Fever

Чонгук пробирается рукой под зелёную ткань широкой штанины, чувствуя ладонью гладкую кожу. Комнату освещает только маленький кусочек луны, что ещё не успела скрыться за грозовой тучей. — Мистер Ким, ты тот, кто ходит по коридорам компании, излучая мощнейшую мужественность, тот, кто на словах поддерживает традиционные ценности и нормы, но что оказывается в итоге? — Чон проводит кончиками пальцев по лодыжке вверх, царапает голень и скалится вызывающе. Испытывает. Кожа под подушечками бархатная и мягкая, приятная на ощупь и без единого волоска. — Ноги выбриты с особой тщательностью, я не чувствую даже лёгкой щетины. Вчера или неделю назад? Станком или восковыми полосками? Лазерная эпиляция? Ты жалок в своём желании показаться людям отличным от того, кем ты являешься на самом деле, — Чонгук обхватывает двумя руками щиколотки Кима, рывком подтягивая его к себе. У Тэхёна ноги под прямым углом, всё ещё в плену цепких длинных пальцев, и ещё чуть – и он меж этих ног зажмёт Чонгука, жарче, так, чтобы тот почувствовал степень его возбуждения. Но колено Чона и так упирается в промежность, он тянет на себя с ещё большей силой, заставляя прижаться теснее. Тэхёну душно. Чонгук чувствует крепкий стояк и только усмехается, видя, как парень под ним задыхается от болезненного удовольствия. — В компании ходят слухи, что ты трахнул всех хорошеньких ассистенток и не упускаешь ни одну юбку, но что я вижу теперь? Течёшь лишь от одной мысли о том, что тебя выебут, — у Тэхёна в голове мутится, он способен лишь на то, чтобы вжиматься пахом в чужое колено. Ёрзает по постели, поступательными движениями стимулируя собственный член. Ему больно от узких штанов, обтягивающих промежность так, что не скрыть малейшее возбуждение. Ткань костюма пропитывается липкой жидкостью, в трусах мокро и жарко. — Маленькая шлюха, — наклоняется Чонгук, шепча в губы, и удерживает прямой взгляд. Тэхён никогда не ощущал такой энергетики, не чувствовал на себе такой власти, когда без слов хочется опуститься на колени перед кем-то и следовать самым грязным указаниям. — Перед сколькими ты раздвигал ноги? Сколько членов побывало в твоей дырке, м? — Чон прекрасно знает, что мало. С тех пор, как он пришёл в компанию, Тэхён не спал ни с кем, и это чертовски будоражит разум. Чонгук в огромном здании имел власть только в маленьком кабинете, где сидел за столом все восемь часов, проверяя документы и подписи, а затем разнося их по многочисленным шкафам в архиве напротив. Мистер Ким же, глава компании, мог позволить себе находиться где угодно и когда угодно, а ещё смотреть на подчинённых так, что ему в лицо плюнуть хотелось. (Чонгуку, по крайней мере). Они виделись лицом к лицу лишь раз, все остальные смазливое личико начальника Чон наблюдал издалека, жалея только о том, что должность не позволяет преподать выскочке урок. Но, вау, как же хорошо всё повернулось. Тэхён сейчас полностью в его руках, по-блядски ахает и закатывает глаза – ни доли былой гордости и самоуважения. Чонгук шепчет высокомерно, и вибрации его голоса отдаются по всему телу Кима. Младший убирает рыжие, упавшие на лоб волосы с лица, большим пальцем оглаживая нежную щёку. — Я уверен, тебе нравится, когда тебя заполняют большие толстые члены. Может быть, даже не один за раз. Ты когда-то пробовал двойное или тройное проникновение, сладкий? — играет, наслаждаясь ответным скулежом и ещё более интенсивными движениями. Чонгук уже чувствует влагу в области колена. — Представь, в тебе двигаются одновременно сразу двое, они проникают в тебя глубоко настолько, что ты чувствуешь головки на уровне желудка, так растягивают, что кожа внизу живота натягивается от двух бугорков. Настолько, что от твоего прелестного впалого животика не остаётся и следа. Представляешь, м? — Тэхён звонко скулит. Он готов кончить от одной только интонации и картинок в голове. Никогда в жизни он так никого не хотел. Никогда в жизни не был так повёрнут на сексе. — А теперь подумай о том, что такой же результат ты можешь получить сейчас. Всё, что нужно сделать, – лишь раздеться и правильно меня попросить, стоя на коленях. Разве такой шлюхе, как ты, привыкать к этой позиции? — рычит Чонгук. У Тэхёна на глаза наворачиваются слёзы, от того, что больно, от того, что сладко. Он, самый богатый и завидный мужчина города, подставляется обычному офисному планктону, раздвигает ноги добровольно, позволяя себя унижать и говорить бесстыдства, за что давно бы выгнал любого без слов. Так грязно. Он с трудом заставляет себя лишиться точки стимуляции, отодвигаясь от Чонгука. Тот хищным диким зверем следит за каждым шагом, гляди – сожрёт целиком. Тэхён сползает с кровати и стягивает с себя зелёный жилет и рубашку, расстёгивая пуговицу за пуговицей. Он не может посмотреть прямо в глаза. В ночном свете видно не так хорошо, но Чон замечает красивое стройное тело, вертикальные полоски косых мышц на животе и выделяющиеся тазовые косточки. Волосы рыжим огнём призывают коснуться, зарыться пальцами и нежно перебирать или грубо сжать в кулаке. Тэхён остаётся полностью обнажённым, откидывая в сторону расклешённые книзу брюки и белые боксёры. Комнату в ту же секунду наполняет запах влаги и смазки. Он насыщенный и яркий от её обильного количества. Тэхён пару секунд держит руки сцеплёнными впереди, пытаясь прикрыться, но затем садится на колени, покорно опуская голову вниз. Пот стекает вниз по вискам струйками, головка члена влажно трётся о низ живота, оставляя следы предсемени, а руки подрагивают от напряжения. Он смотрит на Чонгука снизу вверх жалостливыми глазами, покрасневшими и мокрыми от слёз. Приоткрывает рот и тут же поджимает губы. Он не знает, что сказать, как просить и как подобрать слова. Он никогда не делал этого. Язык липнет к нёбу. — Я... пожалуйста, возьми меня, — шепчет, тяжело выдыхая. Чонгук цокает и окидывает ещё раз хёна взглядом, задерживаясь на небольшом члене. Он в разы меньше его собственного, среднего для азиата размера, маленький и аккуратный, качается под своим весом из стороны в сторону и истекает смазкой. Тэхён в полностью обнажённом виде выглядит нежным и хрупким – совсем не такой, каким Чонгук привык его видеть днём, – уязвимым и покорным. Его истинная натура абсолютно пассивна в отличие от той, что он так пытается всем внушить. — Мы же не в детском саду, Тэхён-и, говори прямо и конкретнее, — смеётся, толкаясь языком за щёку. Тэхён сглатывает. О боже, о боже. У него не хватит смелости сказать что-то более грязное вслух. Кончики ушей покрываются краской. — Прошу, т-трахни меня, — воздуха не хватает, а голос срывается на хрип. Чонгук закатывает глаза, вздыхая. Он в своём привычном джинсовом костюме нависает высокой тенью над Тэхёном, расслабленно держа руки в карманах. — Неужели ты не можешь выполнить даже самое простое поручение? — спрашивает, садясь на корточки напротив старшего так, что их лица теперь в сантиметрах друг от друга. Его ухмылка так раздражает Тэхёна. — Боже, зачем мне тогда такая, ни на что не годная сука? — у Тэхёна вибрирует в горле. Он отчётливо ощущает ложь в чужих словах, но такое обращение доводит до безумия. Сам факт того, что его унижают, что он может быть на месте принимающей стороны, расслабиться и просто получить удовольствие от пассивной роли, заставляет издать непонятный гортанный звук в аккуратные губы. Тэхён так устал всё контролировать. Чонгук смотрит пронизывающе. — Я... я могу сделать что-то другое, — заверяет старший, в лёгких не остаётся воздуха. Чон вскидывает бровь, заинтересованный. Тэхён не произносит ни слова, лишь переводя туманный взгляд на ширинку чужих джинсов. Чонгук понимает сразу, поднимаясь, на его губах играет лёгкая улыбка, когда он расслабленно садится на кровать, опираясь сзади на ладони, и раскрывает ноги. Тэхён усаживается меж них. В голову приходят сотни мыслей, и все они о члене прямо напротив. Джинсы топорщатся вокруг ширинки. Чонгук легко проводит по собственному возбуждению пальцами и шипит сдавленно, накрывая его всей ладонью. Тэхён не может оторвать взгляд. Он размыкает губы, выдыхая, и подаётся вперёд, утыкается носом в чужую промежность. Вдыхает, но через плотную джинсовую ткань слабо пробивается естественный запах тела. Хочется ярче. Тэхён робко поднимает глаза на Чонгука, молчаливо спрашивая разрешения на то, чтобы продолжить, и тот только кивает коротко и улыбается совсем ласково, что не вписывается ни в одно слово, что он сказал до этого. У Тэхёна от этой улыбки перехватывает дыхание. Пальцы нервно дрожат, пока он уже в третий раз пытается расстегнуть пуговицу и взяться за молнию. Ему просто очень хочется. Чонгука это смешит до коликов. Он звонко выдыхает в тот же момент, когда член освобождается от узости штанов. У него самого уже крепко и больно, до сжатых челюстей, особенно, когда Тэхён всё-таки тычется носом в тонкую ткань боксеров, елозя вверх и вниз. Смазка пропитывает бельё, и Тэхён чувствует насыщенный запах, проводит языком вдоль ствола через материал и обхватывает его губами, цепляя ткань зубами так, что из-за полоски трусов полностью показывается покрасневшая головка. Чонгук вплетает пальцы в огненные волнистые волосы, крепче вжимая лицо старшего себе в пах. Тэхёна ведёт от запаха тела Чона. — М-м, какой хороший малыш, — почти мурлычет Чонгук. Укрощать строптивый характер – игра, которая стоит самых дорогих свеч. Видеть самого важного человека города у себя между ног с лицом на уровне ширинки приносит душевное удовольствие, по правде. Если не брать в учёт ещё и эстетическое. Ким Тэхён хорош собой, и это меньшее, что можно о нём сказать. Он выглядит как чёртова модель с обложек, с правильными чертами лица, отлично сложенным телом и отменным стилем в одежде. Что-что, а хороший вкус у него не отнять. Как и умение привлечь к себе внимание и очаровать. Тэхён влажно лижет головку, выглядывающую из-под края боксёров, а затем оставляет на ней звонкий чмок. Он робко укладывает руки на большие бёдра Чонгука, чувствуя под ладонями стальные мышцы. Царапает короткими ногтями джинсовую ткань и сжимает собственные ноги, чтобы хоть как-то облегчить болезненные ощущения от стояка. Он зубами аккуратно стягивает к основанию члена боксёры, насколько это возможно с полностью одетыми рабочими штанами. Всё ещё не может выкинуть из головы массивные бёдра, водит по ним ногтями, представляет себя на них, прыгающим на члене, или хотя бы просто сидящим на коленях. От мыслей пальцы на ногах подгибаются. Тэхён обхватывает одной рукой ствол, на пробу проводя по нему несколько раз, и переводит взгляд на Чонгука, а затем обратно к возбуждённому органу. Он намного больше среднего размера даже для европейцев, немного изогнутый кверху и широкий в обхвате, удовлетворяет все самые откровенные фантазии Тэхёна, что всплывают в голове. Аккуратную розовую головку хочется без перерыва ласкать и одаривать поцелуями, пока она не набухнет, а губы не покраснеют от трения. Он хочет играть языком с маленьким железным кольцом в уздечке, ощущая его холод горячим ртом. Хочет почувствовать глоткой длину, давиться и задыхаться от члена во рту, чтобы уголки губ саднили от диаметра, а вязкая слюна стекала к подбородку и нитками оставалась на головке, когда Тэхён отстранится. Он воплощает все свои желания в жизнь, отсасывая лучше любой шлюхи, посылает по стволу вибрации и подавляет рвотный рефлекс, когда Чонгук вскидывает бёдра, толкаясь слишком глубоко, до выступающих слёз. У Тэхёна сводит челюсть и немеет нижняя половина лица от продолжительных монотонных движений, но он продолжает заглатывать, каждый раз до основания, держит быстрый темп и глотает слёзы вперемешку со слюной, приятно сжимаясь вокруг члена. Чонгук стонет громко, срывая голос до хрипа, сжимает в кулаках простыню почти до треска, чтобы не коснуться Тэхёна, не перегнуть палку. Он не хочет заставлять, он хочет, чтобы тот сам захотел подчиниться, сам понял, какова его настоящая сущность. Тэхён отстраняется, когда сил уже совсем нет. Глаза опухшие, на щеках засохли солёные ручейки, неприятно стягивая кожу, а нижняя губа подрагивает от перенапряжения. Тэхён никогда так не отдавался никому, не думал о чужом удовольствии, напрочь забывая о себе. Он никогда не чувствовал такую потребность получить от кого-то одобрение, похвалу. — Я... я больше не могу, — шепчет, срывая голос до хрипа, кашляет. Ещё чуть-чуть, и Чонгук бы кончил, изливаясь глубоко в горло спермой. Но Тэхён не выдержал. Чон наклоняется к нему, почти сталкиваясь носами. Тэхён смотрит загнанным зверьком, боясь сделать лишний вдох, потому что думает, что разозлит. Чонгук обхватывает смазливое лицо ладонью снизу, сдавливая пальцами щёки. Хён непроизвольно размыкает губы, и они принимают форму овала. Опухшие и раскрасневшиеся, иссохшие от повышенной из-за возбуждения температуры тела. Тэхён высовывает язык, дыша через рот. У него полузакрытые от усталости глаза и полная каша в голове, но он всё ещё хочет лечь под Чонгука, ощутить его в себе. — Как по мне, так ты отвратно справляешься со своими заданиями, — цыкает Чон, рассматривая со всех сторон красивое лицо. Он говорит это, несмотря на то, что ему сносило крышу одними только сдавленными всхлипами и тихим скулежом, что отдавались по всему члену. Говорит, наблюдая, как меняется выражение лица Тэхёна. Тот набирает воздуха и закусывает губу. Чонгук глухо хлопает ладонью по своему бедру у самой промежности и замечает растерянность на милом личике. Тэхён поднимается в полный рост и боязливо переминается с ноги на ногу, не уверенный, что должен делать. Тогда младший резким движением тянет его за талию, заставляя упасть себе на бёдра. Тэхён ойкает. Он трётся о член Чонгука собственным, скулит от разницы их размеров. Тэхён сабмиссивен. Он крепко обвивает руками чужую шею и прогибается в спине. Между ними не остаётся расстояния. Чонгука ведёт от выделяющейся линии позвоночника, что ещё виднее становится. Тэхён привстаёт и, одной рукой убрав в сторону чужой ствол, пересаживается вперёд, так, что чонгуков член влажно трётся о его задницу. Пальцами размазывает выступившую смазку по всей длине и двумя ладонями разводит ягодицы. Ствол ложится в ложбинку между ними, и тогда Тэхён убирает руки, позволяя половинкам легко сжать с двух сторон член, пошло сотрясаясь от соприкосновения. Чонгук гулко сглатывает, а на головке выделяется ещё одна прозрачная капля. Тэхён ёрзает вверх и вниз, придерживая одной рукой чужой член у основания, чтобы не выскользнул, лишившись стимуляции собственного, а второй крепко прижимаясь к Чонгуку. Он горячо и часто дышит в шею. Чонгук готов признать, что слишком быстро кончит, если Тэхён продолжит эту пытку. Потому укладывает большие ладони на задницу хёну. С ней ему повезло. Она округлая, несмотря на то, что мышц в ней почти нет, мягкая и упругая. Её так сладко сжимать пальцами. Чонгук оставляет следы от подушечек, что видны даже на смуглой коже. — Взгляни на свой жалкий крохотный член, — говорит, перемещая одну руку на тэхёнов ствол. Ладонь Чонгука почти полностью накрывает его. Тэхён уже влажный и липкий, и Чонгук чувствует это рукой, большим пальцем надавливая на головку круговыми движениями. — Я не удивлён, что ты никого не трахаешь им. Кого ты сможешь удовлетворить таким? В нём и спермы почти нет, м? — Чонгук легонько щёлкает пальцами по уздечке. Тэхён стонет, ёрзая членом по белой футболке. Его совсем сейчас не волнует то, что джинсовая ткань слишком грубая для нежной кожи и натирает раны. — Ты рождён для того, чтобы принимать члены, чтобы тебя растягивало ими до всхлипов и громких стонов. Я всего лишь пригласил тебя посидеть у меня на коленях, а ты без члена не можешь и минуты высидеть, — Чонгук проскальзывает пальцами в ложбинку меж ягодиц и ведёт вниз, натыкаясь на гладкую круглую пластину. Поднимает брови, усмехаясь, и с силой вдавливает её внутрь, наслаждается жалостливым хныканьем, тем, как бёдра Тэхёна инстинктивно следуют за пальцами, подаваясь навстречу. — Самая настоящая шлюха, Тэхён-и. Нравится ходить с пробкой по коридорам компании, зная, что никто и не подозревает, что у тебя в голове творится? Она маленькая в диаметре, — констатирует, играя с плагом. Он трахает Тэхёна игрушкой, намеренно создавая громкие хлюпающие звуки. — Ты можешь взять намного больше, сладкий. И резко достаёт пробку с громким чмоком, а Тэхён вздрагивает, бёдрами толкнувшись вперёд, чтобы дать стимуляцию члену, елозя по крепким бёдрам Чонгука, пачкает их в вытекающем лубриканте. — Языком вылижешь всё, что мне испачкал, понял? — Тэхён всё слышит, всё понимает, но ответить ничего не может. Чонгук это прекрасно знает, потому спрашивает ещё раз, с силой прикладываясь ладонью к ягодице. На ней остаётся красный след, что покалывает десятками иголок. Тэхёна хватает только на протяжный выдох, отдалённо напоминающий «да», прямо Чонгуку в ухо. Чонгуку нравится. Тэхён выставляет язык, смотря Чонгуку в глаза, и они впервые за этот вечер целуются. Чон обхватывает губами язык хёна, посасывает медленно и глубоко. Тэхён теряет рассудок от ощущений, хватается за плечи Чонгука и толкается вперёд. Он сминает губы, изучает чужой рот собственным, обводит ряд зубов, не пуская чужой язык к себе, и сплетается с его, задавая ритм. Они тяжело дышат, отстраняясь, у обоих вязкая слюна, что липнет в горле. Чонгук тянется к прикроватному столику и вслепую нашаривает там маленькую баночку, не отрывая горящего взгляда от Тэхёна. Тот чувствует прохладу, когда Чонгук подносит два пальца к дырочке. Тэхён уже растянут, в нём уже есть смазка от пробки, но Чонгуку нравится, когда мокро и громко от пошлых хлюпов, поэтому он вталкивает в Тэхёна лубрикант, пока тот не начинает вытекать при малейшем движении. Тэхён сам насаживается на пальцы, глухо хрипя, трётся о Чонгука, чтобы получить каплю удовольствия. Младший тянется за презервативом, слегка наклоняясь вбок, но Тэхён перехватывает его руку, утыкаясь лицом в шею. Стыдно. — Я хочу без презерватива, — бормочет, жмуря глаза. — На прошлой неделе все проходили обследование, у тебя ничего нет, я смотрел, — последние два слова он говорит совсем тихо. Чонгук скалится, придерживая одной рукой за талию, а второй гладя по спине. — И если ты ни с кем... не спал с того времени, то всё в порядке. Я тоже чист. Чонгук кивает коротко. — Как пожелаешь, куколка. Хорошо постарайся, — отвечает, приподнимая Тэхёна под ягодицу ладонью. Из прохода вытекает немного прозрачной смазки с едва уловимым запахом мяты, Чонгук собирает её пальцами и размазывает по члену. — Сам справишься или тебе помочь? Тэхён судорожно выдыхает. — Я хочу сам. Он заводит руку за спину, обхватывая ствол, и направляет в себя. Толстая головка раздвигает стенки, и Тэхён хватается Чонгуку за шею, стискивая зубы. Он опускается медленно, не спеша, чтобы не причинить себе лишней боли, его всё сильнее распирает внутри, и кажется, он может прощупать внизу живота головку в себе. Чонгук не поторапливает и не предпринимает никаких попыток насадить насильно, лишь терпеливо ждёт, сжимая челюсти. В хёне до невозможности узко и влажно благодаря лубриканту, давление на член неимоверное – хочется глаза закатывать. Тэхён глубоко выдыхает, прежде чем резко принять всю длину. Проход жжёт. Кажется, что ещё чуть, и его точно порвёт, но лубрикант охлаждает нутро, забирая часть боли, делает проникновение более гладким. Тэхёну хочется громко разрыдаться от контраста ощущений: жжения в проходе и мягких поглаживаний по позвоночнику, успокаивающих и ободряющих. Чонгук может говорить что угодно, на словах принимать за сексуальную игрушку и мальчика для удовлетворения собственных потребностей, но его действия звучат громче. Тэхён их слышит и благодарно оставляет дорожку поцелуев на шее, привыкая к размеру. Его возбуждает то, как Чонгук о нём отзывается. То, что он сам сейчас полностью обнажённый перед ним, сидит у него на коленях, принимая весь размер, в то время, как Чонгук до сих пор в джинсовом костюме. Тэхён в самом деле чувствует себя шлюхой, которую бездушно отымеют до потери сознания, накачают спермой и обессиленным оставят на постели, напоследок бросив на кровать деньги за секс. Чонгуку только застегнуть ширинку останется и уйти. Тэхён прекрасно знает, что тот не поступит так чёрство с ним, но думать в таком ключе приносит немалое удовольствие. Ким начинает двигаться, рвано дыша. Ему всё ещё тяжело, потому что каждый раз, меняя положение, он вынуждает всего себя заново привыкать к большому члену, растягиваться так, чтобы тот входил и выходил без труда. Каждый раз, когда он приподнимается, смазка внутри громко хлюпает, вне зависимости от того, насколько незаметными Тэхён пытается сделать эти звуки. Каждый раз ему болезненно приятно, когда маленькое кольцо на уздечке проезжается по простате. Чонгук держит ладони на чужой заднице, короткими ногтями впивается в чистую кожу. Там уже следы полумесяцами и красные полосы. Тэхён скулит, Чонгук стонет. — Ты такой чувствительный, куколка, — говорит младший, когда, поднимаясь руками по широкой талии вверх, цепляет подушечками розовые соски. Тэхён зарывается лицом ему в ямку над ключицей, опаляет горячим дыханием. — Прижмись ко мне вплотную, — голос мягкий и сбитый от возбуждения. Тэхён слушается, выгибаясь навстречу до хруста позвонков, угол проникновения меняется кардинально. — Чувствуешь его? — хрипит в ухо. Тэхён чувствует. Чонгук опускается на локти, чтобы дать Тэхёну возможность тоже увидеть. Внизу живота маленькое вздутие. Тэхён приподнимается, и живот снова становится плоским. Головка члена и часть ствола выпирают через кожу, образуя заметную выпуклость, особенно выделяющуюся, когда Тэхён наклоняется вперёд, выгибая спину. Он трогает его снаружи, завороженно водя пальцами по видимым очертаниям. Боль стихает, заглушаемая интересом. Тэхён упирается ладонями в грудь Чонгуку, царапаясь, поднимается нарочно медленно, прислушиваясь к ощущениям, меняет позу так, чтобы чувствительная головка упиралась в плоть. Наблюдать за этим звучит так пошло. Но Тэхёну нравится. Чонгук шепчет, одной рукой убирая рыжую прядь хёну за ухо, большим пальцем гладит щёку. — Уже привык? — спрашивает, рукой скользя вниз по позвонкам, обводит по кругу кольцо мышц и касается основания собственного члена. Дырочка плотно его обхватывает, сжимается от любого более интимного касания. Чонгук кончиками пальцев невесомо водит по ягодицам у самой поясницы, и они настолько чувствительны, что мелко подрагивают от прикосновений. Как пером. Чонгук отходит от основной манеры поведения, уверяясь, что Тэхён чувствует себя комфортно и не испытывает сильную боль. У Тэхёна, очевидно, давно никого не было, он узкий и голодный до грубости, что не даёт ему трезво мыслить. Чонгук не хочет порвать. Они будут продвигаться потихоньку, Тэхён получит то, чего хочет, но не так быстро. Для его же блага и мощного оргазма. Старший останавливается, прислушиваясь к себе, на пробу опускается и поднимается, совершает круговые движения у самого основания, чтобы ещё чуть сильнее растянуть себя. Боли нет, за исключением той, что вибрирует в члене с каждым его покачиванием. Он влажно хлопает о низ живота, пружиня. Тэхён утвердительно качает головой. — Добавим пальцы? — Чонгук поднимается с локтей, одной рукой выводя неразличимые фигуры на чужом предплечье, а затем резко тянет за руку на себя, от чего Тэхён врезается в него, впиваясь ладонями в воротник джинсового пиджака. Кашляет и дышит через рот. Быстро кивает несколько раз. Он похож на сумасшедшего. Уголок рта Чонгука тянется вверх. Он заставляет Тэхёна крепко обнять себя за шею и привстать так, чтобы между основанием члена и задницей было расстояние. Тэхён носом утыкается в шею сзади, прикрывая от удовольствия глаза. Чонгук мягко трогает его член, ладонью в кулаке надрачивая по всей длине. Недостаточно быстро для того, чтобы кончить, но совсем близко к тому, чтобы Тэхёна снова начало лихорадить, а бёдра начали мелко дрожать. Он так долго не продержится. Чонгук смачивает пальцы второй руки в лубриканте, приставляя один ко входу. Член всё ещё в Тэхёне, поверхностно касается простаты, пуская этим мурашки по телу; средний палец толкается внутрь на фалангу. Тэхён ёрзает, и от того насаживается глубже. Палец внутри почти не ощущается, потому он кивает, не отрывая лица от тёплой шеи, и Чонгук добавляет ещё один. Ноги дрожат. — Сколько ты хочешь их в себе? — шепчет Чонгук в перерыве между короткими поцелуями в плечо. — Я дам тебе столько, сколько пожелаешь, куколка. Так сладко стонешь для меня, так хорошо принимаешь мой член, я позволю тебе выбрать. У Тэхёна от мыслей в голове мутится сознание, он цепляется за шею младшего как за спасительный круг, так крепко, что почти душит. Он бы согласился на все пять, а может, и десять, но просто не выдержит. Тело устало от долгих прелюдий, а возбуждение накатывает мощными волнами, расслабляя конечности. Тэхён просто отключится. А Чонгуку вряд ли будет интересно играть со спящим человеком. — Три, — хрипит почти неразличимо, опускаясь вниз на два пальца. Чонгук подушечками гладит Тэхёна внутри, мягко надавливает на стенки, чтобы быстрее найти простату. Он видит состояние Тэхёна, его усталость и полуприкрытые глаза, слегка отвисшую челюсть – Чонгук не хочет его мучить. Пусть даже и так сладко. — Малыш, — Чонгук меняет обращение на ласковое, не используя больше грубого «шлюха». Тэхён сейчас не в том состоянии, чтобы его воспринять, потому оно не возымеет правильного воздействия, — сосредоточься на ощущениях и картинках в голове. Слушай меня и говори, если тебе больно. Тэхён даже не открывает глаз, только угукает, сглатывая вязкую слюну. Он просто хочет кончить. Как никогда раньше. — Представь, как ты выглядишь со стороны, Тэхён. Твоя дырочка, ещё совсем недавно с трудом обхватывающая маленькую пробку, теперь свободно принимает мой член. Ты ведь помнишь размеры моего члена, м? — Тэхён слабо выдыхает, сжимаясь вокруг ствола. Он чувствует прохладное железное кольцо на стенке и снова начинает течь. — Сравни его с той крохотной игрушкой и представь, насколько качественнее он растягивает тебя, насколько больше приносит удовольствия. Ты без труда принимаешь большой размер, а потом просишь пальцы. Знаешь, как будет выглядеть твоя дырочка после того, как мы закончим, малыш? Чонгук проводит ладонью по испачканному в смазке аккуратному члену. Указательный и средний другой руки мелко двигаются в Тэхёне. Они полностью внутри, но пространства там ещё недостаточно для того, чтобы спокойно вводить их. Они только легко царапают стенки, надавливают изнутри, готовя к введению последнего пальца. Чонгук не двигается, сдерживаясь, хотя член ноет безбожно, пульсирует болезненно и требует внимания. Но парень ничего не предпринимает пока, потому что Тэхён ещё не готов. Он уважает его здоровье и удовольствие. — Она будет покрасневшей и припухшей от продолжительного трения, влажной от смазки и разгорячённой. Ты будешь чувствовать жар внутри даже после того, как я выйду из тебя. А ещё останешься свободным там, пока твоя прелестная дырочка не вернёт обратно узость. Но поверь, ты не дождёшься этого, потому что снова придёшь ко мне, как самый послушный мальчик. Чонгук на пробу приставляет безымянный палец к проходу. Два пальца в Тэхёне двигаются беспрепятственно. — И я снова вытрахаю из тебя душу. Поставлю на четвереньки и заставлю вилять задницей, надену на член кольцо, чтобы ты не смог кончить, буду ласкать твои милые соски и без конца шлёпать красивую задницу, пока ты не попросишь остановиться. Но к тому моменту она будет опухшей от ударов, потому что тебе нравится такое, нравится контраст в ощущениях. Я сниму тебя на камеру, пока буду трахать тебя в твоём же кабинете, чтобы каждый в компании слышал тебя, знал, насколько ты покорный и готовый на всё ради того, чтобы тебя качественно выебали. Тэхён скулит, громко всхлипывая. Он не может больше держаться на ногах, они давно уже дико трясутся; он просто опускается вниз, полностью вбирая в себя три пальца и член. Чонгук свободной рукой приподнимает его за подбородок, мысленно спрашивая, готов ли он продолжать. Тэхён в ответ только двигает бёдрами, с первого раза с силой попадая на пальцы простатой. Приятно до одури. Он привстаёт, потираясь членом о белую футболку Чона. Чонгуку адски жарко в плотном джинсовом костюме, но раздеваться уже не имеет смысла. У него мокрые от пота лицо и шея. Тэхён упивается этим запахом. — А в конце наведу объектив на твою прелестную дырочку, в которую после всего безболезненно пролезет и кулак. От резкого холода внутри она начнёт сокращаться, но как бы сильно ни сжималась, она не закроется, потому что растрахана настолько сильно, что потребуется пару дней, чтобы вернуть мышцы в тонус. На видео твоя дырочка будет отчётливо видна изнутри, залитая лубриканто– — Кончи в меня... пожалуйста, — Тэхён перебивает, отстраняясь. Чонгук даже забывает, чем хотел закончить предложение. Хён выглядит отчаявшимся и до жути затраханным, с растрепавшимися рыжими волосами и покусанными губами. Он из последних сил сам насаживается на член, а затем глубоко выдыхает, шепча «больше не могу». Чонгук вынимает пальцы из Тэхёна – внутри чувствуется противная пустота – и заменяет их маленькой пробкой, включая слабую вибрацию для дополнительной стимуляции простаты. Это намного приблизит их оргазм, поможет не выдохнуться до полной потери сил. Чонгук ложится на постель, утягивая за собой и Тэхёна, чтобы тот лишь лежал у него на груди. Старший сжимает в кулаках футболку, стискивая зубы и тихо мыча, потому что на стоны уже нет сил. Горло дерёт, а челюсть сводит до судорог. Чонгук трахает, размеренно вскидывая бёдра вверх. Это не так эффективно, как другие стандартные позы, да и сил у него забирает немало, но он ведь и сильнее намного физически. Тэхён пусть отдохнёт. Комната погружается в звуки шлепков тел и хлюпанье смазки, обессиленные хрипы и вздохи. Чонгук на секунду замедляется, меняя скорость в пробке на максимальную, и берёт бешеный темп. Тэхён не стыдится рыдать. Он не может пошевелить конечностями из-за слабости, но непрерывно чувствует, как течёт Чонгуку на штаны. Смазки много, головка сверхчувствительна перед оргазмом, а от темпа перехватывает дыхание. Он кончает, когда Чонгук случайно, сильнее вскинув бёдра, двигает внутри пробку, загоняя её до самого конца, так, что она с силой врезается в простату. Дышит тяжело и не может поверить, что это закончилось. Он так истощён. Чонгук кончает через пару секунд, когда послеоргазменные спазмы Тэхёна достигают своего пика. Старший чувствует, как внутрь вливается горячая вязкая жидкость, обволакивая густотой стенки. Её много, или так кажется из-за большого количества лубриканта внутри и уже слегка опавшего члена в нём. Чонгук не спешит поднимать парня или покидать горячее тело. Он лениво принимает сидячее положение, усаживая Тэхёна так, чтобы член оставался в нём. Тэхён сонный, но внимательно смотрит за всем, что Чонгук делает. — Малыш, встань на четвереньки и как можно сильнее подними попку вверх. Удерживай всё в себе, не дай пролиться и капле. Чонгук обычно говорил это со свойственной ему грубостью, в качестве приказа, но Тэхён, несмотря на то, что очевидно истязался Чонгуком, всё равно каким-то образом сохранил в себе долю невинности. Именно сейчас, когда плевать на личности, которые нужно показать, на статус и правильное поведение. Сейчас Чонгук говорит это тихо и ласково, чтобы не напугать и не оттолкнуть в момент, когда Тэхён ментально уязвимый. Тэхён послушно выполняет просьбу. Он пытается напрячь мышцы, чтобы задержать смесь смазки и спермы в себе, но, как и говорил Чонгук, он слишком растрахан. Чон собирает пальцами маленькие ручейки, стекающие по бёдрам, и проталкивает их обратно. Внутри горячо и вязко. Он бы ещё раз возбудился, если бы у него были на это силы. Чонгук достаёт из прикроватной тумбочки большой фаллоимитатор, оканчивающийся маленькой цепочкой, как у плага, и медленно вводит его в Тэхёна. Игрушка в диаметре заменяет член и пальцы вместе, а жидкость в проходе делает проникновение безболезненным и лёгким. Тэхён мычит, ощущая, как его снова распирает до предела, заводит одну руку за спину, щупая пробку, а затем намеренно вдавливает её глубже. Колени разъезжаются от поднимающейся волны удовольствия. Он кое-как встаёт, с каждым шагом чувствуя движение имитатора в себе, и подходит к большому зеркалу в соседней комнате. В районе пупка натягивается кожа. Тэхён оборачивается назад на Чонгука, идущего к нему. — Пошевели его, пожалуйста, — просит слабым голосом, а после прокашливается. Чонгук уже стянул с себя костюм, оставшись только в белой, липнущей к телу от пота футболке. Он подходит вплотную к Тэхёну и ладонью скользит вдоль спины и задницы, натыкаясь на свисающую цепочку. Он берётся за основание и прокручивает игрушку внутри, на секунду вытягивая на пару сантиметров, а после резко вгоняя внутрь. Тэхён ёжится от ощущения заполненности и обвивает руками шею Чонгука сзади, сталкиваясь с ним взглядом в зеркале. Чонгук пальцами второй руки гладит живот хёна в области, где слабее-сильнее выпирает изнутри имитатор. Кусает Тэхёна за хрящ уха. — Пошли отдохнём немного, тебе понадобятся силы. Потому что позже я собираюсь вылизать тебя начисто и показать, что такое множественные оргазмы. Тэхён одобрительно мурлычет. Звучит заманчиво.