Нюхалз лишился нюха (Snuffles Has The Sniffles)

Всё началось с першения в горле в эту пятницу. Он решил, что это просто из-за тонкого слоя пыли, которая начала скапливаться на его столе, за которым он постоянно сидел с тех пор, как Грозный Глаз поручил ему эту чёртову бумажную волокиту, чтобы разобраться в происшествии, в котором он был или не был виноват во время рейда. Быть на тренировках — это полный отстой. Все винят тебя. К пятничному ужину у Джеймса и Лили он не мог перестать чихать. — Ты болен, Бродяга, — Джеймс ухмыльнулся, продолжая помешивать соус в сковородке на плите. — Чёрт возьми, я не болен, — фыркнул Сириус, прислонившись к стойке и сложив руки на груди. —  Это просто аллерг— АПЧХИ! Джеймс скорчил гримасу и накрыл сковородку с соусом. — Эй, разбрызгивайся своими микробами вон там, я не хочу подхватить какую-нибудь офисную чуму, которой ты заразился. Вытирая нос рукавом, Сириус проворчал что-то ещё о том, что у него нет никакой чумы, и вместо этого сел за стол. — Мне нужна помощь! — раздался из гостиной напряженный голос Питера, прежде чем он, спотыкаясь, вошел на кухню с двумя большими ящиками огневиски. Сириус застонал и встал, прикладывая больше усилий, чем обычно, и освободил коротышку от части груза. — Спасибо, приятель. — Питер тяжело вздохнул. Затем он нахмурился. — Ты выглядишь ужасно, Бродяга. Заболел? — Я не болен! — прорычал Сириус, тяжело роняя ящик на стол и вздыхая, откинувшись на спинку стула. — Я просто… устал! Питер и Джеймс обменялись понимающими взглядами. Питер усмехнулся: — Как скажешь, Бродяга. Он почти не притронулся к своему обеду, что очень беспокоило Лили. — Ты хочешь что-то еще, Сириус? Почему бы мне не приготовить тебе суп? По правде говоря, тебе следует поесть, если ты плохо себя чувствуешь… — Я не… — Переложи обед в пластиковый контейнер, Лилз, — перебил Ремус как раз в тот момент, когда Сириус сдержал еще один приступ чиха. — Он захочет попозже, — он протянул своему парню носовой платок, чтобы тот высморкался, а потом легонько похлопал его по ноге. — Пойдём, Сириус. Давай отвезём тебя домой. — Я не захочу позже, потому что я не болен, и вы можете прекратить суетиться, потому что со мной всё в порядке! — фыркнул Сириус, опускаясь в кресло с надутыми губами и надеясь, что никто не догадается, насколько сильно у него перехватило дыхание от нарастающего гнева. Впрочем, в одном он был прав: суп ему был не нужен. Потому что он рухнул на диван, как только они с Ремусом вернулись домой, и через несколько секунд захрапел. К понедельнику ему казалось, что его горло покрылось слоем песка, а глаза продолжали слезиться, что затрудняло чтение папок с делами, которые были сложены на его столе. — Иди домой, Блэк, — хмыкнул Грозный Глаз, проходя мимо него около полудня. — Нам не нужно, чтобы заразил всех остальных членов нашей команды. Давай. Сириус застонал и откинулся на спинку стула, только чтобы увидеть самодовольную физиономию Джеймса поверх стены своей кабинки.  — А я тебе говорил, — он хихикнул. Сириус послал в него заклинание. Остаток дня Джеймс потратил на то, чтобы объяснить, почему он может говорить словами, начинающимися на букву «П». Все его тело болело, когда он вошёл в квартиру и закрыл за собой дверь. По пути в спальню он сбросил ботинки, брюки и рубашку, оставив за собой шлейф одежды, и буквально бросился на кровать, натянув на себя тяжелое одеяло, и свернулся калачиком, уткнувшись лицом в подушку Ремуса. Он моментально вырубился. Сириус проснулся немного позже (разве не было еще светло, когда он вернулся домой?), ощущая на лбу прикосновения чужих губ. — Оу, хм…у тебя жар, Бродяга, — он услышал улыбку в голосе Ремуса. Ту самую улыбку, которой Ремус одаривал его, когда доказывал свою точку зрения против упрямства Сириуса. — Заткнись, — Сириус заскулил — его голос был хриплым и вызывал зуд в горле до самых ушей. Что происходит? Он раздраженно потер левое ухо о плечо и издал тихий звук отчаяния, так как это ни в малейшей степени не помогло. Ремус слегка усмехнулся, присаживаясь на край кровати и убирая волосы со его лба. — Тебе нужно что-то принять, иначе будет только хуже. — Нет, — проворчал Сириус, натягивая одеяло на голову. Он понимал, что говорит как ребёнок, но он всегда плохо переносил всякие заболевания. Это случалось не так уж часто. Сириус, вероятно, мог пересчитать по пальцам одной руки те случаи, когда он действительно болел в детстве. Выросший в благородном и древнейшем доме Блэков, его мать просто не имела ни времени, ни терпения, ни желания заботиться о больном ребенке, или вообще заботиться, если уж на то пошло… Сириус и Регулус оба были насильно напоены прививочными зельями, чтобы предотвратить любую болезнь, которой можно было бы заразиться. В основном, они помогали, за исключением того, что у них был совершенно отвратительный вкус, и маленький Сириус каждое утро устраивал настоящую драку, пиная, крича и колотя любого бедного домашнего эльфа, которому поручали маленького ребёнка. В конце концов Вальбурга, слыша звуки борьбы на другом конце большого дома, появлялась и связывала его по рукам и ногам, чтобы без возражений влить зелье ему в глотку. Раз или два ему или Регулусу удавалось подхватить простуду или грипп, но всё было в порядке, и весь процесс был почти таким же: отвратительное на вкус зелье, брыкающийся и кричащий ребенок, связывание рук и ног, изоляция в спальне на неделю, чтобы предотвратить распространение микробов и держать ребёнка подальше от всех. На шестой год после полнолуния он подхватил ужасную простуду. Шёл проливной дождь, и они с Лунатиком, вопреки здравому смыслу Сохатого и Хвоста, всю ночь прыгали по холодным грязным лужам. На следующий день Ремус был в полном порядке, однако Сириус хлюпал носом и чихал в Больничном крыле всю оставшуюся неделю, упрямо отказываясь от каких-либо целебных снадобий и вздрагивая, когда Помфри поднимала свою палочку «я только накладываю согревающие чары на одеяла, мистер Блэк». А теперь вот это. Эта чихающая, колючая, ноющая ужасная чума, которую он больше не мог избегать. Ему это совсем не нравилось. — Лунатик… — промямлил он между всхлипываниями. — Да, любовь моя? — ответил Ремус, появляясь в дверях спальни с первой помощью. Сириус слегка пошевелился, высунув голову из своего одеяльного кокона. — Позаботься обо мне, — он надул губы, глядя на своего парня водянистыми, налитыми кровью щенячьими глазами. Ремус закатил глаза и покачал головой. — Что ж, Сириус, я непременно попытаюсь, — он вздохнул и снова сел на кровать. — Знаешь ли, ты не самый послушный пациент, — он нежно улыбнулся, несмотря на свои слова. — Ты можешь сесть? Сириус настороженно посмотрел на него. — Зачем? Ремус предостерегающе посмотрел на него, откупоривая маленькую бутылочку с зельем, и Сириус быстро накрыл свою голову снова. — А другого способа нет? — он почти сопел. — Нет, Сириус. Всё не так уж плохо. Это детское зелье от кашля. Во имя Мерлина, у него вкус вишни. — Это же куча драконьего навоза, Ремус Люпин! Ни одна вишня не имеет такого вкуса! Вишни — это прекрасно. А это на вкус как задница дьявола и бензин! Он услышал, как Ремус фыркнул и поднялся с кровати. Голова Сириуса снова показалась из-под одеяла. — Куда ты идешь? Тот, что повыше, раздражённо вздохнул. — Я не собираюсь спорить с тобой, чтобы ты принял лекарство, Сириус. Так что либо веди себя как взрослый, коим являешься, либо продолжай страдать. Но я буду ночевать у Джеймса и Лили и не собираюсь делить с тобой постель и рисковать собственным здоровьем. Мне не хватает больничных дней на работе для полнолуний, не говоря уже о твоем гриппе. — Неееет! — Сириус заскулил, сел и потянулся к другому мужчине, как отчаявшийся ребенок. — Не оставляй меня одного, когда я болен и почти при смерти! — О, я тебя умоляю, — Ремус усмехнулся. — Ты не умираешь, королева драмы. У тебя насморк. — Люди умирали от насморка, — жалобно фыркнул Сириус. — С 1600-х годов ни единого случая, любовь моя. Вроде бы. Он ущипнул себя за переносицу и в третий раз сел рядом со своим обиженным больным возлюбленным. — Если ты можешь разом выпить 10 шотов огневиски менее чем за 30 секунд, то сможешь справиться с чайной ложкой сиропа от кашля, предназначенный для шестилетних детей и в основном состоящего из сахара и искусственных ароматизаторов, — он потряс бутылочкой перед лицом Сириуса. — Если ты выпьешь это, я приготовлю тебе горячий шоколад, мы ляжем на диван и посмотрим что-нибудь по телевизору, хорошо? Сириус прикусил нижнюю губу, обдумывая предложение. Он издал неуверенный звук, всё ещё со страхом глядя на бутылку с зельем. Ремус задумчиво промурлыкал, перекатываясь так, что оказался полностью на кровати, и притянул к себе на колени маленького человечка с одеялом-коконом и всем прочим. — Я приготовлю тебе ванну… — предложил он. Видя, что Сириус начинает сдаваться, он улыбнулся и уткнулся носом в пятно за ухом. — Я пойду с тобой в ванну.… Сириус немного оживился. — Правда? Ремус пожал плечами. — Думаю, мы сможем это выяснить, не так ли? — он налил зелье в ложку. — Давай, Бродяга. Тебе уже двадцать лет. Я не собираюсь нянчиться с тобой. — Разве ты не пообещал мне? — Через минуту я аппарирую к Джеймсу и оставлю тебя здесь сопеть до смерти. — РЕМУС, ЭТО НЕ— Ф-МММ! — глаза Сириуса чуть не вылезли из орбит, когда Ремус поднёс ложку к губам. — Глотай, — Ремус ухмыльнулся, довольный собой. Сириус сверкнул глазами и проглотил густую сладковатую жидкость, которая совершенно не походила на вишню, которую он когда-либо ел. Он отстранился и скорчил гримасу отвращения. — Фу! Ремус усмехнулся, закрыл бутылку и положил ее обратно в аптечку. — Ой, перестань. Всё не так уж плохо, — он поцеловал Сириуса в пухлые губы. — Иди ложись на диван, а потом я принесу тебе какао. Сириус заскулил и прижался к его груди. — Отнеси меня туда. — Это уже слишком, — Ремус категорически отказался, мягко спихнув его с колен. — Иди сам. Сириус заворчал, скатываясь с кровати и всё ещё плотно укутываясь в одеяло. — Ладно, — пробормотал он, шаркая ногами, и вышел из спальни. — Но ты должен мне интимный душ! Ремус вздохнул и закатил глаза, направляясь в ванную, чтобы убрать целебные зелья. Он разогрел немного супа Лили, с которым она отправила их домой, и налил Сириусу немного сока, направив поднос в гостиную с помощью заклинания. Сириус свернулся калачиком на диване и засопел.