Понять и простить

«Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним!» — подумал про себя Мамору, медленно подходя к дому Оливии, где сейчас как раз находились Сейя и Усаги.       Вслед за Мамору из автомобиля вышла и Чибиуса, нервно оглядываясь по сторонам. Юная девушка уже жалела, что поддавшись уговорам отца, явилась сюда. Она нутром чувствовала — её здесь быть не должно, она лишняя. — Ну что ты встала, дочка! — не удержался от ехидной реплики Мамору. — Звони в дверь и сейчас сама всё увидишь воочию! Чибиусе вдруг резко стало нехорошо, ноги стали словно ватные, во рту всё пересохло, но всё же она нажала кнопку дверного звонка. Никакой реакции не последовало, тогда девушка ещё несколько раз нажала на звонок. — Вот видишь, пап! Усаги тут нет… — Чибиуса разочарованно подала плечами, рассерженная на отца, за то, что, тот, по её мнению, оболгал Усаги. Но вдруг дверь открылась и перед взорами Мамору и Чибиусы предстала Усаги, на которой была надета лишь тонкая белая футболка Сейи, едва прикрывающая самые пикантные места. — Куколка, кто там? Оливия вернулась? — из другой комнаты донёсся голос старлайта и вскоре перед взорами Мамору и Чибиусы появился и Сейя в одних лишь трусах. Чибиусе сразу стало дурно и она с отвращением посмотрела сначала на мать, а затем и на Сейю. Да и Усаги тоже замерла как вкопанная, увидев перед собой мужа и старшую дочь, которая тут же отвела взгляд в сторону, не желая видеть свою мать рядом с другим мужчиной. — Чибиуса… — взволнованно произнесла Усаги, краснея не столько из-за того, что муж и дочь застукали её с любовником, а скорее из-за того, что она стоит перед ними в довольно неприличном виде, полностью оголив свои ноги.       Сейя тоже около минуты стоял молча, просто охуевая от того, что Мамору посмел привести ещё и дочь Усаги, желая запятнать репутацию жены и выбелить свою. — Так и будем молчать? — Мамору свирепо смотрел на Сейю, словно надеясь сжечь его одним лишь своим яростным взглядом. — Язык проглотил, кобелина? — Я виноват лишь только в том, что не смог уберечь свою куколку от роковой ошибки в её жизни — брака с тобой! — интонация голоса метеора была предельно спокойной, взгляд был сосредоточенным, хотя он с трудом сдерживал свой, рвущийся наружу гнев. — Ты недостоин Усаги, придурок! — продолжил, отбросив свои распущенные волосы назад. — Не тебе это решать, Сейя! — сузив глаза, процедила Чибиуса. — Спасибо большое тебе за то, что разрушил брак моей матери…не мог удержаться от того чтобы присунуть ей… — Чибиуса, замолчи сейчас же!!! — рявкнула Усаги, начиная краснеть из-за слов дочери. «Как же стыдно за её поведение…»       Пристыженная Чибиусой и Мамору, Усаги захлопывает за ними дверь, оставляя тех двоих ожидать снаружи, а сама бежит в комнату Оливии, и схватив свою одежду с сушилки — торопливо начинает одеваться. Женщине становится стыдно за всё, что она натворила — за пьянство, за сексуальные утехи вместе с Оливией, которые они вытворяли, будучи под воздействием бренди, за измену мужу с Сейей. — Куколка… — Сейя поспешил прижать её к себе и заключить в крепкие объятия, этим самым давая ей понять, что он не отдаст её просто так. — Неужели ты собираешься вернуться к…нему?! — во взгляде метеора ясно читался шок. — Ты совершаешь большую ошибку, зайка! Он не любит тебя, он и дальше будет тебе изменять… — Сейя! — Усаги умоляюще взглянула на того, кого тайно любила все эти годы и долго сдерживала свои чувства и своё влечение к этому прекрасному темноволосому мужчине. — Я знаю. Но у меня нет выбора, у меня дети… — Выбор есть всегда, Усаги! — возразил брюнет, всё ещё держа её за руку. — Я люблю тебя, люблю всеми фибрами души, люблю всем своим существом… Неужели ты не понимаешь, как больно ты мне делаешь? Если ты продолжишь жить с мужем, не любя его, но всё же оставаясь с ним — этим ты разобьёшь мне сердце окончательно! — ясные глубинные глаза метеора пронзительно смотрели на женщину, а на его лице застыла тень печали и Усаги снова стало стыдно. На сей раз за то, что она невольно обижает Сейю, делая ему больно… — Я уже почти свыкся с мыслью, что ты счастлива в браке с Мамору, что у вас есть две чудесные дочери и что я для тебя лишь друг, но после всего что произошло за эту неделю, Усаги… — как бы Сейя не старался быть спокойным, сейчас это было неимоверно тяжко. — Ты сама сказала, что все эти годы — двадцать лет, любила только меня! Я любил тебя, но не знал о взаимности своих чувств к тебе, иначе я бы отдал тебе ему, как думаешь? Усаги?! Как думаешь, каково сейчас мне? Я двадцать лет мирился с мыслью о том, что ты, к сожалению, меня никогда не полюбишь… — внезапно в его глазах блеснули едва заметные слёзы.       Усаги молчала, но её глаза увлажнились и по щеке одна за другой побежали слезинки. Она прекрасно понимала, насколько больно сейчас Сейе, она разделяла его чувства — ей тоже приходилось ощущать эту боль, безуспешно пытаясь подавить её внутри себя долгие годы, но однажды всё-таки она дала слабину, позволив себе отдаться другому — Сейе. Но Усаги совсем не жалела об этом, наоборот, она жалела о том, что не сделала этого раньше. — Я была дурой, Сейя! Я должна была давно развестись с мужем, но я не нашла в себе сил… — обессиленно опустившись на колени, женщина зарыдала. — Я не могу бросить дочерей на произвол судьбы! Но и с Мамору жить не хочу! Не хочу с ним делить дом, быт, постель… Не он — тот, кто заставляет моё сердце трепетать, не он — любимый мужчина. А ты. Ты — мой любимый мужчина! Развернувшись к метеору лицом, Усаги с нежностью потёрлась о его щеку своей, а затем припала к губам брюнета, плавно и медленно подбираясь к его языку и наслаждаясь поцелуем. Затем, отстранившись от мужчины, Усаги вновь с нежностью провела ладонью по его щеке и сказала: — Я вернусь, Сейя! Я приеду к тебе сегодня вечером, а сейчас мне надо поговорить с дочерями! — сказав это, Усаги поспешила было уйти, но Сейя сам вызвался довезти её до дома.

***

      Заходя в свой дом, Усаги несколько напряглась — её встретила абсолютная тишина, от которой женщине стало совсем не по себе. «А где девочки, интересно? У порога нет их обуви, зато ботинки Мамору стоят тут…» — Ну, привет, жёнушка! — из гостиной послышался грубый мужской голос, и вскоре в проёме появился Мамору, от которого за километр несло перегаром. Усаги на автомате попятилась назад, понимая, что с пьяным мужем лучше вообще не иметь никаких дел, однако тот с силой схватил жену за локоть и притянул её к себе. — Вот и блядушка моя явилась! — Мамору со всего маху ударил жену по лицу и блондинка покачнулась, но не упала.       Мамору замахнулся на жену ещё раз, но теперь Уса оказалась куда проворнее и увернулась от его кулака. Замахнувшись на жену ещё несколько раз, Мамору отошёл в сторону, давая женщине некоторое время, чтобы та обдумала своё поведение. — Надеюсь, ты понимаешь, Усаги, что ты это заслужила? А твоего любовничка я упеку в тюрьму…я что-нибудь придумаю, ему навешают статью… — Мамору уже был так пьян, что совсем не соображал, что говорит. — Мамору, прошу тебя… успокойся! Если бы Усаги только знала, что сказав эту фразу, она тем самым ещё больше выбесит своего и без того озверевшего мужа и Мамору в один момент резко развернул Усаги и наклонив её, стал снимать с женщины одежду. Освободив Усаги от плотных джинс, а затем и от трусиков, мужчина, обуреваемый гневом и ревностью, снял с брюк ремень и от души начал хлестать им по телу Усаги, хотя женщина умоляла простить её. — Мамору! Остановись, Мамору! Не надо, пожалуйста!!! — на глазах златовласки появились слёзы, она думала, что это его остановит, но такая уловка в этот раз дала совершенно обратный эффект — Мамору ещё больше разозлился и стал бить ремнём Усаги.       Бил её по ягодицам, по пояснице и в меру округлым бёдрам, по стройным длинным ногам. Мамору специально старался бить как можно сильнее, чтобы на тебе жены оставались яркие отметины. Усаги пыталась вырваться, но куда там, одной рукой муж удерживал её запястья, а второй — ловко орудовал ремнём, не переставая хлестать ноги, спину и попу женщины.       Наконец, Мамору отбросил ремень в сторону и развернув жену — порвал на ней топ, а затем и бюстгальтер, с диким вожделением смотря на свою обнажённую супругу. Усаги же была вся заплаканная, она больше не кричала, боясь разозлить Мамору ещё сильнее, но слёзы непрерывным потоком скатывались по её щекам, плавно стекая к шее и ниже. «И это мой муж… Мамору! Как же ты мог — поднять на меня руку… Если бы хоть кто-нибудь пришел к нам…и увидел это, Мамору сразу бы не поздоровилось! И девочек он специально куда-то спровадил, чтоб разобраться со мной!» — Что заткнулась, блядушка? Язык проглотила? — желчно проговорил мужчина, разум которого окончательно помутился из-за большого количества выпитого алкоголя. — Сейчас тебе придётся как следует поработать ротиком, чтобы вымолить у меня прощение!       Снова взяв ремень в руку, Мамору замахнулся на жену, но в этот раз Усаги перехватила ремень и крепко держала его, зная, что если отпустит, то мужчина просто не оставит живого места на её теле. Спустя ещё пару минут Усаги услышала мелодию входящего вызова на своём телефоне — ей звонил Сейя, и теперь женщина испугалась ещё больше, не зная, что и делать. — Ответь! — приказным тоном велел Мамору, услышав который, Усаги поёжилась. — Если это Сейя, скажи, что ваша с ним сексуальная связь была нелепой ошибкой! Усаги колебалась. Она прекрасно понимала, что неподчинение пьяному мужу повлечёт за собой весьма негативные последствия и возможно, очередные побои. Но с Сейей она не могла так поступить, ведь все эти годы она любила его, тайно мечтая о близости с ним, и когда наконец это произошло, женщина была невероятно счастлива, её любимый человек — тоже. «Я не могу так поступить с Сейей, ведь это разобьёт ему сердце!»       Усаги нажала на сенсорную кнопку ответа на вызов, но продолжила молчать ровно до тех пор, пока их динамика не послышался взволнованный голос Сейи. — Алло, Куколка! Почему ты молчишь? Усаги… — Всё хорошо, Сейя… — дрожащим голосом начала говорить Усаги, ощущая на себе яростный взгляд мужа.       Однако врать Сейе ей совершенно не хотелось, а тем более — причинять ему боль, говоря то, что велел Мамору. И Усаги, прекрасно отдавая отчёт своим действиям и понимая, что ей может грозить, всё-таки решилась. — Нет, Сейя…не всё хорошо! Вызови, пожалуйста полицию, меня муж избил и собирается изнасило… — Усаги резко оборвалась на полуслове, так как внезапно к ней подскочил разъяренный Мамору и со всего размаху швырнул телефон жены в стену, тот сразу же разбился. — Сучка! — выкрикнул Мамору, вновь хватаясь за ремень и несколько раз ударив им поясницу женщины.       Испуганная женщина пошатнулась и упала на пол, но Мамору резко схватил её за волосы, разворачивая к себе лицом, а затем второй рукой стал расстёгивать ширинку на брюках, снимая их и сбрасывая на пол. Сняв с себя и трусы, пьяный мужчина резко схватил Усаги за волосы, притягивая к себе и смотря в её заплаканные глаза. — Ты будешь сосать у меня столько, сколько я пожелаю! Поняла?! Мамору попытался подтянул к себе жену, всё также яростно держа её за волосы, но Усаги стала сопротивляться, в то время как мужчина пытался насильно заставить жену делать ему минет. — Ты — моя жена и обязана подчиняться мне. Соси, кому говорю! Быстро в рот взяла! — заорал мужчина, который, в следствии чрезмерного злоупотребления алкоголем стал совсем неадекватно себя вести. — Получай, блядушка! — отпустив её волосы, Мамору с силой ударил Усаги по попе, оставляя там яркий след от руки. — Ты мне минет сегодня сделаешь или как? Я не понял?!       Мамору продолжил беситься, беспрестанно оскорбляя жену и постоянно напоминая ей о том, что из-за неё у него нет счастья в их семейной жизни. Разум мужчины окончательно помутился, в глазах горел бешеный огонёк, от которого веяло безумием, волосы все разлохматились и Усаги, наблюдая за таким разительным преображением своего мужа — слегка вздрогнула, начиная бояться его неадекватного поведения. — Мамору! — поднимаясь с колен, женщина попыталась образумить его. — Тебе нужно поспать и протрезветь! Марш в кровать! — Только вместе с тобой! — молодого человека уже изрядно мотало и от падения на пол его спасло только то, что он вовремя ухватился за дверной косяк.       Мамору затуманенным взором посмотрел на Усаги, словно соображая, что бы ещё такого с ней сделать, однако сознание отказывалось ему подчиняться — слишком много алкоголя было в крови мужчины, и это сделало своё дело. Притянув жену к себе, Мамору с силой сжал одну её грудь, нарочно впиваясь ногтями в её ореол и сосок и делая это с таким усердием, что блондинка громко вскрикнула. — Мне больно, Мамору! Прекрати! — на глазах Усаги вновь заблестели слёзы. — Больно? — на лице брюнета появилась злорадная усмешка и он нагнул женщину, а затем резко вошёл в неё, специально делая всё как можно больнее. — Я сделаю так, чтобы ты дрожала от ужаса, чтобы тебя всю передергивало лишь при одном упоминании секса… Я сделаю тебя ни на что негодной… Ты уже не молодая, скоро в утиль пойдёшь!       Двигаясь в ней резко и сильно, вгоняя свой член на всю глубину и наслаждаясь слезами и мольбами жены о пощаде, Мамору улыбался, продолжая ногтями царапать нежнейшую кожу груди и живота Усаги, оставляя красные отметины на её теле. — Хочешь секса? — голос Мамору приобрёл какой-то нездоровый оттенок, став более хриплым и протяжным. — Будет тебе секс, я порву тебя насквозь, шалашовка! Сделав ещё пару толчков внутри Усаги, Мамору вновь ударил её по спине и наконец, пользуясь тем, что муж ослабил хватку — Усаги удалось вырваться и отбежать в сторону, в попытках спастись от своего пьяного и обезумевшего мужа. Мамору, ещё больше взбесившийся из-за того, что его жена отказала ему в сексе — схватил табуретку и швырнул её в сторону супруги, которая, к несчастью, просто не успела увернуться.       Усаги получила некоторые увечья — её губы были разбиты, кожа правой щеки разодрана, кожа на руке — тоже. Мамору же продолжал гадко ухмыляться, но вдруг до слуха Усаги донеслись звуки полицейской сирены, которые с каждой секундой становились всё более отчётливыми и женщина облегчённо выдохнула.       Вскоре послышалась серия настойчивых дверных звонков, но Мамору, испугавшись последствий, поступил весьма хитро — он уволок плачущую и вырывающуюся из его рук Усаги в ванную и запер её там, а сам быстро надел на себя брюки и пошёл, пошатываясь, открывать дверь звонящим.       Открыв входную дверь, Мамору узрел Сейю Коу в сопровождении двух инспекторов полиции, которые грозно смотрели на хозяина дома. — Да он пьян вусмерть! — произнёс один из полицейских и неодобрительно покосился на Сейю. — Молодой человек, вы знаете, что за ложный вызов бывает крупный штраф? — Прекрасно осведомлён об этом, — спокойно и уверенно сказал другой брюнет, с откровенной неприязнью глядя на пьяного и лохматого Мамору. — Но вызов не ложный, предлагаю зайти вам внутрь, чтобы убедиться в моей правоте!       Делать нечего, пришлось Мамору впустить в свою квартиру инспекторов и несносного Коу, которому он в дальнейшем собирался испортить карьеру — подмочив репутацию. Однако пока все мысли Мамору были заняты лишь одним — он беспокоился о том, как бы Усаги не выдала его с потрохами, начав рыдать, или что ещё хуже — кричать. Как только полицейские зашли в холл дома супругов Чиба, то сразу обратили внимание на ужаснейший беспорядок — на полу валялась разорванная одежда Усаги, которую Мамору попросту забыл убрать, также на полу валялись различные вещи — связка ключей, пульт, помада, и ножка от табуретки, на которой запеклись следы крови с разбитой губы Усаги. — Это просто краска! — принялся оправдываться Мамору, уже плохо соображая, что к чему, и смотря на Сейю и инспекторов полиции неприязненным взглядом. — Да, конечно! — злобно прошипел Коу, уже догадавшись, кому могут принадлежать эти кровавые следы. — Где Усаги, скотина? Что ты с ней сделал?       Мамору молчал и бессвязно что-то бормотал, а инспекторы продолжали изучать содержимое дома, надеясь найти хоть какую-нибудь улику, указывающую на то, что здесь был совершен акт насилия. И вдруг из запертой ванной комнаты стали доноситься отчаянные крики и послышался стук. — Мамору! Выпусти меня! Немедленно! — надрывно кричала лунная принцесса, отчаянно колотившая дверь в надежде на то, что её услышат.       Сейя, обогнав Мамору, ринулся к дверям ванной комнаты и открыв её обнаружил заплаканную, лохматую и избитую Усаги, которая к тому же, была и голая, а всё её тело было в ярких красных отметинах, синяках и гематомах. — Сейя! — едва завидев своего спасителя, женщина бросилась к нему в объятия и прижалась к мужчине всем своим телом, всё ещё сотрясаясь от истеричных рыданий. — Просто…просто будь со мной, прошу!       Женщина с прекрасными золотистыми локонами и небесно-голубыми глазами продолжала рыдать, вжавшись в Сейю, впиваясь своими ногтями в белоснежную кожу его рук и не обращая никакого внимания на полицейских, рассматривающих на девушке ярко-красные следы от пальцев Мамору и многочисленные синяки. — Он силой взял меня, Сейя…понимаешь! — Усаги по-прежнему всю трясло. Их взгляды встретились, и Сейя отчётливо увидел в глазах своей любимой всю её душевную боль, от которой неприятно щемило в груди. — Всё будет хорошо, Оданго! Обещаю… — Сейя продолжал обнимать златовласку, позволяя ей выплакаться и давая возможность освободиться от лишних негативных эмоций. Один из полицейских подошёл к Усаги, которую уже заботливо накрыл махровым красным пледом Сейя, и хотел опросить её, однако Сейя не позволил, объяснив полицейскому, что у Усаги сейчас совсем не то состояние. — У неё сильнейший стресс, вы не видите, что-ли… Ей надо прийти в себя! — Хорошо. — Сдержанно кивнул мужчина в форме, всё ещё рассматривая оголённые ноги Усаги, на которых отчётливо виднелись яркие отметины и большие синяки. — Всего два вопроса, миссис Чиба. Первый: ваш муж применял к вам физическую силу? — Да. — не поднимая своего взгляда на полицейского, тихо ответила женщина. — Были ли с его стороны совершенно какие-либо действия сексуального характера против вашей воли? — Да. — В глазах блондинки всё ещё виднелись слёзы. — Хорошо. — Удовлетворённо произнёс служитель закона, что-то записывая в блокнот, в то время как второй коп надевал на пьяного Мамору наручники. — Сначала в вытрезвитель его, потом в участок! — произнёс мужчина, который и опрашивал Усаги, обращаясь к своему коллеге.       Когда полицейские взяли Мамору, он даже уже и не сопротивлялся особо, так как был настолько пьян, что вот-вот мог отключиться. Полицейские, не без труда, надо сказать, вывели мужа Усаги из дома и посадив в патрульную машину — повезли в вытрезвитель.       Усаги и Сейя сидели на диване в гостиной — брюнет крепко обнимал несчастную женщину, пострадавшую от рук собственного мужа, а его взгляд открыто выражал сочувствие и беспокойство. — Извини меня, Сейя… — пробормотала блондинка, всё ещё всхлипывая. — Я выбрала не того мужчину. Потому что я дура! — она вновь заплакала, уткнувшись в плечо метеора, пытаясь собраться с мыслями и хоть немного успокоиться. — Поплачь, Оданго… Поплачь! Легче станет! — всё ещё крепко прижимая к себе любимую, произнёс мужчина, с ужасом рассматривая ссадины, красные отметины и синяки на теле Усаги. — Что же он с тобой сделал. Не прощу его! — Я подам на развод, Сейя! Я тоже его не прощу. И хоть Мамору сделал всё это в состоянии алкогольного опьянения — нет ему никакого оправдания! Я без малого двадцать лет была ему верной и покорной женой, поддерживала уют в доме, была прекрасной матерью нашим дочерям… Теперь, всё кончено. Нашей семьи больше нет! — вновь захлёбываясь слезами, вымолвила лунная дева. — И что я теперь скажу Чиби-Чиби и Чибиусе? Как я им объясню то, что их отец находится в изоляторе?       Следующие три дня Усаги ходила вся понуренная и бледная как смерть. Она постоянно упрекала саму себя и стыдила за то, что не смогла сохранить брак с Мамору хотя бы ради своих дочерей; ещё больше она стыдила себя за то, что изначально не выбрала Сейю, хотя она всегда его любила и всегда пыталась бежать от собственных чувств, пока не дошла до точки невозврата. Когда Чибиуса и Чиби-Чиби узнали о том, что отец находится в изоляторе — между Усаги и её дочерьми произошёл серьёзный разговор, после которого Чибиуса закатила скандал, собрала вещи и ушла из дома, сказав матери, что больше не желает её знать.       Чибиусе уже было семнадцать лет и она уже два года как встречалась с парнем — замечательным и обходительным молодым человеком по имени Гелиос, вот к нему она как раз и ушла жить, чем ещё больше довела собственную мать. Чиби-Чиби же, наоборот, старалась всячески поддержать и приободрить Усаги, и конечно же, во всей сложившейся ситуации она совсем не винила мать, но было твёрдо намерена поговорить с отцом. — Вам с папой, наверное, лучше подать на развод, — погрустневшим голосом сказала Чиби-Чиби. — Вы всё равно друг друга не любите, а так ты хоть с Сейей обретёшь счастье! — Знаешь, дочка, а ведь ты права! — сквозь слёзы улыбнулась Усаги, обнимая младшую дочь и прижимая её к себе. — Именно так я и сделаю, Мамору зашёл слишком далеко…       Вскоре к ним в гости приехал Сейя и они втроём отправились на пешую прогулку по центральной части города. Чиби-Чиби, в отличии от своей сестры, была настроена к Сейе более дружелюбно и поэтому они очень быстро поладили, что не могло не радовать лунную принцессу.       Сейя крайне обходительно общался с Усаги, ограничиваясь лишь поцелуями и нежными объятиями и не настаивая на большем. Но однако Усаги сама изъявила желание переночевать у Сейи, сказав ему, что в родном доме ей морально тяжело теперь находиться, так как всё напоминает о Мамору и что, самое больное — о Чибиусе. В свою очередь Чиби-Чиби осталась ночевать дома, она ведь была уже немаленькая и вполне могла на скорую руку приготовить себе какое-нибудь несложное блюдо на ужин.       Прошло около недели — Мамору вернулся домой и с удивлением обнаружил, что дома никого нет. Позвонив Чибиусе, он узнал от старшей дочери о том, что Усаги и Чиби-Чиби переехали жить к Сейе, и Мамору горько усмехнулся. «Две предательницы, сбежали, значит, от меня. Ну ничего, я сумею образумить вас, дурёхи».       Прошло ещё некоторое время. Усаги и Чибиуса так и не возобновили общение, Чибиуса решила полностью поддержать отца, что, конечно, очень угнетало Усаги и она буквально места себе не находила. И даже четырнадцатилетняя Чиби-Чиби не смогла примирить свою старшую сестру с матерью — Чибиуса продолжала намеренно игнорировать родную мать, этим самым делая Усаги ещё больнее.       Но однажды произошло то, чего никто никак не мог ожидать — Чибиуса, полностью поддерживающая отца, взъелась и на сестру, всячески обзывая и оскорбляя Чиби-Чиби, называя её предательницей и отступницей. — Наша мать шалава, и ты, я смотрю, поддерживаешь её? Да как так можно?! — Чибиуса преградила сестре путь в комнату, читая нотации и высказывая ей всвсё, что у неё накипело в душе. — Ты думаешь, я не люблю нашу мать? Ты думаешь, я не скучаю по ней? Скучаю и ещё как! — выразительные красные глаза юной мисс Чиба наполнились слезами и у девушки случилась самая настоящая истерика. — Но отец мне всё рассказал без утайки. Наша мать спала с другим мужчиной, ты это понимаешь? — взвилась девушка, тщательно втолковывая всю информацию своей младшей сестре. — Она предала папу, когда легла под этого Сейю! И теперь я никогда не прощу Усаги, хотя мне её очень не хватает… Я не прощу ей предательства отца, не прощу!       Чибиусу, что называется, накрыло по полной. Она буквально захлебывалась слезами, пытаясь освободиться от множества негативных эмоций, которые накопились внутри неё. Чибиуса схватила со своего рабочего стола кружку и с силой швырнула её на пол, отчего та мгновенно разлетелась на мелкие осколки. Затем она стала кидать и швырять всё, что попадало под её горячую руку: пенал, учебники, тетради, плюшевого розового медведя, золотую подвеску, которую подарила ей Усаги на шестнадцатое день рождение.       Чиби-Чиби была на удивление спокойна, сочувственно наблюдая за бедной сестрой, которую так сильно переполняли эмоции. — Я ненавижу родителей!!! Ненавижу! Отца тоже! — Чибиуса опустилась на колени и продолжила рыдать. — Мамору первый заварил эту кашу!!! Но и Усаги тоже хороша, ей надо было с самого начала уходить от Мамору! Сразу как он начал плохо с ней обращаться… А она вместо этого тоже изменять начала!       Чуть позже Чибиуса всё-таки успокоилась и вот тогда-между сёстрами состоялся серьезный разговор, в ходе которого Чиби-Чиби рассказала сестре о том, что их мать на самом деле давно тайно любила Сейю, ещё даже тогда, когда их обеих не было в этом мире. Рассказала она сестре и про то, что Усаги вышла замуж за Мамору только чтобы не потерять собственное будущее, а на деле всё оказалось совсем не так радужно. — Может, серебряный кристалл сломался? — призадумалась Чибиуса.       Девушку давно интересовал столь непростой вопрос, на который никто не мог дать ей внятного ответа — почему Усаги и Мамору не стали Королевой Серенити и Королём Эндимионом и почему не наступила утопия, за которую они все так рьяно сражались в прошлом и стремились защитить от злых сил. — Я сегодня попробую поговорить на эту тему с Гелиосом, может он знает. Он же хранитель Иллюзиона, он охраняет мечты людей. Может, ему известно то, чего не дано знать остальным!       Прошло ещё около трёх недель и за это время многое поменялось и в жизни Усаги, и в жизни Сейи, и в жизни Мамору. Лунная воительница больше не возвращалась в дом мужа, а теперь жила в просторной квартире Сейи вместе со своей младшей дочерью Чиби-Чиби. Первое время Усаги старательно игнорировала звонки мужа, так как решила окончательно разорвать с ним отношения и положить конец их несчастливо у браку, но Мамору был очень назойлив и звонил женщине и днём, и ночью, в следствии чего Усаги пришлось купить другую сим-карту и поменять номер.       Остальные девочки в скором времени тоже узнали о том, что брак будущих монархов трещит по швам, и что Усаги сбежала от Мамору к старлайту. Харука, Мичиру и Сецуна были просто в ярости, особенно последняя, которая всегда тайно сохла по Мамору и питала к нему нежные чувства.       Сецуна всё пыталась подкараулить Усаги на улице или ещё где-нибудь в общественном месте, но всё никак не получалось. И женщина временно оставила все эти попытки. А с каждым днём отношения Чибиусы и Мамору стали портиться — старшая дочь начала отдаляться от мужчины, после того как поговорила с Гелиосом.       Она всё чаще отсутствовала дома и без того редкое общение с отцом старалась свести к минимуму. Неделей ранее. — Гелиос, в моей семье произошёл раскол… — глазами, полными слёз, Чибиуса посмотрела на своего возлюбленного, в чьём совете она так отчаянно нуждалась. — Я не знаю, почему, но Усаги и Мамору не стали Королевой и Королём…что-то случилось! И вдобавок ко всему Мамору обижает Усаги, изменяет ей, а теперь, оказывается, и моя мать тоже изменять стала!  — Послушай, Чибиуса! — мягко произнёс Гелиос, нежно погладил девушку по щеке. — Вероятнее всего твои мать и отец никогда не любили друг друга, поэтому будущее теперь стало несколько иным! И боюсь, монархами им уже не быть… Я не чувствую их любви. Королева не может быть с нелюбимым Королём, также как и Королю не нужна нелюбимая Королева. Над этими словами своего парня Чибиуса могла думать сутками напролёт, изредка отвлекаясь лишь на какие-то бытовые деда или уроки.       И вот одним воскресным утром Чибиуса встала с постели и поняла, что больше так продолжаться не может. Она очень страдала из-за отсутствия общения с матерью.и сестрой и решила сегодня позвонить Усаги, чтобы договориться с ней о встрече.       Когда Усаги увидела пропущенный вызов от старшей дочери, её удивлению не было предела. Конечно же, женщина поспешила перезвонить Чибиусе и после краткого разговора с ней — пригласила её в квартиру Сейи, чтобы уже детально и подробно обсудить всю ситуацию. — А мы с Чиби-Чиби сходим в кино! — сразу же загорелся идеей Сейя, решив любимой женщине дать возможность побыть наедине с Чибиусой. — Чтобы не отвлекать вас! Поговорите уже по душам наконец и проясните всё раз и навсегда! Люблю тебя, малыш! Если что, я всегда на связи! — на прощание брюнет запечатлел влажный поцелуй на губах Усаги вскоре они с Чиби-Чиби ушли в кино.

***

      Когда порог квартиры Сейи переступила Чибиуса, Усаги даже не подняла на неё своё лицо, старательно избегая зрительного контакта с дочерью. Чибиуса разулась в прихожей, сняла с себя осеннюю куртку и прошла в комнату, где и сидела Усаги, безучастно смотря в экран телевизора. — Привет, мам. — Негромко произнесла девушка, подходя к Усаги. — Я пришла извиниться за своё мерзкое поведение. Прости меня.       Усаги молчала, но уже хотя бы не избегала взгляда дочери, и смотрела на свою старшую дочку довольно укоризненно. — Мама… — Чибиусу шокировал столь нерадушный приём и отсутствие на лице матери каких-либо эмоций, поэтому девушка набралась смелости и подойдя к Усаги, крепко обняла женщину. — Прости меня, мам. Я была неправа. Я не должна была лезть в твои отношения с отцом — Рада это слышать, дочка! — каким-то непривычно сухим голосом ответила Усаги, смотря как будто сквозь Чибиусу. — Передай Мамору, что я к нему не вернусь! Никогда. И ни при каких обстоятельствах! Чибиуса вошла в положение женщины и пообещала ей, что непременно передаст ее слова отцу.       Следующие полчаса Чибиуса рассказывала Усаги о том, как у неё дела в школе, хвасталась своими учебными достижениями, делилась впечатлениями и сообщила и про разговор с Гелиосом. И Усаги тоже разделила мнение ухажёра Чибиусы, сообщив, что солидарна с его точкой зрения.       В результате и мать, и дочь пришли к выводу, что всем будет лучше, если Усаги и Мамору разведутся как можно скорее. Для Усаги такое откровение старшей дочери стало облегчением, женщина внезапно ощутила, как с её души словно бы свалился тяжёлый камень, долгое время мучивший её. Распрощались они уже на более позитивной ноте, а Чибиуса пообещала матери, что попробует пересмотреть своё несправедливое отношение к Сейе Коу.       Вечером, когда Сейя и Чиби-Чиби уже вернулись домой, Усаги поспешила их обрадовать волшебной новостью о том, что она наконец помирилась с Чибиусой. Естественно, Сейя и Чиби-Чиби обрадовались такому повороту событий, а Усаги вдруг погрустнела, понимая, что впереди её ждёт непростой бракоразводный процесс. Она поделилась своими тревожными мыслями с Сейей и мужчина сказал, что в любом случае поддержит её, что бы Усаги не делала.  — Спасибо тебе, любимый! Ты — моя главная опора и поддержка, что бы я без тебя делала! Прижав к себе любимую, Сейя стал гладить и ласкать её плечи, спину, поясницу, уткнувшись лицом в плечо блондинки и вдыхая аромат её волос. Чиби-Чиби в это время была на кухне, когда вдруг в дверь квартиры позвонили. Она была очень самостоятельной и ответственной девочкой, поэтому решила открыть дверь сама.       На пороге квартиры стояла заплаканная Оливия, и была она, можно сказать, в неглиже и лохматая. Из одежды на кинмокской принцессе присутствовали только грязная белая футболка, очевидно, домашняя, и чёрные хлопковые трусики, а также домашние меховые тапочки красного цвета. А её лохматые длинные волосы были облиты чем-то грязным и липким и от них дурно пахло.