***
Он просто прошел мимо, хах. Край его широкого рукава скользнул по ее голому плечу. Это ничего не значит. Ничего… Не придавай всему слишком большое значение, слышишь? Это лишь мимолётное прикосновение. Вики смотрела на его статную фигуру, широкие плечи, чуть растрепанную шевелюру и думала, почему он, такой подтянутый красавец, скрывает все прелести своей внешности за мешковатой одеждой? Это потому, что он учитель? Но он же демон! Ему наверняка пойдет обнаженный торс… Ох, Вики! Девушка ущипнула себя за локоть. В который раз. Скоро из-за него все ее руки будут в гематомах. Касание, за которое ты должна быть благодарна. Довольно с тебя и этого, слышишь?! Его силуэт меркнет, превращается в тусклый огонек на фоне глубокой ночи. Звёзды здесь сияют чётче и ярче, чем на земле. И Вики думается, что Геральд одна из этих звёзд. Я в шоке с себя. Да что же со мной происходит? Я чувствую, что потеряла над собой контроль. А ещё она понимает, что если не сейчас, то никогда более. Это пугает меня, настораживает, сбивает с ног и… заставляет томиться в предвкушающем ожидании Шаг. Шаг. Ещё один шаг — и Уокер скользит по кафельным плитам. Сандали ее не тормозят движение. Она словно летит без крыльев. Дыхание прерывается от адреналина, молотом стучащего по вискам. Безумная, безумная в своей глупости идея ударяет ей в мозг! Поговорить с Геральдом впервые за три дня. Она не решалась подойти к нему всё это время с вопросом, потому что он — иллюзия, за которую она судорожно хватается. Она наделала на него образ, выдуманный костюм, и это убивает ее медленно изнутри — сила ее влечения отрывает душу кусок за кусочком. Ненасытно, рьяно. Но ещё хуже быть вдали от него и чувствовать, как распаляются нити ее ненормальной привязанности. — Извините! — она нагоняет его, запыхавшаяся. Перекрывает ему дорогу и сгибается пополам. Стучит по груди и глубоко дышит, стараясь выровнять учащенное дыхание. Геральд выгибает бровь и смотрит на нее со смесью скепсиса и снисхождения. — Куда несёшься, Вики? — К в-вам… Ч-ч-чёрт. Голос дрожит, подводит. Раздражает. Не время отступать, когда ставки сделаны. — Ко мне? — Мужчина как-то странно дёргает плечом и расплывается в поистине дьявольской ухмылке. — Говори, раз осмелилась задержать меня на урок. — Оу… — Непризнанная неловко скребёт в затылке. Не знала, что у него урок. Не допустила этот вариант. Ошибка, ошибка! — вопит мозг, и когда девушка говорит, собственные голосовые связки подводят: — Извините снова, я… мой вопрос не срочен, я могу подождать и… Мой вопрос не срочен! — заходится неконтролируемым насмешливым смехом цинник внутри нее. — Да что ты говоришь, деточка? Не ты ли спешила за ним, как собака за хозяином? Дура, жалкая безвольная дура. Геральд наклоняется к ней, накрывает своим ароматом, и ее веки трепещут. Она злится на себя — злится, что от блаженства ее глаза закатываются, а тело расслабляется, когда его дыхание палит огнем ее висок. — Если будешь так мямлить, Вики, не выйдет из тебя не то что Серафима, а даже низшего ангела. Очи распахиваются, словно не плотно затворенные ставни, вытесняя из головы все остатки удовольствия. Невозможно! — Как вы..? — На лице все написано. — Ухмылка его плывет перед глазами. Ей снесло крышу от чувств к учителю. Ноги подкосились. Она забыла, что он внимательный. Проницательный. Следящий за подозрительным. А она, как дочь Серафима Ребекки, очень подозрительна. — У тебя есть амбиции и возможности, но не хватает целеустремленности и упорства. Вики кусает себя за щеку. Необходимо перевести тему. Срочно. Иначе это может плохо кончиться. — Зачем вы говорите все это мне? — уголки губ тянутся так неестественно, что дурак поймет: лукавый жест ее — ложь неприкрытая и честная, насколько вообще таковой может быть ложь. — Я могу принять ваши слова за беспокойство. — Я справедливо беспокоюсь. — Он кивает со снисхождением, принимая ее игры. Как будто он не заметил, что она озабочена его осведомленностью. Как будто это лёгкий флирт. Невинный, как поцелуй ребенка. — Как учитель. Вики отступает, пропуская его вперёд. — Вы, кажется, опаздывали на урок. Ещё раз извините, что задержала вас. Геральд берет ее под руку, а на непонимающий взгляд отвечает низким, басистым голосом: — Сейчас у Непризнанных урок со мной. Тянет ее за собой, а она и не сопротивляется. Смотрит в небо и думает, что сделает мама, если узнает? Но ведь есть шанс ей не говорить… В конце концов, она не обязана отчитываться, так? Ах, мама-мама, знала бы ты, во что втянула меня, почем зря. Не буду я тебе полезной.***
Мама не поймет моей больной страсти. Чудно лишь одно: как я могла надеяться на ее снисхождение? Вики думала так, сидя за столом и подперев рукой щеку. Ученики все разбрелись, кто куда горазд, а она осталась в классе, ожидая, когда последний Непризнанный скроется в дверях. Дверь, наконец, захлопнулась. Девушка встала и робко потрусила к учительскому столу. Геральд не поднимал на нее глаз, погруженный в чтение какого-то филианта. Ее мышцы, казалось, атрофировались. Говорить? О, милостивый боже, это представлялось чем-то невозможным! Не решаясь прервать тишину, она молчала — и молчала слишком долго. Так, что Геральду надоело ждать, когда глупая девчонка соизволит открыть рот и выдавить хоть что-то. Не отрывая глаз от страницы, он ровным голосом спросил: — Ты что-то хотела, Вики? — Д-да… — Не мямли, — рявкнул он, не на шутку разъяренный ее неуверенностью. Злобно зыркнул глазками, и она затихла, сникла. Ничего ей более не хотелось. От этого взгляда у нее даже плечи поникли. — Говори же, ну. Уокер младшая нашла в себе силы заговорить. Вдох, выдох — и ее тонкий, тихий голос клубится в воздухе сизым дымом. — Я… просто… почему на прошлом уроке вы дали мне списать? Вы же знали, что в оставленной вами книге есть ответы. Так зачем же вы… — Не думай, что это от большой симпатии к тебе, — сказал, как отрезал. Отрезал возведенный мост ее мечтаний и даже не дрогнул. — Это была проверка. Как будущий ангел, не стоило ли тебе честно написать тест, даже если за него ты получила бы неуд? Его ответ разозлил Вики, разозлил не на шутку. Взгляд ее — клинок, которым она пронзила живую плоть Геральда. — Вы!.. — она возмущённо всплеснула руками. От раздражения у нее даже задёргался левый глаз, хотя раннее таких нервных тиков с ней не случалось. Ни здесь, на небесах. — Да как вы смеете устраивать мне проверки? Кто я, по-вашему?! — А кто по-твоему я, Непризнанная?! — Геральд не остался в долгу. Он рывком поднялся с места и вырос перед ней скалой. Такой высокий, мощный. Ее сердце упало в пятки, там и застучало с бешеным пылом, заходясь страстью вперемешку со страхом. — Как ты разговариваешь со мной?! — Простите, — мышиный писк вырвался изо рта. — Но устраивать мне проверки… Зачем? Почему я? Его губы расплылись в дьявольской ухмылке. Даже более дьявольской, чем у Люцифера. Чем у Сатаны. У Вики подгибались ноги, тягучее, словно мед, предвкушение клокотало в ее груди. — Ты знаешь. И это правда, Вики догадывалась. Но… откуда ему это известно? Ей надоело говорить с ним. Понимала, что не выдерживает. Ещё чуть-чуть и сорвётся. Закричит или заплачет, вспылит или умрет на месте, потому что секрет тайной более не является, о нем узнал некто посторонний, некто, в кого она безнадежно влюблена. Она развернулась и хотела было убежать, но он поймал ее за локоть, больно сжал. — Пустите! — голосом Уокер бились стекла, трещали по швам ткани нервов. — Хочешь стать Серафимом, девчонка? — Это звучало ни как вопрос, но как обвинение. Его пальцы сжали ее локоть сильнее, и ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не застонать. — Ты слаба, поддатлива и неуклюжа! И ты не делаешь ничего, чтобы стать лучше. После этих слов в девушке что-то надломилось. Она перевела на учителя затуманенный взор и отчего-то тихо спросила: — Почему вас это так злит? Да какая вам, по сути, разница? Геральд хотел что-то сказать, но осекся. Вперил глаза в лицо Вики требовательно, ненасытно. Она ахнула от догадки. Она настолько потрясла ее, что у нее в животе запорхали бабочки. Уокер прикрыла рот рукой и, подойдя к мужчине, нежно провела пальцем по его подбородку. — Все ясно. Вы такой же, как я. Вас влечет ко мне… — она шептала с придыханием и хрипотцой. — Непреодолимо. Геральд резко сбросил ее руку со своего лица. Одним мощным движением развернул к себе спиной и, обхватив за горло, принялся покрывать ее обнаженные плечи поцелуями. Какими-то злыми, раздраженными, но оттого более горячими. Его губы — морская прохлада, нежный бриз. Ее кожа — горячий песок, пламенный образ. Учитель не душил ее, но стискивал горло невольно настолько сильно, что девушка задыхалась. На грани исступления, на грани удушения. Восхитительный контраст. Вики простонала. Сладко убийственно, выбивая его из колеи адекватности. Геральд, продолжая осыпать ее поцелуями, начал расстегивать пуговицы на лёгкой, открытой блузе. Думал, справится. Думал, не сорвётся. Ошибся. Желание, мешаясь с яростью на себя и на нее, дало о себе знать. Ударило под дых. Мужчина резко выдохнул и сорвал с нее одежду. Белая блуза заскользила по изящному телу, упала к ногам. Уокер перешагнула вещицу и, не оборачиваясь к Геральду, ловкими движениями расстегнула лиф. Не сняла, позволив ему безвольно свисать со своих плеч. — Играешь, — шепнул демон ей в ухо. Подошёл сзади. Резко взял ее груди, накрытые чашечками бюстгальтера. Смял, сдавил грубо, заставляя густо покрыться краской смущения. Обхватил зубами лямку и потянул на себя. Она вытянула лебединую шею. Не грациозна, как кошка, но мила и очаровательна, как ангел. Хочется искушать, хочется втоптать белый в черную земную грязь. Испортить, искусить. Резко дверь открывается — и на пороге появляется Мисселина. До Вики не сразу доходит, что она смотрит. — Да что с вами? — Женщина в ужасе отшатнулась, прикрыла рот рукой, подавляя возмущенный крик. — Это не вы, не верю! Мой Геральд не стал бы приставать к ученице. Чтобы он к ней не испытывал… Мой Геральд, — крутилось в голове Вики. Мисселина выбежала из кабинета, и Геральд, наспех застегнув черную мантию, ринулся за ней. Полуголая, растоптанная и униженная, Уокер села на пол и всхлипнула. Он всегда будет выбирать не ее.