***
Драко намерен загнать Поттера в угол для допроса, как только закончится урок, но скользкий ублюдок умудряется быстро скрыться за дверью, бросив на него короткий взгляд и небрежно помахав рукой. Что за херня? Поттер не появляется у него на глазах весь остаток дня. Остальные уроки Драко больше связаны с его направленностью — приготовлением зелий. У Поттера свой путь, очевидно. А иначе это было бы просто смешно. Не то, чтобы Драко обращал на него много внимания в школе, но за исключением года преподавания Слизнорта, он был совершенно уверен, что их Спаситель разбирается в зельях не лучше тролля. Как бы там ни было, здесь Поттер изучает продвинутую магическую теорию. А ведь он никогда не казался Драко из тех, кто тянется к знаниям, и вот это уже интересно. Как бы ему ни хотелось, чтобы Поттер перестал атаковать его мысли, Драко не может не думать о нем до самого вечера. Он бродит по улицам на закате, любуясь буйством красок на небе. На ближайшем к кампусу волшебном пляже разведен костер — в знак приветствия новых студентов. Драко не хочет думать о том, что Поттер может быть там, с ответом на вопрос, почему из всех мест он выбрал именно это. Потому что ему плевать, почему Поттер здесь. Вот только это место должно было стать его спасением. Спасением от всех тех лет его жизни, которые он даже не мог контролировать, но которые всё изменили, от суда над его родителями, единственной семьей, которую он потерял. От быстрой смерти отца в Азкабане, от матери, которая погрузилась в депрессию, заключенная в доме, который высасывал из её души радости больше, чем любой дементор. И даже от того факта, что даже его собственной свободой он обязан Поттеру, вступившемуся за него… Это место должно было стать новой главой в его жизни, позволившей оставить все плохое позади. Вот только прошлое преследует его в образе тихого, измученного Гарри Джеймса Поттера. Мальчика, которому… придется кое-что объяснить. Конечно, когда Драко приходит на пляж, а пламя костра напоминает ему обо всем, от чего он так усердно бежал, волшебники и волшебницы болтаются рядом и ни один из них не является тем, кого он ищет. В попытке отвлечься, Драко присоединяется к толпе. Он считает, что его одноклассники не так уж и плохи и даже находит нескольких соседей из своего корпуса. Это хорошо. Теперь он будет дружелюбным, заведет новых друзей. Это и есть новый Драко Малфой. Без груза нависшей над ним репутации, быть таким легко. Вот бы еще перестать думать об этом гребаном Поттере.***
В понедельник, на уроке продвинутой магической теории все снова повторяется, как в первый раз. Место рядом с Поттером пусто и Драко его занимает. Взгляд Поттера устремлен в книгу, и, как ни странно, Драко тратит около минуты на то, чтобы рассмотреть парня получше. Он не выглядит отдохнувшим за целую неделю, и ведь он даже не показывался на выходных с остальными — это маленький город, Драко бы его заметил. Прищурившись, Драко переключает свое внимание на поттеровскую книгу, быстро понимая, что это учебник испанского. Он усмехается прежде, чем успевает подумать, и именно тогда Поттер, кажется, замечает его присутствие рядом. — Нужна помощь, Малфой? Драко на мгновение замолкает, взвешивая свой ответ. Его любопытство и легкое презрение берут вверх. — Учишь испанский, Поттер? Черные брови в замешательстве хмурятся, и Поттер поднимает на него взгляд, всем своим видом выражая это немое “ага”. — Это необходимо для понимания материала, я не прав? — он вздыхает, — Дай угадаю, твои уроки, как быть шикарным, чистокровным придурком, включали в себя все языки Европы? Тогда Драко снова усмехается: — Я не знаю и слова на испанском, — заявляет он, забавляясь, — хотя нет, пару фраз я все-таки сказать смогу. Теперь Поттер сбит с толку еще больше, и Драко решает смягчиться, пожимая плечами, он добавляет: — Как бы там ни было, я выучил заклинание “лингва” еще на… втором курсе? — Чего? — Поттер выглядит заинтересованным примерно на 20% и раздраженным на 80%. Драко смеется, и это только 20% издевки… ладно, 30%. Закатив глаза, он драматично взмахивает палочкой, проговаривая заклинание вслух: “лингва”. Прохладный голубоватый магический поток исходит из палочки Драко прямо в уши Поттера, и Спаситель морщит нос от секундного дискомфорта. — Потерпи, Поттер, потом еще спасибо скажешь. Тут же в кабинете появляется профессор Марш, объявляя, что сегодня даст студентам их первый крупный проект. Она тараторит по испански, но вместо этого Драко слышит английский с акцентом, переведенный с помощью магии. Поттер слышит то же самое, и это понятно по тому, как в один момент его челюсть просто отвисает. — Я, блять, обожаю магию, — раздается его благоговейный шепот. Драко не может удержаться от задорного смешка, за который удосуживается пристального взгляда профессора Марш. Но оно того стоит. Класс переходит к оставшейся на прошлом уроке части лекции о типах магии, каждый из которых они будут исследовать дальше во время всего семестра. Драко усердно что-то записывает, замечая при этом, что и Поттер не отстает. Ему нравится думать, будто он заслуживает похвалы за спасение ситуации с обучением Поттера. Наконец, Марш снова возвращается к их проекту, объясняя, что они займутся исследованием магических ядер. — Самые примитивные и первичные магические взаимодействия происходят внутри ядра существа, наделенного магией. Все магические существа рождаются с нейтральным ядром. Конечно, бывают и исключения; например, кто-то, зачатый под воздействием любовного зелья, скорее всего, родится с более темным ядром. Напротив, у нефилимов есть следы ангельской магии, которые могут предрасположить их к свету. Но подобное встречается нечасто, поэтому основывайте свои исследования на теории нейтрального происхождения. Марш подходит к своему столу, беря в руки пергамент и продолжая говорить на ходу: — Когда мы изучаем и практикуем магию, наши ядра заполняются. Представьте каждое заклинание, которое мы накладываем, как одну каплю, попадающую в ведро с чистой водой, темное заклинание — это капля крови, светлое заклинание — капля молока, и каждое изменяет ядро, по сути, душу, в ту или другую сторону. Но эти стороны не столько противоположные, а сколько лишь разные. Девушка в первом ряду поднимает руку и задает вопрос на корейском, который, тем не менее, тут же сменяется в ушах Драко на английский. — Что насчет других видов магии? Они меняют нашу суть? Марш кивает и улыбка едва касается ее губ, выглядит она при этом столь же довольной, как и в первый день их знакомства. — Хороший вопрос, и хорошая тема для ваших проектов, над которой я советую вам поразмыслить. В парах вы исследуете различные виды магии, влияющие на магическое ядро, и подготовите эссе о силе каждого из них. Затем вы исследуете свои собственные ядра и определите, какая именно магия живет внутри вас. Она начинает объявлять кто с кем будет работать в паре, и Драко вдруг обнаруживает, как пересыхает его горло от одной только мысли исследовать свою собственную душу. Конечно, он как раз работает над собой, но едва ли солнечный свет и ромашки способствуют ему в этом. Ему определенно не нужно, чтобы какой-то незнакомец копался в таком личном месте, как его магическое ядро. Конечно, ему не о чем беспокоиться, верно? Нет. Ведь в его душу не заглядывают посторонние. Только его чертов злейший враг. Или бывший враг. Он не совсем уверен, в каких они отношениях, но часть него уже знает, что произойдет, еще до того, как профессор Марш произносит: — Мистер Малфой, вы будете в паре с мистером Поттером.***
Без особого энтузиазма Драко все же планирует встретиться с Поттером на выходных. Этот чертов придурок настаивал, что вечером в будние дни он будет занят. Бред, конечно, ведь в университете не бывает занятий после шести. Ну, кроме полуночных семинаров по астрономии и гаданию, но Поттер не похож на тех, кто увлекается подобным. Хотя, Драко так же и не думал, что Поттер из тех, кому вообще нужно дальнейшее образование, пока тот вдруг не объявился в месте, которое должно было стать его убежищем. В любом случае, Драко уверен, что дело тут в другом. Какие такие дела могут быть здесь у Поттера по вечерам, да и с кем? Некоторые, безусловно, узнают Поттера, хотя таких не оказалось даже в их собственном классе — люди здесь относятся к Спасителю, скорее, с безразличием, нежели это было в Британии. Но ведь Поттер не путешествует в Лондон каждую ночь, правда? Такое количество перемещений явно никому не пошло бы на пользу... даже если у Поттера действительно есть право иметь личный портключ в Лондон и обратно. Драко делает мысленную пометку о том, чтобы позже изучить вопрос о последствиях подобных перемещений, но только после того, как, наконец, встретится с чертовым Поттером. Он находит Поттера в университетской библиотеке, которая так сильно отличается от библиотеки Хогвартса, что Драко даже сложно в это поверить. Она просторная и современная, уставленная квадратными столами и разноцветными стульями с мягкой обивкой, и, несмотря на стеклянную стену, благодаря которой помещение довольно сильно освещено, в воздухе не видно ни пылинки. Кое-где за столами расположились студенты, а в дальнем углу можно заметить что-то вроде небольшой кофейни. Ряды книг выстроились вдоль стен и большинство из них, кажется, действительно были изданы в этом веке. Но самая большая разница, конечно, это раздающиеся со всех сторон разговоры. Студенты обсуждают изучаемые предметы или смеются над выходками друзей. У Пинс случился бы чертов инсульт, если бы ее студенты вели себя подобным образом. Драко это очень даже нравится. Он подходит к столу, где Поттер склонился над текстом: его ноги парят над полом, а его нервозность проявляется лишь в том, как он то откатывается на стуле назад, то вперед, и все это не теряя концентрации на чтении. — Дерьмово выглядишь, — говорит он, заявляя о себе. От взгляда Поттера в его груди по-детски вспыхивает гордость. — Вижу, ты не потратил время на сон, — добавляет он, устраиваясь в удобном синем кресле напротив Поттера, откровенно разглядывая темные круги у него под глазами. Он ожидает резкого ответа, чего-то остроумного, на что можно будет ответить очередной колкостью, но Поттер смотрит на него, будто он вообще ничего не сказал и спрашивает: — Ты знаешь что-нибудь о магии фей? В глазах Поттера какой-то детский интерес и Драко одаривает его скептическим взглядом. — Конечно, знаю, — что это вообще за вопрос? — Тебе никогда не рассказывали сказки? — Что? Типа как о Золушке или… эм, Белоснежке? — Чего? Бело-… что? Нет, типа как о кельтских рыцарях Сидхе или феях тьмы. Поттер смотрит на него с любопытством, склонив голову на бок. Драко вздыхает. — Маггловские сказки, обычно, это истории о принцах и принцессах, настоящей любви со счастливым концом и все такое, — осторожно поясняет Поттер, и Драко отмечает про себя, что тот действительно пытается избежать спора. И это отчего то раздражает. — Чушь. Феи не имеют ничего общего с любовью, — заявляет он, нахмурившись. Он мог бы сказать что-нибудь о маглах и их нелепой слепоте к истинам мира, но решает воздержаться. А это уже что-то, да значит. — Сказки больше похожи на… поучительные истории времен Мерлина, когда феи были менее скрытные и более… склонны к хаосу. Их задача как раз-таки научить маленьких волшебников и волшебниц не связываться с феями. Им нельзя доверять. Их магия непонятна нам и очень сильна. — Как мрачно. Драко медленно кивает. — Ну, как-то так. Поттер тоже кивает, а затем возвращается к чтению, будто этого разговора и не было. Не совсем понимая, что теперь делать, Драко достает из сумки пергамент и подзывает к себе несколько книг. — Ладно, раз уж ты занялся изучением магии фей, может, возьмешься еще за эльфов? Тогда я мог бы изучить алхимию и астрологию, а позже обсудим остальное. — Свет, тьму, Землю и любовь, — соглашается Поттер, и Драко чувствует странное удовлетворение от того, насколько легко оказалось взять на себя инициативу. Ожидал ли он борьбы за власть? Он и сам не уверен. Кивая, он смотрит, как черные волосы падают на зеленые глаза, и внимание Поттера снова возвращается к чтению. Так он пялится на него минуту, затем еще одну, а потом открывает книгу по основам алхимии и ускользает в свой собственный мир. Он почти не замечает, как проходит время, пока в половину шестого Поттер не вскакивает с места, объявляя, что должен уйти. — Ах, да, как я мог забыть о твоих планах на вечер. Не хотелось бы заставлять твоих фанатов ждать или типа того. Поттер смотрит на него почти добродушно, а затем уходит, развернувшись на пятках и покидая библиотеку. Драко задается вопросом, всегда ли Поттер был таким тихим.***
Они работают в обычном режиме, проводя субботы в библиотеке, изучая тексты в поисках нужной информации, иногда обмениваясь комментариями по содержанию своих заметок, шелестя бумагой в атмосфере почти товарищеского молчания, пока Поттеру внезапно не приходится уходить в половину шестого каждый день. В конце концов материала скапливается более чем достаточно, чтобы приступить к написанию эссе о каждом типе магии и о том, как она влияет на человеческую сущность. Именно Драко предлагает, нет, он настаивает на том, что из библиотеки они уже почерпнули все, что им было нужно и теперь им пора сменить обстановку. И именно это и приводит их на пляж в эту субботу. Драко растягивается на полотенце, пытаясь разобрать крошечные каракули Поттера, между тем думая о возможности избавиться от присущей ему малфоевской бледности под солнцем. Они находят уединенное местечко, где, на удивление, почти нет людей. Горячее солнце опаляет кожу, а океан непрерывно пульсирует у берега — спокойный, сияющий и синий. Драко даже думает освежиться в воде под конец дня. Это явно лучше, чем сидеть взаперти круглые сутки. Поттер, похоже, с ним согласен, хотя по началу предложение Драко его удивило. Он пришел со своим полотенцем, в шортах и футболке с изображением кого-то, кого Драко в конце-концов принял за какую-то маггловскую группу, и взял стопку заметок блондина, после того, как тот предложил ему прочитать записи друг друга, чтобы сделать выводы. Теперь он сидит, скрестив ноги перед собой, в какой-то нелепой маггловской шляпе поверх непослушных волос, а его глаза внимательно изучают скрупулезный почерк Драко. Он выглядел бы, как совершенно обычный маггл, если бы не пергамент в его руках и палочка рядом (она нужна ему, чтобы наложить заклинание, защищающее от палящего солнца, из-за которого, они непременно, по его словам, заработали бы рак. Драко промолчал о том, что волшебники вообще-то не болеют раком). Драко почему-то трудно отвести от него взгляд. Может, это потому, что самого Поттера считать легче, чем его почерк, или потому что его зеленые глаза с таким интересом скользят по странице, или потому, что капля пота скатывается вниз по его шее, оставляя легко прослеживаемый путь по смуглой коже и подтянутым мышцам, которые сокращаются, когда он глотает. — Как Магия Земли может быть одновременно светлой и темной? — Драко чуть не подпрыгивает от внезапно раздавшегося голоса Поттера, и ему приходится перевести взгляд с шеи парня на его глаза, в которых нет ни малейшего намека на обвинение, лишь интерес, как, кажется, всегда в последнее время. После недолгой паузы, чтобы прийти в себя, Драко качает головой. — Это не так, она просто нейтральна. Поттер морщит нос, возвращаясь к записям: — Магия Земли подчиняется и свету и тьме, — цитирует он, — разве это не значит, что она… — Нет. Магия Земли — это скорее… источник, основа для другой магии. Это как… ну, существует некая основа зелья, которая и превращает субстанцию в варево, но не взаимодействует с другими ингредиентами, — Поттер, кивает, словно понимает о чем речь, и Драко продолжает, — Земля старше тьмы и света. Она и есть основа для почти всей известной нам магии. То, как мы и другие волшебные существа распоряжаемся доступными нам силами, отражает свет или тьму. Земля — источник наших ядер, но также, источник многих заклинаний, которые мы накладываем, поэтому наши палочки… — Наши палочки сделаны из продуктов земли, дерева и животных, они всего лишь проводники, но их состав помогает нам объединять силу Земли с нашей собственной силой! Несмотря на то, что Драко перебили, он невольно улыбается перед взволнованным Поттером. — Да, именно так. — И то, как мы распоряжаемся магией, которую черпаем из земли, и определяет ее принадлежность к свету или к тьме? — Поттер снова просматривает записи, а Драко кивает. — Привычные нам всем заклинания — это просто Магия Земли, имеющая определенную форму и использующаяся с определенной целью, отточенная и повторяющаяся на протяжении веков во благо… или во вред всему виду. — Как эволюция. — Как что? Смех Поттера звучит заливисто и мелодично. — Да так, неважно. — Никогда не думал, что увижу тебя таким увлеченным, — слова вылетают изо рта быстрее, чем Драко успевает их поймать или проверить на чистый идиотизм. Конечно, даже если Поттера это задевает, то он не показывает. — На самом деле, мне нравится учиться. Я не Гермиона, но… — он пожимает плечами, глядя на меланхоличный океан, прежде чем снова обернуться на Драко, его глаза по прежнему блестят азартом. Драко тоже пожимает плечами. — В школе ты казался другим. Лишь на мгновенье в зеленых глазах мелькнула тоска, после чего Поттер ответил: — Я был занят немного другим, согласен? — он погрузился в свои мысли лишь на короткий миг, а затем задумчиво посмотрел на Драко, — Когда со всем было покончено... больше всего на свете я мечтал о том, чтобы снова стать тем мальчишкой и начать все сначала, но уже как нормальный ребенок. Я столько всего упустил. Драко поднялся с полотенца и согласно кивнул. — Я мечтал о том же. Начать все сначала, но без того… влияния. Сделать правильный выбор. Он и сам не знает, почему вообще откровенничает, а главное, почему это дается ему так легко. Он замечает, как взгляд Поттера опускается к его обнаженной груди, наверняка ища там шрамы, которые давно зажили. И оба предпочитают об этом промолчать. — Вот почему я поступил в университет, — Поттер нарушает молчание, снова глядя на Драко, — мне нужен был шанс ... всему научиться. Я прошел путь от дерьмового магловского детства до волшебной войны, и где-то посередине я должен был понять, как жить в совершенно другом для меня мире. Я лишь хотел побольше узнать о магии без всех ... отвлекающих факторов. После долгого изучающего взгляда Драко, Поттер вдруг краснеет, будто только осознав с кем он говорит и качает головой. — Извини, я давно не был рядом с теми, кто… Кто мог бы понять? Драко не совсем понимает позицию Поттера, но, судя по всему, хотя люди и знали о войне здесь, для них это было что-то далекое, чуждое, что-то, что произошло будто в другом мире. Это и привлекло Драко: никто так и не узнал его или его имени и не судил о нем, прежде чем ему выпал шанс показать себя. — Все в порядке, я... я тоже, — признался Драко, глядя на море, а не Поттеру в глаза, — я приехал сюда, чтобы быть подальше от всего этого. Чтобы стать нормальным, для начала. После того, как мои родители… — он замолкает, все еще глядя на сверкающую воду. Ему не нужно объяснять, Поттер наверняка знает, как его отец был убит в Азкабане и как его мать буквально потухла на глазах из-за разбитого сердца. — Нужно смотреть вперед, — слова уверенные и успокаивающие, и Драко не знает, для кого из них они предназначены, но он в любом случае благодарен за них. Он берет записи Поттера и возвращается к чтению, мысленно вызывая перо, чтобы тут и там делать пометки. Он еще долгое время чувствует на себе взгляд Поттера, прежде чем тот берет перо и следует его примеру, погружая обоих в напряженное молчание. И это продолжается до половины шестого, как обычно, пока Поттер не начинает собираться уходить. Солнце только только начинает садиться. Драко прощается с ним и откладывает записи, думая, что прохладная вода охладит его мысли.***
Понедельник приносит самый интересный урок из всех, что когда либо были на занятии у Марш. Она показывает им — выбрав саму себя в качестве примера — как создать проекцию магического ядра, и проводит оставшееся время на уроке, обучая студентов разбираться в значениях и расположении разных цветов. Они удивлены — или, по крайней мере, Драко — увидев обширную область темно-синего цвета, объединенную в основании ее ядра, что указывает на ее обширную практику в алхимии, граничащую с темной магией. В остальном ядро по сути светлое и нейтральное, серебристо-белое с золотыми, красными и зелеными вкраплениями. Драко нервничает еще больше, только представив, как Поттер вытаскивает из него его собственную проекцию, анализируя частицы его души. Когда урок подходит к концу, Драко осторожно предлагает завершить эту более деликатную часть их проекта наедине. По крайней мере, он может оградить себя от посторонних глаз, каких полно в библиотеке или на пляже, даже если Поттеру ничего не помешает свободно взглянуть на себя. Удивительно — или, быть может, совсем наоборот, — Поттер быстро соглашается, и они планируют встретиться в обычное время на выходных, но вместо этого в общежитии Драко. Драко всю неделю размышляет над этим, думая, стоит ли ему опробовать заклинание проекции на себе заранее, чтоб хотя бы знать, что ему придется выставить перед Поттером напоказ. Но, в конце концов, он этого не делает. Он не уверен, боится ли он так глубоко исследовать самого себя или просто делать это в одиночку, но в любом случае его душа остается загадкой даже для него самого к тому моменту, когда он открывает дверь, чтобы позволить Поттеру войти в свое святилище всего пять дней спустя. Святилище — это, конечно, громко сказано. Университетский корпус Драко маленький и простенький, но ему не на что жаловаться. У него есть небольшая кухонная зона, обеденный стол, на котором почти с комфортом могут разместиться двое, кровать с сундуком в конце и шкаф сбоку. Это немного напоминает ему его место в общежитии слизеринских мальчиков, но не настолько, чтобы причинять боль. Поттер явно выделяется на фоне привычной атмосферы комнаты Драко, но он всегда, в какой-то степени был особенным. Даже Драко способен это признать. Поттер на мгновение с любопытством оглядывается, затем бросает сумку у подножия обеденного стола и выдвигает один из двух стульев, устраиваясь на нем. Мешки и круги под его глазами выглядят даже хуже, чем обычно, и Драко задается вопросом, спал ли он вообще на этой неделе. Может, он просто так же нервничает по поводу этой части задания, как и Драко. Есть что-то обнадеживающее в том, что Драко не одинок в том почти парализующем беспокойстве, которое вызывает у него предстоящий самоанализ. — Ты в порядке? — спрашивает он прежде, чем успевает хотя бы подумать. Поттер смотрит на него и пожимает плечами: —Просто устал. Неделя была долгой. Драко медленно кивает и садится за стол напротив Поттера. Шторы задернуты, так как в эти дни летнее солнце, кажется, почти не садится, а эта магия лучше работает в темноте, но зеленые глаза Поттера, кажется, все еще сияют на его измученном лице. — Ладно, тогда давай скорее покончим с этим. — Он говорит категорично, изо всех сил стараясь скрыть, что он очень не хочет заканчивать с этим просто потому, что не хочет делать это вообще. Конечно, он не собирается отказываться от задания, поэтому он должен заставить себя участвовать, несмотря на то, что его грудь сжимается, как будто его ребра пытаются защитить ядро. Поттер, кажется, замечает это, несмотря на усилия Драко, и смотрит на него с легким беспокойством. — Хочешь быть первым, или лучше я? Драко на мгновение задумывается, отодвигая смущение от того, что его застали врасплох, на второй план. Он может быстрее с этим покончить. За чистым золотом ядра Поттера будет слишком сложно наблюдать. — Тогда давай, сделай это, — он разводит руки в стороны, чувствуя себя очень уязвимым, подставляя свою грудь Поттеру, который, надо отдать ему должное, не сидит и не таращится, а спешит вытащить палочку и наложить заклинание. — Анимам квевере, — слова близки шепоту, и, хоть Драко не видит, как магия покидает палочку Поттера, но он чувствует, как она вторгается в его ядро, которое борется с инстинктом отразить ее. Поттер направляет палочку от груди Драко к ближайшей стене, где начинают появляться точечные уколы света, пока его ядро не принимает конечную форму. Все, с чем Драко удается сравнить ее — это арфа, то, как она изгибается, сужаясь к концу. И он удивлен, увидев, что она серебристо-белая, нейтральная. При дальнейшем осмотре большая часть его ядра оказывается нейтральной, за исключением зеленого пятна внизу, кластера темной магии, которое, насколько он знает, связано с тем, что произошло с Дамблдором. Здесь и там встречаются и другие пятна зеленого цвета, в основном на полпути между одним и другим концом, заклинания, которые он использовал скудное количество раз, которые окрашивали его ядро исключительно из-за эффекта, который они оказали на его жизнь, хотя ни один из них не был так близок к основанию, корню его магии. А еще, к его большому удивлению, нашлось и золото. Светлая магия пробежала по его сердцу, сверху вниз, но больше к вершине, как намек на его начало с чистого листа, хотелось бы верить. Верхняя часть ядра подобна краткосрочной памяти, недавним событиям, которые могут либо исчезнуть, либо пустить корни и смешаться с основой ядра. Все это оказывается более чем увлекательно и даже близко не так ужасно, как ожидает Драко. Однако, отчасти он отказывается от этой мысли, стоит ему повернуться к Поттеру и увидеть, как тот усердно записывает все данные, едва различая в его записях слова “темный”, “обусловленный” и “переломный момент”. Осознание того, что так много его может быть увидено кем-то другим, этим конкретным человеком, неожиданно обрушивается на него и ему становится неловко. Он внимательно следит за лицом Поттера в поисках хоть каких-то эмоций, но видит в его глазах только учебный интерес. Если только Поттер не намеренно скрывает свои чувства… но зачем? — Не ожидал увидеть что-то подобное? — вопрос разумный, хоть и неожиданный. Драко открывает и закрывает рот несколько раз, а затем, вздыхая, качает головой. — Наверное, нет? Или может… думал, темноты будет больше. Не ожидал так много… — Так много света? — и это даже не звучит, как вопрос. И это заставляет Драко задуматься, неужели Поттер вовсе не удивлен увиденным? Драко что, прозрачный? На лице Поттера появляется что-то вроде улыбки, но затем ее сменяет любопытство, и он наклоняется, чтобы получше рассмотреть верхнюю часть проекции Драко. — Что это синее? Драко задумчиво приподнимает бровь, ближе подходя к проекции на стене. Он видит несколько синих точек по краям. — Алхимия, — говорит он с ноткой удивления, — уроки зельеварения едва ли отразились на мне. Поттер издает протяжное “хм-м” с любопытством, записывая что-то в конспект. Как только Драко поворачивается к нему, проекция его ядра исчезает со стены, оставляя их в относительной темноте. — Так, какие выводы? — беспечно спрашивает он, кивая в сторону заметок Поттера, и садится на прежнее место. — Твое ядро едва можно назвать темным. Оно будто на пороге изменений, становится светлее с каждым днем. — Поттер, похоже, рад сообщить это, и Драко не может лгать самому себе — ему безумно приятно это слышать. Все оказалось куда лучше, чем он предполагал. Видимо, жизнь среди темных магов не успела отравить его душу скверной, как он боялся. — Новое начало, — говорит он тихо себе под нос, но Поттер его слышит, ободряюще кивая, заставляя Драко надеяться, что его щеки не покраснели. — Теперь твоя очередь. Интересно, как выглядит душа нашего Спасителя. Поттер едва хмурится, вставая из-за стола и, как и Драко, разводит руки в стороны, пока тот произносит заклинание. Когда Драко переносит проекцию ядра Поттера на стену, все, что он ожидает увидеть — это бесконечную россыпь золотых красок, поэтому он удивляется, увидев нечто совершенно другое. Золото там и правда есть и его яркие брызги повсюду, а также серебристо-белые пятна, как и у Драко, образующие собой некую основу. Но удивительнее всего выглядит буйство красок у самого основания ядра Поттера. Ярко-красный цвет, расползающийся в разные стороны, словно по ветвям невидимого дерева, переплетается с зеленым оттенком, будто всю жизнь Поттера они провели в неком танце, сражаясь за контроль над его душой. Так выглядит тьма и любовь, и Драко сразу понимает это. Его глаза расширяются в ужасе, а на губах застывает так и неозвученный вопрос: “Что за магия способна одновременно погрузить душу в тьму и подарить ей любовь?”. — Это из-за него и моей мамы, — тем не менее, отвечает Поттер, и Драко молча гадает, продолжит ли он. Он стоит у стены, следуя пальцем за красной линией. — Она умерла, чтобы спасти меня, это древняя магия, но она всегда была внутри меня… борясь с ним. Частица него тоже внутри меня, но его сила беспомощна перед ее любовью. Он не столько разговаривает с Драко, сколько с самим собой, и Драко чувствует себя здесь лишним, пока глаза Поттера следят за переплетением красного и зеленого прямо в основании его ядра. Драко собирается было сделать несколько заметок для их проекта, но вдруг обнаруживает, что не знает, что и сказать. Душа Поттера остается нейтральной, что само по себе уже шокирует, а вот переплетение двух враждующих сил внутри него, по-настоящему сбивает с толку. Когда он снова бросает взгляд на стену, проекция уже почти погасла, но Поттер все так же смотрит в стену, и в уголках его глаз видны слезы. Драко тут же срывается с места, едва отдавая себе в этом отчет, в мгновение оказываясь рядом с Поттером и слегка наклоняя голову, чтобы заглянуть ему в глаза (и теперь, когда они стоят так близко, особенно хорошо видна разница в их росте, не то, чтобы Драко чувствует некое превосходство по этому поводу, но все же). Зеленые глаза осознанно поблескивают, Поттер точно знает, что хочет сказать, когда произносит: — Я знал, что она сделала для меня, я знал, что она всегда была рядом, но сейчас… когда я буквально могу в этом убедиться… — Она всегда оберегала тебя, — бормочет Драко, гадая, любила ли его собственная мать с такой же силой. — Не сомневайся, — отвечает Поттер, и только тогда Драко понимает, что произнес последние слова вслух, — она бы сделала что угодно для тебя. И Драко знает, что он прав. Для этого ему вовсе не обязательно видеть перед собой эти горящие зеленые глаза, в которых отражаются его собственные. Это кружит голову — правдивость слов Поттера и само его присутствие рядом, поэтому он хватается за его плечо, в попытке просто устоять. Те самые глаза скользят вниз к бледной руке Драко, и обратно к его лицу, они оба тянутся друг к другу, и как раз когда Драко думает, что, возможно, они… Часы на стене вдруг дают о себе знать, и Поттер подпрыгивает от неожиданности, широко распахнув глаза и понимая, что только что пробило шесть часов. — Я должен идти, — выдыхает он, отступая и разрушая тем самым возникшее волшебство между ними. — Черт, я опаздываю! Мне очень жаль, мы еще вернемся к этому… — он указывает на заметки и эссе на столе Драко, — позже. С этими словами он хватает сумку и выбегает за дверь, оставив до ужаса смущенного Драко наедине с осознанием того, что только что едва произошло.***
В понедельник, на очередной урок продвинутого магического воздействия, Драко впервые приходит раньше Поттера. Фактически, Поттер заявляется всего за мгновение до появления профессора Марш, едва успевая произнести заклятие “лингва”, пока Драко наблюдает за ним. Лекция в этот раз не такая уж и интересная. Они обсуждают астрологию, ее взаимодействие с Землей и предсказания, возникающие на основе их взаимосвязи. Драко слушает в пол уха, практически ничего не записывая, потому что все его внимание обращено на сидящего рядом парня. Они почти поцеловались. Драко в этом уверен. И может… может быть, проведя с Поттером эти несколько недель и даже заглянув в его душу, осознав, что он вовсе не такой, каким казался раньше… может, он даже не против. Не то, чтобы он хочет этого… но он заинтригован. И даже взбешен тем, что Поттер и его чертовы шестичасовые планы помешали этому случиться. Он решает, что это часть новой главы в его жизни — не дать этому так просто разрешиться. Он абсолютно точно собирается поговорить с Поттером. Или, по крайней мере, он попытается, потому как только стоит Марш завершить урок, Поттер срывается с места и стремительно направляется к выходу. Стрелки часов едва переваливают за 11, так что Драко знает, что сейчас не время для таинственных вечерних планов Поттера, и следует за ним. Он хватает его за локоть и утаскивает за собой в дальний угол коридора, где стоит кресло для двоих рядом с чем-то, напоминающим ярко-желтый фикус. В широко распахнутых глазах Поттера виднеется тревога, и он лишь слегка расслабляется, осознав, что это всего лишь Драко. Он на мгновение краснеет, и тоненький голосок в голове Драко отмечает, что тот на самом деле выглядит очень мило. — В чем дело, Малфой? Мы же встречаемся по субботам, — он пытается звучать непринужденно, но у него плохо выходит, и Драко сопровождает все это взглядом, который так и говорит “я на это не куплюсь”. — Хочу обсудить произошедшее в эту субботу. Гарри непонимающе смотрит на него, и Драко вдруг осознает, что да, это именно Гарри смотрит на него широко открытыми глазами, Гарри, его однокурсник, Гарри, с которым он так полюбил проводить время, Гарри, который оказался совсем не таким, каким его себе выдумал Драко. — Я, эм… знаю, что ушел до того, как мы успели завершить наши записи, но у нас еще полно вре… — Записи?! Думаешь, я бросился за тобой, как сумасшедший, потому что меня волнуют какие-то записи? — в этот момент Драко практически закипает изнутри, хотя часть него продолжает любоваться тем, как черные пряди волос спадают Гарри на глаза. И давно он ведет себя так по-гейски рядом с Поттером? “Ну, как тебе сказать, придурок”, — оживляется тот самый голосок в его голове. Гарри склоняет голову, и, должно быть, замечает что-то во взгляде Драко, потому что уголки его губ едва заметно ползут вверх, и он неуверенно делает шаг вперед. — Так дело не в записях? — спрашивает он и Драко почти уверен, что тот его дразнит. Он качает головой и тяжело сглатывает, потому что Поттер всего в нескольких сантиметрах от него и он, черт возьми, совершенно не знает, что с этим делать. Решение находит Поттер, который тянется к нему рукой, берет Драко за подбородок, чуть наклоняя к себе и тут же целует, в момент прижав свои губы к его губам. Это длится буквально секунду, но пальцы Драко впиваются в ткань рубашки Гарри, чтобы притянуть его ближе. Во второй раз поцелуй длится дольше, их губы не спеша соприкасаются, губы Гарри потрескались, но Драко не может от них оторваться, и ему все равно, все равно, потому что он весь буквально горит. Когда все кончено, Гарри застенчиво улыбается ему. — Мне правда пора, скоро начнется урок. Но он уходит не сразу, хотя ему действительно нужно спешить, и Драко это прекрасно понимает. — Тогда увидимся в субботу? — с надеждой спрашивает Драко. На мгновение Гарри задерживает на нем свой взгляд. — В четверг уроки заканчиваются в час. — Тогда увидимся в четверг. На пляже? — На пляже. И Гарри спешит на урок.***
Их вторая встреча на пляже никак не связана с их проектом. И, хотя Драко захватил с собой школьную сумку, он рад видеть, что Гарри пришел без нее. Вместо этого на нем темно-синие шорты и та нелепая шляпа, но он без рубашки. Его кожа сияет в солнечном свете, и Драко изо всех сил старается не прокомментировать это вслух. Сам он в тех же изумрудно-зеленых шортах для плавания, восхищается тем, как его кожа загорела после того дня, проведенного на пляже, в то время, как Поттер расстилает полотенце совсем рядом. Некоторое время они оба молчат, вслушиваясь в шелест волн и успокаивающее гудение прибоя. И только Драко начинает думать о том, а не была ли вся эта затея ошибкой, Гарри открывает рот. Он лежит на спине, подложив руки под голову, а его взгляд, предположительно, изучает пушистые облака над ними. — Так, значит, зельеварение? Драко усмехается от того, насколько обыденно это звучит, но кивает, хотя, Поттер, наверняка и не смотрит на него. — Это единственный предмет, который я действительно любил в школе. Я думал, что мне будет трудно выбрать то, чем заниматься после… всего, что произошло, поскольку “семейные дела”, очевидно, больше не входили в мои планы, и тем ни менее. — Гарри смотрит на него с интересом и Драко продолжает. — Как ни странно, но именно МакГонагалл связалась со мной через месяц после суда. Она помогла мне получить ЖАБА и посоветовала несколько программ, в том числе и эту. Гарри улыбается, чересчур довольный. — До чего же хитрая старая летучая мышь! — восклицает, смеясь, без тени злости и даже с любовью. — Она сделала то же самое и для меня, — признается он, — сказала, что всегда верила, что я смогу добиться хороших результатов в учебе, если дать мне шанс, — он качает головой, — хорошенько же ей пришлось постараться, чтобы этот шанс у меня появился. Драко вскидывает брови: — Постараться? — Ну, не то, чтобы я не сдал ЖАБА… просто… вряд ли я бы и правда справился с этим сам. Драко усмехается. — И что это вообще значит? Поттер выглядит смущенным, отводя от Драко взгляд, переключая внимание на облака. — Не люблю пользоваться своим влиянием, чтобы добиваться целей... но она убедила остальных, чтобы меня допустили до экзамена… и… я точно не знаю, но по-моему, эти экзамены были куда проще, чем должны были быть. — Гарри Поттер, да ты чертов мошенник! — кричит Драко, толкая парня в плечо. — А я и не сказал, что считаю, будто это круто! — Тогда пересдай тесты. Поттер, кажется, задумывается об этом на мгновение, и усмехается. — Ну уж нет, в конце-концов, они все еще были ужасно утомительными. И я же не использовал эту возможность, чтобы устроиться на работу, я пошел в университет, чтобы большему научиться и только потом устроиться на работу. Драко поворачивается к Гарри лицом, и тот садится на полотенце, следуя его примеру. — Так я наконец-то узнаю о планах Гарри Поттера после учебы? Погоди, какая у тебя специальность, для начала? Гарри фыркает. — Не знаю, насколько грандиозен этот план, но сначала мне нужна степень в магической теории, затем стажировка в Осло у мастера по изготовлению палочек… и, наконец, мой собственный магазин, полагаю. — Изготовление палочек? В самом деле? — Драко сопоставляет эту информацию с тем, что он узнал о Гарри за весь год, и начинает задумчиво качать головой. Интерес к магии земли, энтузиазм по поводу того, что палочки служат проводником — все это теперь имеет смысл. — Вообще-то, думаю, у тебя получится. Тем более, у тебя есть бузинная палочка. Твой магазинчик обретет популярность и волшебники не смогут пройти мимо. — Я уничтожил бузинную палочку, — эти простые слова заставляют Драко изумиться. — Ты что? — конечно, он заметил, что Поттер не пользовался палочкой, которую отнял у Темного Лорда, но думал, что тот просто не хочет выдавать себя. Бузинная палочка, конечно, привлекла бы много внимания. Гарри только пожимает плечами. — С ее помощью я починил свою палочку, а затем сломал ее пополам. Сила внутри нее была слишком велика и опасна. — Он рисует на песке какие-то фигуры, а затем обращается к Драко, — Расскажи мне о своих планах. И, хотя это очевидная попытка сменить тему, Драко уступает, пожимая плечами, но мысленно делая пометку, чтобы позже вернуться к этой теме. — Буду заниматься зельями, может, открою свою аптеку в конце-концов… займусь благотворительностью. — Он вдруг умолкает, потому что он вовсе не собирался говорить об этом, но слова сами вылетают из его рта. В то же время, он хочет, чтобы Гарри знал, что он все еще чувствует вину за свое прошлое. — Уверен, ты со всем справишься, — честно отвечает Поттер, и его слова словно глоток свежего воздуха для Драко. Признание того, что ему есть к чему стремиться и что он вполне способен этого достичь. Каким-то чудом Гарри заставляет его верить, в то, что мир от него не отвернулся, как ему думалось. Они еще какое-то время сидят в тишине, а затем Поттер встает на ноги, скидывая свою чертову шляпу на полотенце и протягивает Драко ладонь. — Давай же, в прошлый раз мне не удалось окунуться, — говорит он, и Драко принимает его руку, позволяя завести себя в воду. Чуть позже в воде они находят десятки причин касаться друг друга руками, солеными от воды, губами и языками. И никто из них не против.***
В субботу они, наконец, заканчивают свой проект. Они дорабатывают эссе по каждому типу магии, заканчивают исследования своих магических ядер и оформляют определенные выводы по той информации, к которой им удается получить доступ. Драко чувствует, что Гарри за ним наблюдает, пока тот дочитывает последние несколько абзацев, написанных Гарри. Он постарался изложить все научным языком, с намеком на лесть, без чего, вероятно, можно было бы и обойтись, но Драко не жалуется. Они решают, что каждый будет описывать ядро партнера, чтобы избежать предвзятости, вот только на бумаге каракули Гарри выглядят даже более предвзято, чем ожидалось. Наконец, Драко откладывает бумаги и с улыбкой поворачивается к Гарри, сидящему на краю его кровати. — Думаю, мы закончили. — Неужели? — взволнованно спрашивает Гарри, — не то, чтобы я рад этому, но по крайней мере, больше никакой писанины, — поспешно добавляет он и губы Драко трогает улыбка. — Никакой писанины, — подтверждает он, вставая из-за стола, чтобы пересечь комнату и встать прямо перед Гарри, чьи колени легко раздвигаются, освобождая для него место. — Ну, до следующего проекта. Гарри театрально вздыхает, притягивая Драко за рубашку ближе к себе, стирая пространство между ними и оставляя легкую дорожку поцелуев от его подбородка к губам. — Никакой писанины, — шепчет он в губы Драко. Его накрывает волной возбуждения, и Драко кивает, опуская одну руку на поясницу Гарри, другой проводя по его волосам. Он горячо целует Гарри в губы, наслаждаясь прикосновениями к шероховатой, вечно потрескавшейся коже, и смотрит на часы, которые показывают только три часа дня. — К тому же, у нас еще полно времени, — многозначительно добавляет он, легко покусывая Гарри за ухом и слыша слабый стон в ответ. — У меня как раз есть идея, — смеясь, произносит Гарри, руками уже вытаскивая рубашку Драко из под брюк, одновременно с этим оставляя несильный засос на его шее, а затем и ключице. Драко обнаруживает, что ему очень даже нравится эта идея, и он следует примеру Поттера, помогая тому освободиться от рубашки, блуждая руками по твердому прессу и груди, изнемогая от желания прикоснуться губами. Тем временем, Гарри расстегивает рубашку Драко и стягивает ее с плеч, замерев на мгновение, чтобы как следует рассмотреть его безупречное и слегка загорелое тело. Воспользовавшись замешательством Гарри, Драко начинает стягивать рубашку парня через голову, но останавливается, когда замечает печаль на его лице. — В чем дело?.. — Я думал, останутся шрамы…все это время, но в тот день на пляже я не заметил… — Гарри поднимает на него взгляд, в то время, как Драко всеми силами пытается игнорировать возбуждение в собственных штанах. — Я исцелился, — выразительно говорит он, встречаясь с ярко-зелеными глазами Гарри. — Да? — Да. По крайней мере, там. — Хорошо. — Они оба кивают, возвращаясь к тому, на чем остановились, и Гарри нежно и сладко целует его, а затем они, уже без рубашек, прижимаются друг к другу и в этом уже нет ничего милого, потому что Драко чувствует язык Гарри у себя во рту и его твердый член, сквозь джинсы, упирающийся ему в бедро. В один момент он чувствует так много всего, и в то же время ему этого недостаточно. Драко стонет Гарри прямо в рот, их поцелуй становится все более страстным, и все, о чем он может думать это еще, еще, еще. Губами он скользит по шее Гарри и, наконец, касается его груди, опускаясь на колени, выцеловывая путь к подтянутому прессу, пока его руки опускаются на пряжку ремня Гарри, расстегивают пуговицы на его джинсах… Ему кажется, он слышит тихий стон, когда ему, наконец, удается стянуть с него джинсы, оставляя Гарри лишь в хлопковых боксерах. Никогда прежде не делавший минет, Драко удивляется тому, как отчаянно ему хочется сорвать последний кусок ткани и узнать, какой Гарри на вкус, но руки в его волосах резко тянут его вверх, требуя поцелуя, в то время, как сам Поттер одной рукой сжимает его член, другой освобождая Драко от брюк, открывает вид на твердый член, упирающийся в черную ткань трусов. Они оба лишь в нижнем белье, прижатые друг к другу на краю кровати Драко, и он вдруг понимает, что хочет Гарри прямо здесь и сейчас, поэтому он спускает свои трусы, высвобождая член, одновременно раздевая Гарри. А потом он сжимает член Гарри Поттера в руке, и от этой мысли его возбуждение только возрастает. Член Гарри большой и болезненно твердый, и каждое сжатие вызывает в нем тихий вздох. С помощью магии, мысленно Драко взывает в своем сознании немного смазки и растирает ее по всей длине члена Гарри. Ответного стона достаточно для того, чтобы Драко потерял остатки сдержанности, его бедра упираются в бедро Гарри, побуждая того последовать его примеру, и уже через мгновение Гарри сжимает член Драко в руке, устанавливая мучительно медленный темп. Драко снова бросает взгляд на Гарри, желая увидеть доказательства своих действий на его лице и обнаруживает, что он тоже на него смотрит. Их взгляды встречаются и Гарри усмехается и наклоняется, чтобы его поцеловать, так горячо и приятно, одновременно с этим ускоряя темп. Ноги Драко непременно бы подкосились, если бы ему не приходилось удерживать вертикальное положение, расположившись между ног Гарри, пока тот ему дрочит. Они делают это вместе, и Драко старается делать все так же, как если бы он мастурбировал в одиночестве — и Гарри это нравится — это понятно по сбивчивому дыханию и вырывающимся из груди стонам. Драко уже близок к разрядке, в то время, как их поцелуи превращаются в обжигающее дыхание на губах. Свободная рука Гарри оставляет следы в виде полумесяцев от ногтей на плече Драко, когда он подтягивает бедра парня ближе, чтобы выровнять их члены, касаясь их обоих. Скольжение его члена по члену Гарри — вот от чего Драко окончательно сносит крышу, и мгновение спустя он изливается парню на живот, и Гарри следует его примеру. Они еще долго остаются в этом положении, уперевшись лбами и переплетая запачканные пальцы, просто пытаясь отдышаться. — Я был бы не против написать еще тысячу эссе, если бы они всегда заканчивались так. Драко смеется, откидывая голову назада, а затем укладывая ее на плечо Гарри. — Хм, думаю, мы могли бы это устроить… Он замолкает и чувствует, как Гарри смотрит на него с озорством. — Мы написали десять эссе для этого проекта, так что мы еще явно здесь не закончили. В ответ ему раздается заливистый смех. — О-о-о, мы еще и близко не подошли к концу. Само собой, они продолжают. Драко сбивается со счета, хотя уверен, они все же, не дотянули до десятка раз — даже с помощью магии, — прежде чем они засыпают, прижатые друг к другу на кровати Драко, явно предназначенной лишь для одного. Следующее, что он помнит, это как Гарри будит его своим бормотанием, отчаянно собирая с пола одежду. За окном ночь, судя по темноте в комнате, и Драко требуется несколько минут, чтобы осознать происходящее. Гарри должен был уйти в половину шестого, ведь он всегда уходит в это время и Драко перестал спрашивать его, почему. Теперь же ему снова становится любопытно, потому что Гарри, с одеждой и конспектами в руках, ускользает из комнаты Драко даже не попрощавшись. И это не смотря на то, что Драко кричит ему вслед. Тогда он остается один на один с этим давящим чувством беспокойства, пытаясь не думать о том, что он мог сделать что-то не так.***
К понедельнику Драко решает, что будет вести себя так, будто ничего не было. В конце концов, скоро лекции профессора Марш закончатся, они сдадут свои работы и будут свободны друг от друга. А тот день он будет считать наградой за усилия, которые они вложили в проект в первой половине семестра. Он использует стратегию Поттера против него самого и появляется на занятии практически за мгновение перед Марш. Он следит за тем, как профессор поздравляет их с оконченной работой и рассказывает о процессе выставления оценок, прежде чем предъявить коробку, в которую они должны сложить их законченные проекты. Он обращается к Поттеру лишь для того, чтобы забрать у него его часть работы, а затем относит эссе к столу Марш. Он вежливо благодарит ее и быстро покидает класс, даже не оглянувшись на стол, который делил с Поттером весь семестр. Может, на новый семестр он найдет себе другого партнера, когда занятия возобновятся на следующей неделе. Конечно, если он может вести себя, как Поттер, значит и Поттер может вести себя, как Драко. Поэтому стоит ему только выйти из здания, как его тут же хватают за руку, потянув на себя, и, оборачиваясь, Драко сталкивается с Поттером, который выглядит уязвленным. — Чего тебе? — огрызается он, готовый в любой момент развернуться и уйти, но рука Поттера все еще сжимает его локоть. — Ты злишься, потому что я ушел? Я не хотел уходить, правда не хотел. Мне пришлось, я… — Да-да, я знаю, ты всегда так делаешь, не так ли? Наверное, очень удобно, особенно когда тебе очень сильно нужна причина, чтобы уйти. Этими словами он, конечно, только сильнее ранит Поттера и его взгляд становится только потерянее. — Мне не нужна чертова причина, Драко! — и когда Поттер стал называть его по имени? — Я не пытаюсь избегать тебя, прошлая ночь была… — он тяжело вздыхает, — просто потрясающей, и я хотел бы встретить утро с тобой, я просто этого не спланировал… я должен был уйти. Драко даже нечего сказать, потому что по сути, его ответ ничего не объясняет. Он не понимает, ранит ли его тот факт, что у Гарри есть куда более важные дела, или то, что он не хочет о них распространяться. — Куда? Куда ты должен был уйти? Что такого важного там было, что ты оставил меня одного после всего? Не сказав ни слова, — его голос робкий, едва слышный, и, может быть, он не готов был показать себя таким уязвимым, возможно у него нет права задавать ему эти вопросы, пока нет, но он все равно это делает, потому что ему нужно знать. Гарри устало выдыхает и Драко кажется, что он просто развернется и уйдет, но вместо этого он протягивает Драко руку и уже через мгновение они трансгрессируют. И вот они уже стоят у небольшого домика на берегу моря, во дворе на веревках сушится белье, а из открытого окна раздается тихая музыка. В замешательстве Драко оглядывается на Гарри, который едва улыбается ему, отворяя калитку и приглашая гостя пройти по тропинке к дому. Внутри царит уютная домашняя обстановка, из кухни раздается запах чего-то съестного, где-то гремит самоочищающаяся посуда, перекликаясь с музыкой по радио, и Драко необходимо несколько секунд, чтобы заметить кое-что: разбросанные детские игрушки, крохотные резиновые сапоги у двери и стульчик для кормления у кухонного стола. Он только открывает рот, чтобы задаться вопросом, что происходит, как вдруг понимает, что Гарри ушел куда-то вглубь дома. Спустя короткое время он возвращается обратно с зеленоволосым мальчишкой около двух лет, на руках. И Драко необъяснимо тянет к нему. Он подходит ближе и не раздумывая, протягивает к нему руки, и, возможно, ему следует удивиться тому, с какой легкостью Гарри передает ему ребенка, но он не делает этого, потому что в глубине души знает, что этот мальчик — его семья. И это внутреннее ощущение полностью его поглощает. Драко прижимает мальчика к себе и это чувство только усиливается, когда крошечные пальцы сжимаются вокруг тонкой ткани на его плече. Он едва замечает пожилую женщину в стороне, которая весело машет Гарри рукой. — Гарри, что происходит?.. — Драко вдруг осознает, что все это время не дышал, держа ребенка на руках, и с трудом, наконец, отрывается от мальчика, поворачиваясь к Гарри. — Это Тедди Люпин, мой крестник… и твой кузен, — с нежностью в голосе отвечает Гарри, перебирая пальцами яркие локоны Тедди. — Твой… ох, — Драко смотрит на обоих и ему вдруг становится понятно, откуда у Гарри под глазами эти вечные круги, — так ты заботишься о нем сам? — Я все, что у него есть. Он живет здесь со мной, а пока я на учебе за ним наблюдает сиделка. Обычно она уходит в шесть, — после услышанного, Драко вдруг чувствует себя настоящим монстром. — Так вот почему ты уходил… — бормочет он, готовый начать извиняться за то, как себя вел, но тепло в глазах Гарри, когда тот смотрит на них двоих, говорит о том, что он уже прощен. Напряжение в груди немного утихает, но у него еще остаются вопросы. — Но как это возможно? Только завидев его, я уже знал… я чувствовал, что он моя семья. Никогда раньше со мной не происходило ничего подобного. Гарри тихо вздыхает, смотря куда-то в сторону. — Есть у меня одна идея, — он подходит к книжной полке в стене и достает старинный фолиант, — я обнаружил это после того, как мы увидели наши ядра… Я хотел узнать больше о подобной магии, не только о любви, но и о семье. Драко с интересом приподнимает бровь, кивая, чтобы тот продолжал, и даже не пытаясь игнорировать разливающийся по всему телу трепет, когда Тедди ручкой обхватывает его палец. — На самом деле это не совсем то, что я искал, но существует что-то вроде семейной магии, которая зарождается в старейших родах… — он замолкает, скользя взглядом по книжной странице, а затем снова возвращается к Драко и Тедди. — Чем больше волшебников и волшебниц в семье, тем сильнее семейные узы. В тебе течет кровь одной из самых старейших магических семей в истории, и у Тедди тоже. На лице Драко появляется усмешка. — Благороднейший и древнейший род Блэков… Гарри задумчиво кивает. — И, может, это не совсем объясняет, почему ты так сильно чувствуешь эту связь, — он снова бросает взгляд в книгу, — но остались только вы двое. — Но магия никогда полностью не исчезает. Когда мы умираем, она возвращается на Землю, что означает… — Ваша связь сильна так же, как если бы весь род Блэков все еще был жив, — Гарри тихо вздыхает. — К счастью, это не так, — весело шепчет Драко Тедди и тот заливисто смеется, бормоча какую-то ерунду в ответ. На лице Гарри можно разглядеть тоску, когда он смотрит на этих двоих. — Мне уже никогда не почувствовать чего-то подобного. Семья Дурслей — магглы, так что у нас нет этой связи, а семьи моего отца больше нет. Я остался совсем один. Драко задумчиво смотрит на него, переводя взгляд на Тедди и обратно, затем многозначительно оглядывает это место, осознавая, что чувствует себя здесь лучше, чем где-либо еще. — Думаю, ты уже доказал, что семье не обязательно делить одну кровь, чтобы быть, ну, семьей, — он едва подбрасывает Тедди на руках и тот вновь радостно смеется, — и, хоть я и явно теперь его любимчик, ты не многое упускаешь, — добавляет он с ухмылкой на губах и устраивается на полу вместе с Тедди и его игрушками. — Итак, благороднейший и древнейший род Блэков начинает новую главу, — нежно произносит Гарри, присоединяясь к ним. — Да, что ж, все старое когда-нибудь снова становится новым.