Детство кукловода

Канкуро вернулся домой после очередной миссии. Закинув сумки на стол, он поспешил раздеться и направился прямиком в душ, где горячая вода разморила его окончательно. Растирая мылом лицо, Канкуро, едва приоткрытым глазом, наблюдал, как с рук стекает фиолетового цвета пена, которая постепенно смывала с его лица потекшую боевую раскраску. Задержав свой взгляд на фиолетовом кружочке из пены в своей ладошке, юноша резко сжал пальцы, лопая его, и думая: «Мама». В Стране Ветра иметь боевой раскрас, или татуировки, считалась крайне модным, поэтому никто никогда ничего не говорил Канкуро о его худежствах на лице. Бывало, конечно, что ниндзя других стран могли периодически выкрикнуть ему в спину что-то вроде: «Что за размалёванная морда?», но парень совсем не обращал на это внимания, так как эти рисунки и эта краска имели для него свое особое значение. Канкуро плохо помнил тот момент, когда он впервые увидел краску, потому что ему тогда было всего лишь около двух лет. Дети в этом возрасте и вовсе не должны помнить совершенно ничего, однако, в сознании маленького мальчика этот момент каким-то образом отпечатался раз и навсегда, и, скорее всего, так вышло, потому что это было его последнее яркое воспоминание о матери, незадолго до её смерти. Карура - мать той самой Песчаной Троицы - была довольно талантливой ниндзя, однако, её таланты не ограничивались одними только применениями секретных техник - она была также весьма одаренной художницей, и любила рисовать также сильно, как и любила собственных детей. Однажды, Канкуро и Темари сидели в маминой мастерской, которая находилась на втором этаже их родного дома, и игрались разными игрушками, пока Карура творила свои картины. Темари размахивала разными бумажками и салфетками, делала вид, будто она птица, и кричала фразу, услышанную, наверно, из какой-то сказки: «Я ветер, уууу. Я опасный вееетер. Я снесу всё на своем пути!». К трем годам она уже довольно хорошо говорила и прекрасно стояла на ногах, поэтому ей было только в удовольствие бегать вокруг маленького Канкуро и разыгрывать перед ним представление, изображая самолетик. Канкуро же, держа в руке какую-то деревянную игрушку, только и мог, что вертеть головой и хохотать, наблюдая за бегающей вокруг сестрой. Слова вертелись у него на языке, но проговаривать их никак не получалось, кроме стандартных: «Мама», «папа», «кушать», «больно» и «дай». В какой-то момент Темари побежала к стоящей неподалеку, у холста, матери, продолжая размахивать руками и кричать о том, что она - ветер, и Канкуро, еле поднявшись на ещё слабодержащие ноги, осторожно, шатаясь, пошел за ней, засовывая куклу в рот, пытаясь откусить ей голову. Дойдя до ног Каруры, Канкуро тяжело плюхнулся на попу и увидел перед собой кое-что интересное. Отбросив куклу в сторону и забыв про Темари, он пополз в сторону разноцветных баночек, которые так сильно привлекли его внимание. Такие яркие, такие красивые... Что это такое? Выглядело это довольно странно и оооочень интересно. «Наверное, если опустить палец в эту разноцветную воду, он там пропадет, - подумал малыш. - Надо проверить!» Канкуро ткнул руку в одну из красок, и тут же подскочил от раздавшегося за спиной голоса матери: - Что ты делаешь? Мальчик дернулся и обернулся. Прямо за его спиной стояла Карура, грозно раставив руки в боки. Из-за большого торчащего живота женщины, Канкуро, сидящему внизу, не было видно лица мамы, которое находилось где-то далеко-далеко, наверху, но по её интонации мальчик понял, что мама улыбается. И как она его только заметила и смогла так тихо к нему подобраться? Растянув лыбу, Канкуро захохотал, снова посмотрел на краски, высунул палец из одной банки и резко засунул его в другую. Резко обернувшись, чтобы увидеть реакцию мамы, мальчик снова рассмеялся, когда послышался её голос: - Ну и что это такое? Осторожно опустившись на колени рядом с сыном, Карура попыталась сделать грозное лицо, когда маленький пальчик мальчика медленно вылез из банки с краской и потянулся к следующей. - Канкуро. Не надо. Она хотела сказать это жестко, но не получилось. Смех подкатил к горлу, когда девушка увидела, как этот маленький хитрюган смотрит на нее своими волшебными карими глазками и как трясется его пузико от тихих "Хи-хи", а Канкуро, не почувствовав угрозы в голосе матери, медленно засунул палец в третью баночку, не сводя с женщины глаз. Секундная тишина, а затем новый взрыв детского хохота. - Ну, всё, сейчас ты у меня получишь, маленький хулиган! Услышав в интонации матери угрозу, Канкуро бросился ползком наутек, хохоча и пачкая пол разрисованной в краске ладонью. Нужно ползти быстрее! Ещё быстрее! Злой монстр сейчас его съест! Но далеко уйти не удалось. Теплые женские руки схватили его ноги, и мальчик замер, стоя на четвереньках. Затем эти же руки переместились на его бока, и Канкуро понял, что взлетает. О, нет, монстр захватил его! Нужно вырываться! Малыш начал брыкаться в руках матери, и вскоре та отпустила его, посадив рядом с собой на пол, однако, у мальчика уже совсем закончились силы. Он сидел практически неподвижно, глубоко и часто дыша, набираясь сил. Отвлекшись на подбежавшую к ним Темари, Канкуро не сразу заметил, как к нему что-то приближается. Резко повернув голову, он увидел, как перед его носом возник палец мамы, испачканный в фиолетовую краску, а затем коснулся маленького носа мальчика. - Пииип! - сказала мама, и Канкуро не понял, что только что произошло. Потянувшись вверх, мама взяла с полочки маленькое зеркало и показала сыну его отражение. Мальчик с удивлением обнаружил, что на его носе появилась какая-то фиолетовая точка. Поднеся руку к лицу, Канкуро постарался её убрать, но сделал только хуже, размазав грязной рукой краску по всему лицу. Мама засмеялась, и мальчик понял, что в этом нет ничего страшного. Это забава! В этот момент, на шум в мастерской, поднялся их отец и привлек внимание Канкуро. Мама с папой о чем-то поговорили, и мужчина взял с полки фотоаппарат. Всё ещё сидящая на полу Карура, прижала к себе испачканного в краску сына и держащую в руках салфетки дочь, и послышался какой-то странный непонятный звук. Маленький Канкуро ничего не понял, но взрослый Канкуро до сих пор хранил у себя в столе эту фотографию, на которой были изображены он, Темари, мама и ещё неродившийся на свет Гаара, который прятался в уже довольно большом на тот момент животе молодой и красивой Каруры. Выйдя из душа, парень надел пижамные штаны и рухнул в постель, постепенно засыпая и продолжая прокучивать в голове старые воспоминания. Наутро, встав с кровати, Канкуро пошел в ванную для того чтобы умыться, а затем, вернувшись в комнату, надел на себя свою новую чистую форму. Взяв фиолетовую краску и подойдя к зеркалу, парень взял кисть, с помощью которой обычно наносил краску на лицо, и макнул её кончик в баночку. Поднял глаза на свое отражение и поднес кисть ко лбу, чтобы начать рисовать. Краска по составу напоминала хну, и, один раз нанеся её на кожу, можно было целую неделю не переживать за свой внешний вид. Сделав первый мазок, Канкуро на секунду замер, глядя на свое отражение, и снова прокручивая в своей голове воспоминание, которое всплыло в его памяти, когда он ложился в кровать. Ему было 7 лет, и его только-только взяли в Академию ниндзя. Многие мальчики в классе сразу же сдружились и договорились пойти поиграть в футбол после уроков. - Круто! Я пойду с вами и принесу мяч! - радостно воскликнул Канкуро и хлопнул в ладоши. На что получил отрицательный ответ. - Нет, не приходи. Ты - брат демона! - сказал один из его одноклассников, и остальные мальчишки закивали головами, поддерживая его слова. - Тебе не место среди нас. Молодой ниндзя удивленно хлопнул глазами. Как это, не место? - Почему вы так решили? - спросил он, в недоумении глядя на товарищей. - Мы же раньше часто играли вместе. - Да, это было так, - махнул рукой второй парнишка. - Но мы знаем, что в последнее время вытворяет твой брат в деревне. Он калечит всех вокруг! - И, внезапно заговорив намного тише, мальчик добавил: - Говорят даже, что он убил вашего же родного дядю! «Что?» Канкуро на миг замер. Неприятный холодок прошелся по его телу, а затем в висках бурно запульсировала кровь. Сжав ладонь в кулак, он поддался мгновенному порыву и вмазал говорящему мальчишке в нос. - Что ты такое говоришь?! - воскликнул юный кукловод. - Моему брату всего 5 лет, какой из него убийца?! Но вместо ответа, Канкуро получил кулаком в нос от другого одноклассника. Схватившись рукой за ушибленное место, мальчик увернулся от удара третьего товарища, и тут же кинулся в драку, агрессивно размахивая кулаками. Ему тогда хорошо досталось от его уже бывших друзей, однако, и он сам успел вмазать абсолютно каждому парнишке, который стоял в этой кучке и не хотел брать Канкуро играть с ними в футбол. Ситуацию спасла учительница, которая вовремя вмешалась и растащила дерущийся клубок по разным углам, пригрозив вызвать в академию родителей. Канкуро же, полностью наполнившись чувством обиды и злости, не стал идти в мед. пункт, как посоветовала ему преподаватель, а сразу же отправился домой, думая по дороге о том, какую бы месть он совершил одноклассникам, в ответ на их грубость. Ссадины неприятно ныли, из носа вытекали струйки крови, но мальчик не жалел о том, что развязал бойню, ведь его товарищи несли полную ахинею. Вытерев рукавом нос, он задумался о том, почему никто из взрослых не сказал ему и Темари причину смерти дяди Яшамару. Слухов по деревне ходило много, и Канкуро часто видел, как люди, мимо которых он проходил, тихо перешептывались между собой, глядя на мальчишку во все глаза. А что касается его младшего брата - старший, за всю свою осознанную на то время жизнь, видел его всего несколько раз. Так уж вышло, что с самого рождения Гаары, им занимался дядя Яшамару - брат жил с ним, учился у него и общался только с ним. Канкуро же, вместе с Темари, жили вместе с отцом в его большом двухэтажном доме, и с братом им строго-настрого видеться запрещали, а почему - старшим детям объяснять никто не собирался. Единственное, что Канкуро знал о брате, так это то, что все его считали каким-то особенным, и поговаривали, будто мальчик никогда в жизни не получал ни единой царапинки. Рядом с ним всегда был песок, который защищал Гаару, словно щит, но Канкуро никогда не видел этого своими глазами. После смерти Каруры, Раса - четвертый Казекаге, нанял в дом домработницу, которая занималась женским хозяйством в большом особняке, и, когда Канкуро с Темари были ещё совсем маленькими, выполняла обязанности их няни. Она была хорошей женщиной, однако, заменить мать мальчику она так и не смогла. Канкуро часто смотрел на родителей своих сверстников, и думал: «Как это, когда у тебя есть мама?», однако, получить ответ ему уже никогда не было суждено. Когда домработница увидела заявившегося на порог избитого одноклассниками мальчика, то сразу же, схватившись за сердце, подбежала к нему и принялась залечивать раны. - И это в первый же день учебы! - не переставала цокать она, убирая с молодого тела синяки и вправляя парнишке кровточащий нос. - Ауч... - Канкуро поежился от неприятного ощущения, когда нос встал на место, и тут же добавил, когда процедура была закончена: - Только не говори папе, пожалуйста. Няня лишь вздохнула и покачала головой на его слова. Раса детьми практически не занимался. Будучи Казекаге деревни Песка, он постоянно пропадал в резиденции и не уделял внимания своей семье. Очень редко случалось такое, что, приходя с работы домой, он интересовался у сына и дочери их делами. Чаще всего, он просто холодно смотрел на своих детей, и эта отстраненность в глазах родного отца, заставляла Канкуро его слегка опасаться. Так прошло несколько месяцев. Средний сын Казекаге периодически затевал какие-то драки в школе, когда кто-то из его одногодков-недоумков снова и снова начинал петь свою шарманку о том, что Канкуро - брат демона и ему не место в футбольном клубе школьных товарищей. Няню постоянно вызывали в школу и жаловались на поведение мальчишки, называя его самым неугомонным хулиганом класса, а Канкуро каждый раз просил женщину не рассказывать об его выходках отцу. Все эти события постепенно подталкивали мальчика к формированию довольно скверного характера, который часто проявлялся в довольно грубой манере общаться с другими людьми (особенно, с малознакомыми), а также в нелюбви к другим детям (особенно школьного возраста). Наконец, продумав свой план мести целиком и полностью, Канкуро удалось совершить последнюю подготовку, и одним вечером он отправился на футбольное поле, чтобы хорошенько напугать противных мальчишек. В том возрасте у него еще не получалось хорошо концентрировать чакру и управлять куклами, которые так полюбились ему в последние месяцы, однако, парнишка придумал неплохую альтернативу, решив использовать обычные веревки, вместо нитей чакры. За несколько часов до этого, Канкуро, сидя на полу в старой маминой мастерской на втором этаже (которая теперь стала мастерской её среднего сына), делал разного рода конструкции из своих кукол и обычных веревок. Он связывал их между собой, привязывал к разным палкам и камням, для того чтобы получилось всё так, как нужно, и был вполне доволен результатом. Поднявшись на ноги, для того чтобы поискать в тумбе отвертку поменьше, мальчик открыл один из шкафчиков, и, покопавшись там немного, увидел странную фотографию, которую никогда не видел раньше. Аккуратно достав её, Канкуро внимательно изучил фото взглядом. На нем были изображены Темари с салфетками в руках, их мама с большим животом и он, Канкуро, с разрисованным краской лицом. В голове начали прокручиваться шестеренки, и, очень смутно, будто из глубокой темноты, начали просвечиваться старые воспоминания о маме и её красках. Покопавшись ещё немного в тумбе, Канкуро нашел и достал ту самую фиолетовую краску, которой испачкала его Карура пять лет назад. Краска уже давно застыла, поэтому мальчик побежал с ней в ванну и залил банку водой. Спустя какое-то время, краска немного оттаяла, и Канкуро, будучи на эмоциях, взял в руки кисть и разрисовал ею свое лицо. Несколькими часами позже, закончив свои приготовления на футбольном поле, которое представляло собой, по сути, обычную достаточно широкую улицу, Канкуро, разукрашенный в фиолетовую краску, как индеец, и с натянутым на голову капюшоном, прятался на крыше одного из домов. Держа в руках целую охапку веревок, он ждал, когда его знакомые мальчишки придут сюда играть в мяч. Наконец, свора молодых парнишек показалась из-за угла, и Канкуро встал в боевую готовность. Когда его одноклассники дошли до нужного места, разбились на две команды и приготовились играть, сын Казекаге начал действовать. Потянув за несколько веревок сразу, он заставил привязанных к ним кукол слететь с противоположной крыши, и пролететь прямо над головами мальчиков. - Уууу, - загудел Канкуро, стараясь издать как можно более страшный звук. Парнишки дернулись и завертели головами, уворачиваясь от кукол. - Что это? - в недоумении спрашивали они. А Канкуро, лишь тихонько захихикав, сказал себе под нос: - Сейчас я вам покажу "брата демона"! Подняв ногу, он заставил выпрыгнуть из пещаного куста новую куклу, привязанную веревкой к его ноге. Постепенно увеличивая скорость движений, мальчик начал, прямо-таки, танцевать на крыше, поднимая то руки, то ноги, сводя их вместе и разводя по сторонам, создавая самое настоящее представление из кукол, и обволакивая футбольное поле паутиной из веревок. - Я - ПЕСЧАНЫЙ ДЕМОН СУУУУНЫЫЫ, - кричал он, выплясывая на крыше. - Я СХВАЧУ ВСЕХ, КТО ОБИЖАЕТ МЕНЯ И МОЕГО БРААААТАААА. Мальчишки, явно такого не ожидая, закричали и двинулись в разные стороны наутек. А Канкуро, опустив руки и ноги, подошел к краю крыши и устало опустился на попу, свесив с края ноги и уперев взгляд в полосу оранжевого заката, наблюдая за садящимся солнцем. Несмотря на то, что он был доволен проделанной работой, в глубине души ему было очень грустно от того, что теперь, наверное, с ним и точно никто не захочет играть. Внезапно чья-то тяжелая рука опустилась на макушку мальчика, а затем послышался чей-то твердый голос: - Хорошая работа, сын. Канкуро вздрогнул и обернулся. Сзади него, на корточках, сидел четвертый Казекаге и держал свою ладонь на голове парнишки. - Папа? - не поверив глазам, спросил он. Мужчина кивнул и сел рядом с сыном, точно также свесив ноги с края крыши, как и его ребенок. Канкуро во все глаза смотрел на отца и не мог поверить в то, что тот подошел к нему и заговорил с ним. Глаза Расы - точно такие же по форме, как и глаза Канкуро, смотрели на мальчика с одобрением, и внутри парнишки всё сжалось: «Неужели, он не будет ругаться на меня?». Стянув с себя капюшон, Канкуро робко спросил: - Давно ты здесь? - С самого начала, - медленно ответил отец. - Хотел посмотреть, на что способен мой сын-хулиган. Холодок, пробежавший по телу мальчика, заставил его сжаться и стыдливо отвести глаза в сторону. - Так ты знаешь?.. - Да. Несколько минут прошло в тишине, затем Казекаге заговорил: - Я не хотел вмешиваться в твои школьные дела и хотел как можно дольше понаблюдать за тобой и твоим поведением, чтобы понять, какие мотивы ты преследуешь, обижая других. - Они обзывают меня братом демона, - неожиданно для себя, быстро выпалил Канкуро. - Говорят, что Гаара - монстр, и что он убил дядю Яшамару. - Подняв глаза обратно на отца, мальчик спросил: - Это же неправда, да? Раса не ответил. По его выражению лица сложно было определить о чем он думает. Глядя куда-то перед собой, Казекаге глубоко вдохнул и медленно ответил: - Неважно, кто-что говорит. Ты не должен вестись на провокации. Люди... - небольшая пауза, - они как змеи. Скользкие, гадкие. Некоторые даже ядовитые. Они могут стараться задавить тебя своим мнением, но ты всегда должен в первую очередь иметь свою точку зрения и отстаивать её. - Посмотрев на сына, Раса спросил: - Ты же не веришь в то, что Яшамару убил твой пятилетний брат? Канкуро, внимательно слушая отца и глядя на него во все глаза, тут же кивнул. - Вот и молодец. Продолжай придерживаться своих собственных взглядов на жизнь. Я наблюдал за тобой некоторое время, и то, что я увидел - мне понравилось. Ты отстаиваешь свое мнение, хоть и весьма своеобразным способом, - Казекаге провел рукой по воздуху, указывая на валяющиеся на земле куклы и веревки. Канкуро вдохновленно проследил взглядом за рукой отца. Он ещё никогда в жизни не слышал от него похвалы! - Мой тебе совет, Канкуро. - Сказал мужчина, и мальчик навострил уши. - Больше не размахивай кулаками налево и направо. Будь сдержаннее, иначе тебя выгонят из академии. А ты же хочешь стать ниндзя? - Хочу! - кивнул парнишка. - В таком случае, постарайся игнорировать все высказывания на свой счет от других людей. Максимум - можешь отвечать словами на слова. Никаких кулаков. Только слова. Канкуро снова кивнул, вдохновленно слушая напутствия папы. - Кулаки можешь применить только в том случае, если на тебя поднимают кулаки. Если ударят - давай сдачи, но первым не бей. Понял? - Понял! - Я горжусь тобой, сын, - Раса положил руку на плечо мальчика и тепло сжал его. Папа гордится им. Гордится! Канкуро был настолько счастлив, что ещё чуть-чуть, кажется, и он засветился бы, словно ночной фонарь. Это был первый настолько долгий разговор с отцом за всю его жизнь, да ещё и сам Казекаге сказал ему, что гордится им! Теплое облачко образовалось в грудной клетке мальчика и послало согревающие лучи по всему телу, прогоняя тоску, и Канкуро даже почувствовал, что вот-вот лопнет от переизбытка этого радостного чувства! Просидев какое-то время в теплом молчании, когда солнце уже совсем закатилось за горизонт, мальчик спросил: - Пап... А ты помнишь маму? Раса слегка напрягся от неожиданного вопроса, но затем кивнул. - Помню. - Тебе ее не хватает? - Не хватает. - Мне тоже, - Канкуро подтянул вверх ноги, ставя стопы на край крыши и обнимая колени руками. Опустил подбородок на ноги, глядя куда-то вдаль. Казекаге какое-то время наблюдал за сыном в молчании, стараясь подобрать правильные слова, а затем сказал: - Послушай, Канкуро, - мальчик повернул голову на слова папы. - Мама всегда находится рядом с нами, наблюдает за нами и защищает нас. - Как это? - удивился парнишка. - Это... - мужчина задумался. - Например, взять твоего младшего брата. Ты же знаешь, что его всегда защищает песок? - Да, - кивнул Канкуро. - Дух твоей матери остался в песке, для того чтобы защитить его от беды. А видел веер Темари, которым она играется? Это веер твоей матери, в котором заключена её сила, которая помогает Темари преодолевать своих вымышленных врагов и одерживать победу. А эта краска... - отец потянулся пальцем к щеке сына, и снял с нее немного фиолетовой краски, демонстрируя её Канкуро. - Это - краска твоей матери, в которой запечатан её талант и фантазия. Ты у нас ребенок одаренный - ишь, какую систему с куклами придумал. Так вот, это краска будет всегда дарить тебе вдохновение, а также маскировать тебя от твоих врагов на поле боя. Считай это своеобразной защитой. И пока краска будет с тобой, дух мамы всегда тоже будет с тобой рядом, будет защищать тебя и оберегать. Маленький Канкуро в то время посчитал слова отца чистой воды правдой, и с того дня ежедневно наносил фиолетовую маскировку на свое лицо, для того чтобы чувствовать себя защищенным и уверенным в себе. Тогда это было всего лишь самовнушением, ведь ни в веере Темари, ни в краске Канкуро, наследия матери не было – дух Каруры был лишь в песке Гаары, который тот постоянно таскал с собой за пазухой. Однако, со временем, этот ежедневный ритуал по нанесению краски на лицо, вошел в привычку мальчика, и теперь взрослого Канкуро редко когда можно было увидеть без краски на лице. Нанеся последний штрих, взрослый ниндзя выпрямил спину и отложил кисточку в сторону. Выйдя из дома, он направился в сторону резиденции Казекаге, шагая по освещенным солнцем песчаным улочкам, пока не дошел до нужного места. Поднимаясь по ступенькам внутри резиденции, Канкуро остановился у входа в кабинет Гаары, где перед дверьми, в коридоре, стояли на службе двое стражников. - Господин Казекаге здесь? - спросил шатен, обращаясь к воинам. - Да, - сказал один из них и открыл дверь. - Проходите. Ниндзя кивнул им в качестве благодарности и скользнул в кабинет. То, что он увидел, заставило парня замереть - Гаара спал, опустив голову на кучу бумаг и сладко посапывал. Губы старшего брата тронула едва заметная улыбка. Ранее, когда внутри рыжего находился Шукаку, Гаара никогда не спал, в целях своей безопасности и безопасности окружающих. Теперь же, видеть спящего Казекаге было для Канкуро довольно странно, однако, шатен был искренне рад за брата, так как после извлечения из него однохвостого, Гаара теперь мог наслаждаться ещё одним самым любимым благом любого человека - сном. Стараясь не разбудить юношу, Канкуро на носочках подошел к одному из стеллажей и тихо вытянул какую-то книжку. Опустившись на рядом стоящее кресло, парень закинул пятку правой ноги на колено левой, приняв позу развалившегося полуйога и принялся листать книгу, надеясь, что найдет в ней что-то интересное, однако мысли всё равно возвращались к старым воспоминаниям. - Пап… - семилетний Канкуро обратился к Четвёртому Казекаге, когда они уже поднимались на крыльцо своего дома, в тот вечер, когда юный ниндзя устроил западню для своих одноклассников на футбольном поле. Пользуясь разговорчивостью отца, мальчик решил задать мужчине вопрос, который так долго его мучил: - А почему Гаара не живет вместе с нами и нам с Темари нельзя с ним играть? Школьник смотрел на Расу снизу-вверх очень искренним и полным надежд взглядом, отчего Казекаге стало не по себе. Словно по щелчку пальцев, его разговорчивость тут же куда-то улетучилась, и он снова закрылся от сына, что Канкуро непременно почувствовал. - На сегодня хватит вопросов. Уже поздно, пора спать, - мужчина открыл входную дверь, пропуская сына внутрь, и мальчику ничего больше не оставалось делать, как молча пройти в гостиную, недовольно опустив голову. «Ну почему, когда дело касается брата, все сразу замыкаются в себе и не хотят отвечать на вопросы?» - Канкуро… - Раса окликнул школьника, и тот сразу же остановился и обернулся, чтобы услышать то, что скажет ему отец. – Всему своё время. Ты обязательно всё узнаешь и поймешь меня. Но сейчас тебе пора отдохнуть и обдумать своё поведение перед новым учебным днём. Как-никак, завтра в Академии тебя обязательно спросят за сегодняшний инцидент, и тебе нужно заранее обдумать, что ты будешь говорить преподавателям и ученикам в своё оправдание. Спокойной ночи, сын. Договорив, Казекаге направился в ванную комнату, а мальчик, снова свесив нос, поплелся по лестнице на второй этаж. Он нутром чувствовал, что сегодня был первый и последний день в его жизни, когда ему удалось пообщаться с отцом по душам. Спустя несколько дней в Суне произошла беда. Это был выходной день, и Канкуро вместе с Темари играли в догонялки на одной из улиц деревни. Неожиданно сестра остановилась и указала куда-то пальцем, говоря: - Смотри! Мальчик, затормозив, посмотрел в ту сторону, в которую показывала юная блондинка. Там, вдалеке, у одного из перекрестков, не спеша переходил дорогу их младший брат. Старшие дети замерли, осторожно поглядывая на малыша, не издавая ни звука, будто стали свидетелями чего-то запретного. Гаара шел, засунув руки в маленькие кармашки и опустив голову, глядя себе куда-то под ноги. Его рыжие волосы развивались на ветру, красиво поблескивая в лучах осеннего солнца. Внезапно, откуда-то со стороны прилетел мяч и ударил пятилетнего мальчика прямо в голову. Гаара тут же развернулся и посмотрел в сторону обидчика тяжелым взглядом. - Ой… - к нему медленно начал подходить какой-то мальчик, осторожно ступая по Суновскому песку, однако, продолжая и дальше держаться на достаточно большом расстоянии от рыжего. – Извини, Гаара… На что пятилетний мальчик поднял вверх свою правую руку, держа её горизонтально полу, и направил на незнакомца. Вокруг хозяина мяча тут же взвился песок, обволакивая каждую часть его тела, а затем, когда рыжий сжал пальцы в кулак, его обидчика раздавило. Канкуро нервно сглотнул: «Что это только что было?». Холодок пробежал по его телу, скапливаясь в большую льдинку где-то на затылке, отчего голова почему-то стала очень тяжелой. У мальчика не было сил отвести глаз от его младшего брата, и он продолжал смотреть на него, несмотря на то, что с каждой новой секундой в затылке покалывало всё сильнее и сильнее. На шум и крик свидетелей, сбежалось много взрослых, и тут начало происходить нечто невероятное. Сначала рука, затем нога, а потом и вовсе вся правая половина тела Гаары начала обрастать песком, и рыжий начал принимать обличие какого-то монстра. Страх копьем вонзился в грудную клетку Канкуро, заставляя сжаться все внутренности, а ноги – занеметь. Едва открыв пересохшие губы, шатен, не в силах отвести взгляд от жуткой картины, сказал: - Это… это… чудовище! На Темари, похоже, страх действовал другим образом – она, наоборот, резко ощутила прилив энергии, и, схватив Канкуро за руку, прокричала: - БЕЖИМ! Потянув брата за собой, девочка рванула в противоположную от Гаары сторону, и юному ниндзя ничего не оставалось больше делать, как потащиться за сестрой. Они бежали со всех ног, не оборачиваясь, но слыша, как за их спинами разносились ужасный рёв монстра и людские крики, а остановились только тогда, когда оказались в мастерской их матери, на втором этаже собственного дома. Заперев дверь комнаты на щеколду, дети устало опустились на пол рядом друг с другом, оперевшись спинами о холодную стену и переводя дыхание. С них обоих ручьем тёк пот, и они оба думали об одном и том же, но не решались сказать это вслух: «Похоже, их младший брат действительно убил дядю Яшамару». Это был первый раз, когда Канкуро, наконец, понял, что слухи правдивы, и его одноклассники неспроста не хотят с ним дружить. Это был первый раз, когда Канкуро увидел монстра, заключенного в его брате, и впервые назвал его чудовищем. Сейчас же, глядя на уже взрослого Пятого Казекаге, шатен не мог скрыть улыбки. «Кто бы мог подумать, что человек, которого я боялся всё свое детство, который стал виновником того, что мои одногодки не давали мне в академии спокойной жизни, станет для меня теперь самым родным и близким человеком?» Наблюдая за тем, как Гаара постепенно начинает ворочаться и просыпаться, юноша ощущал, как сильно и больно сжимается его сердце от мысли о том, что если с братом что-нибудь случится, Канкуро никогда себе этого не простит. Он любил рыжего всей душой, и готов был встать за него горой, когда это требовалось. И даже несмотря на то, что Гаара по-прежнему оставался самым сильным шиноби деревни Песка, Канкуро не мог найти себе места от мысли, что брат может однажды погибнуть, ведь сейчас он был для юноши самым дорогим человеком на свете.