Цветочек

Маринетт никогда не хотела быть героем. Таким как из комиксов или фильмов, жертвующим собой ради других, но судьба будто насмехаясь, сама повесила на её плечи тяжкий груз. Герой — сколь многое заложено в это слово, и вечная слава с почетом, и громкие восхищённые крики, но слава не вечная, почет лишь лицемерство, а восхищение — игра. Маринетт иногда тихо плачет в подушку, ночью, чтобы никто не слышал, не хочется портить родителям вечер из-за очередных подростковых проблем. Обычно она стискивает в зубах край одеяла и беззвучно кричит от боли, хотя ран на теле нет. На утро её лицо опухает, а глаза становятся красными. На белом, ослепительном, ципао распустились сотни маленьких цветов. Маринетт непривычно носить традиционную одежду, но ей нравится, как она выглядит. Сразу стала хрупкой, ранимой на первый взгляд, не зря мама говорила, что ей пойдёт. А ещё голубые цветы прекрасно сочетаются с цветом её глаз. Да и вообще, утончённая фигурка, обтянутая дорогой тканью, выглядела великолепно. Маринетт сначала не очень хотела идти на встречу с мамиными родственниками, но она сдалась под натиском и шантажом и была вынуждена пойти. Девушка ещё раз придирчиво осмотрела себя в зеркале и поняла, что свою обычную прическу придется переделать, два дурацких хвостика совсем не подходят к этому наряду. Вообще-то она планировала отказаться от них совсем, но никак руки не поднимались. Ведь это так миленько, как однажды ей сказал случайный прохожий, хотя верить людям на слово чревато. Маринетт провела рукой по черным волосам и вздохнула, придётся просить маму. — Какая красавица, — женщина прикрыла рот, в изумлении смотря на собственную дочь, — Маринетт ты так выросла. — Ой, Мама не нужно всего этого! Лучше с волосами помоги. — Девушка раздражённо смотрит на маму и хмурит брови, так что на переносице образовалась морщинка. Она не любит когда её хвалят ведь это так смущающе. На щеках сразу выступает предательский румянец, а слова перестают выходить изо рта правильно. Маринетт садится на стул перед матерью и подставляет голову под ловкие руки. Женщина недолго колдует над прической девушки, но результат всё равно великолепен. Волосы до плечей остаются распущенными, но слегка завитым по краям. Маринетт смотрит в зеркало и не узнает себя. Мама не только помогла с прической, но и сделала лёгкий макияж, поэтому она выглядит старше. Лет на семнадцать, наверное. Но это так здорово чувствовать себя красивой и взрослой. Маринетт обняла маму, и они начали собираться на выход. Отец с ними не поехал, остался в Париже присматривать за пекарней. Хотя так будет даже лучше. Китайские родственники не очень жаловали француза. А вот Маринетт им понравилась, милая девочка, хотя и полукровка. Эти традиционные встречи раз в год девушка ненавидела. Сидеть, смотреть, слушать, пить чай — скукота одним словом. И нет ни одного ровесника. Хотя бы поговорить. Поэтому она чаще всего забивалась в уголок и тихо сидела одна, попивая вкусный чай. Что-что, но больше нигде такого вкусного чая она не пила. А вообще, если так подумать, мамина семья была странная. Богатая, благородная, какая-то таинственная, и эти постоянные встречи-сборища. Мама никогда особо не рассказывала о том, чем занимается её семья, может у них бизнес какой, а может они мафиози. Маринетт боялась даже думать об этом, а то её фантазия повернёт не туда и всё, пиши пропало, при разговоре точно выдаст что-то не то. Девушка надеялась, в этот раз будет веселей, может она сможет с кем-то поговорить. Хотя когда они зашли в зал, то её надежды развеялись прахом. Все были жутко серьезными и какими-то хмурыми. Маринетт не очень хорошо знала язык, но по обрывкам фраз поняла, что случилось нечто важное. — Прошу вас госпожа Чен, госпожа Дюпан-Чен. — мужчина невысоко роста уважительно поклонился им и проводил к столу. За ним уже сидели все родственники и видимо ждали только их. Она поклонилась вслед за матерью, когда та начала извиняться за опоздание. Было жутко стыдно чувствовать на себе взгляды, но благодаря косметики, румянец на щеках был не так заметен. Стол был большим и роскошным, Маринетт вместе с мамой сели прямо по правую руку от господина Хэ. Он и устраивал это семейное собрание. Старенький морщинистый старичку с добрым лицом вызывал у Маринетт только напряжение и страх. Слишком колким был его взгляд и слишком неискренней улыбка. Он приветливо кивнул и поднялся из-за стола. — Нет-нет, все сядьте, — старик одним движением приказал остановиться всем кто хотел встать, — у меня для всех вас есть важная новость. Как вы знаете, я уже не молод и больше не могу заниматься делами как раньше. Поэтому сегодня я решил представить своего преемника. Позовите Тан Лао. — старик кивнул прислуге, что бы та выполнила его просьбу, и через минуту в зал вошёл мужчина лет двадцати пяти, хмурый на вид и очень высокий. Его можно было бы назвать красивыми, если бы его лицо было более приветливым. Маринетт откровенно пялилась на мужчину и не понимала что происходит. И что она вообще здесь делает. От непонимания ситуации хотелось взвыть. Да только нельзя, самой стыдно будет потом. Мужчина сел на свободное место прямо напротив неё. Кивком поприветствовал её маму, а ей достался лишь взгляд. Маринетт от неловкости смогла лишь выдавить скудную улыбку и уткнутся в стол лишь бы не смотреть на всех этих людей. Жутко стыдно сделать, что-либо не так. Но девушка не сдавалась и когда началась трапеза, она последовала за всеми, принимаясь за еду. С палочками Маринетт не очень дружила, но других столовых приборов не предполагалось, поэтому пришлось, есть тем, что дают. Она старалась делать все как можно аккуратнее, ведь ей казалось, что на неё всё смотрят, хотя это было не так. Мама, сидевшая рядом, лишь ободряюще улыбнулась, глядя на мучения дочери, и продолжила вести разговор с господином Хе. Мужчина же, представленный его приемником молча пил зеленый чай и смотрел прямо. Прямо на неё. Или Маринетт так казалось. Но она кожей чувствовала его взгляд. — Дети мои, я вижу вам скучно. — Неожиданно мужчина обратился к ним, — Лао, не мог бы ты показать наш сад Маринетт? — Девушка была шокирована и смогла лишь поднять шокированный взгляд на мать. Та улыбнулась и всем своим видом показывала, что все в порядке, делай, как говорят. Маринетт тихо выдохнула и посмотрела на мужчину. — Конечно, господин Хе. — Тан Лао кивнул и поднялся из-за стола, — я буду сопровождать госпожу Чен. — Дюпан-Чен. — Маринетт сама не поняла, как перебила китайца и из её рта вырвались слова. Она в ужасе застыла не в силах двигаться и, не зная, что сказать. Это было очень глупо, очень-очень. Нужно извиниться. И как только она собралась произнести заветные слова, её наглым образом опередили. — Конечно, госпожа Дюпан-Чен, — мужчина сузил глаза, но на его лице не проявилось никаких эмоций. — А теперь, раз мы всё решили, позвольте сопроводить ват с наш дивный сад. — Тан Лао подошёл к Маринетт и под руку сопроводил ее к выходу из зала. Они шли недолго, но все время она думала, что ему сказать. На ум ничего не приходило. Так глупо было влезать в разговор. Она ведь не особо разбирается в культуре Китая. Вдруг она его оскорбила? Нужно извиниться. Мужчина открыл перед ней дверь, и они вышли на свежий воздух. Немного побродив по округе в сопровождении китайца, Маринетт всё же решила подать голос. — Прошу прощения за своё поведение, — Девушка склонила свою голову перед Тан Лао и принялась говорить себе под нос, — я не очень понимаю все тонкости традиций, поэтому по не знанию могла вас как-то оскорбить… — она продолжала что-то говорить, но мужчина её не слушал. Он смотрел в сторону и не обращал на свою спутницу никакого внимания. — В этом году слива цветет особенно красиво. — Тан Лао произнес эту фразу и посмотрел на Маринетт, которая всё ещё не знала, куда себя деть. Девушка подняла ошарашенный взгляд и подняла брови в недоумении.