. Джебом некоторое время смотрел вслед девушке, что слегка кланялась всем по дороге наверх, а потом перевёл глаза на друга. — Нам всем надо подготовиться к торжеству, — Лавеус тронул лапкой щеку Югёма и в особенности татуировку в виде паутины на виске. Ким был паучьим заклинателем, такие рождались редко, но если появлялись на свет, значит, мир в них нуждался. — И тебе в особенности. — И мне в особенности, — эхом отозвался Им в ответ и выпутал Кроху из своих волос. — Лети, малышка, проверь, как там моя невеста.* * *
Договоры о замужестве подписывались тогда, когда дети впервые виделись: родители смотрели на их реакции, на взаимодействие, а затем обе стороны закрепляли союз. До окончания обучения в академии они могли заводить романы с посторонними людьми, чем угодно заниматься, а потом девушки будто переходили в собственность семьи мужа. Эти законы появились совсем недавно, но жители страны восприняли их как должное и стали им следовать. Будучи в предвкушении, кто же окажется суженым, Ханён расчёсывала волосы, не видя Кроху, что висела вниз головой на оконной раме и тщательно следила за действиями девушки. Лишь спустя пару минут, как летучая мышка по привычке запуталась в пышных локонах, Ким вздрогнула и увидела малышку в отражении в зеркале. — Привет, Кроха, давно не виделись, — летучая мышка легко поместилась в ладони, и Ханён улыбнулась, защекотав её животик. Кроха любила это, любила прикосновения тёплыми руками, потому и прильнула к запястью магички. — Тебя оппа послал? Передай ему, что я скоро выйду, если ему так хочется меня видеть. Джебом, всё это слышавший, улыбнулся, отходя от двери спальни и направился на улицу, дабы в саду, в который явно потом и отправится его невеста, передохнуть и насытиться энергией. Он надеялся переговорить немного с Ханён, увидеть в её глазах, как она смотрит на него, как она хочет быть с ним. Боевой маг умел разбираться в людях, видел их отношение к себе, знал, что Югём относится к нему как к самому настоящему другу, а его сестра… пока что скрыта от него. Он хотел проэкспериментировать, совсем чуть-чуть, тренировался так на пленных солдатах в чужой стране, когда его отправили как специалиста на войну: смотрел в глаза, забирался в голову, копался в мыслях. Конечно же, сейчас надо было действовать осторожно и избирательно, выуживая только то, что касается его самого. Но всё равно было страшновато. Кроха летела чуть впереди, показывая дорогу, а девушка, одетая в красное платье, шла за ней, молчаливо доверяя; фамильяры не умеют вредить ведьмам и колдунам, даже если их непосредственный хозяин прикажет, они не выполнят приказ. Одно из главных правил таких существ — «не вреди, даже если это заклятый враг». Хемо тоже был таким, но ворчал больше, чем выполнял, потому в большинстве случаев, казалось, был бесполезнее семейного гримуара, в котором, как оказалось, ничего путного не было написано, кроме рецепта супа для похудения и похлёбки от похмелья. — Джебом! — Ханён, уже не смотря на Кроху, подлетела к парню, улыбаясь и обнимая его. В первые секунды встречи она была скована, потому что на неё смотрели буквально все, а теперь, в отдалении от других людей, Ким готова была расцеловать друзей. В более ранние годы она бы засмущалась, потому что она девочка, а он мальчик, но Джебом стал кем-то большим. Он стал частью семьи, но воспринимался не совсем как старший брат. — Рассказывай, чем два года без меня с Югёмом занимались? Раньше оба парня славились по всей округе тем, что бедокурили, заставляли всех хвататься за головы и хлестать их прутьями, но в последние несколько лет гормоны и жажда проказничества поумерились, и сейчас перед Ханён стоял молодой человек, выросший и морально, и физически. Положение в обществе за ним закреплено, в глазах любовь горит, а сердце тянется к девушке напротив, что своей улыбкой покоряла раз за разом всё больше и больше. Находясь в её мыслях, Джебом плавал, как в океане, видел образы себя, чувствовал тепло от воспоминаний и понимал одно — что бы там про дружбу девушка не говорила, но любила она его искренне. Их разговор был долгим: бродя меж розовых кустов и цветов ценоты орущей, молодые люди не заметили, как на поместье опустились сумерки, а их самих, сидящих в беседке, позвали в главный зал. Ханён, нервно теребившая юбку, громко вздыхала: волнение окатывало всё её тело, и Джебом, до того момента бывший энергичным, тоже занервничал, остановил спутницу только тогда, когда они оказались перед дверями главного зала. Ким ощутимо потряхивало, казалось, что она испытывала весь спектр эмоций, которым пресыщалась каждая девушка: её хотелось успокоить, прижать к себе, что маг и сделал, на пару секунд теряя бдительность. Он помнил тот день, когда впервые увидел девочку, как с ней заговорил, как, уберегая от помидорного дождя, прижал к себе, как девочка таскала сладости и заставляла играть с нею в чаепития. В подростковом возрасте уже было другое: игры с применением волшебства, неудачно сваренное любовное зелье, из-за запаха которого Югём блевал блёстками и тот поцелуй в щёку, который печатью до сих пор горел на лице боевого мага. Хотелось повтора, всё нутро затрепетало, и даже карие с лёгким оттенком тёмной вишни глаза выглядели ожидающими, обеспокоенными. Джебом тронул языком металлическое колечко на губе и проговорил: — Каким бы не был твой жених, знай, я — твой друг навсегда, — да, друг, который хотел поцеловать, друг, который и так являлся женихом. Лишь Ханён не знала, кто её суженый, кого она будет целовать по утрам, кто будет её вечно оберегать. — А я твой друг, — и, еле ощутимо поцеловав в щёку Джебома, девушка вошла в зал, когда её объявили. Ханён мало знала об обрядах и была немало удивлена, когда на пути к родителям её заставили пройти пару испытаний: то заключили в кольцо огня, то заставили сдержать небольшое дождевое облако. Девушка на такой магии не специализировалась, но основы знала, а потому в течение пяти минут оказалась рядом с главами клана Ким и опустилась перед ними на колени. Прикрыв глаза, она слушала, как называли её имя, то, какой силой пользуется, кто её родственники, — всё это было почётно, и чем дольше девушка стояла на коленях, тем сильнее она будет в семейной жизни. Когда всё и всех назвали, Ханён выдохнула, и её заставили подняться, чтобы она была повёрнута лицом к родителям и спиной к человеку, её суженому, что стоял за спиной. Джебом уже стоял позади и немного нервно дышал, Кроха запуталась в волосах, колечко в губе было прокручено несколько раз, но никакого успокоения не было. — Имею честь объявить жениха моей младшей сестры, — Югёму дали слово как ближайшему кровному родственнику, кроме родителей, и он с улыбкой посмотрел на напуганную Ханён и своего друга, которого уже давно принял в свою семью и понял, что лучше никого нет на всём свете. — Боевой маг второго уровня, военный лейтенант, — на этих словах глаза Ким расширились, она в неверии приоткрыла рот, но сдержала порыв обернуться. Пока что нельзя. Но она и так уже догадалась. — Им Джебом. И с того момента, как тёплые руки обняли девушку за талию, как она вздохнула и откинула голову на плечо парня, казалось, что всё хорошо. Даже бурчащий на фиолетовой подушке с повязанным зелёным бантом Хемо не стал казаться «рыжей блохастой проблемой», а Джебом, перед этим шепнув «приглашаю целоваться», со всей любовью поцеловал Ханён, которая, казалось, только и ждала, что тёплого поцелуя, наполненного нежностью.