В объятиях

       Лето в Москве выдалось холодным и ужасным настолько, город со своими унылыми и серыми многоэтажками прилично наскучил всем жителям. Один и тот же маршрут: дом, работа, магазин, школа, институт. Везет тем, кто в отпуске. Действительно все идет по ступени «Родись. Живи. Учись. Работай. Умри. Отправляйся в рай». Народ бегает, суетится подобно муравьям, когда ребенок рушит их дом. Все куда-то торопятся, влюбляются, расходятся и сходятся. Милые парочки греют друг друга в обьятиях. А как такому не завидовать? Никак нельзя, каждый хочет получить любовь, тепло и заботу, дарить это все в ответ, но не каждому везёт. Кого-то судьба одарила единственной вечной любовью, а кому-то показала фигушку, давая понять, что ты не достоин кого-то любить как и не достоин, чтобы тебя любили       Алексей просыпается с неохотой, по привычке, как-то пристраивает руку на пустом месте. Его больше некому любить, некому греть. Он каждое утро просыпается один в холодной постели и не от теплых и приятных поцелуев, а от противного звона будильника. Как вот сейчас. Засыпает тоже в холодной постели в обнимку с подушкой или одеялом. Возвращается Алексей в совершенно пустую квартиру. Его там никто не ждёт. От осознания пустоты, холода становится невыносимо одиноко, наверное поэтому иногда в голову закрадываются дурные мысли о конце. Даже уже не радует факт, что спину удалось собрать и жить он сможет довольно долго, пусть и с редкими болями. Русые волосы лежат в беспорядке и напоминают гнездо, а серо-голубые глаза уставляются в окно, где небо тоже серое, словно он сейчас не в Москве, а в Питере. Темников садится, смотрит по сторонам с надеждой, что кто-то есть, а нет, никого. Пусто. Босыми ногами передвигается по холодному полу, принимает прохладный душ, ест легкий завтрак и одевается в черные брюки. Наверное единственое, что его греет — бежевый свитер, вязаный, теплый и такой удобный. Всю тишину и покой обрывает громкий галдеж на улице. Собрались под окнами жильцы, сплетничают, что кто-то новый на днях въехать должен, напротив Темникова поселиться. Мужчина не придает этому значения, может какой-то сопливый студент, очередной ловец удачи и богатства или вовсе женатая парочка, у которой вот-вот появиться маленький ребеночек, что будет плакать по ночам, сделает свои первые шаги, скажет первое слово, его будут провожать в первый класс, где он отучится одиннадцать классов или, как сейчас говорят, отмотает 11 кругов ада и получит красный диплом с золотой медалью, поступит в высшее учебное заведение, попадет на хорошую работу и будет заботиться о стариках родителях. От этих мыслей кошки заскреблись на душе, это он вряд-ли сможет испытать, даже та самая Кьяра, его единственная дочь, его лучик солнца, к которому он сначала был холоден, а потом притеплел, и та ушла. Учиться надо, матери помогать со сводной сестрой, на родного отца и времени нет. Раньше хоть звонила, писала, а сейчас совсем забыла. В голове пролетает единственная мысль:       «–Кᴀк ты докᴀтился до тᴀкой жизни, Лᴇшᴀ?»       Постановки в театре и хореография — это конечно хорошо, но быть любимым и любить в ответ тоже хочется. Ведь так приятно возвращаться не в пустую квартиру, где холодно и противно находиться, а в уютную и тёплую, полную света, где вкусно пахнет ужином, на кухне любящая жена уже накрыла на стол. Потом вы сидите и ведёте разговор, как у кого прошел день. Она рассказывает тебе о бытовых делах, сплетнях двора, о детях, которые носятся на площадке, кричат, смеются, о том что подростки помогли донести сумки, потому что беременным нельзя носить тяжёлое и все такое, поэтому они и помогают. Темников тоже хочет слушать все эти разговоры, действительно наконец-то он хочет выслушивать это все, но нет. Судьба не дает такого счастья.       Ездить с одного конца Москвы к самому центру для Тарасова очень мучительно. Вечные пробки, опоздания, уже голова кругом идет от этого всего. Наверное поэтому квартиру он приглядел немного ближе, чтобы по метро проехать одну остановку и оказаться на ледовой арене. Идёт последний день в квартире в период заслуженного отпуска. Вещи уже готовы к отъезду, чемоданы и коробки стоят в ожидании, горшки с цветам тоже упакованы, а на коробке гордо сидит пушистый мейн-кун серо-черного цвета. Столько лет Анатолий прожил с женой и дочерью, а тут все поменялось: развод из-за какой-то глупости, с дочерью он видится редко (она тренировалась на другой арене), но каждый праздник исправно посещала отца, в выходные мимолетные встречи по уговору чтобы остановиться, поболтать, узнать как дела и все такое. А сейчас он стоит со стаканом кофе около окна, высматривая грузчиков, и почесывает кота, который от этого сразу размурчался. Впервые утро было такое тихое, без беготни. Анатолий прекрасно понимает, что знакомиться с новыми соседями придется с нуля, он никого не знает. Наверное единственное, что известно — на этаже две квартиры, одна его, вторая соседа. Они прямо друг напротив друга, а третья и четвертая чуть дальше по коридору. В два часа машина наконец-то была загружена, ключи отданы новым владельцам, кот мяучет в переноске, но вскоре успокаивается. Анатолий быстро спускается по ступенькам к машине, новенькому черному Бентли не из дешёвых. Кота в переноске он положил на заднее сиденье, а сам сел за руль. Выехал он со двора с радостью, даже великой, и тут же вновь в пробку встал. Все тянулось уныло, многие уже играли в шашки, в карты, переговаривались, шутили, читали или вообще говорили по телефону. Тарасов не нервничает в отличие от мейн-куна, который весь оборался, требуя его выпустить, на что получил только: —Ширхан, давай тихо, скоро приедем, — эта ситуация не несла радости ни самого тренеру по хоккею, ни его коту, что требовал свободу.       Весь кошмар кончился часа через два. Вот уже новый двор, толпа соседей смотрела на ещё одну дорогую машину в их дворе и на грузовую, откуда выносили мебель. На нового хозяина уже засмотрелись и барышни, от которых у Тарасова пролетели мурашки, отчего он даже не заметил, как переноска опустела, а мейкун удрал на третий этаж. Будто чувствовал, на какой надо. Темников стоял на лестничной клетке, открывая дверь своей квартиры. Он только вернулся с прогулки. Ходить гулять уже вошло в привычку. Внезапно тишину нарушает громкий мяв. О его ноги потёрся кот. Алексей смотрит на это огромное и пушистое чудо природы, а потом поднимает на руки. Кот урчит и ластится, лижет в щеку и трётся мордой, а балетместер его чешет за ушком и впервые улыбается. Взгляд падает на жёлтую бирку и, задумавшись, мужчина говорит сам себе: –Ширхан… И чей ты будешь? — он смотрит на кота, а потом переводит взгляд на Толю, что поднимается по ступенькам вверх с пустой переноской и останавливается смотря на Темникова и кота. Алексей ежится как-то и произносит. –Ваш кот? –Да, он просто хотел посмотреть, наверное, на новое место жительства раньше меня, но ключи забрать забыл, — Анатолий тихо смеется, подходя, и чешет мейкуна за ухом, а потом открывает дверь в квартиру. –Я Алексей. Может пока у меня побудешь? Ну пока вещи не занесут и не соберут мебель, — он трет шею, улыбаясь, а Антолий кивает. –Я Анатолий, очень приятно, –Тарасов отмечает, что уже так быстро они перешли на ты, едва только познакомились. Первое впечатление естественно хорошее.        Темников смотрит на нового соседа, полностью отдавая отчет, и прекрасно знает, кто перед ним стоит. Алексей уже отметил, что Анатолию идут очки, что он красивый, что не влюбиться в него невозможно. Алексей открывает дверь, чувствуя такой теплый взгляд, от которого можно и растаять. Тарасов смотрит на Темникова внимательно, вспоминая, что как-то посещал в Питере Мариинский театр и видел его, такого красивого, молодого и энергичного, потом в Москве года четыре назад, вроде на роковом спектакле. Тогда даже не пропустили помочь, только тихий вскрик слышен был. Кота с рук Темников спускает на пол, и тот так по-хозяйски прошёлся, а следом устроился в кресле, пока хозяин квартиры ставил чайник. Тарасов разглядывает фотографии с интересом, а кот урчит себе в кресле. Балетместер не знает что предложить, поэтому просто заваривает чай и выглядывает из-за угла, смотря на нового соседа, что рассматривает фотографии.       Мебль в квартиру носили быстро, вчетвером, трое собирали. Новое место обитания было светлое, теплое и уютное, а, когда появилась мебель, стало ещё лучше. Эти два часа Тарасов провел за разговором с Алексеем, они обменялись историями о жизни. Анатолий рассказал ему о том, как вечно гоняет свою команду, а Алексей поведал о каждом театральном прогоне и согласился показать свою великолепную растяжку. Провожая нового друга и соседа, Алексей улыбался и как-то неожиданно получил обьятия, такие теплые, нежные, о каких всегда мечтал, тренер улыбнулся и выдал: –Лёш, а приходи ко мне сегодня вечером, отметим, так сказать, новоселье, — он же почувствовал, что балетместер просто нежится в объятиях такой счастливый и довольный. –Хорошо, в семь приду, обещаю, –он кивает, провожает взглядом и Тарасова, и мейн-куна, что просто, мяукая, недовольно скрылся за дверью.       Алексей, скрывшись за своей дверью, утыкается в воротник и рукава свитера, вдыхая сладкий запах чая и ещё чего-то. Он опускается в кресло, вспоминая эти теплые и нежные объятия, в которых так и хочется утонуть, греться, быть по-настоящему счастливым человеком. За всеми мыслями Леша погружается в приятный сон.       Светлая квартира Тарсова… Мягкий диванчик, ковер, столик, цветы в горшках. Алексей устроился так удобно, рассматривая квартиру, а затем перевёл взгляд на Тарасова, который принес чай с чем-то сладким и сел рядом в кресло. Вновь послышались разговоры о жизни, Темников смеётся, слушая рассказы, а Толя вытягивает руки, поправляя воротник. Он так близко к лицу, что аж обдает своим горячим дыханием. Темников поддается, обхватывая запястье рук тренера по хоккею, и отдается в поцелуй, оказывается в кресле на коленях. Этот поцелуй ему нравится: сладкий, тёплый, нежный, перетекающий в укусы, сплетение языков, несколько меток на шее и тихий стон удовольствия. Нравится, нравится и очень сильно, но все наслаждение прерывается будильником       От звонка будильника Темников просыпается, чувствуя соленый металический вкус на губах. Он прокусил себе нижнюю губу и приложил палец машинально, после чего покраснел. Что он видел? Сон, в котром он сидел на коленях тренера по хоккею и целовался с ним до прокусанной губы. Темников смотрит на часы, время почти семь, ему идти скоро. Леша поднимается, проходит по квартире, поправляя волосы, и вновь вдыхает запах свитера.        Тарасов не спал, он успел подогреть выпечку, булки с корицей. Нет, не то чтобы он был прямо поваром, но готовил неплохо и очень вкусно. Кот спал, рястянувшись на тапчане своего дома, а потом и вовсе залез в домик, устраиваясь спать там. Из головы все не вылезал Темников, бледный, с красивыми глазами, которые смотрели так тепло, с восхищением. Он хочет быть любим. А эти розовые губы? Вцепиться бы в них и искусать. Он прикусывает губу и опирается на стол, поправляя очки. А этот бежевый свитер, что так идеально сидит: мешковатый, но удобный. Смотрел бы и смотрел. От таких мыслей его отрывает звонок в дверь, кто-то пришёл. Тарасов бросает короткий взгляд на часы. Почти семь. Анатолий идет, смотрит в глазок и открывает дверь. Вновь этот прекрасный балетместер, что завораживает, манит своим видом, как настоящий демон. Алексей улыбается так тепло и проходит, когда разрешают, выдавая с улыбкой: –Я пришел как и обещал, — он смотрит на него и чувствует, как Тарасов улыбается в ответ. –Проходи в гостиную, я принсу чай и выпечку, я надеюсь у тебя нет аллергии на корицу? — Тарасов выгибает бровь, задаваясь вопросом, на что получает отказ, мол нет нет аллергии.       Алексей проходит по ковру и садится на диван. Он смотрит по сторонам, улыбается, разглядывает медали и кубки. Темников слышал, но никогда бы не подумал, что у Тарасова так много наград. Потом смотрит на тренера, что появляется в проходе с чаем и выпечкой. Она так пахнет. Вот чем сладко пахло — корицей. Дальше все идёт как во сне. Тарасов садится рядом в кресло, рассказывает какие-то интересные истории из жизни, а Лёша смеется, потом Толя слушает о том, как они труппой соревновались, кто закинет ногу выше. Руки Темников держит на воротнике, посмеиваясь, потом вдруг внезапно чихает. Тарасов так завороженно смотрит на него и улыбается в ответ, затем аккуратно берет и поправляет воротник. Руки как-то машинально оказываются на щеках. Алексей аж замирает, но не вырывается, а только поддается, обхватывая того за шею, и целует, оказываясь действительно на коленях. Тарасов выдыхает, кусает слегка за нижнюю губу, сплетает языки и держит за бока. Темников простанывает от удовольствия, когда тренер по хоккею отрывается и оставляет поцелуй на шее. Он цепляется руками за плечи Тарасова и выдает: –Толь, давай не будем спешить… –голос у него тихий, а на щеках румянец. Тарасов послушно кивает и, устраивая удобнее на собственных коленях балетместера, выдает: –У тебя воротник опять завернулся, — он вновь поправляет Темникову воротник. Балетместер приваливается к плечу.       Тарасов сидит с улыбкой, привалившись щекой к светлой макушке. Леша, свесив ноги через подлокотник, стягивает очки, рассматривает их, а потом надевает. Ему они тоже идут, но все равно очки он вернул хозяину. Мейн-кун к этому времени из своего домика вылез и, проходя, устроился на диване, растянувшись. Леша смеётся и оставляет поцелуй на подбородке Тарасова, устраиваясь в объятиях удобнее, а в скором времени он отправляется в царство сна. Хоккеист поднимает его и, проходя по белому ковру, покидает гостиную, устраивает уставшего от одиночества балетместера, укрывает одеялом. Затем ложится рядом и чувствует, как тот его обнимает, прижимаясь. Анатолий обнимает его в ответ, выдавая так спокойно под сопение. –Отдыxᴀй, Лᴇш, тᴇпᴇᴘь ᴇсть тот, кто тᴇбя любит… И это я.